СОЧИ-2014
Олимпиада потихоньку клонится к закату: до церемонии закрытия осталось всего два дня. Можно подводить первые итоги. Что и сделал вчера министр спорта России, который встретился с журналистами нашей газеты.
Олимпийская бригада "СЭ"
из Сочи
К Виталию Мутко мы пробивались сквозь толпы российских болельщиков, окруживших специально построенный для них в Олимпийском парке Дом. Входили в дверь с надписью "Выход". Стучали условным стуком в кабинет, на котором в целях маскировки отсутствуют таблички.
Министр, мягко говоря, удивился, когда в кабинет зашли сразу семеро журналистов:
– Я думал, будет интервью, а не пресс-конференция.
Но, понятно, не прогнал.
В Доме болельщиков работали громкоговорители – новости и объявления сыпались одно за другим. В какой-то момент сообщили, что пропала чья-то девочка, но, судя по всему, быстро нашлась. Под эти звуки мы едва слышали обычно жизнерадостный голос министра: говорил он куда тише, чем обычно. Объяснились. Оказалось, Мутко сорвал голос на бобслее, болея за Зубкова с Воеводой.
Мы сразу заявили позицию бригады: сборная России на Олимпиаде в Сочи выступает здорово. Хотя, конечно, могла бы выступать и "здоровее".
Министр согласился по обоим пунктам. Достал сложенный вчетверо лист бумаги, где оказался самый настоящий медальный план, которого до Олимпиады – мы много раз об этом слышали – якобы не существовало. Выяснилось, что на вчерашнее утро медалей взяли больше, чем планировалось. Но меньше, чем всем хотелось бы, – золотых. Но об этом мы и сами догадывались.
– Я максималист, – заявил Мутко. – И человек очень требовательный: к себе и другим. Восхвалять наш текущий результат, который очень близок к рекордному для России на зимних Олимпиадах, смысла нет. Люди сами все видят. У меня в голове сегодня крутятся другие мысли: что еще можно было сделать для хоккеистов, биатлонистов, лыжников, керлингистов, конькобежцев?
Чтобы двигаться дальше, нам нужны правильные выводы. И дело тут не в банальных кадровых проблемах: что, поставим нового тренера и станем обыгрывать Голландию в коньках? Или нам надо закусить губы и двигаться дальше? Я склоняюсь ко второму варианту. Надо продолжать развивать виды спорта. Потому что чудес не бывает.
Команды, в которых мы пока не имеем того результата, на который рассчитывали, за четыре года практически не менялись. В них сейчас лучшие спортсмены, которые есть в России. И они показывают результаты на уровне рекордов страны. Но этого, как оказывается, недостаточно на международном уровне. Вот в чем проблема.
Министерство сделало для сборных команд все, что могло. Упрекнуть нас не в чем. Я мог бы надуть щеки и взяться рассказывать о причинах нашего поражения в хоккее, тактических ошибках, но не стану этого делать… Когда мы выигрывали два года назад чемпионат мира, там один Малкин обыгрывал всех соперников подряд. А сейчас мы и в большинстве ничего не могли сделать.
– Поражение от Финляндии – тренерская ошибка?
– Я бы не утверждал так категорично. Да, тренер может ошибиться с тактикой, поставить игрока не в то звено. Наверное. Даже может быть. Но это локальная ошибка, которая не должна и не может перечеркнуть индивидуального мастерства лучших игроков мира, каковыми сегодня являются Овечкин, Малкин, Дацюк и некоторые другие. Нельзя, на мой взгляд, говорить только о тренере.
Потому что тренеры не в космосе работают. Вот в биатлоне я постоянно слышу: "На что они готовы, на то и бегут". Но я встречался много раз с биатлонистами, в том числе и здесь, в Сочи. Говорил им: тренеры – одно, а ты, спортсмен, другое. Ты ведь тоже чувствуешь, как идет подготовка. Готов ли ты? Сделал ли все, что от тебя зависит?
Посмотрите на Зубкова с Воеводой. К ним перед гонкой подойти было нельзя. Ребята были сконцентрированы, ушли в себя, настраивались на гонку. Точно так же был заточен на результат и Третьяков. Было очевидно, что готов был завоевать золотую медаль Крюков. Но рухнул перед ним товарищ из Германии в командном спринте, и ничего с этим поделать было нельзя. В любой другой ситуации Крюков – я в этом совершенно убежден – спокойно бы выиграл золото. То же самое можно сказать и о Легкове, который – это тоже было заметно – внутренне созрел для олимпийской победы.
Это крайне важно. Мы часто слышим в обычной жизни про некоторых, что их внутренний мир не соответствует их же материальному богатству. В спорте – то же самое. Если твой внутренний мир не позволяет стать олимпийским чемпионом, ничего хорошего не случится. Ты всю карьеру обречен рассказывать, что снег не тот или тренер что-то не то сделал.
ВЫВОДЫ ПО ТРЕНЕРАМ БУДУТ ОБЯЗАТЕЛЬНО, НО…
– В спорте были времена, когда для людей очень многое значило чувство собственного достоинства. Фраза Зинэтулы Билялетдинова о том, что он хочет остаться в сборной после Сочи, не вступает с этим чувством в конфликт?
– Не хочу до конца Игр персонально разбирать чьи-то ошибки. Хотя выводы по тренерам будут обязательно.
Но речь, и об этом я уже говорил, не только о тренерах. И не только о спортсменах. Прежде всего – о федерациях в целом. Вы помните нашу дискуссию по биатлону год назад, когда я сказал, что неудовлетворен текущей ситуацией? И что я услышал в ответ? Целая кампания была организована. А ведь я только приоткрыл занавес…
Абсолютно убежден: если в будущем мы хотим на Играх еще более весомых результатов, то нужно усиливать роль государства в спорте, особенно в плане управления сборными командами страны. Вот тогда я мог бы однозначно ответить вам на вопрос, что будет с тренерами после неудач на Играх.
Вы начали разговор с вопросов о хоккее. Я понимаю: это особенная тема. В национальном виде спорта на домашних Играх все хотели бы видеть иной результат. Не обязательно победы. Но обязательно – битвы до последней капли крови.
"Умер" в лыжной эстафете Легков, дотерпел Вылегжанин. Да, пускай не золото, но приятно же было на них смотреть! Люди не хотят видеть обратного: когда спортсмен заходит на первый огневой рубеж, трижды мажет, после чего гонка для России фактически заканчивается.
Я здесь все время на трибунах. Лично пообщался, наверное, уже с десятками тысяч наших людей. Убежден: абсолютное большинство из них хочет не золотых медалей, а дальше трава не расти. Нет! Люди хотят видеть борьбу, самоотдачу своих спортсменов. Тогда они примут любой их результат.
– Вы сказали: надо усиливать роль государства. А вас не смущает, что мы сейчас уступаем в медальном зачете командам, где роль государства в спорте высших достижений минимальна? Той же Америке…
– В Америке изначально существовала другая система спорта. Чтобы сделать так, как у них, России потребуется лет 50. Вы готовы столько ждать, при том что до этого результат упадет?
Ну, смотрите. Ребенок приходит в школу. Давайте зададимся вопросом: как он знакомится со спортом в России и в Америке?
Теперь смотрите. В российской школе три урока физкультуры, чье качество я сейчас обсуждать не буду. В голландской или американской школе таких уроков нет. Там спорт факультативен, каждый должен записаться в какую-то секцию. Если вы закончили среднюю школу талантливым спортсменом, получаете серьезные преференции при поступлении в институт. Но вы идете в тот, где сегодня силен тот или иной вид спорта.
Говорят: это не государственная система. Да как это не государственная, когда она вас все время ведет, когда спорт повсюду?! Гранты, бесплатное поступление в университеты, оплата тренера…
А как только вы попадаете на уровень национальной сборной, то поверьте, ну, поверьте мне, государство на этом уровне обеспечивает все: технологии, фармакологию, техническое и научное обеспечение. Я же общаюсь здесь со многими коллегами, знаю, что и как. Они сюда, в Сочи, самолеты всего напривозили. И это правильно! А кто это делает – национальные олимпийские комитеты или спортивные министерства государств, – особенного значения не имеет. Все это чиновничьи игры, не более того. Суть в том, что за бюджетами НОК стоят целые государства: не впрямую, так косвенно.
Но наша система, уверен, лучше! После провала в Ванкувере четыре года назад мы уже конкурируем в Сочи в двух из каждых трех видов олимпийской программы. Да, некоторые страны идут иным путем. Вон, Голландия сделала себе приоритетом коньки и благодаря успехам всего в одном виде спорта умудряется с нами соперничать. Но мы и коньками серьезно займемся. У нас каток в Коломне лишь недавно построен. Юсков с Фаткулиной, не сомневайтесь, своего слова еще не сказали.
– Кстати о коньках. Константин Полтавец заявил в интервью "СЭ": на "Адлер-Арене" залили лед прямо как в Херенвене.
– Вы знаете, Костя Полтавец - европейский человек и говорит очень много. Даже слишком. Помню, как он уверял, что мы сдернем Голландию с пьедестала. Да если бы Полтавец на "Адлер-Арене" ночевал и говорил, какой лед нужно сделать, – сделали бы! "Умерли" бы все там, но сделали. Если не верите, посмотрите на табло санно-бобслейной трассы. И все поймете. Там лед такой, какой надо!
НИ ОДНОЙ МЕДАЛИ НЕ ПОЛУЧИЛИ НА ХАЛЯВУ
– О коньках и тренере конькобежцев вы, если честно, высказались гораздо жестче, чем о биатлоне и хоккее. Вообще, на Олимпиаде у нас странный перекос. Да, выступаем мы хорошо. Но проигрываем в популярных, народных видах спорта, а медали берем прежде всего в тех, которые еще до недавних пор совершенно не были российскими, – в шорт-треке, сноуборде, скелетоне. С бобслеем у нас и вовсе замечательно.
– Мы не выиграли ни в одном виде, где не было вложено труда, где не была проведена огромная работа. Ни одной медали не получили на халяву! Работа сделана глобальная. Возьмем бобслей и скелетон: победы – только вершина айсберга. Прошла реформа в нашей федерации, усилились позиции в международной, начали работать над своей – российской – техникой. На сочинской трассе, можно сказать, ночевали! И, кстати, ледовары здесь наши – половина из подмосковного Парамонова. Есть, конечно, и иностранцы, которых мы привлекли. Все работали. И все сложилось.
А вот в санях немного не успели. Но в этом виде гегемония немецкая абсолютная. В том числе и в технических моментах. Скажем, наш судья стоит на старте, а немецкий – на финише. И сани Демченко чуть ли не до винтика разбирают, тогда как на немецкие только фонариком посветят. И все. Тем не менее две серебряные медали – это большой успех.
Или взять сноуборд. Его, возможно, вообще сделаем отдельным видом спорта (сейчас сноуборд – в одной федерации вместе с горными лыжами. – Прим. "СЭ"). Группе Тихомирова были созданы прекрасные условия – построили тренировочную трассу, повторяющую олимпийскую. И все равно Тихомиров каждый день был на связи: мне нужно то, я хочу сделать это. Человек знает, к чему он идет. И так все четыре года. Результаты налицо.
– А в биатлоне – не так? Получается, дело все-таки в тренерах?
– Тренеры тут ни при чем. В биатлоне сама система уже третий-четвертый год терпит крах. С такой материальной базой, что у нас есть, с такими людскими ресурсами горы можно свернуть. И все это создано не за последние годы, а за десятилетия. В этом огромная заслуга в том числе и Александра Ивановича Тихонова. В 15-20 регионах страны созданы мощнейшие центры, академия биатлона есть. Дети идут в популярный вид спорта. И этим просто надо грамотно воспользоваться. К сожалению, не можем. Если мы хотим вернуться на вершину, нужны серьезные изменения.
– Все тот же вопрос: кто виноват?
– Лучше спрашивать, что делать. Найти виноватого – это самое легкое. Если просто взять и заменить человека, ничего не поменяется, пока не знаешь, что делать. В биатлонной сборной у нас все тренеры уже по кругу прошли. Но мы все никак не избавимся от субъективизма. Когда региональным тренерам доверяешь работать на федеральном уровне, они не могут отойти от своих местечковых интересов. К примеру, в эстафету человечка готовы поставить из своей группки, хотя он хуже готов. Не в силах над этим подняться.
– Но ведь министерство спорта принимало участие в формировании конфигурации биатлонного тренерского штаба.
– Принимало, но на последнем этапе. А нужно было это делать года на два раньше. Но, знаете, еще такая существует проблема: у нас есть виды спорта, которые в стране, как бы это сказать, абсолютно закрытые – баскетбол, к примеру, или вот биатлон. Которые возглавляют такие люди... Даже я, министр, не могу ничего сделать. А фактически все финансирование все равно на плечах государства.
Выход один: министерство должно взять на себя большую ответственность. Туда должны прийти обычные профессионалы.
– У вас есть такие на примете?
– Я не готов сейчас сказать.
– А предолимпийский допинговый скандал со Старых и Юрьевой будет расследоваться или о нем уже забыли?
– Будет расследоваться. Просто не хотелось это делать во время Олимпиады. Но там, как меня проинформировали, не все так просто. И с точки зрения перспектив есть позитивные моменты. Были нарушены определенные процедуры. Так что этим надо заниматься. Мы попросили, чтобы разбирательство было перенесено. При хорошем подходе можно еще и побороться за права спортсменов.
– Но лучшую гонщицу мы потеряли.
– Не будем говорить в сослагательном наклонении – мол, если бы здесь кто-то был, мы бы рванули! Нет, такого не бывает.
НА ПОВОДУ У ПЛЮЩЕНКО НИКТО НЕ ШЕЛ
– Перейдем к фигурному катанию. У вас нет сожаления, что вы и федерация пошли на поводу у Плющенко?
– Да при чем здесь Плющенко! На поводу у него никто не шел. Здесь все справедливо. Мы ставили задачу – завоевать золотую медаль в команде. И мы это сделали.
– Есть спортивная сторона вопроса – и есть человеческая. Со спортивной все понятно, мы выиграли. Но многие посчитали это слишком циничным – завоевать золото в команде, а потом, понимая все свои проблемы, заявиться на личный турнир и сняться.
– Человеческую сторону мне сложно комментировать. И, кстати, процедура снятия непростая. Это нужно было сделать до десяти утра следующего дня после окончания командных соревнований. По причине явной травмы, подтвержденной медицинской комиссией МОК. А там никто не сидит и не ждет тебя со справкой. Это должна быть травма, полученная во время соревнований.
Плющенко откатался прекрасно, занял в произвольной программе первое место. И был абсолютно здоров. После соревнований у него был допинг-контроль, и пообщаться мы смогли только где-то в полвторого ночи. Мы сказали Плющенко и Алексею Николаевичу Мишину, что у нас есть возможность сделать замену. Но решение должны принимать они – мы им даем такое право. Они приняли решение кататься. А потом на разминке он получил травму.
– То есть вы не считаете, что на разминке был спектакль?
– Мне не хотелось бы так считать. Плющенко стал олимпийским чемпионом, помог нам выиграть командный турнир.
– Вы думаете, что без Плющенко мы бы не выиграли?
– Не факт. В команде должны выступать люди, которые могут гарантировать высокий уровень. Мы не видели другого, кто мог бы гарантировать. Мы же все видели чемпионат Европы, я сам слетал туда, посмотрел.
– Но перед чемпионатом Европы вы были категорически против того, чтобы рассматривалась кандидатура Плющенко.
– Да, я думал, что Макс Ковтун замочит всех и мы поедем на Олимпиаду с полной уверенностью в нем. Вот Липницкая там выступила блестяще. И я Юле и ее тренеру сказал: если они примут решение выступать в Сочи и в команде, и индивидуально, то так и будет. Потому что они это заслужили.
НЕОЖИДАННЫХ ГАЛОЧЕК ПРАКТИЧЕСКИ НЕТ
– На днях вы озвучили сумму – в год на подготовку тратилось три миллиарда рублей на все сборные. У вас нет ощущения, что на биатлон деньги потрачены зря? И на хоккей.
– Что значит зря? Деньги в хоккее потрачены на то, чтобы привезти команду, разместить. Каких-то дополнительных государственных денег на хоккей никто не тратит. Федерация достаточно богатая. Что касается биатлона, то наши средства идут на финансирование календаря, участие в этапах Кубка мира, на подготовку, оборудование, инвентарь. На заработную плату спортсменам, тренерам.
– Если после старта ракета не выходит на орбиту, значит, деньги на нее потрачены зря.
– Некорректное сравнение. В гуманитарной сфере эффективность затрат подсчитывать очень сложно. Здесь есть человеческий фактор, состязательность.
– Хорошо. Тогда как вы относитесь к фразе скорохода Серяева, который сказал примерно так: "Я, конечно, уступил своему личному результату, зато почувствовал атмосферу трибун". Не слишком ли дорогое это удовольствие?
– С тем, что спортсмен и тренер должны нести ответственность за результат, я согласен. Конечно, это неправильно, когда человек работает четыре года и не достигает никаких успехов.
Есть виды спорта, вроде прыжков с трамплина и лыжного двоеборья, в которых мы себе больших задач не ставили, но все равно рассчитывали на некоторый прогресс. И, конечно, по итогам соревнований будут приняты определенные решения и последуют какие-то изменения.
Что же касается затрат, то они все же относительно невелики. На зимние виды мы тратим в год где-то 1 миллиард 900 миллионов рублей. И поверьте мне, наш спортивный бюджет – не самый большой. Я знаю, как и что финансируется. На мой взгляд, мы довольно рационально расходуем средства.
– Имелось в виду другое. Вот приходит к вам после Олимпиады условный Сергей Кущенко и говорит: "Виталий Леонтьевич, дайте миллиард". Вы дадите? Стоит ли верить в то, что человек за эти деньги обеспечит результат, если этого не произошло в предыдущие годы?
– Я как раз поэтому и говорил об усилении роли государства. В принципе, и сейчас никто не может просто так прийти с просьбой дать денег. Нужно приложить конкретную целевую программу, календарь, дальше все это идет в экспертную комиссию, которая, в свою очередь, определяет, что нужно, а что не нужно. И ставит задачи.
– Понятно.
– Не хотелось бы уходить в эти детали. Они, безусловно, важны, но, на мой взгляд, важнее другое. В 15 видах спорта и 98 дисциплинах мы действительно неплохо выступаем. А чтобы выступать еще лучше, после Олимпиады мы вернемся к анализу ситуации. Где-то нет результата, недоработали тренеры и не нашли спортсменов? Значит, надо стоять на своем и более решительно вмешиваться в процесс подготовки.
Конечно, у нас был определенный план на медали, и я хочу сказать, что многое выполняется. Раньше-то полная безнадега была. Помните, что в Ванкувере происходило? Лыжи и биатлон медалей не возьмут – все, сиди, бамбук кури.
– К четырем из наших шести золотых медалей имеют прямое отношение натурализованные спортсмены. Как к этому относиться? У многих вопрос: может, и дальше работать в этом направлении?
– Как я уже говорил, по натурализации мы будем работать точечно. Иногда это получается случайно – как в случае с Виком Вайлдом. Все пошло, так сказать, естественным путем. Не забывайте, он на тот момент не был выдающимся спортсменом, как Виктор Ан. Человек женился, приехал, и уже здесь с ним здорово поработал Денис Тихомиров, довел его до нового уровня. Многое сказано и про Ана – мы его уже воспринимаем как россиянина, и это нормально. Я видел, как в Лондоне радовались успеху Мо Фары. Ни у кого никаких вопросов не возникало.
– А как принимаются такие решения? Кто выбирает, кого пригласить, а кого нет?
– Алгоритм простой. Федерация и главный тренер выходят с предложением, а уже я вношу его на рассмотрение президента. Конечно, каждая такая возможность внимательно изучается. В шорт-треке была тяжелая ситуация, и, разумеется, идею с привлечением Ана все поддержали.
– Часто ли вы говорили федерациям "нет"?
– Говорил, и не раз. По разным причинам. Например, в игровых видах спорта кое-кто таким образом пытается обойти лимит на легионеров.
– Скажите, а в вашем медальном плане больше черных крестиков или неожиданных галочек?
– Неожиданных галочек практически нет. Выигрываем почти везде, где планировали. Ну, кроме биатлона и лыжных гонок – там недобираем. Никто воздушных замков не строил. Скажу по секрету, на резонансные виды очень больших надежд и не возлагали.
– А нужно ли развивать все виды спорта? Ведь по сравнению с СССР население уменьшилось почти вдвое, тогда как видов, наоборот, стало больше, да и молодежи теперь есть чем заняться. Людей хватит?
– У нас состав зимней сборной на Олимпиаде 255 человек. В целом же национальная команда – это примерно 3000 человек. Если взять еще и летних плюс молодежь и юниоров, то получится 9000 человек. Для 140-миллионной страны это не так много. Кроме того, в разных видах спорта есть востребованность. Что не развивать, назовите? Фристайл? Мне самому все эти слоупстайлы и хаф-пайпы надоели, потому что для нас это пока экзотика. Но Россия – экономически мощная страна с хорошим человеческим ресурсом. Так что я не вижу проблемы в том, чтобы развивать 15 зимних видов спорта, создав с десяток тренировочных центров. Нам подобное по силам.
– В этом году состоятся выборы президента Международного союза биатлонистов. Может быть, нам попытаться замахнуться на этот пост? Все-таки очень часто мы проигрываем именно в каких-то политических вопросах.
– У нас же там первый вице-президент Сергей Кущенко. Получается, плацдарм уже завоеван. Считаю домыслами все слова о том, что мы проигрываем в каких-то политических или допинговых вещах. Надо быть сильнее на трассе, и тогда проблем не будет. Взять, например, лыжный марафон на 50 км. Ну хоть кто там президент международной федерации – выиграть гонку это все равно не поможет.
Конечно, некоторые вопросы выходят за рамки федераций. Тот же допинг. Астматики вон бегают, и так далее. Но мы эти вопросы часто поднимаем. И наша позиция, в том числе и в WADA, сейчас достаточно неплохая. Вы же сами видели, как перед этими Играми нашу допинг-лабораторию пытались лишить аккредитации. Мы все открыли, показали и задали вопрос: "За что?"
За последние четыре года мы вложились в эту отрасль как надо. Создали лабораторию, антидопинговую организацию, открыли границы. На данный момент мы абсолютно открытая страна. И сами ежегодно дисквалифицируем от ста до двухсот человек.
– Сейчас WADA критикуют за то, что Россия увеличила свой взнос в адрес этой организации, тем самым добиваясь особого к себе отношения.
– Мы платим не больше, чем Америка или Китай. Есть четыре-пять стран, которые являются абсолютно равными финансовыми донорами. Общую сумму на борьбу с допингом мы не изменили, а просто поменяли пропорции. Часть денег, которые раньше направлялись в фонд ЮНЕСКО и были бесконтрольны для нас, сейчас перенаправили в WADA. Почему? Потому что видим, что там новый президент и позитивное к нам отношение.
В этой организации деньги тратятся на новые исследования, в которых стали принимать участие российские ученые. Перед нами больше нет некой стены, поэтому мы так и отреагировали. Это вполне нормально.
– Положительных допинг-проб на Играх-2014 еще нет?
– Это вопрос к МОК. Если я и в курсе, то все равно не могу разглашать подобные вещи.
ИСПОЛЬЗУЕМ ФАКТОР СВОЕГО ПОЛЯ
– После того что случилось в Сочи в хоккейном турнире, у вас нет ощущения, что, может быть, нам сейчас даже выгодней, чтобы игроки из НХЛ не приезжали на Олимпиаду?
– Это не так. Просто сейчас мы все расстроены оттого, что ребята проиграли. Олимпиада – важнейшее событие в жизни спортсмена, и здесь должны выступать самые лучшие. Если хоккеисты из НХЛ не приедут, это только понизит статус турнира. Что бы мы ни говорили, но заокеанская лига на данный момент самая сильная, и ведущие игроки выступают именно там. Без них хоккейный олимпийский турнир будет уже немного другой. Да, в футболе все немного иначе, там статус чемпионата мира выше, чем статус Олимпиады. Но это объективная реальность.
– А вы в целом довольны тем, как наши спортсмены реализуют в Сочи фактор своего поля?
– Да. Где можно его реализовывать, там мы это делаем. Конечно, есть моменты, когда кто-то где-то лишний раз упадет, и это сказывается на результате. Но так бывает в спорте.
Я, например, общался с нашими лыжниками, и они рассказывают, что состояние трассы в Сочи меняется каждые 15 минут. Все-таки среднегорье – это очень непростая климатическая зона. Вот норвежцы в командном спринте не угадали со смазкой и в итоговом протоколе улетели непонятно куда. Но самое главное завоевание нашей Олимпиады – это поддержка болельщиков. Именно такая, какой она и должна быть. Болеют здесь фанатично. Причем не только за наших.
– Вас не смущает, что на некоторых спортивных объектах трибуны заполняются не полностью?
– Организаторы говорят, что все билеты проданы. Не стоит забывать, что значительная часть билетов отдана членам Олимпийской семьи. Поэтому на некоторых соревнованиях эти ложи пустуют, а где-то, наоборот, они битком. Сначала оргкомитет решил заполнять эти проплешины волонтерами, но потом выяснилось, что представителям МОК это не по душе. Ну а непосредственно болельщики выкупили все те билеты, которые поступили в продажу.
– Какое у вас на данный момент самое большое спортивное впечатление от Игр?
– Их много, и мне тяжело что-то выделить.
– Согласны с тем, что сейчас очень хороший момент для создания спортивных секций, в которые пойдут маленькие дети?
– Расчет на это есть. И на практике, думаю, мы все реализуем. В каждом виде спорта после Игр будут внесены коррективы и созданы необходимые тренировочные центры. Например, в нашей команде по шорт-треку много представителей Уфы. Значит, там и будем делать центр.
Я по ходу соревнований по бобслею много общался с болельщиками на трибуне. Они сами подходили и говорили: "Мы поняли, эта Олимпиада не для Путина, а для нас. Мы своих детей должны приводить в спорт". То есть это все некий сигнал для людей. Нам надо в хорошем смысле завестись и найти по всей стране новых героев – будущих Бьорндаленов и Домрачевых. В той же Норвегии очень точечно ищут спортсменов, и мы должны делать так же.
– Вы упомянули, что при подготовке к Играм были построены своего рода трассы-дублеры для тренировок.
– Никаких принципов честной игры мы не нарушали. Нам же нужно было место для сборов и тренировочных занятий. И мы брали геометрию олимпийских трасс и на территории России создавали ребятам аналогичные условия. Мне почему так обидно за те же лыжи? Они же здорово работали, особенно мужская команда. Пахали. Сидели на сборах на Хмелевских озерах здесь, в Сочи, на подобной олимпийской трассе.
Мне кажется, что вот как не повезло в скиатлоне на "тридцатке" Максу Вылегжанину, так оно и пошло в дальнейшем. Обычно же успех сразу придает команде импульс, а тут – не повезло. Хотя команда у нас сильная.
– Можете дать ваш прогноз на выступление россиян на зимней Олимпиаде-2018?
– Конкретных задач на те Игры у нас пока нет, но мы выступим еще лучше. Абсолютно в этом уверен. Наша команда сейчас накопила необходимый опыт, все-таки средний возраст этой сборной – 22 года. После Сочи в некоторых видах мы скорректируем определенные вещи и продолжим работать. В Корее уже будем рассчитывать на те же прыжки с трамплина. Все-таки для них построены два фантастических центра – в Нижнем Тагиле и Чайковском.
– Базы на Дальнем Востоке к Пхенчангу будете строить?
– Там достаточно баз. В Иркутске есть, в Красноярске появятся к универсиаде, в Петропавловске-Камчатском биатлонный и горнолыжный центры сделаем, на Сахалине трамплины восстановим. Обязательно реализуем все планы.
– Какие Игры на вашей памяти были лучше сочинских?
– Сравниться с нашей может только Олимпиада в Пекине, но там были проблемы с волонтерской службой. Из всех зимних Игр эти – вне конкуренции.
– Стадионы "Большой" и "Фишт" – потрясающие. Но кто на них будет играть после Олимпиады?
– С "Большим" все ясно: Краснодарский край создает хоккейную команду, которая станет здесь играть. Что же касается "Фишта", то там пройдут отдельные матчи сборной России и встречи ЧМ-2018. Исходим и из того, что здесь появится профессиональный футбольный клуб. Хотелось бы, чтобы не два были в Краснодаре, а один там, один в Сочи.
Вообще, городу и краю надо пройти путь Турции и использовать богатейшие возможности Сочи для проведения здесь футбольных сборов клубов всех уровней. Но для этого нужны поля и предсезонные турниры.
КУДА ЖЕ БЕЗ ФУТБОЛА
– Совсем не олимпийский вопрос. Сколько, по-вашему, протянет российский футбол в условиях нынешних проблем РФС с финансированием?
– Надо спрашивать у президента РФС. Какие в футболе затраты? Содержание сборных. Развитие массового футбола в регионах. Содержание аппарата РФС. И так далее. Но этот вид спорта коммерчески привлекателен, баланс здесь сходится, понимаете? Люди готовы вкладывать деньги. Значит, надо возвращаться к правильному менеджменту, только и всего. Других проблем не вижу.
Потенциально доходность российского футбола – 2 миллиарда рублей. При этом психологический барьер в миллиард был пройден в 2006 или 2007 году. Я сказал тогда: этого хватит. Дайте мне карандаш с бумагой – я вам сейчас расходную часть за 10 минут составлю. Нужно лишь правильно управлять процессами.
– И все же ваш прогноз. Сколько еще протянет РФС без финансирования?
– Отвечу так: потенциально ситуацию можно изменить. Если подойти к этому ответственно.
– И когда это произойдет? До или после чемпионата мира?
– Пусть закончится Олимпиада. Я и сам хочу после Игр внимательно изучить вопрос. Футбол – национальное достояние. Ни к чему все эти позорища, нужно решать вопрос по-взрослому. Но никто не обязан, замечу, просто так давать футболу деньги. Надо зарабатывать их на рынке! Тем более что есть компании, которые хотят инвестировать в этот вид спорта.
– Но вы ведь понимаете, что реально продать наш футбол сейчас сложно. Попросить кого-то о спонсорстве – другое дело.
– Это неправда, я зарабатывал. Привел Adidas на два отборочных цикла – 100 миллионов долларов. И Sony привел. Никто не звонил, за меня не просил. И я не бегал, не выпрашивал деньги, так что прекратите. Уже потом пришел "Газпром", и начались звонки с просьбами. А мы зарабатывали миллиард, это огромные деньги! Есть ведь еще и ФИФА с УЕФА, которые тоже помогают национальным федерациям. 8 миллионов евро за участие в чемпионате мира – куда они деваются? Давайте посчитаем, прикинем все на бумаге.
Сидеть и ждать, когда тебе кто-то что-то даст, неправильно. С какой стати? Взять хоккейный "Спартак". Приходит обращение от ветеранов и всех остальных президенту страны: дайте "Лукойлу" указание выделить 774 миллиона рублей. Я доложил. Президент сказал: жалко команду. Но почему вдруг кто-то должен выкладывать из кармана такую сумму? Начинаешь разбираться – там на 540 миллионов одних зарплат. Поназаключали контрактов, а кому-то платить?
Или, к примеру, "Алания". Пусть правительство республики расскажет, почему закрывают клуб. Всю правду. Если залезть в ведомости, то люди играют в первом дивизионе, а зарплаты у них, как в английской премьер-лиге. Понимаете, какие вещи?! Требуют денег у "РусГидро". А там молодой парень руководит, продвинутый. Зачем ему это надо, если разобраться?
Но мы ушли от Сочи далеко… Если же вернуться к Олимпиаде, то хочу поблагодарить вас за беседу и попросить: освещайте Игры так, чтобы неудачи одних не затмевали собой успехи других. Это, кстати, особая тема. Сейчас вот закончится праздник, и шорт-трек, скелетон, сноуборд, керлинг, еще несколько интересных видов спорта отойдут на второй план. Как сохранить их информационную поддержку? Будем думать.
– Последний вопрос: на шоу Плющенко пойдете?
– Пока не знаю. А что, будет такое шоу?