Когда вбиваешь в Google «Александр Мальцев», почти все результаты относятся к легендарному хоккеисту. Но 29-летний российский синхронист на деле не менее яркая фигура для своего вида спорта, чем великий динамовец в хоккее. А возможно, сделал даже больше — с точки зрения миссии. Он был одним из первопроходцев мужского синхронного плавания. Над ним смеялись, обзывали сами знаете какими словами, а он выиграл четыре чемпионата мира. И сейчас, на опыте, в 29 лет, возвращается на мировую арену.
Неделю назад Мальцев наконец получил нейтральный статус — и будет выступать на чемпионате мира по водным видам спорта в Сингапуре в июле — августе (турнир изначально должен был пройти в Казани). «СЭ» поговорил с российским синхронистом — причем дискуссия сразу приобрела градус из-за спорной темы победы на Играх БРИКС 2024 года, где наш спортсмен стартовал без соперников.
Возвращение на международную арену воспринимаю с настороженностью
— Александр, извините, но я не гуру синхронного плавания и вас видел вживую лишь раз — после вашей победы на Играх БРИКС, которая стала известной...
— Да, мем тот еще был... Но вы же понимаете, что это не моя вина? Я выступал на самом высоком мировом уровне. Нас не допускали до других соревнований, поэтому, наверное, это не повод меня смешивать...
— А разве это не хорошо, что благодаря этому месту больше людей узнали про синхронное плавание? Или ситуация задевает?
— Я просто от вас услышал и поэтому среагировал. О синхронном плавании узнавали и раньше, просто не всегда хочется, чтобы узнавали в таком контексте, когда люди не совсем понимают, о чем идет речь. Они первый раз увидели и говорят: «Один соревновался, ха!» Но я могу тогда объяснить, что я самый титулованный спортсмен в мире в этом виде, и это было бесспорно. И я не выступал на международной арене только по причине отстранения.
Единственный старт, где можно было себя показать, это Игры БРИКС. Потому что нас не допустили и в России до Спартакиады сильнейших, там были только олимпийские дисциплины. И я там выступить не мог. И то, что именно в этой дисциплине никто не приехал, не моя вина. Я делаю свою работу на все 100%, выступал в четырех видах программы, единственный в сборной, кто выступал в четырех видах программы, и продолжаю это делать. Поэтому здесь, на мой взгляд, ко мне не должно быть никаких претензий.
— Теперь вам открыты международные старты, судя по новостям.
— Да, я получил нейтральный статус недавно, одна из моих партнерш, Олеся Платонова, тоже. А вторая партнерша Майя Гурбанбердиева пока не получила. Поэтому мы ждем.
— В Сингапур на чемпионат мира же вы едете?
— Мы поэтому и подавали статус — чтобы туда ехать.
— Будто не чувствуется радости в вашем голосе. Разве это не большое событие?
— Мы пропустили уже три чемпионата мира. Не могу сказать, что для меня это само собой разумеющееся событие, наоборот, мы не были даже готовы, что в этом году получим статус. Как-то уже свыклись с тем, что выступаем здесь — чемпионаты России, Кубок Федерации, Игры БРИКС. И не знаю, как даже к этому относиться, радоваться или нет, потому что очень много есть моментов политических, которые мы слышим с разных сторон, — как к нам будут там относиться, например. Плюс изменения правил, которые не лучшим образом сказались на нашем виде спорта. Поэтому такой однозначной прямо радости, восторга у нас нет.
Мы с таким, рабочим настроем и настороженностью на это все смотрим, потому что задачи очень высокие. У меня четыре вида программы, и это очень большая нагрузка, я по расписанию должен выступать подряд через день, а между ними тренировки. Будет восемь очень тяжелых дней с высокой физической и эмоциональной нагрузкой.
— Цель — четыре золота?
— Ну да.
Правила превратили наш спорт в лотерею
— Новые правила играют против России? Можно сказать, что их ввели против нашей сборной?
— Нет, я не стал бы так говорить. Я не знаю, для чего их вводили, но одна из причин — придать зрелищности соревнованиям, чтобы не было известно, кто победит. Что, на мой взгляд, не совсем верно, потому что на данный момент наш вид спорта превратился в лотерею. Побеждает не сильнейший, а тот, у кого в конкретный день все сложилось. Это уже не совсем похоже на спорт, больше лотерея. И когда ты смотришь, как спортсмены самого высокого уровня, самые сильные, оказываются на седьмом месте, это очень странно.
— С кем-то из иностранцев вы разговариваете? Или оборвались связи?
— В большей степени оборвались, хотя сразу после нашего отстранения одним из первых, кто нас поддержал и сказал, что вся ситуация с отстранением неправильна и что мы должны выступать, был американец Билл Мэй. Дальше у нас как-то потерялся контакт со спортсменами и тренерами.
Но сейчас я, например, выезжал на международные соревнования в Узбекистан со своими подопечными. Там были представители стран ближнего зарубежья, все хорошо относятся и ждут нас на мировой арене.
— Для вас получение нейтрального статуса — это просто заполнение анкеты и отправка по почте?
— По сути — да, но у нас еще были требования по допингу-контролю — мы должны были сдать определенное количество проб, это все было сделано. Ну и да, заполнить анкету и... ждать.
Получение образования не менее важно, чем спорт
— Вы учились в МГИМО спортивной дипломатии. А зачем? Лучше понимать все эти правила в нынешней обстановке?
— Это были годовые курсы переподготовки, окончил их уже после аспирантуры в ГЦОЛИФК. Думаю, мне это пригодится в плане международной спортивной деятельности, потому что до нашего отстранения я очень много общался как спортсмен с чиновниками World Aquatics. И много было моментов сделано в том числе моими усилиями — например, включение мужского соло в программу мировой серии. А уже дальше включили в программу чемпионатов мира.
— То есть вы продвигали, просили?
— Да, разговаривали, объясняли. И когда его включили, я поехал первым на этап, чтобы продвинуть эту дисциплину.
— Мне кажется, это хороший пример, что надо работать с международными чиновниками, учить языки, работать над лоббизмом. Согласитесь, многие наши спортсмены этим... не сильно озабочены.
— Да я в принципе считаю, что получение образования важно не меньше, чем спорт, — это наша с родителями договоренность у моих спортсменов, например. Они посвящают учебе очень большое количество времени и учатся все хорошо. Если есть какие-то проблемы, то, пока они не решат вопросы в школе, они временно меньше посещают тренировки и уходят в учебу. Также мы на тренировках очень много с детьми обсуждаем всяких тем — кино, литературу, делаем творческие задания, иногда проходим в игровой форме вещи из школьной программы. Из последнего был балет «Спартак» в исполнении Лиепы и Васильева. И обсуждали, насколько этот балет внес вклад в развитие именно мужских партий. Делали после этого в зале импровизацию под эту музыку на воде. У меня много мальчиков в группе, мне кажется, было полезно.
— Сложно им психологически? Что извне смеются, давят как-то из-за предрассудков?
— У меня в команде сейчас четыре мальчика, они все друг друга поддерживают. И девочки, которые с ними занимаются, тоже. У меня вообще самая дружная команда. (Улыбается.) Они не чувствуют этих проблем, насколько я знаю. Мне было тяжело, потому что я был один. Все-таки они занимаются уже официально, могут и разряды выполнять, и выступать на соревнованиях, не просто вне конкурса. И в школе тоже поддерживают учителя со сверстниками. Отношение к мужчинам-синхронистам уже совершенно другое.