Сидорова стала одной из главных героинь прошедшей Олимпиады. После завоеванного серебра она плакала, но на следующий день, получив награду, уже улыбалась. В эфире «СЭ» Анжелика рассказала:
— почему плакала после серебряной медали;
— как относится к комментариям Елены Исинбаевой;
— верит ли в травму Дарьи Клишиной;
— и когда нашим легкоатлетам вернут право выступать под своим флагом.
Премиальные — это приятное поощрение. Не воспринимаю их так, что мне что-то должны
— Вы невероятно расстроились после серебра. Хотя обидных поражений среди наших олимпийцев было много, но никто так не убивался, став вторым, как вы. Почему так?
— Очень много всего накопилось. Было очень обидно, что не хватило до золота самой малости. Наверное, если бы я с самого начала все валила, я бы тоже рыдала, но внутри мне все равно было бы легче. А тут такая мелочь, которую я даже до сих пор не могу до конца принять...
— Когда вы брали все высоты до 4,85 м с первой попытки, мы уже расслабились и поверили, что золото в кармане.
— У меня даже близко таких мыслей не было. Я была уверена, что она прыгнет. Мне кажется, Кэти (Кэти Наджетт из США — олимпийская чемпионка Игр в Токио. — Прим. «СЭ») за весь сезон ниже 4,90 м не сделала ни одного старта, это прям ее стабильный уровень. Тем более в финале Олимпиады расслабляться — это нужно быть совсем неопытной спортсменкой.
— Елена Исинбаева в роли комментатора критиковала технику Кэти Наджетт. Она правда странная?
— Кэти прыгает немного иначе, чем остальные. В прошлые годы у нее была проблема с техникой, из-за которой прыжки были нестабильными. Сейчас она над этим поработала и стала гораздо лучше. В целом нет ведь такого, что какая-то одна техника правильная. Если техника позволяет тебе стабильно и высоко прыгать, то она и есть самая лучшая.
— Как вам Исинбаева в роли комментатора?
— Смешно, что меня об этом все спрашивали на следующий день после финала. Как будто бы я слышала комментарий! Я не знаю, до меня доходили разные отзывы. Но в целом, мне кажется, быть комментатором — это очень сложно и ответственно. Я бы точно очень боялась.
— Вы же чуть не закончили соревнования еще в квалификации, когда пошел дождь, а вам нужно было с ходу прыгать 4,55 м, что довольно высоко.
— В квалификации у меня были шок, отчаяние, я вообще не понимала, что происходит! Я столько ждала эту Олимпиаду, и вдруг я сижу под зонтом, идет нереальный ливень и нужно прыгать. А я дико боюсь прыгать, когда дорожка мокрая. И я подумала: все — конец.
— Почему так страшно прыгать в дождь?
— Мокрые руки могут соскользнуть с шеста. Особенно при моей технике — я прыгаю на обычной двусторонней изоленте, и когда она мокрая, клей не липнет. Тогда рука едет с шеста, и ты падаешь с высоты почти пять метров. Плюс мокрая дорожка, если нога проскользнет — ты уже не сможешь остановиться, потому что в руках еще и шест. Очень стремно.
— Дарья Клишина и травма. Вы ей верите?
— Конечно. Мы с Дашей раньше всех приехали в Олимпийскую деревню, жили рядом и все время были вместе. Всегда очень обидно, когда спортсмен травмируется, тем более на Олимпиаде. По-человечески я ей очень сочувствую.
— Что скажете о размере премиальных? Олимпийской наградой вряд ли можно себя обеспечить на всю жизнь?
— Я и не думаю, что так должно быть: типа один раз прыгнула — и на всю жизнь обеспечена. Такого, наверное, нигде нет. Я воспринимаю это не так, что мне что-то должны. Скорее это приятное поощрение, много или мало — не мне оценивать. Жаловаться точно не буду.
Посмотреть эту публикацию в Instagram Публикация от Anzhelika Sidorova (@aanzh)Скорее всего, с визой на «Бриллиантовую лигу» уже не успеем
— Вы дружите с Марией Ласицкене. Знаете что-то про ее недопонимание с министром спорта Олегом Матыциным, о котором написал ее супруг?
— Я не в курсе этой ситуации. У нас были тяжелые времена, были всякие конфликты, но последние несколько месяцев я вообще не следила ни за какими новостями. Мне кажется, даже если Маша что-то говорила против министра, он точно не будет мстить.
— Расскажите про свои отношения с Марией.
— Для меня Маша всегда была примером. Когда я еще выступала недостаточно успешно, она уже побеждала везде, где только можно. Как у нее получается: выдавать всякие громкие заявления в прессе, а потом выходить — и все выигрывать? Меня это восхищает. Я вот так не умею, на меня влияет все, что только можно.
— У вас сейчас общая проблема: нет визы, чтобы выступить на этапе «Бриллиантовой лиги» в Юджине. Получилось с этим что-то сделать?
— Еще перед отлетом в Токио я понимала, что мы не успеем сделать визу. Сейчас подключились люди, мы обращались к министру, но я не знаю, чем все кончится. По идее, выезд уже вот-вот. По моим ощущениям, мы все равно не успеем.
— Когда нашим легкоатлетам вернут уже нормальный статус?
— Все это настолько затянулось, что как будто бы нейтральный статус — это уже нормально. Я выступаю под ним большую часть взрослой карьеры, а есть ребята, которые вообще никогда в жизни под флагом России не выступали. Вроде бы привыкли, но страшно ведь к такому привыкать. Сейчас мы больше переживаем, чтобы сняли ограничение на 10 человек. И, как раньше, на всех турнирах выступала полная команда, без этих разборок. Конечно, хочется полного восстановления, но... Прошло столько лет, что я уже не знаю, что тут еще сказать.
— Как вы относитесь к тому, что американку Шакэрри Ричардсон перед Олимпиадой поймали на марихуане и вся страна встала на ее защиту?
— В Америке эта тема вообще воспринимается иначе. Наверное, для них это примерно как для нас какой-нибудь «Компливит», то есть полная ерунда. Но хорошо, что не стали ничего придумывать. Правила есть правила, она пропустила Олимпиаду, и я считаю, это справедливо.
После Олимпиады два дня ела без остановки
— Вы дружите с американкой Сэнди Моррис?
— Мы не совсем подруги, общаемся только во время соревнований. Можем поболтать в секторе или в столовой. Когда Сэнди не прошла в Токио квалификацию, я к ней подошла. И вспомнила, что она была чуть ли не единственной, кто ко мне так подходил в Лондоне и на других стартах, где я была в такой же ситуации.
— Почему такие ситуации становятся инструментами в политической игре? Казалось бы, Ласицкене так же сфотографировалась с украинкой Ярославой Магучих, а из этого сделали целый скандал.
— Мы живем немного в сумасшедшем мире. У всех своя работа, и у политиков в том числе.
— Что вы себе позволили после завершения Олимпиады?
— Дня два ела без остановки. У меня, в принципе, нет проблем с лишним весом, никто меня не взвешивает. Но перед стартом всегда немного себя ограничиваешь, это скорее вопрос психологии. Перед финалом ходила по столовой в деревне и планировала: так, завтра на завтрак съем пиццу, на обед — роллы, на ужин — жареную картошечку...
— Что привезли из Токио любимой собачке?
— К сожалению, ничего! Мы же вообще нигде в Токио не были. Я думала, что в аэропорту оторвусь. Но там все было опечатано, я с трудом нашла, где хотя бы кофе выпить. Но он был рад видеть меня даже без подарков. У меня огромный пушистый чау-чау, зовут Миша. Он моя любовь.