Наталья МАРЬЯНЧИК
из Пхенчхана
Мы встретились с Ридзиком в один из дней в пресс-центре местного сноу-парка. Сидит вроде бы простой парень, а в кармане у него – олимпийская бронзовая награда, первая в истории российского ски-кросса. Если бы эта дисциплина была чуть популярнее в России, нет никаких сомнений, что Ридзик стал бы большой звездой. За словом в карман он не лезет, а его биография – сплошь драматичные повороты.
– Пока только пытаюсь осознать, что со мной произошло, – начал разговор Ридзик. – Беру медаль, тереблю ее и влюбляюсь. Когда встал на пьедестал, мне повесили ее на шею, я ощутил ее вес и подумал: неужели вот столько весит весь мой труд? Слезы сами потекли. Я готов был бы отказаться от всех остальных своих амбиций, чтобы добиться медали. Теперь она у меня есть, но в душе какая-то пустота.
– Поздравлений, наверное, до сих пор получаете массу?
– Конечно. Мама в шоке, жалуется, что журналисты ее достали. Я говорю: "Мам, терпи. Твой сын и наша фамилия вошли в историю!"
В СКИ-КРОССЕ НУЖНО БЫТЬ НАГЛЫМ
– Вы начинали карьеру с горных лыж. Горнолыжный инвентарь – очень недешевое удовольствие. Как в вашем родном Мончегорске удавалось его покупать?
– Я из обычной семьи. Не супер-обеспеченной, конечно, но не было такого, чтобы мы с хлеба на воду перебивались. Нас всего трое: старшая сестра, средний брат и я – младший. Мама развелась, потом появился отчим, который заменил отца. Если бы я был один, может, мне бы и могли купить лыжи и все остальное, но когда трое – как всех потянуть? Как я мог потратить на свои сборы деньги, которые нужны для семьи? В общем, приходилось выкручиваться. Школа брала на себя все самое дорогостоящее: покупала ботинки, лыжи и форму, оплачивала сборы. Мелочевку приобретали сами: шлем, очки, защиту на руки и ноги.
- Как вы оказались во фристайле?
– В горных лыжах я выступал за Мурманскую область, и особо никуда меня больше не звали. Так можно было и ездить за них до конца своих спортивных дней. Но в чем смысл-то, непонятно. Поэтому и пошел учиться на электрогазосварщика и стал уже думать о другом направлении своей жизни. А потом появились агитаторы и зазвали во фристайл. Мне повезло, что оказался в нужное время в нужном месте.
– Ски-кросс и горные лыжи сильно похожи?
– Это очень близкие виды спорта. Во фристайле точно так же необходима горнолыжная техника. Но помимо этого, пришлось учиться старту и прохождению элементов.
– Это же принципиальная разница: соревноваться только со временем, как горнолыжник, или с живыми людьми, которые одновременно с тобой спускаются по той же трассе?
– Был момент, когда я сильно боялся контакта с соперниками. Но со временем понял, что в ски-кроссе просто необходимо быть наглым. Нужно уметь вовремя залезать в освободившиеся места, кого-то оттеснять. До сих пор не всегда это удается.
– Почему фристайлисты, в отличие от горнолыжников, выступают в объемных костюмах, а не в обтягивающих комбинезонах?
– Такие правила. Понятно, что чем более обтягивающий костюм – тем выше скорость. Во фристайле в рукавах и в брюках должен быть определенный просвет, который судьи измеряют прищепкой. Даже высота свисающей штанины прописана в правилах. Правда, умные люди порой трактуют эти правила, скажем так, своеобразно. Посмотрите на швейцарцев, у которых костюм так классно сделан, что вроде бы и требованиям соответствует, и в то же время, максимально обтягивает.
ПОЛНЫЙ БРЕД, ЧТО МОЯ МЕДАЛЬ – ЭТО СЕНСАЦИЯ
– Год назад вы упали на этапе Кубка мира в Италии и получили тяжелейшую травму, после которой даже не чувствовали ног.
– Не знаю, кто тиражирует этот бред, будто я ног не чувствовал! Сразу скажу: первым делом, когда упал, я проверил чувствительность и подвижность в конечностях. И тогда уже понял, что несмотря на дикую боль в спине, все будет хорошо. Ко мне подошел наш старший тренер, я попытался встать. Но стоило опереться на левую ногу, меня словно током прошибло. Тогда уже я обратно лег и меня повезли в больницу. После обследования врачи сказали, что это всего лишь ушиб позвоночника. Я очень сильно обрадовался, хотя ощущения были не из приятных. Больно было все: чихать, кашлять, даже повернуться на другой бок. Это дико раздражало. Но мне сразу сказали: твой главный доктор – это время.
– Сразу были уверены, что после такой травмы стоит возвращаться в спорт?
– Сначала завязывать точно не собираться. Но потом уже, когда валялся три месяца дома, всякие мысли посещали. Прогулка у меня была – максимум до магазина. А так, выходил просто во двор посидеть на лавочке и воздухом подышать. Совсем не мог согнуться: моя бывшая девушка помогала и носки одевать, и в душ сходить. Вы только представьте, что мы пережили! Огромное спасибо, кстати, Алене, которая тогда была со мной рядом. Так сложились обстоятельства, что мы сейчас не вместе, но остались друзьями и она до сих пор меня поддерживает.
– Страшно было после такой травмы снова выходить на трассу?
– Я бы назвал это не страхом, а беспокойством. Чем больше я накатывал объем, тем меньше об этом вспоминал. Сейчас уже вообще об этом не думаю.
– История Марии Комиссаровой, которая после схожего падения теперь передвигается на инвалидной коляске – это главная страшилка в вашем виде спорта?
– Нет, конечно. Если на то пошло, у нас были и куда более тяжелые случаи. Канадец (Ник Зоричич. – Прим. "СЭ") тоже упал на трассе, впал в кому и умер. Очень жаль его, конечно. Не зря говорят, что ски-кросс – самая опасная дисциплина среди всех видов спорта. Но вы попробуйте проехать по трассе – вы обалдеете, как это круто. А когда ты едешь еще с кем-то, там такой драйв, с ума сойти! Мы иногда на тренировках угораем, пихаемся, дергаем друг друга за палки. Это правда весело.
– В горных лыжах полно любителей, которые катаются для себя. В ски-кроссе такое возможно?
– Должна быть определенная подготовка. Попробовать можно, но если хоть чуть не уверены – не надо сразу лезть на трамплин. Лучше проехать спокойно, почувствовать, что такое волны. И только потом уже проверять себя на прыжках. В принципе, у нас сейчас в стране трассы и возможности для тренировок потихоньку появляются. Надеюсь, моя медаль и общение с журналистами тоже помогут. Я ведь это не для своего пиара делаю, лично мне все равно. Но хочу, чтобы люди начали понимать, что такое ски-кросс и что за люди там выступают. А то до сих пор мою медаль некоторые считают сенсацией. Хотя это полный бред, я уже очень давно к этому шел.
СТРАШНО ВСПОМИНАТЬ ТРЕНИРОВКИ В МЕЖСЕЗОНЬЕ
– Правда, что вы не любите футбол и хоккей?
– Правда, особенно футбол. Не считаю, что наши русские футболисты достойны таких зарплат, как они получают. Из них сделали звезд, а на самом деле, люди ни хрена не добились. Вот хоккеисты – добились, базару нет! А в футболе, даже детском, получается так: есть деньги – сидишь в запасных, еще больше денег – выходишь на поле. Это уже коммерция, а не спорт. Только поймите, я ни в коем случае не завидую, я свою копейку заработал. Если кто-то получает миллионы – да пожалуйста. Большие деньги портят человека.
– Что-то из профессии сварщика сейчас используете в жизни?
– Нет такого желания. Хотя сварочный аппарат дома есть, может, что-то и поварю еще. Учился я на полном серьезе, никаких экзаменов не покупал.
– В одном из интервью вы сказали, что берете свое в спорте не талантом, а пахотой. Что такое талант применительно к ски-кроссу?
– Когда есть талант, человеку дается все легко. Во фристайле талант – это, наверное, особое чувство себя в трассе. Когда ты четко понимаешь, что нужно делать, в зависимости от скорости и позиции. Умеешь мыслить трезво, а не так, что мозги выключил и попер вперед. У нас в каждом заезде целая стратегия: не бывает двух одинаковых ситуаций, все в динамике, и постоянно нужно думать и искать варианты. Этим мне ски-кросс и нравится.
– Про талант понятно. Тогда в чем заключается пахота в вашем виде спорта?
– В очень большом количестве наката на лыжах по трассе. Плюс колоссальная работа в тренажерном зале и на стадионе. Даже сейчас страшно вспоминать, что было в межсезонье. У нас же идут четыре заезда подряд, это по ощущениям примерно как четыре раза на максимуме пробежать по 400 метров. Мне даже Саша Хорошилов (лучший российский горнолыжник. – Прим. "СЭ") говорил: "Я не представляю, как вы это делаете. Я в слаломе одну попытку проеду, два с половиной часа отдохну, вторую проеду – и свободен". У нас же времени передохнуть между заездами вообще нет, максимум пять минут, пока другие стартуют. Чтобы это выдержать, мы и кроссы бегаем, и прыгаем, и чего только не делаем.
– Смазка лыж, очевидно, играет в вашем виде спорта колоссальную роль?
– Конечно. Важны и сами лыжи, и то, как поработали с ними сервисмены. Со временем я понял одну вещь: если хочешь, чтобы у тебя лыжи ехали, сервису надо говорить все, как есть, вплоть до ощущений. Если лыжи были отстой, я так и скажу. Но обвинять сервис в своих неудачах на соревнованиях никогда не буду. Проблемы нужно искать только в себе.
– Олимпийская медаль для вас – это новое вдохновение? Или есть шанс расслабиться и немного отдохнуть на лаврах?
– Ски-кросс – это такой непредсказуемый вид, что сегодня ты чемпион, а завтра – никто. Что я взял третье место на Олимпиаде, еще ни о чем не говорит. На Кубке мира все будет только сложнее. Если на Играх были национальные квоты, то на Кубках будут по семь человек канадцев, швейцарцев, австрийцев... Там вообще все! Так что легче мне теперь точно не будет. Наоборот, все самое крутое впереди.