– Как развивалась болезнь Александра Белова?
Евгения Вячеславовна: – Началось все на сборе у Гомельского. Тот еще высказался: "Это тебя Кондрашин подучил, филонишь…" Да никогда бы Саша такого не позволил себе! Ему плохо стало! А Гомельский думал, что "косит".
– Отцепил со сборов?
– Да. Вернулся в Ленинград, поехали на дачу к Сашке Свиридову. Шашлык пожарили – Белова стошнило. Решили, отравился. Отвезли в Боткинские бараки, это инфекционная больница…
– Мама была в городе?
– Нет. Мы не стали ее волновать. Ну, подумаешь – отравление… А в больнице Саша пожелтел. Перевели в кардиологию. Обнаружили, что сердце сильно увеличено. Здесь уж мы напугались, позвонили маме. Она работала в бухгалтерии ГИДУВа. Знала всех профессоров, подняла на ноги. Сашку тут же туда перевезли, лично занимался профессор Воронов!
– Догадывались, насколько плохо дело?
– Петровичу сказали: "Тяжелейший случай". Сразу из Америки начали лекарства присылать. Саша не хотел, чтоб в больницу к нему кто-то приходил. Шура, его жена, была в это время в сборной. Мне сказал: "Ни в коем случае ей не говорите, чтоб не срывалась…" Я взглянула на его ноги – они, как бревна. Ужасно отекшие.
– Кажется, уже после смерти Белова вы видели его сердце?
– Это был кошмар!
– Четыре килограмма?
– Поменьше, но громадное. Есть у нас медицинский музей при госпитале ветеранов войны, там и хранится. Моя сестра приехала на курсы усовершенствования врачей, вечером возвращается домой: "Ой, Женя, что я сегодня пережила! Нам показывали сердце Саши…"
– Туда отправились?
– Нет-нет. Вскоре после похорон была конференция в мединституте, пригласили и нас. Хорошо, мы маму Саши не зазвали с собой! Она, наверное, там и умерла бы. Ничего об этом не знала, ее разрешения никто не спрашивал. Выступает профессор. Вдруг выносят на сцену тарелочку, на ней стеклянный колпак. Я чуть в обморок не грохнулась, как узнала, чье это.
– Последний разговор с Александром?
Юрий: – Позвонил мне 20 сентября. Он уже задыхался. Говорю: "Ты же спортсмен, держись". Саша горько усмехнулся… Через две недели его не стало.
Евгения Вячеславовна: – Нам сообщили рано утром. Петровичу профессор сказал еще накануне: "Все безнадежно, готовьтесь". Домой приехал черный от горя!
Юрий: – Я впервые увидел, как папа рыдает. Это так страшно! Сейчас рассказываю – и вздрагиваю.
Евгения Вячеславовна: – Сборная СССР была на Филиппинах, там чемпионат мира проходил. Но ребятам ничего не сказали. Узнали от югославов, те с траурными повязками вышли на ближайший матч.
Юрий: – О смерти Саши в наших газетах написали с опозданием. Зато "Голос Америки" в тот же день посвятил ему получасовую передачу. Папа сидел у приемника и плакал. Рассказывал потом: "Ты не представляешь, с какой теплотой о Сашке говорили! Поразительно!" А я еще сильнее Валерия Харламова зауважал.
– При чем здесь Харламов?
– Как раз в день похорон Саши, 5 октября, ЦСКА проводил в Ленинграде матч против СКА. Когда в гостинице хоккеисты обедали, Валерий поднялся: "Давайте помянем великого баскетболиста Александра Белова". Вся команда встала.