Стерлинг
— Сколько раз вы пересматривали бой со Стерлингом, какие выводы сделали?
— Со Стерлингом... Я уже запутался, думал, с кем-то другим дрался (улыбается). Один раз посмотрел бой, и то первые два раунда. Больше не смотрел поединок. Наверное, это первый бой, который я не пересматривал. Мы до сих пор не сели и не посмотрели, чтобы разобрать. Нет пока желания.
— Почему нет желания? Из-за сильного расстройства?
— Я понимаю, что это индивидуальный вид спорта, винить ты можешь только себя. Какие-то отговорки невозможны, на кого-то ссылаться... Понимаю, что допустил ошибки. Понимаю, какие ошибки. Помню, что происходило в поединке. Поэтому не смотрел его.
— После боя вы сказали, что судьи вас ограбили. Вы тогда погорячились или по-прежнему так считаете?
— Это мое мнение. Со своей точки зрения, со своего видения боя... На тот момент поединок только закончился, и я, основываясь на ощущениях, которые были во время поединка, думал, что я выиграл. По сей день, если исходить из тех раундов, которые были, не сказал бы, что я проиграл этот бой. Но и не сказать, что выиграл. В какой-то такой зоне нахожусь до сих пор, в непонятном состоянии. Понимаю, где сделал ошибки, в каких аспектах недоработал, где отдал позицию — второй, третий раунд.
— Как вы дали ему залезть в бэкмаунт и позволили себя так долго удерживать?
— Во втором раунде я пнул его, запнулся, упал, начал вставать, а он в этот момент на меня запрыгнул. Мы были еще сухие, свежие. Подумал: «Ладно, второй раунд отдаю». Думал, сейчас он силы потратит, подзатечет, потому что, чтобы контролировать со спины, постоянно нужны силы. А вот в третьем раунде уже не помню, как все было, как я его запустил туда.
— Чувствовали, что Стерлинг пытался выйти на болевой, или же это был контроль ради контроля?
— Он пытался. Я пытался как-то уходить, но в тот же момент понимал, что это его лучшая позиция. Я понимал, что он попытается провести удушающий, если я где-то допущу ошибку, но у меня есть особенность в защите от удушающих. Я знаю, что меня очень сложно задушить, но выйти из этой позиции — это тоже проблема, особенно когда у человека длинные и сильные ноги, когда он умеет маневрировать за тобой, как бы висеть на тебе рюкзаком.
— Проигранные второй и третий раунды сказались психологически?
— Да, конечно. Я сел в угол и думал: «Ага, я проиграл второй и третий, нужно что-то делать, нужно выигрывать последние раунды». И в углу мне об этом говорили, и сам я понимал, что проиграл два раунда.
— Что думали после пятого раунда — до объявления решения?
— Я уже проводил пятираундовые бои, для меня четвертый и пятый раунды — более чемпионские. Ну, в России, наверное, они более ценны с точки зрения общей картины поединка. Например, взять второй и третий раунды Стерлинга — да, он был за спиной, да, он пытался меня добивать, но я не скажу, что он нанес мне больше урона, чем я ему в четвертом или пятом раунде. Да, он постоянно был за спиной, я постоянно пытался вывернуться, он по ходу моего движения всегда двигался за мной. После пятого раунда я думал, что одержал победу, было ощущение, что выиграл с небольшим преимуществом.
— В четвертом и пятом раундах не было желания закончить бой досрочно именно ударной техникой? Все же было много борьбы.
— Желание было, нужно было это делать. Сейчас я понимаю, что сделал много ошибок, много осторожничал, какие-то моменты исключал. Даже сейчас помню, что он в какие-то моменты проходил в ноги, оттягивался, постоянно на коленях был. Такие провокационные моменты: он ждал от меня какого-то запрещенного действия. У меня это тоже постоянно было в голове.
— Стоило ли в этот раз провести больше времени в Дагестане, больше тренировать борьбу? Стоит ли это делать в будущем?
— Борьба и Дагестан... Многие говорят об этом, но здесь все сработало в совокупности. Джиу-джитсу, защита, не отдать спину. В Дагестане я больше работал над защитой от тейкдаунов. В целом там набарываешься. Безусловно, это нужно делать, но я немножко потерял свои сильные стороны, благодаря которым я всегда как-то выходил, перебивал, переламывал соперников. Стал как-то много планировать, выстраивать тактику, осторожничать. Кажется, надо их [соперников] просто сносить, бить, тогда они ломаются морально.
— Много говорили про возможную недооценку Стерлинга. Была ли она?
— Нет, недооценки не было. Со спортивной точки зрения понимал важность боя и понимал, что нельзя кого-то недооценивать. Они-то тоже хорошо подготовились ко мне. Я проиграл себе. Ошибки, которые я допустил, — это мои ошибки. Постоянно сам себя винишь. Второй поединок — и столько глупостей наделал. Ну, это мой путь. А в единоборствах путь такой — сегодня ты на коне, завтра уже другая ситуация. Определенный опыт есть, я все еще молод, у меня есть все, чтобы бить их, возвращаться, побеждать. Надо отдохнуть, но еще погазуем.
— Нет ощущения, что этого боя просто в какой-то момент стало много? Не знаю, давило ли это или нет, но вокруг многие говорили: «Да Стерлинг — клоун, сейчас ты будешь снова чемпионом». Когда весь год говорят об этом, это может поселиться в голове.
— Нет, у меня в голове это не поселилось. Не было мыслей, что я выйду и размажу его, не почувствую. Все эти разговоры... Они были, они имеют место, надо поддерживать эти разговоры, отвечать ему на гадости. Такой у нас бизнес.
— Может, немного глупый вопрос: если вспоминать поединок Чендлера и Оливейры, у Чендлера была схожая ситуация, он был в захвате, но смог развернуться на 180 градусов и оказаться сверху. Чем этот технический элемент был сложен, было ли возможно его провести?
— Возможность по-любому была, можно было это сделать, если бы я имел больше опыта в выходе из такой позиции. Когда я попадал в такую позицию, у меня всегда была задача не дать себя задушить. А вот в выходе из этой позиции навыков мало. Возможно, можно было выйти. Есть прием, есть и контрприем. Можно было, но не смог.
— Что такого сделал Стерлинг, что было сложно скинуть его с себя?
— Ничего сложного, ничего сверхъестественного, просто человек умеет контролировать в этой позиции. Чтобы понять это, нужно попасть в такую ситуацию, нужно этим заниматься. Вы, как человек, который находится в другом мире, не поймете это сейчас. Если хотите проверить — можем устроить в Екатеринбурге, показать разные позиции (улыбается).
— Воспринимаете Стерлинга как чемпиона?
— Как чемпиона — нет. У меня с ним два таких противостояния... Я не сказал бы, что он сделал что-то чемпионское что в первом поединке, что во втором. Ну, перед боем он говорил, что это будет самое большое ограбление, — так и получилось (смеется). Но он тоже молодец — верит в свою силу, визуализирует. Что-то в этом есть. Но, опять же, чтобы считать его чемпионом... Пока у меня такого нет. Может, я приду к этому позже.
— А клоуном и артистом он уже перестал для вас быть?
— Нет. Артистом он не может перестать быть. Он же учился на что-то в этом роде, у него даже было написано, что он актер. Это с ним на всю жизнь. Клоунское в нем тоже что-то есть (улыбается). Это же не плохо, клоуны тоже бывают хорошие, веселые (смеется).
— Воодушевило, что даже после того, как Стерлинг легально сохранил титул, его все равно практически не поддержали в зале?
— Надо было тоже поддержать пацана, почему нет? Он к этому шел. Думаю, многие поменяли сейчас свою точку зрения относительно Стерлинга. Все равно человек трудится, идет к цели. Думаю, он заслуживает любви фанатов.
— Какое желание подсознательно есть: снова выйти на Стерлинга или же на человека, который побьет его?
— Нет, такого нет. Нужно просто стараться побеждать и попадать в титульную гонку. Кто там будет — уже не особо важно. Да, со Стерлингом уже были противостояния. Это [третий бой с ним] будет, наверное, не то чтобы интересно... Мне и самому не сказать что интересно. Путь воина — побеждать, драться, а не выбирать себе соперников. Никогда не было такого, чтобы я кого-то себе выбирал. Кто будет — с тем и буду драться.
— Когда у вас был бой с Сэндхагеном, было ощущение, что Стерлинг топил за Кори как мог. Когда у Стерлинга будет бой с другим бойцом, будете ли болеть за его соперника?
— Да, было такое, Стерлинг хотел, чтобы выиграл Сэндхаген. Буду ли я топить против Стерлинга? Нет. Я всегда как-то равнодушно к этому отношусь. Для меня наш спорт такой, что побеждает сильнейший. В моих мыслях нет такого, чтобы болеть против кого-то.
Двалишвили
— Кстати, после боя не попадалось, что Мераб Двалишвили выкладывал?
— Я видел, что он выкладывал, но мы же понимаем, ради чего он это делает. У него спросили буквально недавно, хочет ли он со мной драться. Он сказал, что не хочет со мной драться, что ему нужен другой поединок. Болтать можно много. Я к нему подошел, когда камер практически не было, он мне сказал: «У тебя скоро бой, сосредоточься на нем». Через два часа увидел его на арене, он сразу выбежал, типа: «Держите меня!!!» За два часа до этого был совсем другой человек. Я понимаю, что они всю эту картину гонят.
— Есть ли смысл в поединке с Мерабом? Было бы вам это интересно?
— Для меня любой поединок интересен. Если дадут этот бой — я подерусь. Но сейчас для меня приоритет — это топ-5, так как я тоже нахожусь в этом рейтинге. Давать кому-то возможность... Если он будет ближе, то, конечно, мы подеремся.
— А условный Чито Вера? С ним бой возможен?
— Ну, взять сейчас топ-5: Вера сейчас вроде пятый, из всех он более-менее свободен, по датам он тоже успеет подготовиться. Да и он непростой соперник. Шел на серии из семи или восьми побед подряд, проиграл только Альдо. Он опасен, интересен. Диллашоу — непонятно, будет ли он драться сейчас. Альдо и Сэндхаген — с ними я не так давно дрался, хочется с кем-то другим.
— Как думаешь, Стерлинг в состоянии пройти Диллашоу?
— Все возможно. Но я больше склоняюсь к тому, что выиграет Диллашоу.
Угловые
— У вас нет главного тренера. Кто будет человеком, с которым вы сядете и разберете бой со Стерлингом и свои ошибки?
— Всегда есть кто-то. Мои основные бои начались в ACB, с той поры все так и идет. Да, что-то меняем, но в этом нет большой проблемы. У нас не так много тренеров, которым я могу реально довериться, сказать: «Хорошо, я готов прислушаться». Такие ребята есть, и Кайрат помогает, и по борьбе ребята помогают, и в Tiger я много готовился. Тут, мне кажется, важна еще и внутренняя собранность, оттачивание навыков. В принципе, у меня все есть, но перебои происходят у всех. Допускаю ошибки. Я тоже человек, не робот же.
— А настолько ли нужен англоязычный человек в углу? Когда, например, Парумпа говорит, ты вряд ли схватываешь на лету, нужно же еще перевести, даже если это простые вещи.
— Почему Парумпа и Артем Левин присутствовали: я прилетел в Америку, ровно неделю был в Майами, а остальные пять дней — в Джексонвилле (там прошел турнир UFC 273. — Прим. «СЭ»). Я к ним приходил, обращался за помощью, мне самому было бы неудобно, если бы я просто пришел, захватил от них чуть-чуть, с ними поработал. Я видел, что ребята искренне желают помочь, желают моей победы. Поэтому я взял их угловыми. Хочется, чтобы для них тоже было какое-то вознаграждение. Когда ты выигрываешь, с тобой рядом ребята, которые тебе помогали, тренерский штаб. Да, бывают сложности в переводе, но Саят переводил. Я уже, конечно, не помню, что он там говорил, но Парумпа — хороший специалист, Артем — тоже. Просто не получилось полететь у Андрея [Октябринского] и Кайрата [Нурмаганбетова]. С ними, конечно, есть понимание, есть своя чувствительность, мы с ними готовились и много тренировались.
— По-моему, еще пару раз в углу был Джоннибой (Джон Хатчинсон).
— Джонибой был, он есть, он всегда рядом, пишет. Он тоже болеет этим спортом, верит в меня. Просто я хочу что-то менять. Он базовый боксер, и получается, что с ним ты немного ограничиваешься. Ты же и сам постоянно думаешь, что будет лучше, если добавить какие-то удары ногами, какие-то комбинации. Хочется постоянно модернизироваться, но это не всегда получается хорошо и своевременно. Нужно время, чтобы воспроизвести навыки, которые ты приобретаешь.
— Будете ли подбирать какой-то оптимальный угол? Когда ребятам не дают визу, наверняка в голове появляются мысли, что надо подыскать кого-то в Америке, у кого постоянно виза.
— Есть же ребята в Америке. Я в American Top Team второй раз обращаюсь. Если в Штатах будут бои, то ребята оттуда и будут мне помогать. Не хочется менять. Важен момент взаимной коммуникации. Да, есть профессионалы, это играет роль, но для меня важнее атмосфера в лагере, в зале, в команде, нежели то, что я должен обратиться к какому-то тренеру, у которого занимаются чемпионы, и он из меня что-то сделает. Это тоже поверхностное мнение. Нужно время, чтобы поработать с тренером, понять друг друга.
— Олег Тактаров говорил, что готов быть у вас в углу. Можно такое представить в теории?
— Олег Николаевич имеет опыт, сам выступал, тренируется всю жизнь. Но я смотрю со стороны — у него стилистика поединка, база немножко другая, он больше заточен под самбо, под болевые приемы. Я же стараюсь минимизировать этот момент, потому что не являюсь базовым борцом. С точки зрения советов... У нас есть небольшой контакт, взаимосвязь, я всегда готов выслушать. Он же тоже прошел этот путь. Но в плане углового — не знаю. Угловой каким должен быть? Иногда важно, чтобы человек мог эмоционально зарядить...
— Как Левин.
— Да, как Левин. Зарядить, дать пару советов.
— С матом?
— Ну, пусть даже матерится. Пусть. Посмотрите бои Николая Валуева, как ему тренер [Манвел Габриэлян] в углу кричал: «Коля!..» Недавно смотрел это видео. Тут такой момент — не важно, как человек выразился. Кто из нас не матерился? Сейчас начинают... Да вы не умничайте, у вас тоже были такие моменты. Да, сказал на камеру, где много людей, но человек же на эмоциях, хочет подбодрить. В этом и есть искренность, когда человек не пытается строить из себя кого-то. Для меня это показатель.
— Два последних раунда вы выиграли, переломили ход боя. Благодаря чему это удалось сделать?
— В четвертом-пятом раундах я не дал ему себя перевести, хотя с его стороны попытки были. Я как-то немножко собрался, не дал ему зацепиться, занять позицию.
— Подсказка от Артема «Зачем тебе эта борьба?» сыграла?
— Да, похоже, она сыграла.
— Стерлинг был в этом поединке больше, чем в первом? За неделю после боя он набрал до 78 кг — это очень много.
— В первом бою ему не удалось занять сильные позиции, чтобы законтролировать меня, а в этом — получилось. Я чувствовал, что он меня плотно контролирует и чувствует себя хорошо. Мне не так уж просто было выбраться.
Флаг, Харитонов, Малыхин
— Сможете из первых уст рассказать о ситуации с флагом? Как это было? Попросили не выходить с ним?
— До турнира с флагами уже не разрешали выходить. Да и ситуация такая была, что... Никто не сказал, что с флагами выходить запрещено, но на трибунах на предыдущих турнирах люди освистывали. Решили сделать так, чтобы не провоцировать публику. Все, кто знают меня, знают, откуда я. Просто избежали провокационного момента.
— Перед боем со Стерлингом вы говорили, что один из самых важных людей, которые ждут этот бой, — это ваш сын. Как выглядел диалог с ним после боя? Он понял, почему папа проиграл?
— Данька расстроился, но я ему объяснил: всякое бывает, мы проиграли, но не проиграли войну. Вернемся, все стабилизируется.
— Вы довольно редко заходите в какие-то перепалки, особенно на русском языке, но после боя вы ответили Сергею Харитонову...
— Напомните, что там было?
— Он обращался к вам, говорил про недооценку, про звездную болезнь.
— А, типа, что я не тренируюсь, что зазнался? Сергей Харитонов... Ему после его ситуации вообще не стоит открывать свой рот, говорить мне, что я не тренируюсь. Он знать не знает, как я тренируюсь, что я делаю. Какие-то припоминать истории, типа, подарят сейчас машину... Какие-то завистливые, дешевые словесные перепалки. Что еще сказать? Ему надо дальше, как он дерется и продается, делать свое дело. Хорошие заголовки пошли, да? (Смеется.)
— Анатолий Малыхин проспорил 50 тысяч долларов Двалишвили, он ставил на вашу победу. Успели ли ему посочувствовать?
— Я не могу посочувствовать человеку, который может поставить на меня 50 тысяч долларов или даже 1 миллион долларов и проиграть. Увидимся в Таиланде — посочувствую. Ну, раз человек спорит на такие деньги, значит, может себе позволить. Я, например, ни с кем не спорю, хотя могу позволить себе это.
Контракт с UFC
— У руководства UFC сейчас есть официальная позиция по следующей защите титула чемпиона? Если у Диллашоу возникнут какие-то проблемы, кто будет следующим претендентом? Вы или кто-то другой?
— Не владею этой информацией. Знаю, что я вроде как точно не буду драться. Это нецелесообразно. Многие ребята тоже ждут, желают подраться за пояс. Я и сам сейчас смотрю спокойнее на ситуацию, не скажу, что прямо сейчас хочется драться за пояс. Я готов побить кого-нибудь.
— Вы упомянули, что рассматриваете поединки с топ-4 позиции рейтинга...
— Топ-5 я сказал, дружище. Я на первом, ты чего? Какой на пятом? Ты чего? Ты откуда? (Улыбается.)
— Если бы в UFC предложили поединок с Умаром Нурмагомедовым...
— Ты откуда, скажи мне? Тормози, ну ты чего? Я же только что говорил. Я уже говорил, с кем хотел бы подраться из топ-5.
— То есть такой бой не рассматривается.
— Ну, конечно. Неинтересно пока что. Нужно прийти к этому, понимаешь.
— В UFC вы сейчас двигаетесь от следующего поединка к следующему?
— Или от следующего к следующему (смеется).
— С UFC у вас долгосрочное сотрудничество или от одного поединка к другому?
— Хороший вопрос (смеется).
— Сколько боев осталось по контракту?
— Я там надолго еще. По контракту еще пять боев, которые нужно исполнить.
— Насколько я понимаю, у вас с Чимаевым и Дарреном Тиллом один спонсор, один партнер. Есть ли вариант, что станете одной командой, типа Smаsh Brothers? Или проведете вместе сборы?
— Ну, им надо подскинуть еще. Да, есть у нас один партнер, но не только у нас. Потренироваться с ними — вряд ли, слишком большая разница в весовой категории, каждый формирует лагерь под свою стилистику.
— Не говорю, что именно спарринговать, но чисто из интереса?
- В чем заключается интерес?
— Общий хайп.
— Ну, где я — и где хайп.
Интервью
— Если возвращаться к пресс-конференции перед первым боем — там вы шутили, уделали Стерлинга. Почему на этот раз были куда скромнее?
— Да я не понимал ни хрена, что говорят, что происходит! Я понимал, что они меня провоцируют своими какими-то вылазками. У меня были разные мысли в голове — типа, встать и черка ему дать. Просто приколы такие. Но нельзя было этого делать. А сидеть и отвечать на его слова тем же, выкрикивать что-то... Вы же слышали, какая вокруг была атмосфера. Хамзат с этим... Попасть в эту же атмосферу, создавать свою кашу не хотелось.
— Вы сейчас больше ориентированы на американскую публику, хотите давать интервью там. Почему так?
— Не то чтобы я нацелен на американскую или российскую публику. Я и для американской публики-то интервью не даю. Есть обязательства в день UFC, говорят: «Поговори с тем-то», — я говорю. Чтобы я сам как-то акцентировал на этом внимание — такого нет. Почему минимизировал число интервью? Наверное, мне так лучше. Просто тренируюсь, делаю свое дело. С вами тоже — сказал одно, а вы перекрутили, написали по-своему, добавили что-то.
— Вы несколько раз давали интервью Ариэлю Хельвани...
— Это Ариэль Хельвани. Я два раза давал ему интервью, это было год-два назад, а не сейчас.
— Хельвани — самый известный журналист в ММА. Когда вы с ним общались, возникло чувство, что он реально супержурналист, что у него крутые вопросы?
— Да нет, ничего такого. Просто у каждого... Я понимаю, что здесь индустрия ограничена и выдумать что-то сверхъестественное в плане вопросов непросто. Бывает, человек спрашивает: «Как вы восстановились после нокаута?», — а я отвечаю: «Так я и не был в нокауте». Как с таким можно общаться, когда он в своем мире? Я не говорю, что он плохой человек, просто неподготовленный. В своей теме ты должен быть акулой, профессионалом.
— Часто смотрите интервью других бойцов?
— Частенько смотрю. Вас знаю, с ACB еще знаю, «Вестник ММА» знаю. У меня знаете какая тема? Я всегда готов пообщаться с любым из вас, кого знаю, но дело не в вас, а во мне. Я просто не хочу это делать. К вам вопросов нет.
— Именно поэтому ограничили медиаактивность после боя?
— Да, а что мусолить, что об этом говорить? У меня в голове свои ракеты летают, а я еще буду с этими интервью. Представьте: каждый звонит, пишет. Отстаньте от меня, нет у меня желания. Опять же, я понимаю, что это, возможно, неправильно, но как уж есть.
Сехудо, Диллашоу, Альдо, Ковингтон, крипта
— Сехудо вернулся в пул тестирования USADA. Видимо, возвращается. Он имеет перспективы вернуться туда, где он был до ухода?
— Раз уж он решил вернуться, значит, что-то планируется. Он долгое время просто говорил, а Дана Уайт где-то подчеркивал, что Сехудо нужно хотя бы вернуться в пул тестирования. Думаю, он как-то его сподвиг, и он понял — надо подраться.
— А Сехудо вас все еще подбешивает?
— Да нет.
— Ну, он периодически нет-нет да напишет что-нибудь.
— Я же знаю, для чего он это делает, вы тоже знаете. Идет легкая перепалка, но нет какой-то личной неприязни.
— Ну и он не в топ-5 пока.
— Да пофигу, в топ-5 он или нет. Если захочет — с ним можем подраться.
— Есть ли в легчайшем дивизионе UFC боец, к которому у вас есть симпатия?
— Много бойцов, за которыми смотришь. Например, мне всегда импонировал Диллашоу. Когда у него были конфликты с Гарбрандтом, у него не было команды особо, он со своим тренером работал. На него всей шайкой пытались накинуться, мне хотелось ему как-то помочь.
— Вписаться?
— Да. Ну, если бы я был рядом — вписался бы. Есть много ребят. Каждый, наверное, нормальный, хотя я с ними не знаком лично.
— Приятно за Альдо? Перед вашим боем с ним были разговоры, что он старый, а он потом выиграл три боя.
— Альдо вообще красавец, слов нет. Побил топовых ребят, которые шли на сериях побед. Он научился укладываться в вес, восстанавливаться. У него пошло какое-то перерождение во всем. Готовиться стал по-другому. В боксе он мне проиграл, я ему навтыкал — и он бокс начал подтягивать. В прошлом поединке очень хорошо подрался, мне понравилось.
— В общем, на второй пик выйти реально?
— Реально, если ты грамотно ведешь свою карьеру. Почему нет? Ребята дерутся в разном возрасте — есть и 37-летние бойцы, и 40-летние. Альдо сейчас сколько? 34-35? В принципе, хороший возраст. Он не супервозрастной, просто уже долго дерется. Мне нравится, как он выступает. Думаю, он скоро еще подерется за пояс.
— Как относитесь к Ковингтону и его поступку — к тому, что он подал заявление в полицию, что на него напал Масвидаль?
— Да вообще несерьезно. Потушить его, как Харитонова, и все (смеется). Ну, ты же сам столько говорил, столько провоцировал, столько гадостей сказал. А тут его коснулась ситуация, и он сразу побежал искать помощь. Нефиг говорить, если ты не отвечаешь за свои слова.
— У вас появились биткоины. Будете разбираться в теме майнинга?
— (Смеется.) Пока электроэнергия дорогая, майнить не получается. Если будет место с кондиционерами, с электрикой подешевле, то поставим.
— Есть информация, что вы получили очень много денег за бой со Стерлингом.
— Откуда такая информация? Как много, хоть скажите.
— 35 миллионов рублей.
— Нет, таких денег нет.
— Если серьезно: как сейчас ввозить деньги в Россию в нынешней ситуации? Сейчас-то это, по сути, запрещено.
— Поэтому без денег и сидим. Не можем никак привезти.
— Есть проблемы с этим?
— Конечно.
— Как решать эту ситуацию?
— Есть моменты, но нужно время на все это. Хочу... Помогите, стабилизируйте ситуацию в мире. Ладно деньги — это ерунда.
И снова Стерлинг
— Стерлинг предлагал вам попить пива с ним. Если бы согласились, то какое бы выбрали? И зачем ему вся эта доброта в ваш адрес?
— Хороший вопрос, только я не понял вопроса. Нормально ответил? (Смеется). Не знаю. Выпить пивка со Стерлингом — зачем мне это нужно?
— Откуда у него такая доброта в ваш адрес?
— Да, наверное, выиграл — и все. Он же вообще говорил, что гасить меня будет. Что-то пока непонятно с этим. Дружить с ним? Не знаю. Не могу ответить на этот вопрос.
— Возможно ли, что со Стерлингом стабилизируются отношения, что вы через пару лет с ним встретитесь, посидите, пива выпьете? Или уже все?
— У меня нет такой категоричности. Если мы где-то столкнемся, не знаю, как сложится. Может, разойдемся, может, подеремся. Не знаю пока. А если пивка хотите — сейчас закажем, если надо.