СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Год назад ее тренер Инна Гончаренко, вернувшись с чемпионата мира в Бостоне, сказала об ученице: "Она стала потрясающей. Когда катается, ловлю себя на мысли, что я ею любуюсь. Сама не верю, что так получилось. Мне нравится, что она умная, красивая, взрослая. И потрясающе справедливая. Благородная, если хотите…" На том чемпионате Радионова осталась лишь шестой. Из европейских фигуристок (не считая победительницы – Евгении Медведевой) пропустила вперед лишь Анну Погорилую, у которой до этого два года подряд выигрывала на европейских чемпионатах, но шестое место – крайне болезненный результат для человека с амбициями Радионовой. А в следующем сезоне фигуристка и вовсе не отобралась в команду. И едва завершился этот странный для нее сезон, объявила о принятом решении: она уходит от тренера. Уходит, чтобы изменить свою жизнь.
Мы встретились на сборе в крошечном итальянском Курмайоре, где мощенные булыжником улочки ведут к катку – странному современному сооружению на фоне средневековых каменных стен.
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ
– Черная полоса ведь случается почти у каждого спортсмена, – рассудительно отвечает Лена на мой вопрос, каково это – оказаться после столь яркого взлета в 2015-м фактически выброшенной из привычной жизни. – Да и не считаю, что меня выбросили. Наверное, это просто возможность задуматься, переосмыслить какие-то вещи и понять, что же я сама сделала не так.
– Вы успели приучить своих болельщиков к тому, что всегда готовы соревноваться, всегда справляетесь с любой ситуацией, даже если приходится вытягивать программу "на зубах". Что изменилось? Когда появилось ощущение, что все пошло не так, как хотелось?
– Наверное, с самого начала сезона. Были травмы, потом я долго болела и на прокаты приехала не готовая к этому. Рассчитывала набрать форму по ходу сезона – и не успела. Понимала, что нет той подготовки, которая должна быть, да и с тренером нет того контакта, как раньше. По отдельности все эти вещи были некритичны, а все вместе вылились вот в такую большую проблему.
– Какую роль во всем этом сыграл факт, что в вашей группе появился сначала Сергей Воронов, затем Максим Ковтун и тренеру пришлось делить свое внимание между вами?
– У нас с Максимом и Сергеем был хороший спарринг. Я всегда ориентировалась в тренировках прежде всего на себя, так что ребята меня только подстегивали.
– У каждого спарринга есть и обратная сторона: вы много лет были у тренера единственной и вдруг стали просто одной из трех фигур, и не факт, что центральной. Наверное, не слишком приятно понимать такие вещи?
– Мне очень сильно помогала в тот период Татьяна Анатольевна (Тарасова. – Прим. "СЭ"), так что я не чувствовала себя брошенной.
– Поменять тренера вам посоветовала она?
– Нет. Это было целиком и полностью моим решением.
ОШИБКА И ШАНС
– Вы допускали, отправляясь в декабре на чемпионат России, что можете не попасть в команду?
– Я вообще не думала о каких-то конкретных местах, которые могу занять. Думала только о том, как чисто проехать обе программы. Психологически была готова к этому. В принципе я допустила всего одну ошибку – в произвольной программе коснулась рукой льда на приземлении с тройного риттбергера. То есть какого-то сокрушительного провала не было, но я осталась пятой. Возможно, кто-то другой на моем месте расстроился бы очень сильно. Я же продолжала убеждать себя в том, что главное – не опускать руки. Ну да, проиграла. Так бывает. Это спорт.
– Было сложно не опустить руки, зная, что ни чемпионата Европы, ни чемпионата мира у вас в этом сезоне, скорее всего, не будет?
– Конечно, сложно. Нам всем хочется занимать первые места, любое поражение дается нелегко. Я заставила себя думать о том, что поеду на универсиаду, что там должна показать себя с лучшей стороны – хотя бы для того, чтобы получить шанс выступить в командном чемпионате мира. Я получила этот шанс. Поэтому и не могу сказать, что проиграла чемпионат России – и все, сезон закончился. Скорее наоборот: неудача сильно меня мобилизовала. Опять же в ситуации были и плюсы. За то время, что у меня образовалось, успела проанализировать множество вещей – понять, что мне нужно для работы, не допускать ошибок, которые случились в сезоне.
– Себя вы считаете виноватой в этих ошибках? Или так просто сложились обстоятельства?
– Конечно, моя вина в этом есть.
– В чем она?
– Я не готова сейчас об этом рассказывать вслух. Мне достаточно того, что я знаю причины, знаю, как их устранить, и готова над этим работать.
СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИЙ СТИЛЬ И "ФИШЕЧКИ"
– Шэ-Линн Бурн (чемпионка мира в танцах на льду в дуэте с Виктором Краатцем. – Прим. "СЭ") поставила вам в прошлом сезоне роскошную короткую программу, после чего все заговорили о том, что канадка – стопроцентно "ваш" постановщик. Вы поэтому решили обратиться к ней снова?
– Мне понравилась и программа, и то, как ее восприняли, поэтому сразу для себя решила, что в следующем сезоне как минимум одну из программ мне снова будет делать Шэ-Лин.
– Другими словами, вы не планировали оставлять короткую постановку еще на один год?
– На самом деле не то чтобы планировала, но мне очень хотелось ее оставить. А когда я начала тренироваться у Елены Германовны (Буяновой. – Прим. "СЭ"), она вдруг тоже сказала, что хотела бы оставить мне прежнюю короткую программу еще на сезон. Так что наши желания абсолютно совпали. Как и идея сделать у Шэ-Линн произвольную программу. Мне ее программы очень нравятся по стилистике, подходят, так что, когда мы вместе работаем на льду, между нами царит полное взаимопонимание.
– Что вас наиболее сильно привлекает в работе с Бурн?
– У Шэ-Линн свой стиль катания, очень североамериканский. Отличается от нашего. Там много всевозможных "фишечек", которые нужно выполнить ногами, канадцы всегда стараются, чтобы каждое движение, вплоть до самых мелких, идеально ложилось в музыку.
– Этого тяжело добиться?
– Не то слово. Программа начинает "играть" наиболее ярко, когда в ней четко расставлены и ложатся в музыку все акценты. Для этого нужно уметь слышать музыку, слышать ритм, темп, и все это нарабатывать до абсолютного автоматизма. Что мне еще нравится в работе Шэ-Линн, у нее все программы получаются абсолютно разными. Нет шаблона. Она всегда старается найти что-то новое. Если внимательно посмотреть на работу того или иного постановщика, можно заметить, что какие-то шаги и схемы переносятся в той или иной степени из программы в программу. Шэ-Линн старается придумать что-то новое. Не такое, как у всех.
– Та же Тарасова не так давно сказала, что это нормально, когда в программе сохраняется прежняя расстановка ключевых элементов, и что так делают почти все фигуристы.
– Мне неинтересно так кататься. Интересно смотреть на ту же Эшли Вагнер, программы которой всегда очень разнообразны, да и вообще я считаю, что фигурное катание – это прежде всего скольжение, эмоции, выразительность. Понятно, что прыжки очень важны, и все же зрители приходят смотреть прежде всего на то, как мы катаемся.
– Вы пришли в этом сезоне к новому тренеру, в новую систему подготовки, новые требования. Как себя чувствуете в этой изменившейся реальности?
– Честно говоря, иногда бывает нелегко. Расписание изменилось не сильно, но работы над скольжением, над программами стало намного больше. Я учусь кататься, отслеживая каждое свое движение. Такого, чтобы просто поехать от прыжка до прыжка, уже себе не позволяю.
– А позволяли раньше?
– Скорее раньше у меня четко сидело в голове, что прыжок – это главное. Сейчас же порой заход на прыжок отнимает куда больше внимания и сил. Это такая очень щепетильная работа – над каждым движением, над каждым шагом. Как по бусинкам собрать программу.
– Наверное, вам было бы проще, если бы уже не было завоевано столько титулов.
– В каком смысле?
– В том, что опытному и титулованному спортсмену бывает не так просто признать, что он чего-то не умеет, или показать, что у него что-то не получается.
– Наоборот. Я же пришла учиться. Поэтому ко всем прислушиваюсь, со мной работает много специалистов, от каждого из которых я постоянно узнаю что-то новое. Это так классно!
СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ – СТОЛЬКО МНЕНИЙ
– Ваши близкие предпринимали попытки отговорить вас от ухода?
– Нет.
– Но с кем-то вы наверняка советовались?
– Родители знали, что я вынашиваю такую идею. С мамой мы очень близки, она всегда играла большую роль в моей жизни, знала обо всех моих проблемах и сомнениях, поэтому, когда я сказала дома, что приняла окончательное решение, близкие просто приняли его вместе со мной. Понимаете, это до сих пор очень тяжелая для меня тема. Я благодарна Инне Германовне за все, что она для меня сделала, но в жизни порой наступает такой момент, когда ты вдруг осознаешь, что зашел в тупик. Где-то нет прежнего взаимопонимания, где-то перестает получаться, работа больше не приносит ни удовлетворения, ни радости, вроде бы только что в твоей жизни все это было взаимосвязано и вдруг распалось на части. Головой я все понимала: как многим обязана тренеру, сколько лет она вкладывала в меня все свои знания, душу, любовь. Но вот это ощущение тупика становилось все сильнее и сильнее.
– Вас волновало, что и как будут говорить о вас окружающие, если вы решитесь на уход?
– В фигурном катании очень быстро начинаешь понимать, что кому-то ты безумно нравишься, а кого-то безумно раздражаешь. Разумеется, я знала, что многие начнут меня осуждать, но я была готова к этому. В конце концов, сколько людей, столько и мнений.
– Вы успели привыкнуть в прежней группе к сугубо мужскому спаррингу. Насколько сейчас комфортно – в женском? Имею в виду Марию Сотскову, с которой вы тренируетесь на одном льду.
– Мы не так много времени катаемся вместе. Пока все хорошо.
– Но для вас Маша – раздражитель?
– Абсолютно нет. Мне просто сейчас не до того, чтобы смотреть по сторонам. Слишком много новой информации, которую нужно как-то уложить в собственной голове. Не хватало еще при этом выяснять с кем-то отношения или бороться за тренерское внимание. У меня есть четкая установка, что и как я должна успеть сделать, и это главное.
– Какие-то мысли насчет усложнения программы в голове присутствуют?
– Есть что обсудить с тренером, скажем так. Пока речь идет разве что о небольших корректировках. Имеющейся сложности мне достаточно.
– Слова "олимпийский сезон" вызывают у вас в душе какие-то особенные чувства?
– Честно говоря, нет. Да и не хочу раньше времени об этом думать. Работать надо. А там увидим.
КАК МОЖНО УСТАТЬ ОТ ЖИЗНИ?
– Если бы вы выбирали этапы "Гран-при" по собственному усмотрению, на чем остановили бы выбор?
– Россия и Китай – в точности как мне это досталось. В Китае я выступала на этапах "Гран-при" последние два сезона, там меня любят, есть много болельщиков, там я получила свою первую медаль чемпионата мира, так что выступать в этой стране мне просто приятно. Ну а дом есть дом. Я вообще люблю кататься для своей публики. К тому же все очень удачно сложилось по срокам: этап в России – первый по счету, в Китае – третий. Если все сложится удачно, останется много времени на подготовку к следующим стартам.
– Когда я увидела, что на первом из этапов жребий свел вас с двукратной чемпионкой мира Евгенией Медведевой, сразу вспомнила о том, как в 2015-м вы попали под Лизу Туктамышеву: безошибочно выступили в финале "Гран-при" и на чемпионате Европы и оба раза остались всего лишь второй, причем проиграли на европейском первенстве всего 0,86. Что чувствовали тогда?
– Конечно, было дико обидно. Но это была скорее обида маленькой девочки, которая отчаянно хотела выиграть – и проиграла. Сейчас я смотрю на это несколько иначе. Это был мой первый взрослый сезон, первые взрослые чемпионаты Европы и мира, и для дебюта, считаю, я выступила достаточно хорошо. Ну да, наверное, могла бы выиграть тот же чемпионат Европы и стать заслуженным мастером спорта, но что сейчас жалеть о случившемся? Наверное, все для чего-то должно было сложиться именно так.
– От фигурного катания вы когда-нибудь устаете?
– Нет. Я люблю кататься, это моя жизнь, а как можно устать от жизни? К тому же всегда есть возможность переключиться. На учебу, например. Учусь я на заочном, но успешно перешла в этом году на второй курс.
– Заочное обучение требует от спортсмена очень большой внутренней дисциплины.
– Вот с этим у меня точно проблем нет. Когда понимаю, что надо, меня не приходится заставлять. В школе было точно так же. Между тренировками я ходила на уроки, по вечерам занималась с репетиторами, подтягивала школьные предметы, учила язык. Было очень тяжело, но экзамены я сдала без проблем. Понимала, что это нужно прежде всего мне.
– С Шэ-Линн во время совместной работы вы объяснялись на английском самостоятельно?
– Да. Сначала немного стеснялась, чувствовала себя скованно, но потом освоилась и заговорила достаточно свободно. Поняла, что нужно просто больше практики, чем бы ты ни занимался. И тогда все наверняка получится.
Елена РАДИОНОВА
Родилась 6 января 1999 года в Москве.
Дебютировала во взрослом чемпионате России в 11 лет. Чемпионка России (2015).
Двукратная чемпионка мира среди юниоров (2013, 2014).
Серебряный призер чемпионата Европы (2015, 2016).
Бронзовый призер чемпионата мира (2015).
Серебряный призер командного чемпионата мира (2015, 2017).
Победительница универсиады (2017).