- Давид Адамович, по горячим следам вы назвали решение об отстранении сборной от Рио бандитизмом.
- Так и есть. В отношении нашей команды было организовано прямое преследование. Полное беззаконие, грабеж!
- Но почему все-таки перепроверка проб дала положительные результаты сразу у семи российских спортсменов?
- Я одного не могу понять: а почему сразу не объявили? Что, тогда, четыре года назад, эти тесты не проводились? Или они копили эту информацию до удобного случая? Мне кажется, это продуманная акция против России. Скажем, наших спортсменов на любых соревнованиях проверяют поголовно всех, и не по одному разу. А тяжелоатлетов из других стран – только призеров, плюс одного-двух по жребию.
- Как тяжелой атлетике выходить из нынешнего кризиса? Обнулить мировые рекорды? Разрешить употребление допинга?
- Рекорды уже обнуляли, ни к чему это не привело. Разрешить все тоже невозможно, да и не нужно. Я не отрицаю, что проблема допинга у нас существует. Но допингом у нас называют практически все, что необходимо человеку! Спортсмен в этом плане абсолютно бесправен, ни лечиться нормально, ничего не может... Есть по-настоящему допинговые вещества, а есть же совершенно нормальные, которые непонятно как оказались в Запрещенном списке.
- Но наши штангисты, в основном, попадаются на анаболических стероидах. У вас есть сомнения, что эти препараты стоит считать допингом?
- Конечно, анаболик – это мощный стимулятор. Но даже его применяют в качестве лекарства, например, после хирургических вмешательств. А спортсмен не имеет на это права. Если заболел – нормально лечиться ты не можешь.
- Ну что, у нас все семь человек в Лондоне заболели?
- Не в том дело, конечно. Нарушения есть, бывает... Другое дело, осознанно или неосознанно. Но получается так, что если проба перепроверяется задним числом, спортсмен уже не может ничего доказать. Вот как вам аргумент – "спортсмен упоминался в докладе Макларена и поэтому не едет на Игры"? Это все равно, что если у вас на улице проверил документы полицейский, вы автоматом нарушили правила движения.
- Возможно, пожизненное наказание за допинг поможет решить проблему?
- У нас и так наказывают строго, как нигде: сразу четыре года за первый случай, а за повторный – пожизненно. Мне кажется, таких строгих санкций нет больше нигде.
- Если наши спортсмены знают, что проверяют на соревнованиях поголовно всех, зачем они все равно рискуют?
- Дело в том, что не раз получалось: наших проверил перед выездом Григорий Михайлович Родченков в своей лаборатории, сказал, что все нормально. Если в ком-то сомневался, я сам просил проверить, чтобы быть уверенным в человеке. Многие спортсмены сами хотели, чтобы их проверили, но это запрещено. Хотя, насколько я знаю, многие все равно обращались, и лаборатория проводила "левые" пробы. Но на выходе у нас все равно потом за границей что-то находили. Я не знаю, откупались от Родченкова или сама лаборатория плохо работала. Но такая проблема была.
- Вы много слышали о том, что с Родченковым можно договориться?
- Слышал всякое, но за руку сам не ловил.
- Вы входите в комиссию Международной федерации тяжелой атлетики. Почему на ее уровне не был поднят вопрос о том, что ретроспективно менять правила и учитывать положительные результаты перепроверок в свете отстранения России от Рио – некорректно?
- Дело в том, что сейчас я хоть и остаюсь членом комиссии, по факту в ее работе не участвую. Наша федерация ни разу меня никуда не командировала и не пригласила. Была бы возможность, я думаю, я сумел бы воздействовать, авторитет у меня приличный.
- Вам не кажется, что такими темпами тяжелая атлетика потеряет место в олимпийской программе?
- Да, это возможно. В прошлые годы такой вопрос уже поднимался, ведь есть много новых видов спорта, которые хотят попасть в олимпийскую программу, а место там ограничено. Значит, кого-то надо убирать. Вариант, при котором уберут нас, к сожалению, вполне реален.