– По большому счету никакого прецедента нет, потому что в спортивном праве есть разные решения, они не носят прецедентный характер – ситуации в отношении разных спортсменов рассматриваются индивидуально, у каждого есть свои обстоятельства, которые подлежат учету, – начал Пацев. – Вряд ли можно говорить о прецеденте в случае решения по Легкову и Белову, к тому же, оно не окончательное – его можно обжаловать в CAS, и суд уже подвергнет его юридической проверке на предмет обоснованности, достаточности доказательств и так далее. Единственная рекомендация сейчас – идти в CAS, просить ускоренное рассмотрение, чтобы права ребят на участие в стартах не были нарушены. Ну а другим, конечно, необходимо учитывать какие-то выводы, сделанные дисциплинарной комиссией МОК.
Сложно говорить, что надо лучше готовиться к заседанию, потому что, насколько мне известно, и так подготовка была очень качественной, едва ли здесь вина адвокатов в том, что комиссия не услышала аргументы. Наверное, есть определенная детерминированность в решениях дисциплинарной комиссии, потому что, во-первых, они фактически формируют некий "ответ" на некий "запрос", существующий в западной прессе и международных организациях. А во-вторых, они в очередной раз, как это было перед Рио-2016, отводят от себя необходимость принятия какого-то положительного решения по российским спортсменам, оставляя такую возможность арбитрам CAS.
– Решение, к сожалению, не сопровождается конкретными аргументами, за исключением упоминания статьи 2 антидопинговых правил МОК для Сочи-2014. Но это весьма размыто, спортсмены, конечно же, получили детали?
– Конечно, спортсмены отвечали на конкретные обвинения. Статья 2 очень коротенькая, и она относит в части видов нарушений к положениям Всемирного антидопингового кодекса. Поэтому любые нарушения, которые могут быть, охватываются статьей номер 2. А конкретные обвинения с конкретными доказательствами (какими-то, которые МОК счел достаточными), конечно, были доведены до спортсменов. Другое дело, что ряд доказательств был представлен не очень вовремя, мягко говоря, то есть практически в ночь перед заседанием или даже наутро в день заседания. Но тут уж вопрос к МОК и к сбору доказательств. Потому что год люди все это собирали, а потом вдруг новые доказательства стали появляться, когда уже спортсмены непосредственно прибыли на слушания.
– Как считаете, насколько велики шансы оспорить дело в CAS, если они вообще существуют?
– Оценивать шансы – дело неблагодарное. Но шанс есть. Во-первых, дальнейшее движение без обжалования в CAS невозможно, само собой.
– Это означало бы признание вины, правильно?
– Да, по большому счету так. Потом, то, что дисциплинарная комиссия МОК рекомендовала не допускать Легкова и Белова до любых Олимпийских игр в будущем, это тоже должно, на мой взгляд, подстегнуть к тому, чтобы обжаловать решение. Шанс на положительный исход есть. Потому что по ряду дел арбитры CAS признавали недостаточность доказательств, представленных Маклареном и полученных от Родченкова, для принятия решений по конкретным спортсменам. Тут могу сослаться на конкретный пример Екатерины Завьяловой (Поистоговой), которой сохранили олимпийскую медаль Лондона, потому что арбитры CAS признали недостаточными для принятия какого-то серьезного решения те доказательства, которые были представлены Родченков.
– Насколько помню, такого не было, чтобы за нарушение антидопинговых правил лишали еще и олимпийской аккредитации пожизненно – обычно ограничиваются дисквалификацией и аннулированием результатов...
– Совершенно верно. Думаю, что это на самом деле немного выходит за рамки компетенции дисциплинарной комиссии МОК. Другое дело, что это можно, на мой взгляд, трактовать как рекомендацию МОК не допускать этих спортсменов в дальнейшем на Игры. Как вы знаете, процедура допуска имеет три ступени: международная федерация, которая подтверждает выполнение спортивного критерия и свидетельствует об отсутствии отстранений, далее уже национальный олимпийский комитет включает спортсмена в список от страны; третий этап – когда МОК по своему усмотрению принимает решение о том, кого акцептовать, а кого нет.
Надо сказать, что МОК очень редко пользовался этим правом не допустить кого-то, единственный раз по отношению к россиянам – перед Рио, когда отказал в допуске трем нашим велогонщикам, которые прошли первые два этапа допуска. Думаю, что в данном случае имеется аналогичная рекомендация МОК об акцепте спортсменов от страны. Но если CAS постановит отмену решения дисциплинарной комиссии МОК, то эта рекомендация тоже фактически потеряют силу.
– Что интересно, они отстранены от аккредитации на Игры в любом качестве – не только как спортсмены. Звучит жестко, как... некое наказание. Нельзя ли это расценить как унижение для нас?
– Вряд ли это может быть унижением для страны – вряд ли это имелось в виду членами дисциплинарной комиссии МОК. Возможно, внесением этого пассажа про запрет на участие в Олимпиадах в решение, они хотели наоборот сподвигнуть спортсменов обжаловать это решение в CAS. Думаю, что сейчас дисциплинарная комиссия МОК по большому счету вынуждена поддаться этому давлению со стороны всех западных антидопинговых организаций, которые с дивной регулярностью выступают за то, чтобы "всех русских отстранить"... Но в то же время при принятии решения о возможном допуске российских спортсменов, чтобы это исходило не от них, а от кого-то еще. Поэтому, я так думаю, было специально принято это "драконовское" решение, чтобы сподвигнуть спортсменов на обжалование в CAS. И если решение об отмене и допуске спортсменов примет в итоге CAS, то это уже будет решение не МОК, и они будут перед западной общественностью чисты как слеза младенца.
– А это – будет прецедентом?
– В CAS нет прецедентов, у каждого спортсмена все равно будут свои обстоятельства – у кого-то следы вскрытия, кто-то в списке "Дюшес" и тому подобное. Каждый раз все оценивается применительно к конкретному случаю. Но определенный подход, конечно, будет, если CAS примет какое-то решение, тоже учитываться.