24 октября вышла автобиография легенды ММА Дэна Хендерсона под патриотическим заглавием Hendo: The American Athlete («Хендо: американский атлет»).
На 288 страницах он вспоминает и осмысливает свой путь — от детских лет в родительском доме в Эппл-Вэлли (Калифорния) до боя за титул UFC в 46-летнем возрасте. Книга написана в простой фактурной манере, из каждой ее главы можно выдергивать по несколько занятных историй.
На первых 40 страницах особенное внимание привлек рассказ Хендо о его поездке в поздний СССР в 1987 — 1990 годах. Он отправился туда на длительные борцовские сборы, чтобы подготовиться к отбору в олимпийскую сборную США на Игры в Барселоне. В общей сложности Дэн прожил около полутора лет в нескольких городах Союза и вернулся домой с массой впечатлений. Если говорить кратко - ничего кроме борьбы в Советском Союзе американскому спортсмену особо не понравилось: серость, уныние, бедность, несвобода, плохая еда и лишенные самовыражения люди.
***
«Я впервые побывал в России в 1987 году, когда был старшеклассником. Помню, что для российских борцов все наши вещи казались золотом. Они пытались выменять у нас все, что можно. В обмен на наши бейсболки, футболки, кроссовки они отдавали нам ручные сувениры, большие меховые шапки и вот эти уникальные куклы-фигурки [матрешки]. Помню, один подросток хотел торгануться со мной, как вдруг изо всех углов выскочили полицейские, скрутили его, выбили из него все дерьмо, бросили на заднее сиденье полицейской машины и увезли.
Потом я приехал в Россию на сборы в сентябре 1990-го, когда у власти находился Михаил Горбачев. Его коммунистические взгляды сдвинулись в сторону социально-демократической системы, и страна в последнее время шла в этом направлении. На самом деле, страна выглядела хреново, но хотя бы потихоньку менялась.
Я сомневаюсь, что многие люди выберут Россию в качестве приоритетного путешествия, но я ведь приехал туда не за серфингом или загаром, я приехал ради сборов, которые помогли бы мне пробиться в олимпийскую сборную. Большую часть времени мы проживали в Московском олимпийском центре, несколько раз ездили на сборы в Алушту (Крым), мы также тренировались в Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Киеве, Минске и Алма-Ате. Тренировки, куда бы мы ни приезжали, были напряженными. Большинство тренеров были бывшими олимпийскими чемпионами или чемпионами мира. Все, что они делали, они делали чуть-чуть лучше, чем мы. Их традиции в борьбе и упорная работа над техникой давали им преимущество над всеми остальными.
Общежитие, в котором мы жили, было таким, какое можно ожидать от коммунистической страны: простецкое, унылое и едва выносимое. Кормили три раза в день, на завтрак приносили мясо, которое мы называли «загадочным». По большей части я просто... не понимал, что нам принесли. То вроде бы конина, то язык, то рыба, то что-то еще, что может двигаться и имеет сердце. Иногда нам приносили яйца и картошку в тарелках, посредине которых было жировое пятно. Овощей было не найти. Я не знаю, из-за местного ли это климата или неплодородности почв, но по большей части там был только протеин и крахмал. Я ел завтрак и ужин чисто по необходимости.
Только на обед нам приносили что-то вкусное. Подавали горячие, дымящиеся супы, которые отлично помогали восстанавливаться после утренней тренировки. Иногда бывали дни, когда я уставал от этой русской рулетки в питании, плевал на все и уходил в местный «Макдоналдс». В тренировках я заметил, что российские борцы много работают со своим весом, на турниках и с гирями. После такой силовой тренировки они шли бороться, а потом бегали пару кругов. Взятие штанги на грудь было для них, как и для нас, важным упражнением, и мне было интересно посмотреть, какие веса они могут поднимать. Но у них не было такого оборудования и тренажеров, как у нас, поэтому моя силовая работа там состояла из 100 подтягиваний, 100 приседаний, 100 брусьев и 100 отжиманий от пола (с 15-секундными перерывами между упражнениями). Потом пробежка 3 мили.
Мой режим там выглядел так: каждые две недели мы ездили в Европу на турнир вместе с россиянами, потом возвращались в Россию на тренировки. Потом я летел домой на пару недель перерыва. Дома я не загорал на пляже, а впахивал в Jets [зале]. Потом возвращался в СССР, и все по новой. Так я прожил полтора года. Иногда у нас были сборы и турниры в Швеции и Норвегии. Плюсом этих мест была еда: у них были фрукты, гранола, сыры, сэндвичи, мясо и рыба. Тебе не стоило переживать, что придется есть человеческие потроха, как в России.
Прикольно было еще и то, что я немного научился русскому языку и мог продавать обувь старых моделей из магазина, которым владел мой товарищ. Это давало мне заработок, я тратил его на еду где-то на стороне, потому что устал от лотереи с питанием в Олимпийском центре. Жизнь за границей научила меня ценить Штаты еще больше. Каждый раз, когда я возвращался домой, я чувствовал благодарность за все то, что у нас есть. Мне казалось, что американцы воспринимают свободу как должное.
В России я видел, как люди стояли в очередях за одеждой и едой, и в магазинах все было одинаковым. Никакого разнообразия. Только один вид бутылок, все одного вида и выделки, вся одежда одинаковая. Люди были не индивидуальны, никакого самовыражения. Выглядело это мрачно, как будто люди просто плыли по течению жизни. Но зато вся эта унылость помогла моему прогрессу в борьбе, у меня не было никаких отвлекающих моментов».