Пройдет год, три, пять — что мы вспомним про эту Олимпиаду? Конечно же, церемонию открытия. Вызвавшую такую мировую истерику. А раз так — значит, все не зря. Помнит ли кроме меня кто-то церемонию открытия Олимпиады в Пхенчхане, например? Да и я-то помню все до мелочей лишь потому, что обморозился. Считал секунды, водя негнущимся пальцем по припорошенной страничке сценария: долго ли еще? Господа, у вас длинноты!
Французское открытие мы запомним навсегда. Даже не из-за намеков на «Тайную вечерю» и голого гражданина на блюде. Не из-за вздернутого неправильно олимпийского флага. Все мы знаем, что случаются накладки и почище — становясь изюминкой церемонии. Даже украшением. Хорошая накладка дорогого стоит.
Но нет! Я запомню кораблики на Сене. Столетнего олимпийского чемпиона по имени Шарль, получившего свою медаль еще в 1948-м. Улыбку и поступь Зидана.
Ну и чемпионов, разумеется. Узбека Баходира Жалолова, ставшего двукратным олимпийским чемпионом. Вспомним через много-много лет кубинца Михаина Лопеса, выигравшего пятую Олимпиаду. Возможно, на родине Лопеса премируют Chevrolet El Camino 1959 года. Без сквозной ржавчины.
Вспомним небрежного парня из Турции, так лихо отстрелявшегося на родине Дантеса, и французского прыгуна Антони Аммирати, особенно ярко сбившего планку за всю историю вида спорта. Может, такой прыжок и стоит медали. Это с какого ракурса смотреть.
Но кто-то прыгал не ради спецэффектов — а ради медалей. Китайцы, например. Им-то ничто не помешало забрать впервые в истории вообще все золотые медали в прыжках в воду. Выдающаяся практичность, достойно уважения.
Как не болеть, как не радоваться за нашу Екатерину Антропову в сборной Италии по волейболу? Ну и — широка русская душа — за Бриттни Грайнер в сборной США? Почти год под покровительством ФСИН — считай, русская вдвойне.
Олимпиада — это всегда здорово. Мне жаль, что смотреть ее пришлось украдкой. Как «Греческую смоковницу» в юные годы. Мне чуть неловко за больших чемпионов, говорящих, что Олимпиада — это чепуха.
Ловлю себя на мысли, с какой нежностью пересматриваю кадры с той самой церемонии открытия. Время прошло — и все увиденное тогда мне сегодня нравится. Впрочем, самые спорные моменты на сей раз были пропущены. Жизнь отфильтровала.
***
Ох, насколько мне было любопытно поглядеть, как вывернутся организаторы с церемонией закрытия! Что придумают? Не вздрогнут ли от вала критики — и не повычеркивают все яркое, уже прописанное в сценарии? Еще одно шоу трансвеститов — и всех в Бастилию! Впрочем, мсье Макрон толерантный, я за сценаристов не особенно тревожусь.
Да и «Небо над Парижем» было исполнено с таким чувством, так проникновенно, что я понял — все будет хорошо.
У олимпийского факела первым появился Леон Маршан, в 24 года ставший легендой — четыре золотые медали! Парень, казалось, вот-вот расплачется от нахлынувших чувств. После помпезного, многолюдного открытия вот этот проход Маршана в одиночестве с олимпийским огнем — это было великолепно. Тонко, изящно. В лучшем смысле слова — по-французски.
На «Стад де Франс» уж ждала, переминаясь с ноги на ногу, толпа. Готовая отбивать ладони.
Но никакое многолюдье не стоило этого прохода в одиночестве...
В этой толпе дожидались Маршана и мсье Макрон, и почти уже отставленный Томас Бах. Даже я начал притопывать ногой в такт «Марсельезе», исполненной на какой-то волшебной свирели. Мадам Макрон сжала платочек в ладони. Боже, как чувственно все это.
Шоу еще толком не началось, 205 делегаций еще не сделали первый шаг по стадиону, а я уже растрогался. Девушка из ЮАР так приплясывала с флагом, что мне захотелось выяснить — как она выступила на этой Олимпиаде, что сохранила столько сил, столько пыла к последнему дню?
Никто не грустил, совсем напротив. Я всматривался в толпу атлетов, выискивая фантастически выступивших на этой Олимпиаде узбеков. Вместо узбеков камеры выхватывала шведов — ну и ничего. Шведы тоже смотрелись будь здоров. Арман Дюплантис втянул все что мог, прыгая с шестом — ну и допрыгался до нового мирового рекорда, 6,25! Теперь-то, вернувшись в Стокгольм, может выдохнуть, расправить все ранее втянутое...
Небо над Парижем нависало зеленовато-синее. Подчеркивая, сколько драмы в происходящем, сколько всего пережито было за эти недели. Сколько подушек заплакано в Олимпийской деревне.
Понятно, что приплясывали не все, выходящие на «Стад де Франс». Кто-то брел в легкой задумчивости — как не успевшие протрезветь после бронзовых медалей сербские баскетболисты. Чуть не грохнувшие в полуфинале «Дрим-тим».
***
Я высматривал того самого стрелка Юсуфа Дикеча. Дикеча не было. Внутри у меня стало зябко — не на задании ли в эти минуты? Не отозвала ли родина телеграммой?
Вместо Дикеча камера выхватывала худенькую гречанку необычайной красоты. Улыбавшуюся даже не 33, а, кажется, пятьюдесятью зубами. Как же я не разглядел такую раньше? О, дьявол!
Мне хотелось смотреть на нее еще и еще — но режиссер предлагал любоваться делегацией Камеруна. Пожалуй, в самом ярком одеянии среди этой толпы. К преобладающему зеленому в этих одеждах плюсовались еще 78 цветов. Странно — но все рифмовалось. Кровь из глаз не потекла даже у строгих корейцев, шагавших неподалеку. И трех бывалых швейцарок. Какой же вид спорта они представляли? Крайне любопытно. Я бы поставил на что-то, требующее усидчивости.
А вот и знаменитая Иман Хелиф — держит крепкими пальцами самую спорную золотую медаль этой Олимпиады. Эх, была не была, пусть считается женщиной! Будем же добрыми, будем доверчивыми. Нам зачтется.
Ведь есть место чудесам — вы вдумайтесь в историю кыргызского боксера, чья комбинация из имен похожа на заклинание: Мунарбек Сейитбек уулу! Этот Уулу приехал в Париж без тренера и секунданта. Единственное, чем помогла, как говорят, собственная федерация бокса — приобрела билет домой после четвертьфинала. Но билет пропал: Мунарбек добоксировал до финала — где уступил тому самому узбеку, чей тренер ему из сострадания ассистировал всю Олимпиаду! Ну не чудо ли?
***
Все спортсмены, все делегации смешались в одну толпу — и даже самые уставшие начинали улыбаться. Столько молодых, мускулистых, счастливых людей в одном месте — даже со стороны смотреть на такое столпотворение кайф. «Стад де Франс» превратился в дискотеку — где Дассена, интонаций которого так не хватало на церемонии открытия, сменял Фредди Меркьюри. Тысячу лет, как на небесах тот и другой — а лучше никто не спел, не прочувствовал. Так что слушаем, аплодируем, танцуем!
Томас Бах вроде и приветствовал всех собравшихся — но в каждом движении чувствовалось: прощается. Лично вышел награждать марафонцев. Брел с такой печалью в глазах, что я всполошился — не отправил бы, запутавшись, в Эфиопию золотую медаль, принадлежащую голландке Сифан Хассан! Но, взглянув на Сифан, успокоился. Такая свою медаль не отдаст никому. Даже женщинам, провалившим гендерный тест. Не для того отмахала 42 с лишним километра с олимпийским рекордом. Ох, до чего хороша.
***
Шоу с каким-то золоченым ящером, несущим флаг Греции, — это не находка. Хотя до такого количества дыма на сцене не дотягивал и Валерий Леонтьев в звездные годы. Где дым — там тайна, загадка. «Там, где месяц сказку сторожит», — пел про нечто родственное Лев Лещенко.
Что-то пришептывал голос над стадионом — я не разобрал, что именно. Да и неважно. Все равно это было на французском.
Но картинка интересная. Откуда-то сверху в самые-самые дымы спускались из поднебесья люди в костюмах мышиных оттенков — оттеняя невзрачностью нашего любимца, золоченого ящера.
С некоторым вызовом я произнес в пустоту — быть может, убеждая самого себя:
— А мне нравится!
Ящер покачивал головой в некоторой задумчивости. Произнося, кажется, то же самое. Бродил по сцене чуть дезориентированный.
Действо было непонятное — но гипнотизирующее. Люди в мышином, отчаянно суетясь, двигали по сцене металлоконструкции. Между ними, уворачиваясь, шел в никуда мечтатель-ящер.
Я старался не задумываться слишком глубоко, что они имеют в виду. Боясь додуматься до чего-то скверного. Никаких отсылов к «Тайной вечере» — уже плюс. Если происходящее что-то и напоминало — то стройплощадку под моими окнами в Мытищах.
Но конструкция, от которой лично я уже не ждал сюрпризов, вдруг воспарила в небеса. Ящер то ли рассвирепел, то ли просто очнулся — забрался на плечи тех самых людей в сером. Судя по мимике, отсылал в темные парижские небеса какие-то проклятия. Быть может, просил держать за ноги крепче. Чтоб не случился отрыв от народа — и падение.
А вдоль контура крыши «Стад де Франс» полыхнули бенгальские огни. Какая красота! Я все понял — это ж ремейк «Карнавальной ночи». А ящер в золоте — товарищ Огурцов.
***
После всего увиденного любая концертная часть показалась бы черствой, как бы ни разбавляли цветомузыкой — от которой лично у меня вдруг начал дергаться любимый правый глаз. У выхваченной на секунду телекамерой мадам Макрон, кажется, приключилась та же беда.
Но спортсмены отжигали на танцполе изо всех своих олимпийских сил. У кого сколько осталось. Томас Марс из группы «Финикс» не устоял на сцене — раззадорившись, спрыгнул к ним, танцующим. В самую гущу. Под дождь из серпантина.
Председатель оргкомитета Тони Эстанге, трехкратный олимпийский чемпион прекрасно — и недолго! — говорил про страсть. Благодарил всех. Волонтеров, жандармов, речку Сену и персонально Селин Дион. Закруглив:
— Мы хотели вдохновения — получили страсть. Мы оказались людьми несгибаемых навыков.
Все это заставило меня задуматься. Вот я — человек несгибаемых навыков? Или не вполне?
Стоя за плечом Эстанге, Томас Бах размышлял о чем-то совсем личном. Ни разу не выдавив даже похожее на улыбку. Впрочем, Эстанге улыбался за двоих. За десятерых, черт побери.
— Часть любви — это прощание. 19 дней пролетели слишком быстро, — погрустнел Эстанге как-то вдруг.
— Спасибо, что заставили нас мечтать, — поддержал трехкратного Томас Бах. Вывернув через пару предложений на зыбкую почву:
— Это были первые Олимпийские игры с полным гендерным паритетом. Это были сенсационные Олимпийские игры от начала и до конца. Это были Игры новой эры. Да здравствует Франция!
Олимпийский флаг перешел из рук парижан американцам. Мэр Лос-Анджелеса милая дама Карен Басс приняла флаг от мэра Парижа Анн Идальго. Транзитом через Томаса Баха. Олимпиада позади! Или нет?
Часть размаха Лос-Анджелес продемонстрировал уже здесь, в Париже, когда откуда-то из туч выпорхнул вдруг Том Круз. Сказочно бодрый для 62 лет. Насилу пробился к сцене сквозь толпу олимпийцев, отобрал олимпийский флаг у Карен Басс — и увез, умчал на мотоцикле куда-то в темноту парижских улиц. Только пыль стелилась за спиной.
Что было дальше — весь мир рассматривал уже на экране: самолет, полет над пустыней с парашютом. Пустыня вдруг оказалась окрестностями Лос-Анджелеса — и флаг уже на этих улицах. Вот Круз рядом с той самой надписью Hollywood, к которой и я когда-то карабкался, задыхаясь от жара этих улиц. Да так и не добрался. Вот флаг на пляже Санта-Моника — в руках Снуп Догга. Вот около 70-тысячного SoFi Stadium.
Казалось, прощание с Олимпиадой не закончится никогда. Это были очень долгие, пылкие проводы.
Тут-то чуть утомленный Леон Маршан и добрался до «Стад де Франс» с олимпийским фонариком в руках. Держал бережно, как младенца. Не размениваясь на рукопожатия. Трибуны завелись: «Леон, Леон!» Даже Бах улыбнулся — впервые за вечер.
— Сердцем, полным эмоций, объявляю Игры закрытыми...
Спортсмены всех континентов, Томас Бах и Леон Маршан задули этот фонарь одним тяжелым выдохом.
До встречи, Лос-Анджелес-2028! Надеюсь, мы там будем. Лично мне очень нужен еще один шанс подобраться поближе к белым буквам на Голливудских холмах...