– Вы возглавили Министерство спорта РФ в октябре прошлого года. Насколько освоились в этой роли? Как изменилась ваша жизнь?
– Свободного времени стало меньше – это точно. Хотя к своей нынешней должности я шел постепенно. Жизнь заместителя министра тоже ведь непростая. Да и у спортсмена она сложная. Главное – работа мне нравится. Вопросов, которые следует решать, очень много. А с высоты министерского поста задачи видятся в комплексе.
– При такой большой занятости удается ли самому заниматься спортом?
– Постоянно. По сути – каждый день, кроме сегодняшнего. Вот только получается либо в семь утра, либо поздно вечером. Занимаюсь фитнесом и йогой. Три раза в неделю обязательно бегаю по утрам. Открыл для себя – гольф. Иногда играю в футбол и в баскетбол. Спортом надо заниматься! Совсем по-другому воспринимаешь жизнь. Например, во время бега хорошие мысли приходят в голову.
– Фехтование не забросили?
– В последний раз занимался им в октябре, буквально за день до назначения. В очередной раз приобрел себе форму, шпаги собрал, и пришлось резко завязать (смеется). Кстати, никогда не думал, что мне захочется принимать участие в соревнованиях среди ветеранов. Сейчас ветеранское движение стало популярным и массовым. Создаются клубы на базе профессиональных. Приходят как спортсмены, закончившие карьеру, так и те, кто никогда прежде не занимался спортом. Люди за собственные деньги выезжают на соревнования. У них проходят свои чемпионаты мира и Европы. Кто-то ставит задачу победить, а кто-то – просто встретиться со знакомыми. Причем ветеранское движение охватило многие виды спорта. Даже синхронное плавание. В 2015 году, например, в Казани после чемпионата мира по водным видам спорта сразу же прошел чемпионат мира среди ветеранов. Это движение надо поддерживать. Ну и, может, благодаря ему я когда-нибудь снова займусь фехтованием.
ПОДГОТОВКУ ЕФИМОВОЙ ФИНАНСИРУЕТ МИНСПОРТ
– Сейчас министерство стало настолько мощным, что совмещает в себе все функции. В вашем ведении и массовый спорт, и спорт высших достижений. Нет ли желания отдать федерациями хотя бы часть полномочий – в частности, назначение главных тренеров сборных?
– Приятно слышать, что министерство стало мощным, но назначение главных тренеров – это прерогатива федераций, Минспорт только утверждает кандидатуры. У нас были некие неточности, когда мы определяли, какие полномочии есть у Минспорта, а какие у Олимпийского комитета России. Но сейчас, как мне кажется, система выстроена полностью и работает успешно. Если, конечно, ею правильно пользоваться, взаимодействовать, а не вставать в оппозицию друг к другу.
– Как правило, взаимодействия проще выстраивать с успешными федерациями. Тяжело делать это с теми, кто из года в год снижает планку?
– Не всегда в этом виновата федерация. На недавнем Президентском Ссвете по спорту поднимался вопрос подготовки спортивного резерва. У нас сейчас далеко не все в порядке с тренерскими кадрами. Средний возраст заслуженных тренеров – за 60 лет. А 25 процентов тренеров не имеют профильного образования. Все эти проблемы нужно решать совместно и не вешать все на одну федерацию. Результат – это плод совместной деятельности Минспорта, региона, федерации. Это, разумеется, не отменяет того, что некоторые федерации допускают вопиющие ошибки.
– Что вы думаете о создании Ассоциации водных видов спорта?
– Министерство не вмешивается в дела общественных организаций, они решают свои вопросы, а мы – свои. У нас есть успешный опыт функционирования Ассоциации зимних видов спорта. Мы поддержим создание Российской ассоциации по водным видам, но она не может быть аккредитована по виду спорта. Она выполняет объединяющую функцию.
– Можете прояснить ситуацию с Efimova Team в плавании? В прессе и соцсетях она позиционируется как абсолютно автономная команда, которая существует вопреки гадким спортивным начальникам.
– Юлия Ефимова, ее тренер и ряд спортсменов, которые с ними работают, вписаны в состав сборной России. И все мероприятия, связанные с ее подготовкой и выступлением на соревнованиях, оплачиваются деньгами Министерства спорта. Я ежемесячно подписываю приказы о ее командировании. У группы Ефимовой есть план подготовки, который согласован с главным тренером сборной Сергеем Колмогоровым, и мы рассматриваем ее как члена национальной сборной.
– Минспорт – единственный источник финансирования этой группы?
– Может быть, внебюджетные деньги там есть. Но все, что связано с подготовкой Ефимовой, – на нас. А вот по части маркетинга и рекламы мы, конечно, не вмешиваемся.
– Если какой-то другой спортсмен тоже захочет создать свою команду, вы пойдете ему навстречу? Или Ефимова – отдельный случай?
– Будем помогать не только ей. Команду Ефимовой мы рассматриваем как отдельную бригаду. Такое было и в советское время. И в том же плавании перед Олимпиадой в Рио были отдельные бригады – в США, Швейцарии, – которые поддерживались Минспортом. Уже обсудили этот вопрос с попечительским советом ВФП, с главным тренером, и могу сказать, что такие группы будут создаваться и сейчас.
– Говоря о тренерах, можно вспомнить Ирину Вятчанину, которая воспитала ту же Ефимову, но сейчас работает на благо других национальных сборных, поскольку ВФП не нужна. Является проблемой, что российские тренеры остаются не у дел в собственной стране?
– Желательно, конечно, чтобы все наши тренеры работали в России. Например, сейчас мы совместно с Федераций спортивной гимнастики возвращаем наших ведущих специалистов. В 1990-е мы сами создали себе эту проблему. Многие наши ведущие тренеры в то время разъехались по всему миру: кто в Америку, кто в Германию, кто в Швейцарию. И тот бум фехтования, который сейчас в США – во многом заслуга наших людей, в свое время уехавших туда. Было время, когда мы разбрасывали камни. Теперь время их собирать. При этом нужно понимать, что лучший тренер – это лучшая программа. Ведь есть специалисты с великими именами, но за последние годы они не подготовили никого.
В ПХЕНЧХАНЕ РЕАЛЬНО ПОПАСТЬ В ПЕРВУЮ ТРОЙКУ
– Перед Олимпиадой в Сочи мы приглашали в сборные иностранных специалистов. Они помогли нам? Удалось воспитать свое поколение тренеров? Или, может, надо приглашать иностранцев и дальше?
– Полагаться на то, что зарубежные тренеры помогут нам воспитать собственных наставников, неправильно. Иностранцы приглашаются под решение определенных задач. Есть ряд видов спорта, где у нас нет ни традиций, ни истории – тогда это имеет смысл. Иногда нужно посмотреть свежим взглядом на то, что творится в твоем хозяйстве, и тогда логично пригласить тренера со стороны. Не все проекты были успешными, но ряд из них стопроцентно сработал. Например, Эцио Гамба в дзюдо. Считаю, что в биатлоне Рикко Гросс проводит достаточно хорошую работу. В лыжах есть Маркус Крамер. В коньках – Константин Полтавец. Хотелось бы, чтобы он в России поработал еще.
– Вы назвали Гросса. Тем не менее в мужской биатлонной команде идет тенденция к тому, чтобы готовиться самостоятельно. По примеру Шипулина уже хочет пойти Гараничев. Многие высказываются, что это неправильно, что лидеры должны быть внутри команды.
– Вопрос подготовки национальной команды очень тонкий. Иногда полезно, чтобы спортсмены готовились вместе, а иногда их нужно разделить. Другой вопрос и это мое убеждение, что не спортсмен должен руководить своей подготовкой, а тренер. И тренерский коллектив должен нести за это ответственность. Задача спортсмена – выполнять установку тренера. Спортсмен не может быть одновременно субъектом и объектом управления. Когда спортсмен начинает себя тренировать сам, в какой-то момент он готов дать себе слабину. У нас были примеры – никогда это к хорошему результату не приводило.
– Не секрет, что Союз биатлонистов России вел переговоры с тренером Владимиром Королькевичем, практически ударили по рукам, но в последний момент что-то сорвалось. Была информация, что Минспорт не одобрил назначение, потому что у Королькевича были допинговые проблемы. Это правда?
– Всегда удивляюсь, откуда такая информация берется. Нет, такого не было. Мы при назначении и согласовании исходим из исключительно объективных обстоятельств, выбираем наиболее сильную кандидатуру. Вы заметили, как интересно у нас происходит, например, в биатлоне? Выступает команда хорошо – все молодцы. Нет – значит, тренер не тот, план не подходит, и так далее... И в футболе то же самое, каждые два года перебираем специалистов. Я даже не знаю, есть еще вообще в мире тренеры, которые у нас не работали и даже не рассматривались? Давайте все-таки смотреть объективно, что было сделано, какая была программа...
– Но в женской сборной России по биатлону тренеры меняются каждый сезон, а порой и по ходу сезона.
– Убирать тренера по ходу сезона, конечно, неправильно. У специалиста должна быть возможность выполнить свой план. В биатлоне мы доверяем председателю тренерского совета Владимиру Барнашову. Мы определили кандидатуры на должности старших тренеров, будем их дальше обсуждать с руководством федерации. Допускаю, что точки зрения могут быть разными, я сторонник здоровой критики. Например, у нас есть один великий биатлонист, у которого вообще всегда на все вопросы есть свое мнение. Как говорится, у победы много отцов, а у поражения – ни одного. Скажу так: всегда и во всем виновато министерство (смеется)!
– В биатлоне озвучен план на Игры в Пхенчхане – пять медалей. Вам не кажется это слишком оптимистичным прогнозом, с учетом наших результатов на последних чемпионатах мира?
– Тут же надо учитывать результаты не только чемпионатов, но и Кубков мира. Вот скажите, если смотреть по фамилиям, пять медалей – я не говорю, что золотых – это реально?
– Теоретически – да.
– Значит, надо к этому стремиться. И мы даже знаем дисциплины, в которых это может произойти. Например, способна наша команда выиграть в мужской эстафете? Способна. А в смешанной? При определенном стечении обстоятельств. У нас в каждом виде спорта есть расчеты по медальным планам, и они все объективны. Если команды правильно подойдут к Олимпийским играм, у России очень неплохие шансы на попадание в тройку лучших команд.
– Но по итогам завершившегося зимнего сезона мы занимаем только восьмое место...
– В ряде видов спорта были субъективные обстоятельства, где-то мы оказались совсем рядом с пьедесталом. Прогнозировать результат на Олимпиаде вообще очень сложно. Вот вроде бы я очень хорошо знаю свой вид спорта, фехтование, но даже там настолько велика степень конкуренции, что точно предсказать результат не могу. Считаю, даже попадание в пятерку лучших в Пхенчхане станет для нас достойным результатом. Но мы будем стремиться к большему.
У ИСИНБАЕВОЙ БОЛЬШОЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ БУДУЩЕЕ
– На заседании совета учредителей ВАДА было официально заявлено об уходе Елены Исинбаевой с поста главы наблюдательного совета РУСАДА. Можете это подтвердить?
– Совет учредителей рассматривал другой вопрос – выполнения критериев восстановления РУСАДА, которые были представлены полтора года назад. ВАДА и РУСАДА подписали "дорожную карту", в которую вошло порядка 30 пунктов. Часть пунктов должны были выполнить в антидопинговых агентствах, в наших федерациях, и часть вопросов – оставались за Министерством спорта. Мы работали в направлении "закрытых" городов, финансирования и других. По сути все было выполнено. Была утверждена новая структура РУСАДА и состав наблюдательного совета, который возглавила Исинбаева.
После этого со стороны ВАДА были выдвинуты дополнительные условия – чтобы руководителем Набсовета РУСАДА стал независимый представитель, а Лена, по их мнению, таковой не является, так как была выдвинута Олимпийским комитетом России. Я много спорил с ВАДА по этому вопросу и считаю, что Лена – наиболее подходящий кандидат на руководящую должность по ее профессиональным качествам, спортивному бэкграунду и всему остальному. В международных организациях все уважают Елену и прекрасно понимают, что она значит для России и всего мира. Недаром ее избрали в МОК, туда сложно попасть. Представители ВАДА хотят пообщаться с Леной и задействовать ее в этой антидопинговой работе на международном уровне. Зная ее профессиональные качества и характер, уверен, что у нее большое международное будущее.
– Позиция ВАДА была известна еще с конца зимы. Где была точка перелома, после которой мы пошли навстречу международным организациям?
– Нам в любом случае необходимо соответствовать требованиям ВАДА. Насколько эти требования легитимны? Здесь есть о чем поспорить. Возможно, над Россией проводится какой-то эксперимент. Ни к одной стране таких требований не предъявляли, они не прописаны в уставах. Хотя и с такой ситуацией весь мир столкнулся впервые. Мы же хотим, чтобы наши спортсмены участвовали в международных стартах, соревнования проводились в России, и чтобы наши представители входили во все руководящие органы ВАДА и комиссии спортсменов. Наша задача – получить полное восстановление РУСАДА к ноябрю.
– Как решилась проблема "закрытых" городов?
– Не знаю, почему эта тема постоянно поднимается. У нас в закрытых городах живет примерно 50 спортсменов. Из них только один международного уровня – лыжник Петр Седов. И тот находится в своем городе только 20-30 дней в году. И еще 30 человек – это хоккейный клуб "Саров". Но закрытые города – это в первую очередь безопасность. Есть определенные правила. В некоторые города доступ инспекторов ВАДА уже получен. Мало того, каждый мэр города может принять такое решение. Поэтому я не понимаю наших международных коллег. Может быть, некоторые просто плохо в этом разбираются и не хотят нас дослушать.
МЕЖДУНАРОДНАЯ АНТИДОПИНГОВАЯ СИСТЕМА ДАЛА СБОЙ
– Актуальны ли сомнения по поводу участия сборной России в Играх в Пхенчхане?
– Сейчас для олимпийцев на повестке дня этот вопрос не стоит, но окончательное решение будет в сентябре. Сложнее ситуация с паралимпийцами. Возмущен позицией Международного паралимпийского комитета. Нам представили порядка 60 критериев и практически все они выполнены. Не выполнены те, которые не имеют отношения к Паралимпийскому комитету России.
– На президентском совете озвучен антидопинговый план, и там один из самых интересных пунктов – возвращение призовых спортсменами, которые попались на допинге.
– Вопрос сложный. Представьте себе, человек, который 12 лет назад завоевал медаль – у него и денег уже нет, а они приличные. У него осталась квартира. И кто будет с ним судиться? Как это все будет происходить физически? Но, безусловно, это один из факторов ответственности спортсменов и тренеров, которые тоже получают призовые за результат. Проблема есть. Ее надо решать.
– В плане есть обязательное тестирование кандидатов в сборные команды, добровольное тестирование – все это потребует существенного увеличения бюджета. Вы готовы к этому?
– Вопрос тоже непростой. В этом году мы увеличили финансирование РУСАДА в три раза, потому что был разработан план тестирования, согласно которому количество взятых проб должно составлять 6000. На мой взгляд, этого недостаточно, но вопрос даже не в этом. Сами тестирования планируют UKAD и РУСАДА, ни мы, ни федерации не имеем права их заказывать. Сейчас все российские федерации обратились в международные организации за разъяснениями по поводу нового порядка тестирования. Мы открыты: пожалуйста, приезжайте, берите пробы, сколько необходимо. Но пока международные федерации сами не очень понимают порядок. Все ждут решения МОК.
– Нам нужен институт антидопинговых информаторов?
– Вопрос так не стоит. В ВАДА создана служба, которая занимается этой темой. Все национальные организации, в том числе и РУСАДА, должны стандартам ВАДА соответствовать. Поэтому структура, которая занимается работой с информаторами, просто должна быть. Она создана в России и работает уже давно, но информатор Андрей Дмитриев почему-то в нее не пришел. У него были все возможности, чтобы изложить факты. И я в этом смысле открыт: если кто-то знает о тренерах, которые заставляют принимать допинг, о врачах, спортсменах – пожалуйста, приходите, обсудим. Мы ведь сами заинтересованы, чтобы в России всего этого не было. В Уголовный кодекс внесена статья за склонение к использованию запрещенных препаратов. Пока, правда, прецедентов ее применения не было. Но при наличии доказательств это обязательно случится.
– Как вы относитесь к предлагаемому проекту реформы ВАДА?
– Положительно. МОК хочет сделать отдельную тестирующую организацию, которой международные федерации передадут часть своих прав. А вынесение решений остается за Спортивным арбитражным судом (CAS). Не знаю, правда, как он будет работать, учитывая, как сейчас там рассматриваются наши дела, – по полгода. Если предлагаемая схема будет работать быстро и достаточно дешево, это хорошо. Хотя пока непонятно – сколько это будет стоить, каковы источники финансирования. С другой стороны, идея правильная, и пример Международная федерация легкой атлетики (ИААФ) это наглядно продемонстрировала. Там одновременно тестировали и накладывали санкции. Если мы боремся за чистоту и порядочность спорта, эти функции должны быть разделены. То, что предлагает МОК, – разумно. За ВАДА останутся стандарты, правила, Кодекс, определение списка запрещенных препаратов – то есть общая антидопинговая политика. Изменения напрашиваются, потому что существующая международная система дала сбой.
С ШАРАПОВОЙ ПРОИЗОШЛА НЕКРАСИВАЯ ИСТОРИЯ
– Чемпиону мира по барьерному бегу Сергею Шубенкову задержали визу в США, и он пропустил этап "Бриллиантовой лиги" в Юджине. Стоит ли нам опасаться повторения этой истории с другими нашими спортсменами?
– Не стал бы делать далеко идущих выводов и искать всемирный заговор. У американцев собственные критерии выдачи виз. Бывали разные случаи. Да, действительно, вышло нехорошо. Но кто знает, какие были вопросы? Консульству без разницы, это чемпион мира или нет. Почему мы каждый раз ищем происки врагов, раздуваем вселенскую проблему? Тем более что отказа в визе нет.
С этим связан другой вопрос. При получении прав на проведение крупнейших соревнований, в том числе и чемпионата мира по легкой атлетике, страна-организатор дает гарантии за подписью президента или премьера. Гарантии включают в себя обеспечения въезда всех участников соревнований, невзирая ни на что. Но это относится только к официальным турнирам. Если Шубенкова не пустят на чемпионат мира в Лондоне, это нарушение. А вот такие коммерческие старты, как "Бриллиантовая лига", таких гарантий не дают.
– Как относитесь к тому, что вернувшейся после дисквалификации Марии Шараповой организаторы Roland Garros отказались предоставить wild card?
– Меня возмущает ситуация с Шараповой. И, честно говоря, даже не тем, что она не допущена к Roland Garros, а тем, как это происходит. Шарапова для всех – звезда, раньше она была желанным гостем на всех соревнованиях любого уровня. И вдруг произошел этот случай. Она признала вину, была дисквалифицирована, 15 месяцев не выступала. Сейчас она восстанавливается. Почему бы ей не дать wild card? Тем более что она – один из лидеров, топовых спортсменов. Так нельзя. Ко многим другим спортсменам, когда они свое отбыли, не было никаких вопросов и претензий. Ошибиться может каждый, просто выводы нужно сделать правильные.
– На президентском совете по спорту было выдвинуто предложение о полном импортозамещении легионеров в футболе. Согласны с ним?
– Этот вопрос нужно решать постепенно, он комплексный. Если в России не будет топовых иностранных спортсменов, интерес к национальному чемпионату даже у нас будет совершенно другой. Нужен баланс количества легионеров и своих спортсменов, как и во всем мире. Все-таки наши команды должны быть конкурентоспособными и уровень чемпионата – высоким. Нынешний уровень лимита обсуждался со всеми федерациями, и на данный момент он оптимальный.
– Иностранные спортсмены продолжают получать российское гражданство. Ваш взгляд на натурализацию?
– Смотря кого натурализовать. Если спортсмен сам изъявляет желание выступать за Россию, обладает определенным уровнем, мы его давно знаем. Если он собирается остаться жить в стране, работать здесь тренером – тогда это нормально. Натурализация, например, сноубордиста Вика Уайлда себя оправдала. Хорошая история была с баскетболистом Джоном Робертом Холденом – он говорил по-русски, много лет прожил в России. Вот сейчас российское гражданство хочет получить австралийский велосипедист Шейн Перкинс. Другой вопрос, если цель – добиться сиюминутного результата, решить какие-то локальные задачи – это не всегда оправданно.