За несколько часов до боя Александра Волкова против Александра Романова «Спорт-Экспресс» публикует большое интервью с Драго.
Мы поговорили об американском паспорте для его детей, славянском самоопределении, желании потренироваться с Джоном Джонсом и совместном полете с Хабибом.
***
— Вы раньше на английском давали интервью на медиаднях, сейчас еще и прожили в США полгода, думал, язык еще окреп. А вчера смотрю — говорили на пресс-конференции только на русском. Почему?
— Потому что был переводчик (смеется). Если рядом переводчик, я расслабляюсь. Если есть кто-то рядом, кто может на английском лучше донести мою мысль, почему бы этим не воспользоваться.
— Вы больше полугода в США. Соскучились по Москве?
— Конечно.
— Когда назад?
— Посмотрим, что будет после поединка, возможно, я еще останусь здесь, чтобы принять следующий поединок. Пока сложно сказать.
— У вас с супругой, когда намечался второй ребенок, не было желания родить его в США, чтобы получить американский паспорт?
— Да нет, особо такого желания не было, мы велись в российской клинике, с нашими врачами, с которыми велись по первому ребенку. Плюс я не очень был сторонником, чтобы летать, пока она была беременной, независимо от периода беременности, был против этого. Плюс второй ребенок, который на тот момент был не очень взрослый, его нужно было бы с собой таскать. И чтобы визу получить, тоже нужно было немножко полетать, очень много факторов, которые не совпадали, и такой мысли самой по себе не возникало.
«Хотел бы потренироваться с Джонсом, но он мой потенциальный соперник»
— Недавно вернулся Джон Джонс и стал чемпионом в тяжелом весе. За все время, что были в США, не было желания выйти на него и предложить потренироваться? В его кэмпе есть Уолт Харрис, которого вы финишировали. Не сказать, что там прям супертоповые ребята.
— С одной стороны да, было бы интересно, с другой, потенциальный соперник мой, и делать еще один повод, чтобы не драться в будущем с кем-то еще, не хотелось бы. В будущем мне было бы интересно потренироваться с ним, но пока я сохраняю чемпионские амбиции, и он еще долго может быть чемпионом — то пока не хотелось бы.
— Вы за эти годы поднаторели в качке, и было бы интересно узнать мнение о форме Джонса. Он говорил, что три года качался, а сам вышел на бой с пузом. Внешне он напоминал того, кто усиленно качался долгое время?
— Сложно сказать. Если заниматься силовой работой, то действительно подзаливает, потому что работа над массой требует очень плотного питания. Невозможно развивать силу и при этом оставаться сухим. Обычно сначала набирают массу, а потом сушатся. Вполне вероятно, что он набирал силу и при этом плотно питался, и такой живот у него вырос. У меня, по большому счету, тоже пресса такого нету, не выделяется, хотя хотелось бы, чтобы выделялся (смеется). Но и живота такого тоже нет. Тут, скорее всего, все зависит от усиленного питания. У бодибилдеров есть понятие «на массе», думаю, он пока оставался в этой стадии. Когда наберет нужную силу, почувствует ее, то будет сбрасывать вес и возвращаться к более привычной форме, но уже с большей мышечной массой.
— Бой продлился очень мало, трудно делать глубокие выводы о его текущих навыках, но если брать такие вещи, как скорость прохода, захват, тейкдаун, транзишены в партере, — делал он что-то исключительное?
— У него так все получилось, потому что он хорошо подготовился, подловил оппонента на броске, на конкретном действии Гана. И до боя он говорил, что хорошо разобрал соперника, все его триггерные движения и так далее. Поэтому он, видимо, ждал конкретно этого удара, этого момента и подловил на броске, очень удачно забрал спину. По сути, поймал на первой же ошибке. В партере он ничего особенного такого не делал, заблокировал ноги и работал с головой. Тут Ган немножко ошибся, отдавая шею, отдавая голову. Джонс взял первый раз его, Ган вышел, даже не вышел — просто Джонс взял неплотно. Джонс душил его через руку, Ган защищался не очень удачно. Возможности выйти у него, конечно, были, их, эти возможности, можно было создавать. Джон делал в партере стандартные вещи, тут именно суть в том, что он очень хорошо подловил. А дальше делал все по учебнику.
— Хочу спросить вас как высокого парня о легендарном размахе рук Джона — 215 сантиметров. У вас рич 203 сантиметра Вот если взять и добавить вам эти 12 сантиметров, насколько это дало бы большое преимущество?
— Я спарринговал с Сергеем Павловичем, у него размах рук очень близкий к Джонсу (213 сантиметров — Прим. «СЭ»), но не могу сказать, что я ощущал какое-то преимущество Сергея из-за размаха рук. В моем случае играет роль рост, потому что одно дело — работать сверху, другое — снизу. Это немножко разная работа, это больше влияет, чем размах. Если ты работаешь с оппонентом, который выше тебя, то приходится бить все время вверх, и ты тратишь больше сил.
Потому что плечи напрягаются больше, и защищаться тебе нужно от более верхних ударов, руки задирать выше. А когда ты сам выше, ты бьешь вниз, тебе, условно говоря, немножко помогает сила тяжести (смеется). То есть немножко проще работать вниз, чем наверх, это сильно влияет. Конечно, от размаха есть некоторое преимущество, ты можешь доставать дальше, но тут также сильно влияет тайминг, сильно влияет скорость ударов, многие вещи влияют. Что было бы, если бы у меня еще было 12 сантиметров, я, честно говоря, не знаю (смеется).
«Прогибы Романова? Я и сам ими запускал борцов!»
— Вы говорили, что Александр Романов склонен уставать в боях. Неправильно расходует силы или от природы такой?
— Я думаю, вкупе все это связано. Очевидно еще, что у него есть небольшой лишний вес, это не помогает выносливости. Плюс он достаточно физически сильный, использует хорошо борьбу, а это палка о двух концах — ты либо хочешь быть сильным, либо выносливым. Очень сложно оставаться в тяжелом весе и сильным и выносливым на уровне топовых тяжеловесов. Он выбрал для себя путь быть физически сильным, нежели выносливым, делать акцент на такие элементы.
— Романов почти всех ребят запускает прогибом. Причем и через мост, и скручиванием. Вы помните, когда сами последний раз улетали таким броском? Сергей Павлович, ваш партнер — кстати, из греко-римской борьбы же.
— Ну Сергей этим приемом либо не владеет, либо не делал мне. Он в борьбе на другие приемы ориентирован. Такие случаи были, не сейчас, не последнее время, но помню, что такие броски были. Я над ними после этого очень много работал, чтобы этого не получилось, и потом у ребят уже это больше не получалось, посмотрим, как получится это у Романова. Тут главное — не оказаться в той позиции, где он это может сделать, есть какие-то моменты, когда кое-что нужно заблокировать, чтобы этого броска не получилось. Самое главное — не дать взять себя в такой захват плотный, чтобы тебя не запустили.
Еще важно не растеряться тут, потому что сам по себе бросок этот хоть и выглядит впечатляюще — он не наносит много урона, вполне после него можно бороться. И что более важно — после такого броска очень тяжело человека законтролировать. А вот если человек сделал проход в ноги, то тут ты будешь находиться под ним и вылезти будет уже сложнее. А после прогиба человек тратит много сил, и тот, кого он бросил — находится в более свободном положении. Тут еще нюансы есть конкретно техники Романова, но я с этим приемом знаком, прогибом улетал. И более того, у меня у самого получалось делать такие броски, и причем именно с борцами.
— Романов часто говорит о славянских бойцах, что он уважает вас, как брата-славянина, брата по вере. У вас лично есть потребность в самоопределении как славянин, как часть славянского братства?
— Определенно, конечно, я считаю себя русским человеком, абсолютно точно. Я уважаю свою историю, я понимаю мои корни, кто я есть, кем я хочу быть, как я хочу воспитывать своих детей. Но тут сложно сказать слово «славянин». Могу сказать почему. До определенного момента в истории люди не определяли себя по национальностям, они определяли себя по вере.
Кто-то относился к вере мусульманской, кто-то к буддистской, кто-то к православной. Раньше не было разделения по национальности, оно пришло чуть попозже, изначально это было разделение по вере. Это более правильно. Касательно национальности, у нас у всех намешано что-то разное, было очень много всего. Поэтому говорить, что мы все на 100 процентов славяне — сложно. Но если определять по вере — то, наверное, да.
— У нас в UFC есть Александр Волкановски и Александр Волков. Его постоянно называют Волком, но чтобы вас так звали — я не слышал.
— Бывает, что называют, прослеживается такое, но я себя, может, не сильно ассоциирую именно с волком. Но тем не менее такой момент присутствует. У меня вышел вот мой мерч, и там логотип как раз — нарисован волк. Это, наверное, проще всего запомнить, проще всего меня ассоциировать с этим. Какая-то грация у волка есть, она меня привлекает в том числе, но надо не забывать, что мы люди, в первую очередь, а не животные (смеется).
«Хабиб всегда хорошо ко мне относился, если встречал, спрашивал: «Нужна помощь?»
— Вы когда-то летели с Хабибом в одном самолете, даже сидели в одном ряду, после турнира UFC 229. Вы тогда очень обидно проиграли, он сказал что-то для поддержки?
— Какие-то слова поддержки были, Хабиб всегда ко мне хорошо относился, был положительно настроен. Когда мы пересекались, он всегда интересовался, нужна ли какая-то помощь. Я с Хабибом еще познакомился на самых первых турнирах по панкратиону в Москве, я там тоже участвовал, я был один из первых, кто в московских таких турнирах участвовал. Мы с ним виделись часто, у нас в каком-то роде история одновременно началась, просто пошла по разному пути. Отношения у нас с ним всегда были хорошие.
— За последние четыре года вы раскачались в машину — спина мощная стала, руки. Но грудные мышцы при этом не особо развиты. Генетика или особо не качаете их?
— Я стараюсь, качаю, и в жимах разных видов, но, видимо, у меня как-то мышцы сами по себе такие. Для ударов, особенно прямых, грудные мышцы не сильно нужны. Из-за того что я с детства занимаюсь единоборствами, у меня больше развиты плечи и верхняя часть спины. Для ударов я их больше использую. И поэтому так получилось, что грудь не сильно развита. Я стараюсь для общей эстетики подкачиваться (смеется), но как получается.
— Кстати, хотел спросить, кто быстрее — Ган или Аспинэлл?
— Трудно сказать. Есть элементы, в которых быстрее Ган, есть элементы, в которых быстрее Аспинэлл. Аспинэлл быстрый в проходах, у него очень хороший граунд-энд-паунд. Но в целом скорость — вещь такая субъективная, тут что-то конкретное сказать сложно.