Один из самых успешных горнолыжных тренеров в истории нашего спорта, человек, прошедший все ступени отечественной спортивной властной вертикали, Леонид Тягачев в последнее время нечасто основательно общается со СМИ. В 2010 году, после неудачного выступления наших спортсменов на Олимпиаде в Ванкувере, один из самых влиятельных людей страны на волне критики по собственному желанию ушел с поста президента ОКР. Сегодня Тягачев является почетным президентом ОКР, членом Совета Федерации Федерального собрания РФ, продолжает вести общественную работу и внимательно следит за всем, что происходит в мире спорта. Корреспондент "СЭ" встретился с Леонидом Васильевичем в поселке Деденево Московской области, где находится горнолыжный клуб его имени и детская горнолыжная школа.
ВЗЯЛ НА СЕБЯ НЕГАТИВ, ЧТОБЫ ЕГО НЕЙТРАЛИЗОВАТЬ
– Прошло более шести лет после вашей отставки. Вы могли бы рассказать сейчас, как все случилось на самом деле?
– Помните, какой был ажиотаж после Олимпиады в Ванкувере? Шли огульные обвинения, выступали политики всех мастей, делались накаты на главу ОКР. Хотя тот, кто изучал олимпийскую хартию, знает: Олимпийский комитет и его руководитель за результаты не отвечают. Отвечает Министерство спорта и главные тренеры сборных. Но в условиях, когда президент страны тебя знает лично, председатель правительства знает лично, все камни, естественно, летят в твой огород.
На тот момент Виталий Мутко пришел в спортивную сферу сравнительно недавно. Кстати, после Игр в Ванкувере он объявил: "Все. Я ухожу! Не знаю, как Леонид Васильевич". А у меня после Олимпиады – двухстороннее воспаление легких. Помню, лежу в Мичуринской больнице, а мне туда звонит Владимир Владимирович Путин: "Ты не нервничай, легкие – страшное дело!" Во время Олимпиады-2010 погода была плохая, я посещал все старты, плюс сыграли свою роль переживания за наших спортсменов. Когда пресса ко мне пришла, начались расспросы, как так получилось, я сказал: "Команда выступила недостаточно хорошо, мало медалей. Но в целом тот результат говорит, что у нашей команды большое будущее". Мой прогноз реализовался: все спортсмены, начиная с Зубкова, которые занимали четвертые, пятые и шестые места в Ванкувере, на Олимпийских играх в Сочи стали чемпионами.
– Вы очень переживали неудачу?
– Переживал внутри. Светлана Николаевна (супруга Тягачева. – Прим. "СЭ") – свидетель. Вообще-то правильно, что я ушел тогда в отставку. Все говорят, что единственным человеком в нашем спорте, который правильно поступил в тот момент, был именно Тягачев. Испугались тогда многие. И Виталий Леонтьевич Мутко, и Александр Дмитриевич Жуков. А я принял на себя всю ответственность того положения, взял весь негатив, чтобы его нейтрализовать.
Вообще-то правильно, что я ушел тогда в отставку. Все говорят, что единственным человеком в нашем спорте, который правильно поступил в тот момент, был именно Тягачев. Испугались тогда многие. И Виталий Леонтьевич Мутко, и Александр Дмитриевич Жуков. А я принял на себя всю ответственность того положения.
ОЛИМПИАДА В СОЧИ – ЭТО МОЯ МЕЧТА
– А вам не предлагали потом вернуться в орбиту большого спорта?
– Вы, наверное, знаете, что одним из моих увлечений является охота, поэтому приведу вам пример из этой области. Когда ты гонишь зайца, то, как собака, чувствуешь след постоянно. И когда ты принимаешь решение об отставке и становишься сенатором, то это большая и ответственная работа. Кстати, именно я предложил избрать Александра Жукова новым главой ОКР. Это было еще до олимпийского собрания. Помню, состоялась официальная встреча Медведева и Путина со мной. Руководители страны попросили предложить кандидатуры на должность руководителя ОКР. Я предложил три фамилии – Кожин, Фетисов, Жуков. Остановились на Жукове. Я же стал советником президента страны по спорту. Как у почетного президента и члена исполкома ОКР у меня серьезные полномочия. Я причастен к Олимпиадам и чемпионатам мира, где могу быть полезным как специалист и как руководитель, стал зампредом международного комитета Совета Федерации. У меня большая работа – в частности по спортивным направлениям. Ну и, конечно, Олимпиада в Сочи – это моя мечта.
– Вы же пытались завоевать право на проведение Олимпиады в Сочи задолго до 2007 года.
– Первым провести Игры в Сочи предложил Виталий Георгиевич Смирнов, член МОК. Он обратился с этой идеей к Борису Николаевичу Ельцину, который был тогда президентом нашей страны. Виталий Георгиевич попросил меня и Сашу Тихонова, нашего биатлониста, подготовить доклад, потому что основной момент там должен был быть по горным лыжам. В Сочи в тот период еще ничего не было. Я стоял и размахивал руками на пустом месте: здесь будет трасса такая, а здесь – такая. Какой же это был год? Точно не помню, но в промежутке с 1993-го по 1995-й. Была организована комиссия, в которой я принимал участие как главный по зимним видам спорта. Свою лепту внес и Тихару Игая, японский горнолыжник, участник трех Олимпиад. Он возглавлял тогда международную комиссию МОК. Ему очень понравилась идея с Сочи.
– Почему тогда не удалось?
– На месте горнолыжного курорта "Роза Хутор" тогда рос лес, стояла одна канатная дорога, ни трасс, ничего… Это уже с приходом президента Владимира Владимировича Путина в Сочи возникло оживление, когда президент научился хорошо кататься на горных лыжах. Помню, мы выехали на вертолетное хели-ски, прокатились по всем вершинам. Путин тогда сказал: "У нас лучше, чем в Швейцарии, лучше, чем в Австрии…" Первое совещание мы провели в Бочаров Ручье. Помню, пригласили Черномырдина, Кудрина, Грефа, Козака, Ткачева, Кожина, Мурова, человек 10 первых руководителей. Прозвучал призыв: "Давайте думать, как нам правильно преподнести российский курорт Сочи, чтобы можно было подать заявку на участие в Олимпиаде и привлечь внимание международной общественности".
Большую роль в строительстве "Роза Хутор" сыграли Владимир Потанин и Андрей Бокарев. Что касается президента, то открою небольшой секрет. Владимир Владимирович провел со мной более 300 тренировок. Сегодня он чувствует себя на горнолыжном склоне лучше, чем на борцовском ковре, лучше, чем на хоккейной площадке… Катается Путин с тех пор, как переехал в Москву. Я тогда был министром спорта и туризма. Потом, когда он научился хорошо кататься и стал президентом, мы ездили два раза в Абзаково, дважды – на Байкал, в 2002 году вместе с руководителями крупного бизнеса летали в Австрию на чемпионат мира по горнолыжному спорту. Раньше он тренировался здесь, в поселке Деденево. Сейчас приезжает сюда реже, так как построены отличные олимпийские трассы в Сочи.
– Как вы охарактеризуете уровень катания Путина?
– На уровне ведущего инструктора Австрии. Многие мои ученики достигли этого уровня. Сам я стал горнолыжным инструктором за четыре года. В период с 1971 по 1975 год прошел курс обучения в горнолыжной школе Пепе Шотопек в городе Кирхберг, что в 5 км от знаменитого Кицбюэля. По моим стопам пошла и моя лучшая ученица Варвара Зеленская. Она живет уже шесть лет в Куршавеле и является лучшим и самым дорогим инструктором этого курорта.
С приходом Владимира Владимировича Путина в Сочи возникло оживление, когда президент научился хорошо кататься на горных лыжах. Помню, мы выехали на вертолетное хели-ски, прокатились по всем вершинам. Путин тогда сказал: "У нас лучше, чем в Швейцарии, лучше, чем в Австрии".
КОЛОСКОВ СКАЗАЛ: "НАКОНЕЦ-ТО ФУТБОЛИСТ СТАЛ МИНИСТРОМ СПОРТА!"
– В начале спортивной карьеры вы одновременно занимались и футболом, и горными лыжами. Какой из этих видов спорта вы больше всего любите сейчас?
- Это два вида спорта, которые были постоянно у меня в душе. В 16 лет я стал мастером спорта и членом сборной команды по горным лыжам. Продолжал играть в футбол на уровне чемпионата Московской области. Когда я был назначен министром спорта, туризма и курортов, ко мне подошел Слава Колосков, президент федерации футбола, и сказал: "Наконец-то футболист стал министром спорта!" Я в 20 лет выиграл чемпионат СССР по футболу среди сельских клубов в составе команды совхоза "Останкино". Это был совхоз-миллионер, и он сделал хорошую команду. Помню, мы выиграли финал Кубка СССР "Золотой колос" у краснодарской "Кубани" и стали мастерами спорта по футболу. Конечно, в футболе я не добился больших успехов, не стал менять вид спорта, хотя предложения такие были.
Зато в горных лыжах я прошел большой путь спортсмена, а затем – большой путь тренера. Со сборной Московской области мы стали победителями Спартакиады народов СССР. Несколько лет учился по линии профсоюзов в Австрии. Потом вдруг меня вызывают к себе Сергей Павлович Павлов и Валентин Лукич Сыч. Мы, говорят, приняли решение назначить вас главным тренером сборной Союза по горным лыжам. А мне шел 28-й год. Это было подобно выстрелу.
– Вы были не готовы?
– Не то что не готов, я в голове не держал, что такое возможно, когда вокруг – заслуженные люди намного старше. Но мой наставник, замминистра Валентин Сыч сказал: "Тебе министр Павлов дал карт-бланш, собирай молодую команду". И тогда собрал вокруг себя тех спортсменов, с которыми выступал в чемпионате СССР, – Сергея Грищенко, Виктора Тальянова, Виталия Глухих, Василия Мельникова, Валентина Широкова, Андрея Белокрынкина и других. Мы начали тот подвиг, о котором потом все узнали. Если австрийцы выполняли три часа в день работы на снегу в летний период, то я делал восемь часов. У нас, кроме Эльбруса, тогда ничего не было, но мы открыли лагерь на Камчатке, на вулкане Козельский, позже – на Авачинском.
Я обратился к большим военным начальникам, они мне выделили 50 солдат. Солдаты отвечали за установку дизельной электростанции, построили лагерь, разбили свою столовую. Мы организовали для сборной хорошее восстановление и специальное питание. Закупил во Франции переносные канатные дороги. Сделал лагерь сборной СССР на 50 человек. Мужчины и женщины тренировались вместе. В 5 утра – построение. И так каждый день.
– Почему в именно в 5 утра?
– Потому что в это время снег жесткий. А дневной промежуток – это работа с учебниками, ОФП, отдых. Первая тренировка – с 5 до 10 утра, пять часов на снегу. Тогда сильные выживали, слабые учились. Когда ты становишься главным тренером, у тебя в мыслях должна быть только команда. Ты должен знать, кто у тебя в сборной. У меня были Жиров, Макеев, Цыганов, Андреев. Я должен был знать все о них – чем они дышат, кто их родители, на чем нужно сыграть, чтобы спортсмен забылся, расслабился, рисковал и делал большую работу. Команда становится твоей семьей. Этот принцип нужно перенести в современную жизнь, чтобы добиваться результатов в спорте.
К сожалению, сейчас не все мои ученики переняли опыт советского времени. Главный тренер горнолыжной сборной страны Матия Грашич – иностранный специалист. А чему я тогда учил своих подопечных? Почему на родине одного из лучших горнолыжников страны Василия Мельникова в Кировске, вотчине горнолыжного спорта, этот спорт сейчас практически не развивается, а детей возят на тренировки в Полярные Зори, на склонах катаются туристы? Обидно. Но суть в том, что у горнолыжного тренера – самая трудная работа. Он должен встать раньше всех, с первой канаткой, взять с собой буры, чтобы поставить трассу. На одно плечо – 50 древок, на другое плечо – бур и рацию. Ты должен поставить 50 ворот, установить трассу, продумать, какие должны быть повороты. Очень тяжелый труд. А еще надо было убедить главных кураторов из органов, чтобы получить квоту на выезд. Это было трудно. Общение с иностранцами тогда не поощрялось.
Ну как можно было этого Родченкова, дебила, отправить в США, чтобы он там говорил, что имеет досье на всех олимпийцев, которые выступали в Сочи? Если ты наказал человека, значит, он не должен ехать за границу рассказывать, какая страна плохая.
ЖИРАРДЕЛЛИ ЖАЛЕЛ, ЧТО НЕ ПОПРОСИЛСЯ В СБОРНУЮ СССР
– Но вы все-таки взяли в команду Марка Жирарделли…
– Да, после 1978 года ко мне подошел отец Марка, Хельмут Жирарделли. Говорит, сына не берут в сборную Австрии, мы переезжаем в Люксембург, могли бы вы помочь с тренировками? В результате Марк занимался вместе с Жировым, Макеевым, Цыгановым и Андреевым. Будущий пятикратный обладатель большого Хрустального глобуса был нашим шестым номером. Позже он жалел, что не попросился в команду СССР. "Я бы был у вас, как Виктор Ан в шорт-треке", – так он часто шутит. Мы с ним постоянно общаемся. Он член нашего клуба. Совсем недавно, в марте 2016 года, мои друзья устроили Кубок Леонида Тягачева. Приехали 5 олимпийских чемпионов. Марк Жирарделли, Франц Кламер, Харти Вайрайтер, Андрей Свенцель, Леонард Шток. И я пригласил более 150 членов сборных СССР и России, которые стартовали вместе с элитой. Это был большой праздник. И плюс дети. 300 детей из разных школ показывали себя. Ни в одной стране мира такого не было, как у нас.
– Какое самое яркое воспоминание за вашу карьеру спортивного руководителя?
– Когда в финале Кубка мира в Швейцарии в Лаксе Серж Ланг объявили на весь мир, что по прогрессу и по результатам лучшими командами мира стали сборная СССР и сборная Австрии, а лучшими тренерами мира – Леонид Тягачев и Чарли Карр, вот это было сильно. Это был самый большой мой подвиг в жизни, самая большая моя победа, и не только моя, а всех тренеров, включая Тальянова, Грищенко, Преображенского, Черданцева и Белокрынкина! Это забыть невозможно. Еще бы – пять побед Жирова в слаломе и слаломе-гиганте на Кубке мира. В 1979 году Цыганов выигрывает Кубок мира. Это все равно что в космос полететь! В первой тройке сильнейших горнолыжников мира – Макеев и Андреев. Нам подарили новые иномарки. Мне – "Ситроен", Жирову – "Вольво", Макееву – "Пежо", Андрееву – "Рено". Мы написали письмо министру Павлову, Павлов написал Брежневу, и нам разрешили получить эти машины и приехать на них в страну. Вот был ажиотаж, когда мы подъехали к спорткомитету СССР на четырех иномарках с надписью "Леонид Тягачев – world class champion!". На белом "ситроене" по Москве в те времена ездили только президент Франции Жискар д’Эстен и я.
– Правда, что вы были агентом КГБ по прозвищу Эльбрус?
– Когда наступают сложные периоды в жизни, начинают ворошить прошлое и придумывать то, чего не было. Не понимаю, откуда такая информация. Мы с фигуристом Сашей Зайцевым, партнером Ирины Родниной, в Московском военном округе проходили курс молодого бойца. Это было мое самое большое воинское звание. А тот факт, что все главные тренеры сборных по приезде из Европы писали отчеты о командировках, ни для кого не является секретом. А вот про прозвище не знаю. Может, меня кто-то и называл Эльбрусом. Мы же тренировались много десятилетий на Эльбрусе... Орденов и медалей мне не дали. Значит, не из той организации. Хотя ко мне относились с большим уважением. Не каждому тренеру тогда удавалось находиться до шести месяцев в году с командой в Австрии, Швейцарии, Италии и Франции. А в Олимпийском комитете меня называли не Эльбрусом, а Тягачом.
Личные тренеры должны вписываться в общую программу. А не так: забрал спортс-мена и улетел – как, например, Шарапову в США увезли. Конечно, мы о ней ничего не знаем. Даже Шамиль Тарпищев не может отвечать, что отец с ней делает.
15 ЛЕТ НАЗАД ГОТОВИЛ ДОКЛАД О ТОМ,
ЧТО У НАС ДОЛЖНА БЫТЬ СВОЯ СЕКРЕТНАЯ МЕДИЦИНА
– А что вы думаете про нынешние скандалы с допингом?
– Ничего не думаю, я просто знаю, что во всех делах должен быть порядок. Должна быть четко спланированная инструкция. Когда ты становишься членом сборной, ты несешь ответственность перед государством. Ты должен все свои знания и силы отдать во имя команды. Вот в Китае все организовано, как в хорошей армии. Есть Институт медико-биологических проблем. Есть места с идеальным питанием, размещением и местами для тренировок. У каждого спортсмена – своя комната, свой тренер. Спортсмены не имеют права покидать свои места, пока они являются членами сборной. Приехал со сборов из другого города – на базу, приехал с соревнований – на базу. Еще 15 лет назад я готовил доклад Владимиру Владимировичу о том, что у нас должна быть своя секретная медицина, специально для людей из мира спорта и космонавтики.
А у нас как? Лебедь, рак и щука. Как плохо, сразу все виноваты. В основном виноваты президент федерации и тренер. А какое отношение к допингу имеет тренер? Он что, кормит, поит спортсмена? Он может только пульс проверить. Скажем, Миша Мамиашвили мне говорит: "Ну как могу я отвечать, если команда находится в другом городе, в другой стране, там контроль другой. У меня нет лаборатории в Федерации борьбы". В Федерации лыжных гонок тоже нет лаборатории. Ну как можно было этого Родченкова, дебила, отправить в США, чтобы он там говорил, что имеет досье на всех олимпийцев, которые выступали в Сочи? Если ты наказал человека, значит, он не должен ехать за границу рассказывать, какая страна плохая. То есть нет контроля, нет системы, нет того, ради чего ты действительно даешь гарантии. При китайской системе, если, скажем, не прав был мэр города Пекина по китайской Олимпиаде, его бы расстреляли. Вот тогда чиновник боится. Поэтому – только четкий план и методика.
– Лазутину с Даниловой пытались еще при вас засудить за допинг. Уже тогда надо было перестраивать систему?
– Эта система, которая называется медицина в спорте, в тот период не имела никаких средств. Каждый должен в стране заниматься своим делом. Если я хорошо знаю один вид спорта, это не значит, что я могу знать хорошо и плавание. Если я знаю хоккей, то мне не надо идти в фигурное катание. Специалисты во всем мире являются художниками своей команды. Вот для того, чтобы мне создать горнолыжную сборную, я прошел, вы даже не представляете что! Нужно было знать нетрадиционную медицину. Например, участие в подготовке нашей сборной принимали Алан Чумак и Джуна. Плюс все академики знали команду и любой вопрос решали.
– На ваш взгляд, не было ли ошибкой с нашей стороны поддержать создание Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) в конце 1990-х?
– Ну у нас другого пути не было. Нужно было выходить на международный уровень. И мы со Славой Фетисовым поддержали ВАДА.
– Говорят, у вас с ним был какой-то личный конфликт?
– Не было конфликта. Я же делал Славу Фетисова министром спорта, когда он захотел вернуться в Россию. Мы же с ним с одной дороги – он из Бескудникова, я из "Туриста". Помню первый выезд президента Путина в США, в Вашингтон. Тогда послом нашей страны в Америке был Юрий Ушаков. Он думал, что мы в посольском ресторане будем ужинать, а Владимир Владимирович говорит: "Пойдем в простой кантри-клуб". И мы пошли и пригласили с собой еще и Фетисова с Буре. Славу специально для этого вызвали в Вашингтон. И там вот я и предложил назначить Фетисова. Тогда были планы поднять хоккей на высочайший уровень, а Слава был простым хоккеистом. Потом, когда он стал министром, ему показалось, что Олимпийский комитет ему чуть-чуть мешает. Но потом Фетисов извинился.
Мы с ним близкие во всех отношениях люди, в Совете Федерации сидим за одной партой, уже три или четыре года. Когда у Славы был юбилей, он собрал всех "членов политбюро", как я их называю, – Шойгу, Лаврова и других. Пригласил всех легенд спорта на сцену, всех хоккеистов, а потом говорит: "А теперь я вызываю главного человека в спорте, легенду – это Леонид Васильевич. Он мой друг и, можно сказать, учитель". У нас хорошие отношения, потому что он профессионал, и я профессионал. Я до сих пор переживаю, когда непрофессионалы стараются руководить спортом. Это огромная ошибка.
– Что скажете по поводу перепроверки допинг-проб на Олимпиады-2008. Вы были в курсе, что у нашей легкоатлетической сборной есть проблемы с этим?
– Где есть сильный контакт президента федерации и членов сборной с международной федерацией, там не возникает проблем… Вот взяли, все спихнули на профессора Балахничева, обвинили его во всех грехах. Хотя нельзя так делать. Наверное, пытались скандал как-то нейтрализовать.. Виталий Леонтьевич пытался, но у него не получается. Поэтому зря мы потеряли Балахничева. Он ведь действительно талантливый руководитель. Правильно наш президент сказал: работайте теснее с международными федерациями, не сваливайте свои ошибки на других.
Приведу простой пример. Цыган и русский. Цыган своего ребенка отправляет за молоком. Он берет кнут, врежет ему как следует по спине, потом даст ему 3 рубля и банку. Тот слетает в одну секунду. И молоко на столе. Русскому Ванечке отец дает 3 рубля. Принеси молоко. Он пошел. Туда, сюда, поиграл, обратно шел. Банку в играх разбил. Тогда отец берет кнут и порет его. А можно же наоборот, как цыган сделал? Вот и мы должны сначала отпороть, чтобы потом все хорошо шло.
Чтобы был порядок и дисциплина, нужен государственный подход. И личные тренеры должны вписываться в общую программу. А не так, забрал спортсмена и улетел – как, например, Шарапову в США увезли. Конечно, мы о ней ничего не знаем. Даже Шамиль Тарпищев не может отвечать, что отец с ней делает. После каждого тренировочного сбора, перед соревнованиями, должна быть проведена проверка каждого выдающегося спортсмена.
Беджамов подвел команду, убежал в другую страну, вывел все деньги. В Китае бы за такой поступок за одно место бы подвесили. 100 с лишним миллионов забрать у олимпийцев, и все в порядке? Такого не бывает на государственном уровне.
БЕДЖАМОВ ПОСТУПИЛ ПОДЛЕНЬКО
– А что вы думаете по поводу недавно прогремевшей истории с президентом федерации бобслея Георгием Беджамовым, который попал под следствие за банковские махинации?
– Что я могу думать по этому поводу? Человек заработал деньги, пришел в Олимпийский комитет России, ему дали федерацию – заслуженно или незаслуженно, тут уж я не знаю. Но если бы не было у него денег, то его бы никто не поставил во главе. Поступил подленько. Подвел команду, убежал в другую страну, вывел все деньги. В Китае бы за такой поступок за одно место бы подвесили. Как такое можно было допустить? 100 с лишним миллионов забрать у олимпийцев и все в порядке? Такого не бывает на государственном уровне. Должна быть тщательная проверка, разбирательство.
– В этой связи кто, на ваш взгляд, должен возглавлять спортивную федерацию: чиновники, бизнес, люди из спорта?
– Федерацию должны возглавлять способные и грамотные люди. Всех великих чиновников я уговорил, начиная с президента нашей страны. Патрушева я предложил в волейбол – он любит этот вид спорта, имеет авторитет, с ним команде будет лучше. Евгений Алексеевич Муров, генерал, возглавил федерацию бокса, мы завоевали четыре золотые медали. Ливитин, министр транспорта – бывший кмс по настольному теннису, президент федерации. И это достойно было встречено, когда Левитин 30 тысяч столов теннисных расставил везде! Не все олигархи и люди, имеющие большие деньги, готовы быть спортивными руководителями, несмотря на амбиции. Удачно это получается сегодня у Алишера Усманова в фехтовании и у Володи Лисина в стрельбе.
– Сегодня мы наблюдаем бум на проведение международных стартов в России. Многие регионы пытаются привлечь федеральные деньги, принимая большие старты? Это хорошая стратегия, на ваш взгляд?
– По отдельным видам спорта, да, хорошая. Вот то, что мы привлекаем, к примеру, биатлон в регионы, это очень здорово. Я думаю, что вы говорите о Казани, которую мы подняли, начиная с универсиады и заканчивая рядом чемпионатов мира. Это, конечно, поднимает статус того же Татарстана. Если страна богатая и есть резерв, почему бы и не помочь? Но, конечно, все надо решать в самом регионе. Потому что это и приток туристов, и новые инвестиции, и престиж, и статус.
– Участвовали ли вы в сессии МОК в 2001 году, во время которой выбрали Жака Рогге? Правда ли, что Дик Паунд после этого затаил злобу на Россию и выместил ее, когда возглавил ВАДА?
– Да, участвовал, конечно. Мы с Рогге всегда дружили, а уж с Самаранчем – тем более. Паунд был сначала к нам очень лоялен, и ему нравилось посещать нашу страну, это известный факт. И он хорошо подружился со Славой Фетисовым. Мне это нравилось. А затаил ли Дик злобу? Злоба – плохое слово. Может, и была обида, недопонимание. А то, что к нашей стране относятся сейчас субъективно во многих направлениях, мы это видим и стараемся снять напряжение. Как быстро все это получится? Это происходит и в политике, и в музыке, и в спорте, и в бизнесе.
– Вы, наверное, болели за наших на недавнем чемпионате мира по хоккею. Расстроены результатами?
– С одной стороны, можно расстраиваться, а с другой стороны, была хорошая игра с американцами. Конечно, того хоккея, который мы все ожидали, мы не увидели. Я люблю Овечкина, но у него не получилось. За все переживаешь внутри себя, но я стараюсь не внедряться, хотя всех главных тренеров знаю лично. Только очень вдумчивые люди могут пересмотреть свои поступки и сказать: "Да, я не прав". А в спортивных историях вообще много обид. Тренер – это выдающийся художник. Он планирует, рисует, и вдруг к нему прибежали и помешали. А спортсмен это вообще – незащищенный человек, ребенок. Надо жить церковными правилами, там много мудрости. Даже если ты уже подумал плохо о человеке, ты совершил большой грех.