Деметриус Джонсон и Генри Сехудо — два лучших мухача в истории ММА.
Первый правил наилегчайшим весом UFC шесть лет и провел 11 защит титула, второй — сенсационно победил его и закончил великую эпоху. Джонсон и Сехудо дрались дважды — в апреле 2016-го и в августе 2018-го. Первый раз Мышонок был сильнее — сковал оппонента в своем фирменном тайском клинче и забил коленями в живот уже на третьей минуте боя.
Из второго же поединка получился пятираундовый стратегический шедевр. Деметриус снова резво начал, перебил сопернику малоберцовый нерв лоукиком и выиграл первый раунд. Однако затем Сехудо восстановился, навязал борьбу, собрал много очков за счет грэпплинг-контроля и прессинга, прибавил в чемпионских раундах и в итоге забрал бой раздельным решением. После того поединка Джонсон был обменян в ONE FC на Бена Аскрена, а Сехудо вскоре стал легендарным Triple C, обладателем двух поясов UFC и королем кринжа.
Спустя четыре года легенды неожиданно подружились и провели несколько сборов в зале Сехудо в Аризоне. Парни так скликнулись, что даже решили записать видеоразбор двух своих боев. Явление это поистине удивительно — ну когда еще два великих чемпиона-соперника вот так просто мирно и приятельски садились на диван, чтобы разобрать свои бои?
Мы пересмотрели их вместе с Сехудо и Джонсоном и записали их самые интересные мысли.
***
Первый бой
Сехудо чувствовал слабость в желудке, а Джонсон вышел в клетку прямо после сеанса видеоигр.
Деметриус Джонсон: «Помню, когда я готовился к тебе, тогда еще не было никакого рецепта, как выигрывать у тебя. Ты был непобежденным, с потрясающей борьбой, этими внутренними зацепами, клинчем, хорошим боксом. Помню, в кэмпе заметил: «Черт возьми, какая у него огромная спина». (Смеется.) Даже сейчас, когда мы боремся с тобой, я не могу нормально обхватить тебя, нагрузить тебя своим весом из-за того, какая у тебя мощная спина. Еще помню, что в день боя я резался в видеоигры, стримил на твиче. Говорю подписчикам в чате: «Парни, мне надо отойти, скоро вернусь». И я просто вышел из номера и пошел в соседнюю дверь, которая вела из отеля MGM Grand прямо на арену».
Генри Сехудо: «Когда я выходил на тот бой, я чувствовал себя уверенно. Я знал, что у меня есть моя борьба, что я правильно согнал вес. Я думал, что я затаскаю тебя. Единственное — у меня что-то было не то с желудком, он был каким-то слабым. Помню, перед боем меня кто-то обнял и похлопал по животу, и я такой: «Ох, больно, блин». Может быть, если бы я чуть по-другому выстроил диету, у меня было бы больше жира, я смог бы держать твои колени чуть получше».
Деметриус Джонсон: «Вот когда ты перевел меня внутренним зацепом, я без проблем встал. В реванше ты проделал отличную работу, и сверху ты ощущался горааааздо тяжелее. А здесь я встал: «О'кей, возвращаемся к работе».
Генри Сехудо: «Даже перед этим тейкдауном ты попал мне точно коленом в живот, и мне уже было нехорошо. А когда мы встали, я был упрямый, как идиот, опять полез в клинч, хотя напропускал коленей. Мне стоило разорвать дистанцию, а не лезть в клинч. Но я полез опять, сделал этот покерфейс. Я тебе где-то уже в клинче позволял бить мне по голове, потому что лишь бы не по корпусу — вот так он у меня уже был отбит. И вот здесь [решающая серия коленей] я уже начал кричать, орать [от боли]».
Деметриус Джонсон: «Я заметил [после колена по корпусу], что ты опустил правую руку, и я переключил колени и ударил тебе уже по голове. Видел, вон та женщина [у клетки] так беспокоилась за тебя, крикнула: «О, пожалуйста, остановите [бой]!»
Генри Сехудо: «Люди не видят, как ты переключался слева направо в этой серии. Локоть, правое колено + правое колено + левое колено. Бум! Вот тебе и переключение... Бро, мне нужно больше работать над клинчем».
Деметриус Джонсон: «Со своей борьбой ты мог бы гораздо лучше работать в клинче. Гораздо лучше».
Генри Сехудо: «Я поработаю [в клинче] с Бруно, поиграю с этой позицией. Помню, после этого поражения мой брат был так зол на меня. Говорит: «Увольняй всех этих дебилов». И я в итоге уволил всех тренеров, всю команду».
Второй бой
Мышонок корит себя за пассивность и чрезмерную ставку на лоукики вместо киков в корпус. Сехудо ругает катменов и хвалится работой на судей: «Я даже волосы покороче подстриг, чтобы не колыхались, как будто от ударов».
Генри Сехудо: «Ты попал мне в первом раунде прямо в малоберцовый нерв. Кик был несильным, как шлепок, ты вроде даже стопой мне попал, но он зашел четко в нерв. Стопа пришла в норму где-то только в третьем-четвертом раунде».
Деметриус Джонсон: «Мне стоило рисковать, идти на тебя: «О, он подбит, вперед!» Но я решил работать осторожно, осмотреться. Мне стоило работать активнее в этом бою, а я пытался быть слишком идеальным, слишком техничным».
Генри Сехудо: «Ты еще [в первом раунде] попал мне хайкиком. И я просто съел его, никак не показал, что задет. Помнишь, я тебе говорил сегодня, что я поставил себе задачу вообще тогда не показывать свою реакцию? Потому что это влияет на судей. Я даже волосы подстриг покороче, потому что, когда они длинные и колыхаются, судьям кажется, что ты пропустил удар. А ты в этом бою на все реагировал. Вот, смотри, перерыв, то, что они делают [угловые протирают плечи и грудь полотенцем], — это неправильно. Нужно массировать колени и бедра, чтобы кровь хорошо шла. Сейчас я так и делаю».
Деметриус Джонсон: «Хотя в первом раунде я выиграл большинство эпизодов в стойке, когда я сидел в перерыве, я все равно был недоволен собой. «Б***, нужно миксовать. Мне не нравится, как идет бой».
Генри Сехудо: «Вот смотри, какая в этом бою у меня была каратистская стойка, ноги широко расставлены. Сейчас я так не стою уже, и передняя нога у меня ближе подведена к себе и задняя. Хотя на тот момент я уже научился понимать дистанцию, позиция с точки зрения стойки у меня была плохая. Кстати, сейчас в такой стойке работает Израэль [Адесанья]. Да, у него лучше ударка, чем у меня, но я считаю, что моя нынешняя стойка лучше адаптируется под ММА».
Деметриус Джонсон: «Помню, во втором раунде я понял, что мне тебя не перевести, и я решил: «Буду отбивать ему его гребаные ноги».
Генри Сехудо: «Хочешь, скажу тебе кое-что? Ты бил мне лоукики слишком высоко. У меня крупные и сильные ноги, бедра. Если бы ты бил пониже, где малоберцовый нерв, за голень, тогда я бы был в беде. Есть некоторые люди, как Ромеро, которые очень стойкие к лоукикам. Там п***** у него стойкость. Помню, в конце второго раунда я думал: «Надо переводить его срочно, надо затаскивать его в партер». Я хотел сделать скучный бой, хотел, чтобы он шел там, где мне выгодно. Чтобы у меня был контроль на земле и благодаря этому я мог украсть раунд. И вот видишь, концовка, благодаря чему я забрал ее и раунд — я отбил тебе плечи коленями. Вот, смотри [идет повтор раунда], как красиво я перевел тебя внутренним зацепом, ты должен мне отдать раунд только за это (смеется)».
Деметриус Джонсон: «Так ты ни хрена не сделал на земле (смеется). Ты круто давил бедрами, я не мог поднять тебя и скинуть. Кстати, в этом бою я порвал боковую связку колена и подколенную мышцу. Я кикнул тебя, ты поймал ногу, я повернулся корпусом, и все полетело. По-моему, это был третий раунд».
Генри Сехудо: «Ты уверен, что колено полетело не из-за моих лоукиков? (Смеется.)»
Деметриус Джонсон: «Ты не бьешь кики сильно (смеется). Тогда не бил, сейчас бьешь (смеется). В этом бою я слишком сильно полагался на лоукики».
Генри Сехудо: «Самое лучшее — уходить на фиг от лоукиков, потому что даже подставки — это больно».
Деметриус Джонсон: «Я не согласен. Я уже привык к подставкам. Когда Родтанг и Адриано били мне лоукики, мне не было больно. Если это была чистая хорошая подставка, то норм. А если лоукик уже идет и ты такой: «Ааа, нужно подставку делать», и резко поднимаешь ногу — вот тогда это больно. Мне стоило работать активнее, давить тебя. Слишком много пространства было между нами. У тебя было время подумать. Для моего стиля я дал тебе слишком много пространства. И мне стоило больше бить мидлкики, а не лоукики. Просто заряжать его тебе туда, заставлять работать».
Генри Сехудо: «Один раз ты меня потряс так мидлкиком. Вот, смотри, здесь между раундами со мной работает катмен. Он же просто ни хера не делает [прикладывает утюжок к лицу]. Я считаю, что катмен не должен подходить, если только у тебя нет какой-то реальной сечки. На мой следующий бой я хочу сказать им: «Эй, парни, я не хочу, чтобы вы подходили ко мне между раундами. Просто нанесите вазелин, и все». Я считаю, что у нас должен быть выбор».
Деметриус Джонсон: «Перед пятым раундом мы не знали, как судьи посчитают лоукики».
Генри Сехудо: «У меня перед пятым раундом была задача давить тебя, заставлять пятиться. Я считал, что счет 2-2. Если честно... даже на тот момент ты был лучше меня как боец. Но я акцентировался на бое как на соревновании, как найти путь к победе, как выиграть время контроля и что-то показать судьям. Ты был лучше как боец, но я был лучше как спортсмен. Видишь, я заставляю тебя отходить, и что думают судьи про меня: «Он больше хочет эту победу! А этот убегает!» И я собирал время контроля, держал тебя у сетки в этом раунде, колени пробивал. Я, если честно, хотел вообще тебя весь бой держать у сетки (смеется). А потом, смотри, я перевожу тебя. И когда мы размениваемся, ты сильно опускаешь голову, реагируешь... Судьи на это смотрят. На тот момент я считал, что выигрываю бой, из-за времени контроля и из-за того, как ты убирал голову — это не выглядело хорошо для судей».
Деметриус Джонсон: «Вот тут я бил кик и потерял равновесие. Это тоже не очень хорошо выглядит».
Генри Сехудо: «Так и есть. И вот смотри, наш последний размен, я иду на тебя, ты снова пятишься, я хлопаю себя по кулаку, типа: «Давай рубиться, чувак!»
Деметриус Джонсон: «Честно, это один из моих любимых боев. Один из лучших титульников в истории флайвета с точки зрения техники. Морено и Фигуредо... У них там была одна стойка, а мы работали везде. Мы должны были каждый за этот бой заработать по $ 6 млн».