– Прошло больше недели после завершения вами международной карьеры. Какие у вас теперь глобальные планы?
– Глобально пока не думал, есть варианты, но точно не определился. Федерацию лыжных гонок Удмуртии, которую возглавил год назад, я точно не оставлю. И основные планы на данный момент связаны с ее развитием.
– Реально ли в России развить лыжи и найти спонсоров?
– Все реально, надо просто встречаться и разговаривать. Обсуждать, что мы можем им предложить, чем нам могут помочь. Надо искать людей, которым не безразличны лыжные гонки, кто сам стоит на лыжах, смотрит их по телевизору и переживает.
– Норвегия, пожалуй, идеал с точки зрения развития лыжных гонок. За время визитов в эту страну поняли, в чем их секрет? Что нам можно перенять?
– Нам все нужно перенимать, потому что лыжные гонки в Норвегии – спорт номер один. Почему? Там огромное количество трасс, от одного города, района к другому, и каждый день по ним проходит ратрак. По праздникам и выходным они всей семьей выходят на лыжную трассу. Конечно, нам надо делать то же самое, создавать больше инфраструктуры для занятий.
У них поставлена работа со спонсорами. Только что были в Осло, выходишь в аэропорт – там спортсмен с плаката смотрит, зашел в магазин – еще один. Рекламируют все – хлеб, молоко... С чем это связано? У них почти каждое соревнование по телевидению показывают, есть отдельный канал по телевизору.
– Согласились бы хлеб или молоко рекламировать?
– Конечно, согласился бы. Хлеб и молоко – здоровое питание. Тем более – ради лыж.
Забрал с собой титул "Князь Серебряный"
– Норвежцы забрали все золото в мужских лыжах на чемпионате мира. Есть понимание, чего не хватило россиянам?
– Норвежцы были уверены в себе. Мне кажется, нам не хватило как раз уверенности в своих силах и опыта, стратегического мышления, умения просчитывать, выдержать паузу. Конечно, сейчас Клебо очень силен на финише и в спринте, а в остальном бороться было можно.
– То есть не хватило командной тактики? Как вообще это выглядит? В сборной России перед гонками садятся, ее проговаривают?
– Дело не в ней. Лыжи – индивидуальный вид спорта. Да, ты можешь кому-то помочь из своей команды, пропустить в лыжню, придержать где-то пелотон, если кто-то упал. Такие моменты в гонках присутствуют. Но ты никого не возьмешь за палку и не повезешь в подъем. Я не вижу у других команд какой-то командной тактики, как в велоспорте, чтоб лидера вывозили на финиш. Взять тех же норвежцев. Почему же они в Осло не остановились все и не потащили Клебо на последнем круге, чтобы он заехал в большие очки? А он в итоге отстал на 6 минут. Не доехал – и не доехал. Так что я не вижу у них какой-то командной тактики.
– А на чемпионате мира?
– А где она была?
– Ну, Иверсен вот Клебо подтаскивал почти весь скиатлон.
– У них же через день командный спринт был! Они упирались по максимуму на классике, но не смогли удержать темп лидеров, отстали. Поэтому что им оставалось делать? Отстали на классике, на коньке за первый круг не отыграли разрыв, на медали не претендовали, поэтому сбросили скорость и пошли пешком. На марафоне Холунн уехал сам на полтиннике, никто ему не помог. То, что норвежцы сами не поехали догонять его – вот тут тактика команды. Но и мы поступили бы точно так же в такой ситуации.
– А в холменколленском марафоне у вас не было совместной тактики? Вы же вчетвером вышли в конце вперед.
– Так вышло, все были готовы, и у нас очень хорошо работали лыжи. Если внимательно посмотреть конец гонки, Илюха Семиков бросился в отрыв, мы за ним не поехали, нам это было на руку, но Сундбю не захотел его отпускать. Он приложил все силы, чтобы его догнать, а не мы. Вот здесь небольшая командная связка была. Я же решил добавить после того, как норвежец догнал Илью, зная, что Сундбю свое ускорение сделал и потратил силы на погоню. Я знал, что ему будет тяжелее в этот момент. Но и понимал, что на финише мне будет тяжелее бороться.
Но это была моя последняя гонка, и я рискнул, хотел отработать на максимум, думал – приеду к финишу, а там посмотрим – обгонят, не обгонят, не расстроюсь. Это все получается спонтанно. Договариваться за день, как провести 50 километров – мол, ребята, бежим 49 километров вместе, а потом отрываемся – такого, конечно, нет. Все решения принимаются по ходу дела, поэтому тот, кто хорошо думает головой в течение всей гонки, тот на финиш и заезжает первым.
– Просто слишком уж много в последнее время разговоров на тему командной тактики, и тем более их подогрели интервью Сергея Устюгова и Александра Большунова.
– Я, наверное, просто мало интервью читаю.
– Устюгов сказал, что в сборной есть люди, с которыми он никогда не будет говорить. У вас такие были за долгую карьеру?
– Я просто всегда понимал, что в сборную России приходят сильные спортсмены, у всех есть своя индивидуальность, все хотят одного – выигрывать. Цель одна, пути разные. Поэтому судить кого-то, что он на меня не отработал – у меня такого не было.
– В болельщицкой среде есть мнение, что вы своим финишем на втором месте как будто забрали титул Князя Серебряного у Большунова, и теперь он наконец-то начнет одерживать большие победы. Готовы к такой роли?
– Как я знаю, этот титул был мой – "Князь Серебряный". Поэтому я готов его забрать с собой, чтобы Саше доставались только победы. И желаю ему удачи на финале Кубка мира. Надо бежать, бороться, шансы на Большой хрустальный глобус есть.
Клебо никогда не заменит Нортуга
– Вы хорошо общались с Петтером Нортугом. Как вам новый лидер норвежцев Йоханнес Клебо?
– Знаете, Клебо никогда не заменит Нортуга. Он соревновался и в спринте, и на дистанции. Да, спринт был его слабым местом, но он и его выигрывал. У него были гонки, в которых он догонял, отыгрывал, и много. Делал что-то колоссальное. У Клебо я вижу только, что он бегает спринты. Не было ни одной гонки, чтобы он отыграл 30 секунд, потом на финише вырвал победу. Только короткие дистанции. Он, конечно, тоже хороший шоумен в своем роде, играет с публикой. У них это поставлено.
– Не кажется вам, что он довольно наглый молодой человек? Не только как спортсмен. Да и в целом лыжное противостояние с норвежцами стало более ожесточенным.
– Возможно, новое, молодое поколение стало более агрессивным. Я думаю, этим оно пытается доказать свою силу, свое место на трассе. Мне сложно сказать про Клебо, я мало общался с ним. Те, с кем я поддерживал отношения, Рете, Сундбю, Крог, Дурхау – они остались такими же доброжелательными, до старта, после финиша все нормально, взаимное уважение.
– На чемпионате мира вы не бежали марафон, а через неделю вы уже всех порвали в Норвегии. Не обидно, что не удалось выступить на “полтиннике” в Зефельде?
– Конечно, хотел бежать. Но по сезону было видно, что коньковые гонки не получаются, а заменить меня есть кем из молодежи. Конечно, если бы поставили, я бы с удовольствием побежал.
– Есть понимание, почему не получилось выступить в Австрии на высоком уровне?
– Что значит не получилось? Бежал одну гонку, боролся что было сил, хватило на высокий темп лидеров только на половину дистанции. Если посмотреть мою статистику, я вообще в карьере раздельные гонки 15-километровые не бегал на высоком уровне. Мои любимые гонки – это масс-старты.
– Допинговый скандал на чемпионате удивил?
– Удивил, и неприятно. Ты тренируешься столько лет, готовишься, вокруг нас были необоснованные скандалы. И вот-вот он замялся, как пришел другой. Это вообще беда для вида спорта, если в нем обсуждается допинг.
– С Алексеем Полтораниным наверняка общались. Разочаровались в нем?
– Каждый сам для себя решает, как он идет к цели. Мне сложно сказать, что его сподвигло на это.
Чарковский рассказывает в бане много интересных историй
– Россиян после спорных обвинений пустили на Олимпиаду только под олимпийским флагом. Почти весь состав лыжной сборной Эстонии попался на допинге. Если на следующий чемпионат мира по лыжам она поедет в нейтральном статусе, это будет справедливо?
– Ну а почему не допустить молодых спортсменов, тех, кто не виноват? Если они тренировались у другого тренера, не имели отношения к этой ситуации. Под олимпийским флагом или эстонским – не мне решать, но здесь не должно быть коллективной ответственности.
– Как вас провожали из сборной? Была какая-то церемония помимо той, что состоялась прямо на трассе?
– Самое крутое было, конечно на финише, когда меня встретили, покачали. Я помахал флагом. На таких эмоциях, конечно, и надо заканчивать карьеру. Продолжения вечером, кого-то застолья не было, это только я закрыл международный сезон, карьеру, а у остальных еще впереди два этапа. Желтая майка еще не разыграна.
– В сборной России работает ветеран лыж Юрий Анатольевич Чарковский. Он на таких посиделках душа компании?
– Он столько лет проработал в команде, и с таким опытом он рассказывает очень много историй, которые не все спортсмены знают. Особенно в дороге или когда ходим в баню. Конечно, это интересно.
– А когда практикуется в сборной России баня?
– После стартов или в конце тренировочного цикла.
Биатлон? Когда-то давно хотел попробовать
– Вы родом из Удмуртии, из села Шаркан с населением 6 тысяч человек. Удмуртский язык вы использовали? Может, и сейчас говорите?
– Часть слов знаю, но сам не говорю и плохо понимаю удмуртский. Родители понимают, но дома на нем не разговаривают. А в деревнях на нем говорят, многие спортсмены в сборной Удмуртии знают, разговаривают. Это живой язык в нашей республике. Тренер сборной Олег Перевозчиков тоже знает.
– Не скучно ли было расти вне большого города, в маленьком селе?
– Да в селе, наоборот, гораздо интереснее жить! Ты постоянно на улице, в лесу, велосипед, рыбалка, все лето предоставлен сам себе. Когда заканчивал домашние дела, помогать родителям – я все время был с друзьями на улице, то в футбол, то в лапту, то в выбивалы. Скучно не было.
– Дрова сами когда начали рубить?
– Точно не вспомню, но рано. И помочь, и самому интересно, почувствовать себя взрослым. Сходишь покосишь, потом все болит. Сильнее, чем от лыж. Вся база для спорта закладывалась в детстве, тогда! Тренировка – час-два длится, а потом весь день дома на улице работаешь, домой только вечером заходишь.
– Главный бренд Удмуртии – автомат Калашникова. Стреляли, может быть, даже на заводе были?
– На заводе бывать не доводилось, но стрелял, конечно. Стрелять нравится.
– Не было желания совместить лыжи с родным оружием и попробовать себя в биатлоне?
– Меня часто об этом спрашивали. Одно время даже хотел попробовать. Но сейчас не горю желанием. А вот пробежать полный Ironman на 226 километров у меня есть.