Российский народ не только футбольный мяч гонять да с лыж стрелять умеет. Есть в истории спорта носители наших кровей, которым довелось отличиться и в весьма экзотичных заморских играх.
Владимир Семеныч когда-то привел наглядный пример распространения наших людей по земному шару: "В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке". В те годы это действительно могло быть откровением. Причем не только из-за наличия родной заборной лексики в окрестностях Эйфелевой башни, но и из-за слов "общественный туалет" и "Париж" в одном предложении. Но воды в Сене с тех пор утекло немало, и нас теперь не удивить ни русским человеком за рубежом, ни тем фактом, что потомки мушкетеров тоже ходят по нужде. Другое дело – наши люди в чуждых и неведомых видах спорта.
Что, например, может быть чуждее и неведомее американского футбола? Разве только австралийский, но о нем мы тоже расскажем. А вот в американскую версию игры в овальный мяч каких только отпрысков русскоязычных родителей не заносило! Каких, спросите вы? И как? Да самых разных.
Одних только детей эмигрантов из Российской империи в Зале славы НФЛ – как минимум шестеро: украинцы Бронко Нагурский и Майк Дитка, литовцы Джонни Юнайтас и Дик Баткус, еврей Бенни Фридман и русский Фред Билетникофф. И каждый – в своем роде легенда!
Нагурский (его настоящее имя – Бронислав), игравший в довоенные годы, пахал землю в Миннесоте, когда его, согласно легенде, заметил проезжавший мимо тренер университетской команды. Здоровенный парубок привлек внимание тренера тем, что указал ему дорогу плугом, выдернув его из земли одной рукой. В НФЛ Нагурский выступал за "Чикаго" и прославился бешеной физической силой и неутомимостью. Получив мяч, он как правило шел напролом, прямо на защитников, зная, что никто из них в одиночку его не остановит. Про него говорили, что однажды он сбил с ног полицейскую лошадь, врезавшись в нее головой, а еще пробил таким же манером крыло автомобиля и оставил трещину в кирпичной стене стадиона. Ему принадлежал самый большой перстень чемпиона в истории НФЛ.
Дитка (переиначенное Дичко) приобрел огромную известность в качестве тренера, приведя "Чикаго" к победе в "Супербоуле" в середине 1980-х, а до этого он был прекрасным нападающим, выступая за тот же "Чикаго", а также "Филадельфию" и "Даллас". Дитка единолично изменил амплуа "тайт-энда" - до него это был крайний игрок линии нападения, в основном ставящий заслоны. Здоровенный и вечно сердитый украинец, однако, не только валил с ног защитников, но и регулярно шел вперед и ловил мячи. Об одном из своих партнеров по "Далласу" он однажды выразился так: "Он башковитый парень. На то ему и длинные волосы – чтобы мозги прятать. А я стригусь ежиком. Мне скрывать нечего".
Баткус (правильнее – Буткус) тоже играл за "Чикаго", но уже защитником, и не было в истории НФЛ игрока, которого боялись бы больше. Что подтвердила обложка журнала "Спортс иллюстрейтед" в 1970 году: "Самый страшный человек в футболе". Его фирменным приемом было поймать нападающего в свои железные тиски и давить, давить, давить, пока не выдавливался наружу мяч. Или же просто отделить соперника от "дыни" мощным ударом с разбега. Приз лучшему лайнбекеру студенческого чемпионата сейчас носит имя Дика Баткуса.
Юнайтас (на самом деле – Йонайтис) и Фридман были великими квотербеками – распасовщиками. Фридман – так и вовсе первым звездным распасовщиком в истории футбола. Во времена, когда пас вперед был в этом виде спорта в новинку и большинство команд предпочитали играть по-регбийному, Фридман швырял "дыню" так далеко и точно, что произвел настоящую революцию. Хозяин "Нью-Йорк Джайантс" так хотел заполучить себе этого сына ультраортодоксальных хасидов, что попросту купил всю команду, в которой тот играл. И Бенни не разочаровал: в сезоне 1929 года он отдал 20 пасов в конечную зону. До 1942-го года с этим показателем не сравнялся ни один клуб (клуб!) лиги.
Юнайтас играл в послевоенные годы за "Балтимор" и заслужил прозвище Золотая Рука. Более точного распасовщика американский футбол не знал ни до, ни после. Его рекорд – передачи в конечную зону в 47 матчах подряд – стоит до сих пор. Юнайтас стал героем финального матча 1958 года, когда "Балтимор" переиграл "Нью-Йорк" в овертайме – первом овертайме в истории НФЛ. Этот финал, транслировавшийся вживую на NBC, до сих пор называют величайшей игрой всех времен, и считается, что именно благодаря ему американский футбол в итоге сумел отобрать у бейсбола титул самого популярного вида спорта в США.
Ну а Билетникофф (его родителей вывезли из России во время гражданской войны), худой, щуплый, с длинной белокурой шевелюрой и вислыми усами, был одним из самых гениальных принимающих своей эпохи. Играл он в 1970-е годы за "Окленд" - команду с репутацией футбольных бандитов. Билетникофф при его габаритах бандитом быть никак не мог, зато был быстр, вертляв и изобретателен. Он бороздил футбольные поля, виляя между бегемотами-защитниками, как каноэ меж айсбергов, и мяч прилипал к его рукам, будто они были намазаны клеем. Потому что именно им они и были намазаны: Билетникофф наносил на ладони и кисти слой липкой мази, которую потом запретила НФЛ. Как и в случае с Баткусом, имя русского игрока увековечено в призе – лучшему принимающему среди студентов.
Австралийский футбол – вид спорта подчас более жестокий, чем американский, и там без русской славы тоже не обошлось. Одним из величайших игроков в истории АФЛ считается Александр Джезоленко (на самом деле, конечно же, Есауленко, записанный кем-то как Jesaulenko) – сын украинца и русской, "перемещенных лиц", очутившихся во время войны в Австрии. Джезоленко был самым ярким игроком АФЛ в 1960-е и 70-е годы, особенно знаменитым из-за своего умения ловить мячи (в австралийском футболе игрок, поймавший мяч в воздухе, получает право на свободный удар, поэтому "прием мяча" является ключевым эпизодом игры) в невероятных прыжках. Его имя увековечил "прием века" - эпизод финала-1970, когда Джезоленко блистал в клубе "Карлтон". Тогда ему вздумалось поймать мяч, летевший высоко над его головой, и Алекс взмыл ввысь, вскочил коленями на шею соперника (в австралийском футболе это можно), оттолкнулся, вытянулся в воздухе и каким-то образом сумел зафиксировать "дыню" кончиками пальцев. Не поверивший своим глазам комментатор заорал: "О, Джезоленко, ты – красавец!", и эта фраза стала не менее бессмертной, чем сам игрок. Ну а сам Александр не только попал в Зал славы АФЛ, но и причислен к суперэксклюзивной компании "Легенд" - людей, чья игра вывела австралийский футбол на новые рубежи. В современной АФЛ игроку, совершившему самый красивый прием года, вручается "Медаль имени Алекса Джезоленко".
Кстати, в настоящий момент в АФЛ играет еще один парень с нашими корнями. Но далеко не только нашими. Зовут его Джаред Петренко, и он наполовину украинец и наполовину абориген. Будете в городе Аделаиде – сходите посмотреть на матч местных "Ворон": такой этнический уником того стоит. (Впрочем, можно обойтись и более привычным хоккеем, ведь в НХЛ играет не кто иной как Джордин Туту – полуукраинец-полуэскимос.)
Том Мешери (настоящее имя – Томислав Мещеряков) был звездой совсем другого вида спорта – баскетбола, и судьба его сложилась даже еще интереснее. Мешери родился в Харбине в семье офицера-белогвардейца и дворянки, состоявшей в родстве с графами Львовыми и Толстыми. Его дед был обер-прокурором Святейшего Синода, членом Временного правительства, депутатом Думы и участником корниловского заговора. Свою сознательную жизнь Мешери начал узником японского концлагеря, а после войны его семье удалось перебраться в Сан-Франциско. Где его отец, узнав, что в славный город приехал с лекцией ненавистный ему Керенский, напился до беспамятства, схватил двустволку и поехал убивать бывшего премьера. К счастью, не доехал. Ну а сам Том, к страшному разочарованию потомственного вояки-отца, стал профессиональным баскетболистом, звездой НБА, известным под прозвищем The Mad Russian ("Бешеный Русский"). Выступая за "Филадельфия Уорриорз", Мешери принял участие в матче, в котором его партнер по команде Уилт Чемберлен набрал 100 очков. А по окончании карьеры Бешеный Русский стал... профессором литературы и поэтом! Обо всем этом и многом другом Томислав Николаевич (на русском языке он представляется именно так) рассказал в интервью "СЭ" в 2005 году.
Но даже Мешери по части голубизны кровей меркнет рядом с другим известным русским спортсменом, прославившимся за рубежом. О нем речь пойдет чуть позже.
А вот о величайшем русском бейсболисте всех времен - и одного, японского, народа - вы можете прочесть прямо сейчас – в статье Дмитрия Окунева "Сумогейт".
Слава МАЛАМУД, Вашингтон