Ходящим я его не видел никогда. Когда родился, он уже был на коляске. Однако именно он – мой дядя Валерий Рыжков – привил мне любовь к спорту. Когда я был совсем маленьким, он часто уезжал на сборы или соревнования, а когда возвращался домой – каждый день тренировался. Иногда брал меня с собой. Он рассказывал о великих спортсменах, научил играть в шахматы, дарил футбольные мячи, привозил прочитанные номера "Спорт-Экспресса". О себе дядя говорить не любил никогда. Тем не менее, накануне Паралимпийских игр в Пхенчхане я все-таки напросился к нему на беседу.
ПЕРЕЛОМ ПОЗВОНОЧНИКА
– Мы никогда не говорили о том, как ты попал в беду…
– Весна, 10-й класс. Поехали на природу. Взяли магнитофон, но батарейки сели. Решили подзарядить от электричества. Залез на высоковольтный столб – стукнуло током. Очнулся – все, ноги не двигаются.
– Были варианты, чтобы на столб лез не ты?
– Я был самым спортивным, сразу было понятно, что это должен сделать я.
– Ты же понимал, что это опасно?
– Да. Но мы подумали, что провод накинем – и все будет нормально.
Бабушка, его мама, рассказывала, что на самом деле была договоренность с ребятами – если сорвется, они его поймают. Однако, когда дядю шарахнуло током и он полетел вниз – все разбежались.
После случившегося началась паника. Придя в сознание, Валерий не чувствовал ног. Спрашивал: "Где они"? А его товарищи поднимали их, показывая ему. При травме позвоночника делать это ни в коем случае нельзя. Дальше – хуже. Его попытались вместись в люльку мотоцикла, чтобы отвезти в больницу.
– Никто не понимал, насколько все серьезно. Думали, просто ушибся. Если бы не это, может быть, спинной мозг не повредился бы. А так его весь раздолбали. Хотя последствия в любом случае были бы. Это же перелом позвоночника…
АРАБЫ-МИЛЛИОНЕРЫ, ОФИЦЕРЫ – В ТАКОЙ СИТУАЦИИ ВСЕ РАВНЫ
– Какими были первые дни после случившегося?
– Были выходные – майские праздники. Из-за этого первые четыре дня нужного врача не было. Просто лежал и ждал. Потом приехал нейрохирург из Оренбурга (все произошло в деревне Кулагино, а лежал Рыжков в Новосергиевке – это чуть более 100 км от областного центра. – Прим. В.И.). Прооперировал. Предполагалось, что операция будет очень длительной, но он, разрезав, увидел состояние спинного мозга, и понял, что помочь ничем не сможет.
– Ты же потом ездил в Москву.
– Только через два года. Но там мне сказали, что после операции придется очень долго восстанавливаться, а шансы на положительный результат скорее нулевые. Решили отказаться от нее и, наверное, правильно. Сколько их делали ребятам – как у всех было, так и оставалось. Если перелом позвоночника, да еще и с разрывом мозга – уже ничего не сделаешь. И сейчас так. Только раньше "резали" всех подряд, а сейчас операции практически не делают. Смысла нет.
– В какой момент понял, что придется всю жизнь провести в коляске?
– В Москве. Увидел, что в той же больнице лежали арабы-миллионеры, наши офицеры, занимающие высокие посты. Многие получили травму раньше меня, но никаких улучшений у них не было. А чем я лучше? Понял, что ходить уже не буду.
– Это было тяжело?
– Нормально было. Два года к тому моменту провел в таком положении. И если все это время стремился, занимался, то в том момент осознал: бесполезно. Когда человек понимает, что уже не будет ходить, ищет способы продолжения жизни в таких условиях, начинает приспосабливаться к немного другой жизни.
– Руки не опускались?
– Нет, есть люди, которые оказывались в ситуациях и похуже.
ПЕРЕВОРОТ СОЗНАНИЯ
– Твое представление перевернула поездка в Крым, в Саки?
– Да. Поехали туда с отцом и увидели очень много людей, которые ездят на колясках. Некоторые уже – лет по 30. Это придало большой толчок. Когда я первое время лежал в Ясном (спиномозговой центр в Оренбургской области. – Прим. В.И.), там все до единого надеялись, что через какое-то время снова будут ходить. А в Саки люди спокойно жили на колясках, для них это было нормой.
– Много таких, кто надеется до последнего?
– Некоторые надеются всю жизнь. Постоянно ездят на реабилитации, по бабушкам и целителям, но итог практически всегда один.
– Саки – самый приспособленный в СССР город для инвалидов?
– Да. Там не только город с условиями для колясочников, но и адаптированный санаторий имени Бурденко. Со всего Союза туда съезжались. И якуты, и прибалты, и узбеки. Все лечились. Санаторий прямо на берегу лечебного озера.
– Там ты впервые узнал о спорте для колясочников?
– Слышал об этом еще в Москве. Ребята в какой-то газете прочитали, что даже инвалиды могут заниматься спортом, проводятся какие-то соревнования. А в Саки увидел все своими глазами. Ребята гоняли на колясках, занимались физическими упражнениями. Там проводилась первая Спартакиада СССР для инвалидов, соревновались на бытовых колясках. Гоночные были только у прибалтов. Они рядом со Скандинавией, к ним подобного рода прогресс доходил куда быстрее.
– С какими чувствами смотрел первые соревнования?
– А я не только смотрел, но и участвовал. И сразу победил. Мы с другом Геннадием Бутовым из Томска постоянно ездили на море, на инвалидный пляж. А это 12 км в одну сторону. Благодаря такой подготовке всех там разнесли.
– Сколько тебе было тогда лет?
– 27-28. Потом путевки на юг мне давать перестали. Сказали: хватит, не одному тебе ездить. В 1985-м поехал уже сам. Жил на квартире, тренировался. С ребятами собирались на день города, устраивали гонки. Потом общались, все хотели двигаться вперед.
В ЛИЛЛЕХАММЕР-94 НЕ ВЗЯЛИ, ПОТОМУ ЧТО НЕ БЫЛО ЗАГРАНПАСПОРТА
В 1991 году Валерия пригласили в Москву. Звали по одному человеку от региона на мастер-класс, который давали шведы. Они обучали правильно передвигаться на активных колясках, подниматься по ступенькам. А потом, побывавшие там, должны были передавать знания на местах. В Москве Рыжкову попалась фотография спортивной коляски. По приезду домой, в Кулагино, они с отцом на основе ее составили чертежи – и сами собрали похожую.
– До сих пор не понимаю, как вам это удалось.
– Руки есть, собрали. Два спортивных колеса я купил, переднее сделали сами.
– Как?
– Поставили от детской коляски. С этого момента началась другая жизнь. В 1992-м поехал в Москву на фестиваль спорта, занял четвертое место. Оказалось, по сравнению с заводскими, моя коляска очень тяжелая. По приезду домой начали собирать другую, усовершенствовали прежнюю.
– Твой первый чемпионат России?
– 1994 год в Волгограде. Я победил на трех или четырех дистанциях. Но это уже на другой коляске – с помощью спорткомитета Оренбурга купили в Питере.
– Как проходила подготовка в Кулагино зимой?
– До обеда крутил тренажер, который с отцом собрали. Потом катался на сидячих лыжах. Составлял программу – в какой-то период делал объемы, в какой-то – скоростил. Чем больше встречался с ребятами, тем больше узнавал, анализировал.
– Сколько накатывал за тренировку?
– Весной порядка 20-30 км за занятие. Когда готовился к марафонам – по 50-60 км.
– В 1994 году ты участвовал в первом легкоатлетическом для колясочников чемпионате мира в Берлине.
– А мог и пролететь. В 1993 участвовал на зимнем чемпионате России по лыжам. Хорошо выступил, был кандидатом в Лиллехаммер-94. Но у меня не было загранпаспорта, и меня не взяли в команду. Вернулся домой – сразу занялся этим вопросом. К лету документ был готов. И когда в Волгограде выиграл несколько дистанций, показал начальству паспорт – никаких отговорок быть уже не могло.
– Как выступил в Берлине?
– На 100 м был 12 или 13-м.
– Что удивило в Европе?
– Разве что одно – не думал, что во всем мире столько инвалидов, которые занимаются спортом.
ИГРЫ В АТЛАНТЕ И КОЛЕСА ЗА 2000 ДОЛЛАРОВ
– Паралимпийские игры в Атланте – самое яркое событие в спортивной карьере?
– Конечно. Готовился изо всех сил. Регулярно выезжал на сборы в Москву, тренировался на велотреке "Крылатское" в группе у Ирины Громовой. Подошел к стартам в хорошей форме. Спорткомитет области купил мне американскую спортивную коляску.
– Дорогую?
– Очень. В районе 2000 долларов. В сборную России тогда взяли только четверых гонщиков, двое были из Омска, Сергей Шилов из Москвы и я. Ходил и на открытие, и на закрытие. Такое шоу! Здорово было. Выступил на своем уровне, был вроде бы десятым.
– У иностранцев коляски были лучше?
– Сами коляски – незначительно. А вот колеса отличались очень серьезно. У них уже были карбоновые.
– Это другие скорости?
– Появление таких колес стало переломным моментом в инвалидном спорте. Сейчас у всех такие.
– А ты тогда не мог их себе позволить?
– Куда там! Они стоили около 2000 долларов. Как коляска.
– Можно было выступить в США лучше?
– На что были готовы, то и показали. Спорт у нас тогда был на стадии развития, выше головы не прыгнешь. По приезду мы стали тренироваться еще больше. Посмотрели на иностранцев – они были готовы сильнее. Не только колеса у них карбоновые, но и сами они крепче. Ребята-москвичи приобрели себе такие же колеса. А я так и не дошел до этого…
– В Нагано-98 пытался отобраться?
– Нет. После 1993 года на зимние чемпионаты России не ездил. Тяжеловато. Вот с летними стартами как – едешь сам, везешь с собой спортивную коляску, в нее можно положить сумку. Как-то добираешься. А зимой тащить целый боб одному тяжеловато. Хотя получалось в лыжах хорошо. Если бы логистика была проще. Был бы в команде…
– А та же Громова не звала тебя?
– Звала, но я отказался.
– Почему?
– Так пенсия – 70 рублей. На эти деньги в Москве не прожить. У нее тогда был Шилов. Когда я отказался, она позвала Мишу Терентьева (ныне депутат Госдумы. – Прим. В.И.) из Красноярска. Мы же договорились, что я буду заниматься сам, а летом приезжать на сборы. Так оно и получалось.
20 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ – САМЫЕ БОЛЬШИЕ ПРИЗОВЫЕ
– Следующие большие старты после Атланты?
– В 1998 году выступал на марафоне в Кошице и чемпионате мира в Бирмингеме. В Англии дошел до финала на 100 м. Мы тогда хорошо были готовы. Стали четвертыми в эстафете 4х100 м. Правда, я не участвовал.
– Почему? Ты же был первым номером?
– Начальник команды решил так. Нас было пять гонщиков, а лишним оказался я.
– В Сидней мог отобраться?
– Мог. Но на чемпионате России в Туле везде был вторым-третьим-четвертым. Потом еще рана открылась… В общем, не взяли. После этого серьезно уже не занимался. Только к марафонам готовился.
– Там можно было заработать?
– Да, немного.
– А на чемпионате России призовые бывали?
– Как-то на чемпионате выиграл дистанций пять. На остальных был в призах. Так мне дали одну грамоту, в которую все результаты вписали: победил на этих дистанциях, вот на этих был вторым, а на тех – третьим. Медали появились в конце 90-х. Потом иногда стали давать посуду, чайники. Денежных поощрений не было. Только на марафонах.
– Помню, была история в Омске, когда обещали автомобиль, а после твоей победы все переиграли.
– Не совсем. Там выставляли "Оку" и сразу были условия, что, если побеждает омич, она достается ему. Выиграл я. Дали какой-то денежный приз. И больше машин не выставляли.
– Самые большие призовые в карьере?
– Вот в Омске как-то было 20 тысяч рублей за победу.
ДОПИНГ И АФЕРИСТКА
– Допинг в 90-е был?
– Тогда даже разговоров об этом не было. Наверное, потому что призовых никаких не было. Первый раз в жизни услышал о допинге перед Атлантой. Накануне выезда Лев Селезнев сказал нам: "Смотрите, не нажритесь каких-нибудь таблеток. Всем головы оторву"!
– Паралимпийцы пропустили Рио, а в Пхенчхан едут очень ограниченным составом.
– Очень обидно за это все. Очень! Люди столько пашут, а не могут проявить себя. Особенно молодых жалко.
– Сколько сейчас твоя пенсия?
– 11-13 тысяч. На это прожить сложно. Тысячи четыре только за коммуналку надо платить. И что остается? Нужно работать.
За спортивные заслуги в 1999 году администрация Оренбургской области подарила Валерию квартиру. Однако случилась непредвиденная история. Вскоре он женился. Думал, по любви. Но оказалось – на хладнокровной аферистке, которая, узнав о предстоящем подарке в виде квартиры, все просчитала. Как только свадьба прошла и документы на жилплощадь были получены, она подала на развод. С учетом того, что у нее была дочь, по решению суда две три квартиры отошли им.
ГЛАВНОЕ – НЕ ПОБЕДЫ, А АДАПТАЦИЯ К ОБЫЧНОЙ ЖИЗНИ
– Когда ты начал тренировать?
– В 2004-м.
– Как происходил набор в группу?
– Сам обзванивал всех. Кого-то знал. А те, кого знал, знали еще кого-то. Сделали рекламные ролики, которые показали по телевизору.
– Это было на общественных началах?
– Да, хотелось, чтобы люди занимались. Потом городской спорткомитет предложил сделать официальную группу.
– Правильно понимаю, что часть из тех, кто откликнулся на предложение, чуть ли не впервые вышла из дома?
– Так и есть. Некоторые годами сидели в четырех стенах. Кому-то тяжело выйти на улицу психологически, многим – чисто физически. Вот живешь высоко – и все, куда? Если только удавалось поменяться с кем-то на первый этаж. Сейчас стало получше – лифты, пандусы делают. Раньше этого не было. Как человек попадал из больницы домой, так и сидел там.
– Когда ты научился передвигаться по ступенькам?
– В 91-м, когда шведы проводили мастер-класс. Сейчас первое, чему учим в группе – адаптироваться в городе, преодолевать ступеньки, бордюры.
– Машину водить одними руками – тяжело?
– Это я еще раньше, чем по ступенькам подниматься научился. Рычаги к педалям приделал – и ничего сложного.
– Сколько человек занимается в твоей группе?
– 25. Из них 10-12 колясочников. Остальные – ДЦП. Виды спорта разные: легкая атлетика, стритбол и настольный теннис. В целом, в городе условия гораздо лучше, уделяется куда больше внимания инвалидам. Много где делаются пандусы.
– Хотел бы, чтобы из твоей группы кто-то дорос до уровня Паралимпийских игр?
– Чтобы кто-то дошел до чемпионата мира, нужно брать два-три человека и заниматься с ними индивидуально. Желающие есть. У некоторых – большие перспективы. Посмотрим. В любом случае, самое важное, чтобы все они полностью адаптировались к жизни, занимались спортом и привлекали других.
В Кулагино, в комнате моего дяди, была картина – цапля почти проглотила лягушку, но та, торча из клюва, сжимала ей шею лапками. И подпись: никогда не сдавайся. Рыжков никогда не сдается. Не жалуется. Все делает сам – от починки часов, до покоса травы. Он ни от кого не ждет помощи со стороны, однако сам готов прийти на выручку всегда и каждому. Для меня и десятков других людей – он герой и живой пример. Он не только сам справляется со всеми жизненными трудностями, но еще и облегчает жизнь другим людям, оказавшимся на инвалидной коляске, вселяет в них уверенность и заново пробуждает интерес к жизни.
Как-то я был с ним на соревнованиях. Он и другие ребята грузили сумки и коляски в газель. Тренер из Омска бросил фразу, которую я запомнил на всю жизнь: "Быстрее-быстрее ребята! Мы же не инвалиды. Мы – спортсмены"!
Настоящие спортсмены.
Валерий РЫЖКОВ
Родился 18 апреля 1961 года
14-кратный чемпион России
Участник Паралимпийских игр в Атланте-1996
Финалист чемпионата мира-1998 в Бирмингеме на 100 м
Неоднократный победитель Международного Московского и Омского марафонов
Отличник физической культуры и спорта
Победитель всероссийского конкурса среди тренеров "Новое поколение" (2007)
Факелоносец эстафеты олимпийского огня в Оренбурге (2013)