СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
В парных видах спорта нередко случается так, что за успехом одного стоит исковерканная судьба другого. После того, как в 2008-м Мария Мухортова и Максим Траньков с первой же попытки стали вице-чемпионами Европы, на фигуристов стали смотреть, как на дуэт, способный встать на место олимпийских чемпионов Турина Татьяны Тотьмяниной и Максима Маринина, тем более, что наставник у обеих пар был один – Олег Васильев.
Но все получилось иначе. Сначала пара достаточно бесславно проиграла Олимпийские игры в Ванкувере, следом – чемпионат мира в Турине, а сразу после возвращения Траньков оставил партнершу ради того, чтобы начать совместную карьеру с Татьяной Волосожар. Для Марии же началась черная полоса...
Она с тех пор почти не давала интервью. Разве что в первый год после разрыва, когда стала пробовать кататься с французом Жеромом Бланшаром. На все вопросы о бывшем партнере отвечала коротко: "Я не знаю такого человека". Потребовалось несколько лет, чтобы на просьбу поговорить о фигурном катании Маша ответила: "Ну, давайте попробуем..."
Мария МУХОРТОВА и Максим ТРАНЬКОВ. Фото - Александр ВИЛЬФ
– Вы уже почти четыре года катаетесь солисткой в английском шоу и вполне успешно. Сложилось сразу?
– Сначала было страшновато. Я вообще не понимала, куда идти и как жить дальше. В шоу пришла чтобы просто попробовать – а вдруг получится? А полгода спустя меня вдруг пригласил в свою труппу Тони Мерсер – написал по электронной почте письмо в котором предложил контракт на два года с перечислением ролей, в которых он хотел бы меня видеть. Меня это заинтересовало. С тех пор и катаюсь.
– Интересно?
– Очень. Шоу у нас театральное, в репертуаре четыре большие постановки. "Спящая красавица", "Золушка", "Лебединое озеро" и "Щелкунчик".
– Тони Мерсер, если не ошибаюсь, в свое время был партнером Татьяны Тарасовой, когда у нее был собственный театр на льду, гастролировавший большей частью по Великобритании. И именно с ним осталась достаточно большая честь артистов, когда театр распался.
– Да. Потом Тони какое-то время работал в компании Wild Rose, а позже отделился от нее и сделал уже собственное шоу Imperial Ice Stars.
– Как быстро удалось обрести уверенность в профессии после того, как с любительским спортом пришлось закончить?
– На самом деле я очень хотела продолжать кататься. Именно поэтому с таким рвением после расставания с Максимом Траньковым стала тренироваться с Жеромом Бланшаром. Хотя он к тому времени уже два или три года не выступал, а катался в различных шоу-проектах. В момент нашей первой встречи он был задействован в ледовом проекте второго российского телевизионного канала. Ну а потом вы помните наверное – мы остались седьмыми на чемпионате России и не попали в состав сборной. На этом все и закончилось – Жером не захотел продолжать тренировки.
– А вы?
– У меня было какое-то полное опустошение. К тому сезону мы готовились в Чикаго, это стоило достаточно больших денег, которые приходилось платить из своего кармана, ну а когда Жером решил уехать, я по-прежнему продолжала приходить на каток. Тренировалась, не очень понимая, зачем вообще это делаю. Но иначе было бы еще тяжелее. Слишком много образовалось времени, которое нужно было куда-то девать. При этом я даже рассказать никому не могла, что происходит у меня в душе. Не хотелось, чтобы меня жалели.
– Сейчас вам можно разве что позавидовать: из всей той психологической мясорубки вы сумели выбраться практически без потерь.
– Тогда было очень сложно. Я еще как-то полезла в интернет, начиталась того, что пишут о нашей с Максимом паре болельщики...
– Господи, зачем?
– Понятно, что лучше было этого не делать. Тем более что я всегда достаточно болезненно реагировала на мнение окружающих. Но пришлось пройти и через это.
Олег ВАСИЛЬЕВ. Фото - Алексей ИВАНОВ, "СЭ"
– Тренер вам что-нибудь тогда советовал в отношении дальнейшей жизни?
– Я сама сказала Васильеву, что не чувствую в себе склонности к тому, чтобы остаться на катке и тренировать детишек, поэтому хочу попробовать устроиться в какое-нибудь шоу. Он согласился с тем, что это – наиболее логичный вариант. Олег вообще никогда не пытался давить на меня в плане выбора – предпочитал, чтобы я сама принимала решения. Кстати, устроиться в шоу мне помог именно он.
– Процесс перехода из одного качества в другое оказался сложным?
– Скорее, волнительным. Мне сразу объяснили, что никого не интересует моя способность прыгать на сцене тройной сальхов или тулуп. Важны прежде всего артистические качества, чтобы донести роль до зрителя, увлечь его. Вот это поначалу было действительно тяжело. Все-таки в спорте мы застали тот период, когда нужно было думать прежде всего о технике катания. А хореография, работа лицом и телом была абсолютно вторична. В шоу же от меня потребовалось прежде всего именно это. Но приняли меня хорошо – не было ни конфликтов, ни проблем в общении.
– Самое ужасное воспоминание?
– Не то, чтобы ужасное... В Щелкунчике есть такой "магический" номер, когда моя героиня садится на стул, ее накрывают куском ткани, а когда ткань снимают, человека на стуле нет. Сам стул заказывали чуть ли не у Давида Копперфильда, долго ждали заказ, потом я стала учиться "исчезать". Боялась премьеры ужасно. Даже пыталась заранее обговорить с ассистентами, как нам себя вести в том случае, если я не успею заползти в подиум, на котором был установлен стул. Со стороны он казался почти незаметным, но на самом деле в нем было место для того, чтобы я могла скрючиться и уместиться.
– Не страшно было сидеть в темном ящике?
– Сложно. Между двумя своими выходами мне нужно было успеть переодеться, а подиум в течение следующего музыкального номера оставался на льду. Вот я и начинала с себя потихоньку стягивать все, что можно: очки, шапочку – при том, что толком не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Потом подиум уносили за кулисы, уже там мне помогали выбраться, и я мчалась менять костюм.
– К постоянной кочевой жизни привыкли быстро?
– Поначалу сильно скучала и все время рвалась домой. Мне казалось, что я никогда не смогу привыкнуть к жизни на чемоданах, постоянным перелетам из страны в страну, переездам из гостиницы в гостиницу. Все это было для меня сложновато. А сейчас я иногда спрашиваю себя, нравится мне это, или нет, и понимаю, что нравится. Такая жизнь действительно очень интересна.
Максим ТРАНЬКОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
– Помню, меня сильно зацепили ваши слова о том, что вы не знаете такого человека, как Траньков. Долго пыталась понять: что должно произойти между партнерами, чтобы сознание до такой степени пыталось блокировать все воспоминания. Все-таки вы столько лет вместе шли к одной цели...
– Нам просто было очень сложно в последние три года перед Играми в Ванкувере. Максим не слышал тренера, тренер – Максима, я же постоянно находилась между ними. Ну а потом я узнала от других людей, что Максим собирается уйти и кататься с Таней Волосожар. Хотя сам Максим до последнего это отрицал.
На чемпионат мира после той Олимпиады он вообще не хотел ехать. Мы даже летели в Турин разными рейсами, Максим написал мне, что проспал и опоздал в аэропорт. А после соревнований, когда Олег предложил собраться втроем и решить, что мы делаем дальше, он просто развернулся и ушел, сказав, что пары Мухортова/Траньков больше нет.
Это, собственно, и было самым обидным – что человек даже не посчитал нужным расстаться по-человечески.
– Не пытались потом как-то переосмыслить случившееся? Не корили себя за то, что не сумели удержать партнера?
– Думала, конечно, о многом. Мне кажется, мы все равно расстались бы с Максимом – слишком были разными. Гораздо более удивительно, что мы не просто сумели прокататься вместе так много лет, но и выигрывали какие-то медали. Это, конечно же, прежде всего заслуга Васильева.
– Уйти от Тамары Москвиной, у которой вы катались до того, как оказаться у Васильева, было вашим совместным желанием?
– Скорее это было желанием Тамары Николаевны. У нас как-то не заладилось с самого начала – сразу начались конфликты. Понятное дело, что для тренера не было никакого смысла все это терпеть.
– Максим нередко говорил о том, что хочет выиграть Олимпийские игры, потому что об этом в свое время мечтал его отец. А что было наиболее сильной мотивацией для вас?
– Когда мы готовились к Ванкуверу, мне очень хотелось оказаться на олимпийском пьедестале. Максим тогда, кстати, говорил чаще не столько о медалях, сколько о том, что хочет просто попасть на Игры, что в свое время не получилось у его отца, когда тот занимался конным спортом.
Между нами говоря, у нас не было на той Олимпиаде никаких шансов на победу – надо же реально смотреть на вещи. На пьедестал при определенном стечении обстоятельств мы подняться могли. Но не победить.
Максим ТРАНЬКОВ и Татьяна ВОЛОСОЖАР на Олимпиаде в Сочи. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
– Выступление бывшего партнера на Играх в Сочи вы смотрели?
– Да. Imperial Ice Stars в то время гастролировали в Южной Африке, спектакли шли полным ходом, но в перерывах я мчалась к телевизору – мы заранее договорились, что там будет включен канал, транслирующий фигурное катание. Когда Максим с Таней готовились выйти на произвольную программу, я сидела в гримерке – красилась и готовилась к выходу. И в этот момент вдруг очень отчетливо поняла, что больше не испытываю к Максиму абсолютно никаких негативных чувств. Все негативные воспоминания как-то разом ушли из памяти. Я смотрела на экран и думала, что это – мой бывший партнер, что он идет на первое место, и что я, наверное, лучше других понимаю, что для него это значит и как ему тяжело. Когда они с Таней выполняли прыжки или выбросы, я на всю гримерку кричала на приземлениях: "Стой!". А когда они закончили кататься, я вдруг увидела, с каким недоумением на меня смотрят девочки, которые в тот момент находились в комнате.
– Как вы представляете себе собственное будущее?
– Не знаю, как долго я сумею кататься в шоу, но хотелось бы еще год-два. В Петербурге во время одного из гастрольных перерывов я как-то приходила в детскую школу, занималась с детишками и неожиданно мне очень это понравилось. Заинтересовать, показать, научить – похоже, что это мое.
– То есть вы абсолютно счастливы?
– Да. Не думаю, что я бы выдержала, доведись мне повторно пройти через все то, что было в спорте, но я рада, что прошла и прошла, как мне кажется, достойно. Я ведь много лет была уверена в том, что за пределами спорта не существует вообще никакой жизни. И самым страшным казалось эту жизнь потерять. В спорте ведь все достаточно просто: режим, тренировки, все по расписанию, твое дело – выполнять распоряжения тренера. Когда эта жизнь прекращается, пусть даже ты много лет готовил себя к этому, все равно бывает тяжело и страшно. Причем всем без исключения. Что уж говорить о ситуациях, когда привычная жизнь обрывается враз и внезапно, как это случилось у меня?
Сейчас же понимаю, что все в жизни делается к лучшему. Работы очень много. На днях закончились двухмесячные гастроли по Испании, достаточно скоро следующий тур – в Новой Зеландии, потом Китай, Милан, Рим, Париж, Южная Африка – на три месяца. До следующего апреля график расписан достаточно плотно. Хотя между гастролями бывают и долгие перерывы. Последний такой перерыв длился восемь месяцев и никто толком не понимал, будет ли шоу продолжаться дальше. Просто такие вещи уже не пугают. Это – жизнь.