На турнире UFC 294, который пройдет уже 21 октября в Абу-Даби, россиянин Магомед Анкалаев встретится с бразильцем Джонни Уокером и постарается вновь стать претендентом на титул чемпиона в полутяжелом весе (в декабре прошлого года Магомед провел ничейный бой с Яном Блаховичем, где на кону стоял вакантный пояс).
В преддверии поединка Анкалаев дал небольшое интервью «СЭ», отреагировав на поедание Уокером его фотографии, рассказав о спаррингах с Шоном Стриклэндом и прокомментировав решение UFC прекратить сотрудничество с USADA.
— 10 месяцев прошло с момента твоего последнего боя — против Яна Блаховича. Чего не хватило для того, чтобы у судей вообще не было сомнений в твоей победе?
— Можно сказать, что я включился поздно — после третьего раунда, когда уже было безвыходное положение, когда уже нога была отбита. Нужно было пораньше начать. Думаю, тогда результат был бы намного лучше.
— Сколько раз пересматривал бой?
— Три раза.
— За вакантный титул в тяжелом весе подерутся Иржи Прохазка и Алекс Перейра. Считаешь ли, что с тобой поступили несправедливо, не дав титульный бой?
— В этом нет ничего такого, так как сначала мне дали соперника, а уже потом назначили их бой. Думаю, победитель нашего боя получит титульник. Победитель их пары встретится с победителем нашей пары.
— Ты говорил: «Я должен стать более медийным. UFC просит об этом, и я это сделаю». Тем не менее после боя с Блаховичем ты опубликовал в общей сложности 15 постов, а созданный американский аккаунт и вовсе удалил. Почему так?
— Американский аккаунт — ненужная вещь, наверное. Instagram* один бывает. Не было требований от UFC, а менеджер сказал, чтобы более активно вел Instagram*. Думаю, мы улучшили результат, начали лучше вести, что-то выставлять.
— Джонни Уокер недавно съел твою фотографию, которая была наклеена на грушу. Что бы ты ему ответил?
— Что я ему могу сказать... Просто: «Приятного аппетита!» Пусть съедает мои портреты, но в бою ему будет очень тяжело.
— За счет чего будет тяжело?
— Вес наберет, гонять тяжело будет (улыбается).
— Вообще, реальна ли ситуация, чтобы ты к сопернику перед боем подошел и спросил за слова или за действия?
— У меня не было соперников, с которых можно было бы спросить, которые переходили грань. Они раскручивают бой, пытаются раскрутить, и, наоборот, я должен их поддерживать (улыбается). Я их поддерживаю. Поэтому это нормально.
— Твой тренер Сухраб Магомедов говорил, что ты должен быть агрессивнее. Что ты делал для этого в этом кэмпе? Это же очень сложно — переключиться на агрессивную манеру, когда ты аккуратный ударник.
— Да. Ну, на это были причины. У меня были проблемы, травма за травмой. Можно сказать, на последние бои я выходил с травмами. У меня сейчас было достаточно времени, чтобы вылечить все травмы и выйти на бой стопроцентно готовым. Я возвращаюсь целым.
— Твой спарринг-партнер Шон Стриклэнд стал чемпионом UFC в среднем весе. В каких бойцовских аспектах он реально хорош?
— Стриклэнд хорош. У него есть нестандартный бокс. Он очень выносливый, его очень тяжело удержать в партере.
— Стриклэнд любит рассказывать про свои спарринги. Расскажи ты о самом жестком спарринге с ним.
— У нас с ним всегда бывают рубки. Рубится он до конца — сколько может рубится. А на вопрос, кто из нас выигрывает, я не знаю, как ответить. Судей не бывает у нас [во время спаррингов]. Этот вопрос было бы интереснее ему задать. Я для него очень нестандартный спарринг-партнер. Но он все-таки любит со мной спарринговаться.
— Почему любит? Из-за того, что ты нестандартный контрпанчер?
— Нет. Думаю, многие избегают его, потому что на спарринги он выходит как на бои. Не все любят с ним спарринговать.
— На сколько процентов ты включался в тех спаррингах?
— Насколько нужно было для того, чтобы обыграть его.
— Если коротко — ты его обыгрывал и проблем с этим не было?
— Были дни, когда он меня обыгрывал. Бывало так, что я его обыгрывал. Это же спарринги. Бывают дни, когда у тебя тренировки и спарринги не идут. А бывают дни, когда у тебя прет-прет, все получается.
— Ты как-то хотел оставить спорт из-за весогонки. А это перед каким боем?
— Не помню. Но помню, что это было в UFC. Как-то вес набрался у меня, и когда скидывал, у меня 200 граммов вообще не уходили. Ночью хотел вес сделать. Ночью лег спать, оставалось 200-250 граммов, и к утру ни грамма не ушло. Вот это было очень тяжело.
— Не вспомнишь, перед каким боем?
— Не помню даже. Но помню, как еле убрал этот вес. Помню, как сидел в парной и ничего не уходило, но я как-то все-таки убрал.
— Сколько максимально ты весил между боями?
— 105-106 килограммов.
— После первого боя с Куцелабой ты показал средний палец толпе. Для тебя такое поведение несвойственно. А сейчас нет сожаления, что тогда не сдержался?
— Конечно, есть. Я допустил ошибку. Это были эмоции. Больше такого не повторится (улыбается).
— Это единственный случай за последние годы, когда ты не смог контролировать эмоции?
— Да, единственный. Первый и единственный случай.
— Ты человек скромный. Бывает, что можешь пошутить в компании или даже рассказать анекдот?
— У меня очень узкий круг [друзей], с кем я могу пошутить. В большинстве случаев я не шучу. Я люблю слушать и поддерживать разговор. А так — я не такой, чтобы рассказывать анекдоты, раскачивать, ха-ха!
— На стендап сходил бы?
— Нет.
— Почему?
— А нужно ли это мне (улыбается)?
— Комедии смотришь?
— Редко.
— Можешь вспомнить, что смотрел в последний раз?
— Даже не помню (улыбается).
— А правда, что ты до 2011 года, то есть до 19 лет, по-русски не разговаривал?
— Может быть. По-русски я разговаривал, наверное, плохо. Сейчас, за 10 лет, улучшилось, я думаю. А так — да, было такое. Я жил в горах, в селе, где все говорят по-аварски.
— Не приходилось применять там русский?
— Не приходилось... Ну, в школе, бывало, что русский язык [приходилось использовать], было тяжело. Но... это самое легкое — то, что можно изучить.
— Про уход USADA. Как ты отреагировал?
— Может, некоторым бойцам UFC — это хорошо, а меня это не касается. Меня это не волнует, будет ли USADA или не будет. Я за это не переживаю. Я всегда за чистый спорт.
*Запрещенная в РФ соцсеть, признанная экстремистской.