9 июля 2022 года 23-летняя москвичка Елена Рыбакина, с 2018 года представляющая Казахстан, обыграла в Лондоне в трех сетах вторую ракетку мира Онс Жабер из Туниса и выиграла Уимблдонский турнир. Прежде только один представитель стран бывшего СССР выигрывал Уимблдон во взрослом одиночном разряде, будь то женский или мужской, — Мария Шарапова в 2004-м.
Обозреватель «СЭ» при помощи собеседников из теннисного мира разбирается, имел ли основания президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев назвать ее «нашим продуктом», какова доля заслуг России и Казахстана в этом триумфе, что за уникальная система поддержки теннисистов создана у наших соседей и что нужно изменить в российском теннисе, чтобы таланты калибра Рыбакиной выступали за свою страну.
Рыбакина отказалась от казахстанского денежного бонуса за Уимблдон
История женского Уимблдона-2022 получилась совершенно киношной. Российские и белорусские теннисисты не были допущены организаторами до лондонского турнира «Большого шлема», из-за чего ATP и WTA отказались начислять его участникам рейтинговые очки. Однако вряд ли этот факт расстроил уроженку Москвы, но уже четыре года гражданку Казахстана Елену Рыбакину, которая при 17-м номере «посева» ухитрилась обыграть в полуфинале в двух сетах экс первую ракетку мира румынку Симону Халеп, а в финале в трех — второго номера мировой классификации туниску Онс Жабер. Ее титул стал огромной сенсацией во всем мире, и едва ли герцогиня Кембриджская Кейт Мидлтон могла представить, кому она будет вручать культовую серебряную тарелку.
Что на минувшей неделе творилось в самом Казахстане, для которого эта победа стала первой в истории на турнирах «Большого шлема» и куда Елена привезла серебряную тарелку чемпионки, мне рассказал вице-президент федерации тенниса этой страны Юрий Польский.
— Лена превратилась в суперзвезду, и ажиотаж был небывалый. Все понимают, что это гигантское достижение для всей страны. Начиная с детей-теннисистов, продолжая журналистами и заканчивая простыми людьми на улицах. Если раньше о Рыбакиной знали 30-40 процентов населения Казахстана, то теперь — минимум 80, а то и все 100. Все хотят быть частью этого достижения и прикоснуться к чемпионке.
Приезд Лены в Казахстан получился феерическим. Взять хотя бы ее встречу с маленькими теннисистами в Национальном теннисном центре Нур-Султана. Сфотографироваться с чемпионкой получили возможность более полутора тысяч детей, а еще несколько тысяч фанатов пришли ее поддержать. Также мы провели пресс-конференцию, на которой собрались представители около ста СМИ — все более-менее значимые массмедиа страны. Была встреча с премьер-министром Казахстана, который вручил ей орден. Побывали в акимате (мэрии. - Прим. И.Р.) столицы. Хотели еще полететь в Алматы, но Лена, практически не спавшая с момента победы, уже настолько устала, что физически не смогла.
— Известно, что призовые Рыбакиной за победу в Уимблдоне — два миллиона фунтов стерлингов. А есть ли бонус от Казахстана и главы ее федерации тенниса Булата Утемуратова?
— Мы предлагали отдельный бонус, но сама Лена отказалась от него, сказав, что заработала за победу достаточно много. Более того, она решила даже часть своего призового фонда пожертвовать на благотворительность и на развитие юниоров.
Там, в Нур-Султане, Елена увиделась с родителями, гражданами России, которые не смогли побывать на Уимблдоне из-за отсутствия действующих британских виз. В Лондоне Рыбакину с первого до последнего дня турнира поддерживала младшая сестра Анна, с которой они вместе в детстве занимались спортивной гимнастикой, фигурным катанием и собственно теннисом.
Когда еще на пресс-конференции в Лондоне Елене задали вопрос об отсутствовавших на турнире родителях, она, обычно абсолютно спокойная, вдруг расплакалась.
Софья Тартакова, ведущая теннисная журналистка России и амбассадор БЕТСИТИ, объясняет:
— Лена расплакалась, потому что вспоминала, через что ее родители прошли на пути к этой победе. Она прекрасно отдавала себе отчет, чем родители жертвовали ради нее на протяжении многих лет. У нее сейчас пятидневный отпуск, и она отменила все мероприятия, не выходит на связь, потому что проводит время в кругу семьи. Для нее это очень важно. Там такая теплота в отношениях! Это совсем не история, например, Юрия Шарапова. Там нет такого: «Ты нам должна».
— Английские визы нереально им было сделать в Нур-Султане в оперативном режиме? — спрашиваю Юрия Польского.
— Сейчас — нереально даже для казахстанцев. В связи с нынешней ситуацией поступает очень много заявок, в частности, от украинских беженцев. Наши спортсмены в среднем ждут британскую визу по три-четыре недели. Да и, если честно, никто не ожидал, что так все произойдет. Но сестра была там с самого начала турнира, и вообще семья всегда оказывает Лене большую поддержку. На турниры «Большого шлема» с ней обязательно выезжает кто-то из родных.
Наш продукт или не наш?
Еще после победы в полуфинале над Халеп из искры фразы, походя брошенной Шамилем Тарпищевым, возгорелось пламя. Глава Федерации тенниса России, отвечая на другой вопрос, между делом произнес: «Приятно, что Елена в финале Уимблдона сыграет, она наш продукт».
Как говорится, у победы много отцов, поражение — всегда сирота. Неудивительно, что в Казахстане от этой, на первый взгляд, невинной фразы полыхнуло. В конце концов сама Рыбакина уже после финала заявила, что не считает себя продуктом российской школы.
Тарпищев ответил: а что, мол, ей еще говорить? «Она тренировалась у нас 11 лет, чей тогда продукт? А Куликовская ее не тренировала? Смешно. Поймите — каждый защищает ту сторону, где находится».
И правда — чей? Давайте разбираться.
Алексей Селиваненко, вице-президент федерации тенниса России:
— Прежде всего, уверен, что эта фраза была сказана на ходу кому-то из звонивших журналистов. Потом ее перепечатали, вынесли в заголовки. Моя точка зрения — спортсмен вообще не является ничьим продуктом. Спортсмен — уникальная личность, которая формируется трудом многих людей и организаций, находящихся вокруг нее. Не очень понимаю, почему ее нужно делить между странами.
В теннисе любая победа принадлежит прежде всего спортсмену, его родителям и команде. Если федерация делает то, что должна делать, то является частью этой команды. А споры по поводу причастности той или иной страны — это обсуждение ради громких заголовков. Кого сама теннисистка считает причастными к ее успеху — те таковыми и являются. Кто на самом деле имеет отношение к победе, может оценить только сама Лена. И то чаще всего по прошествии времени, когда ты можешь оценивать все на горизонте своей карьеры.
Вывод из этой мысли Селиваненко прост: мы видели, что сказала и как все оценила Рыбакина.
Еще один вице-президент федерации — экс первая ракетка мира Евгений Кафельников. Он делит заслуги пополам между двумя странами, но тарпищевскую терминологию одобряет.
— Абсолютно искренне рад за Лену, видел, как она тренировалась. Хорошо знаю Андрея Чеснокова, который одно время помогал ей на корте. Поэтому у меня нет никакого резона завидовать. Только радоваться! Она — москвичка, выросла в этом городе, родители до сих пор в нем живут. Ни в коем случае нельзя занижать заслуги России. Они абсолютно эквивалентны тем заслугам, которые ей на более позднем этапе оказал Казахстан.
Ситуация была проста до банальности. Президент Федерации тенниса Казахстана — один из богатейших людей страны, у которого состояние — несколько миллиардов евро. Чтобы вырастить игрока с нуля, нужен титанический труд. Никто не хочет этим заниматься. Проще ему прийти к Шамилю Анвяровичу...
Только Тарпищев знает, какие отношения у него были и есть с господином Утемуратовым. Сколько примеров было! Шведова, Щукин, Королев, Кукушкин, Путинцева, Бублик, Рыбакина. Все эти игроки выросли в России. Суть в том, что мы подготавливаем очень квалифицированные — меня все ругают за это слово, но я его еще раз повторю — продукты. Или я говорю что-то не то?
— Великий советский хоккейный тренер Анатолий Тарасов вообще называл молодых игроков полуфабрикатами. По его меркам — вполне то.
— Так вот, все они — продукты нашей школы. Шведова заиграла, выигрывала турниры «Большого шлема» в паре и миксте. Сейчас есть подающий надежды Бублик. А Рыбакина — пока единственный джекпот, который они вытащили.
— И все-таки — как Россия могла упустить такой талант, как Рыбакина?
— Тут точно не нужно искать крайних. Как в «Брате-2»: «Деньги правят миром». Когда у кого-то есть неограниченная возможность их тратить, то на расходы они не обращают внимания. Тут Казахстан в беспроигрышной ситуации. Мы растим и предоставляем. А им остается только выйти на рынок и их купить. Хорошо это или плохо — мне трудно говорить. Это то же самое, что с хоккеистами. Мы производим, а потом они уезжают в НХЛ. Потому что там лучше.
Тартакова дележку чемпионского пирога между Россией и Казахстаном комментирует хлестко и однозначно:
— Стыдно! На месте нашей федерации надо было просто сказать: «Лена, ты молодец! Мы в свое время совершили ошибку, но как здорово, что ты так играешь и выигрываешь». Как вообще можно игрока продуктом называть? Продукты в холодильнике стоят. А Рыбакина — в первую очередь человек, которого вы не замечали все это время!
Казахстан имеет полное право называть ее победу в том числе своей. Но, прежде всего, я вижу это победой семьи Рыбакиных, ее папы, который в свое время не побоялся и сделал смелый шаг. Мы знаем, что в нашей стране значит отказаться от гражданства. Заплюют, предателем назовут. Но Андрей сделал все ради мечты Лены.
— То, что она нашла такой путь, для ФТР обидно, — говорит Селиваненко. — Но давайте поставим вопрос так: что важнее — что Рыбакина выиграла Уимблдон или гражданином какой страны она является?
— Конечно, то, что выиграла Уимблдон. По крайней мере, я так считаю.
— Лена проходит тот путь, который принес ей успех. Было ли бы по-другому, останься она в России, проверить невозможно. У каждого своя дорога. Вот в полуфинале играла сейчас Татьяна Мария из Германии. 34 года, двое детей. Какой смысл говорить о том, что если бы у нее были другие тренеры, она бы сыграла там в 22, а не в 34? Как это проверить? Сложилось так, как сложилось. Рыбакина выиграла самый большой турнир в мире. Нужно просто анализировать события и делать выводы на будущее.
Психолог сборной России по теннису Вадим Гущин, что называется, отделяет мух от котлет. И приходит к выводу, который и видится мне во всей этой истории ключевым.
— Думаю, для всех москвичей, спартаковцев, для многолетнего тренера Лены — Жени Куликовской, с которой я работал, еще когда она играла, для Андрея Чеснокова все случившееся в Лондоне — большая радость. Отнять первые 18 лет карьеры Рыбакиной у России не получится. Потому что она — настоящая москвичка, выросшая в «Спартаке», на кортах в Сокольниках. В России она стала чемпионкой Европы на НТЦ имени Хуана Антонио Самаранча.
Но при этом говорить, что Россия, ФТР сделали ее чемпионкой Уимблдона, совершенно несправедливо. Потому что — и сам Тарпищев это признавал — она стала отшлифованным бриллиантом вне нашей страны. И без всякого ее, страны, участия. Аналогично можно сказать про Медведева, Рублева, Хачанова. Это как с нефтью: добыть и переработать — не одно и то же. Мы производим алмазы, а шлифуют их в других местах. Специалистов по переработке в стране и федерации очень мало. Поэтому сказать, что это победа России, не могу. Уверен, что без той финансовой поддержки, которую ей дал Казахстан, ничего этого и близко бы не было.
Папина мечта
Благодаря футбольным комментаторам НТВ-Плюс хорошо подсвечена одна часть истории Рыбакиной. Далеко не генеральный и не зам генерального, а самый обычный эфирный продюсер спортивного телеканала воспитывал дочь-теннисистку, был этим одержим и регулярно жаловался коллегам на недостаток денег, необходимых на становление Лены.
Так, Тимур Журавель в своем телеграм-канале «Мнение, которое...» простыми, но пронзительными словами пишет о нем: «Тихий неприметный дядечка. Мы с ним давным-давно часто попадали на один развоз. Это когда с ночного эфира тебя везет служебная машина. У нас с Андреем был общий маршрут.
И вот в этих ночных разъездах с работы я слушал жалостливые рассказы Андрея о том, как трудно растить теннисную дочку, как не хватает денег для поездок на детские турниры... Слушал и думал, зачем он так много отдает этому, ведь шанс добиться успеха один из тысячи. Но Андрей был дико увлечен, рассказывал про свою Лену, пока водитель не довозил его до дома.
И вот Уимблдон, который для меня — это ночные рассказы Андрея про маленькую девочку, которая играет в теннис".
— Лена очень дисциплинированная, невероятно скромная девочка, которая умеет пахать. Она прекрасно воспитана, хорошо училась в школе — родители развивали ее по всем фронтам, не только как спортсменку, — продолжает Тартакова. — Это не история Андрея Рублева, который фактически родился на «Спартаке» и физически не помнит себя без тенниса. Его первое воспоминание: «Сижу в коляске на теннисном корте, и рядом мама». Его мама — выдающийся тренер, воспитала Анну Курникову. А Лена ближе к Дане Медведеву. Очень развита интеллектуально, у нее хорошая речь, она правильно мыслит. Ее младшая сестра занималась с ней теннисом, но не пошла по этой стезе. Они очень близки и когда вместе, говорят не о теннисе.
— Андрей сейчас связан с телевидением?
— Нет, он ушел. По своей воле или сократили — не знаю. Мне кажется, он интегрировался в теннис, потому что Лене нужен был сопровождающий. До 18 лет он с ней и ездил по турнирам, когда ребенку больше нужен рядом не тренер, а родители.
Польский добавляет:
— Насколько знаю, Андрей сейчас плотно вовлечен в помощь Лене. Может, где-то и работает — эту сторону жизни мы не обсуждали. Но знаем, что родители готовы в любой момент вылететь куда угодно и поддержать дочку.
Мы много с ними общаемся, и хочу отметить их правильное отношение к развитию игрока и в целом к своему ребенку. Во-первых, они продолжили ее обучение. Некоторые теннисисты бросают учиться в школе и переходят на дистанционный формат. В дальнейшем это не позволяет им прогрессировать, поскольку впитывание информации на корте снижается без интеллектуального уровня. У Лены же этот компонент очень сильный. Она — думающий, рассуждающий игрок, понимает, куда идет.
Очень важно также и то, что в семье всегда царила атмосфера поддержки и заботы. Такая среда очень сильно снимает психологическое давление. Лена знает, что родители никогда не ждали от нее внезапных побед, а настроены на планомерную работу.
Много лет Рыбакину в «Спартаке» тренировала Евгения Куликовская, победительница нескольких турниров WTA в паре и игрок сборной России. Под ее руководством она стала чемпионкой Европы среди юниоров. Мои собеседники не сомневаются, что в становлении Елены и, в частности, в постановке одного из главных ее козырей — подачи — она сыграла большую роль.
— У нас супершкола! — восклицает Тартакова. — В России огромное количество классных детских тренеров, которые ставят обалденную технику. Рублев, а я верю ему безоговорочно, говорит так: «Сейчас в России лучшие детские и юношеские тренеры. А на взрослом уровне — проблема». К тому же не хватает погодных условий, чтобы играть, как в Испании, 24 на 7 на любом покрытии; корты дорогие, в Москве сложная логистика, до них долго добираться...
Знаю, что Женя — очень хороший тренер, ее хвалят. Многие родители хотят отправить своего ребенка именно к ней. Она работала с Леной до 18 лет, так что, вероятно, многое внесла в нее. И очень жаль, что наши крутые тренеры почему-то боятся федерации, пытаются ей угодить.
— Меня сейчас поражает позиция многих российских тренеров, даже тех, которые с Леной работали, — считает Тартакова. — Они говорят: невозможно было предугадать, как она рванет. Мол, не надо винить федерацию, потому что перед ней было еще десять девчонок. Это звучит очень невразумительно. Куликовская как раз и сказала так в эфире «Матч ТВ», что меня поразило.
Надо верить в своего игрока! Надо до конца давить на федерацию и говорить, что на сто процентов растет звезда! А если молчать и ждать, то ничего и не будет. Понятно, что Женя завязана с федерацией, она в интервью сразу стала Тарпищева благодарить, поэтому веры в те ее слова немножко поубавилось.
Я же прекрасно помню, как впервые увидела Лену на турнире в Санкт-Петербурге, куда ей дала wild card Наталья Камельзон. Первая же мысль: «Какие данные фантастические!» Высокая, худая, двигается божественно, подача классно летит. Обладать невероятной скоростью при таком росте — удивительная история! В этом есть что-то врожденное — у Лены мышцы какие-то быстрые от рождения. Но и база классная, техника, которой ее учили в Москве. Ее невозможно было не разглядеть!
Вот только разглядеть и профинансировать — несколько разные вещи. Тартакова рассуждает:
— Естественно, у родителей начинают гореть глаза, когда они понимают, что ребенок реально талантлив. Но у родителей есть разные финансовые возможности. Рыбакин рос в телевизионных кругах, зарплата телепродюсера всегда была небольшой — от 70 до 100 тысяч рублей. Мы все видели, как ему тяжело финансово. Он несколько раз не знал, что делать, куда идти, у кого просить. У кого-то есть состоятельные родители, которые обеспечивают хоть какую-то финансовую поддержку. А есть Рыбакина с отцом — эфирным продюсером. Это абсолютно разные истории. Мне кажется, таких, как Лена, федерация в первую очередь и должна поддерживать.
Как Россия ее упустила
30 января 2018 года в твиттере появился пост его активного пользователя Кафельникова, который завершался так: «Лена Рыбакина — запомните это имя». Сказано это было в порядке похвалы знаменитому в прошлом теннисисту, а затем тренеру Андрею Чеснокову: «Стоило ему взять девочку шесть недель назад, которая его уважает и слушает, тут же результат налицо». Юная Рыбакина не стала скрывать приятного удивления, что на нее обратила внимание фигура такого уровня.
Селиваненко говорит:
— Чесноков работал с ней на том этапе, когда Лена играла профессиональные турниры начального уровня. Этот период не был достаточно длинным, но, естественно, такой человек, как Андрей, что-то ей дал. Можно проработать много лет безрезультатно, а можно съездить на несколько турниров и подправить какой-то элемент, за счет которого начинаешь выигрывать. Это очень тонкая материя, и судить об этом может только сам теннисист.
— То, что Рыбакина выходила в полуфиналы юниорских Australian Open и US Open, можно назвать уровнем, позволяющим говорить о более-менее приличном будущем игрока?
— По идее, да. Но можно и не заиграть. Посмотрите, сколько у нас было чемпионов на юниорском уровне. Но многие из них либо рано закончили, либо не заиграли (так, победительница Australian Open 2014 Елизавета Куличкова во взрослом рейтинге не попала в первую сотню, а в 2017-м завершила карьеру, схожая судьба ждала чемпионку Уимблдона-2015 Софью Жук, победитель Australian Open 2015 Роман Сафиуллин в 25 лет пока не поднялся выше 142-й строчки. - Прим. И.Р.).
Спрашиваю Кафельникова, легко ли было ее разглядеть, ведь на тот момент 18-летней Рыбакиной до вершин было еще очень далеко. Победитель двух турниров «Большого шлема» в одиночном разряде вспоминает:
— Видел Лену тот период времени, когда с ней занимался Чесноков. Приходил, смотрел тренировки и оценивал ее целеустремленность. Как мне показалось, она — девочка очень умная. То, чего от нее хотел тренер, она тут же выполняла и делала это почти идеально. Ее потенциал был виден уже тогда. Она была высокой и очень хорошо технически оснащенной. Не нужно было быть Эйнштейном, чтобы понять, что она заиграет, причем на очень достойном уровне.
Кафельников, правда, путает, говоря, что тогда Рыбакина уже была близка к первой сотне. 2017 год, через месяц после которого был написан этот твит, она закончила на 425-м месте. Но это тем более говорит в пользу олимпийского чемпиона Сиднея.
Но тогда возникает естественный вопрос. Кафельников — один из вице-президентов ФТР. И если он так оценил теннисистку, причем не сейчас, задним числом, а в соцсетях, и все это видели, каким образом федерация ее упустила? Почему Кафельникова не услышали там, где он, собственно, работает?
— А он не решал ничего, — говорит Тартакова. — У нас есть только Тарпищев, у которого своя реальность, и рядышком люди, которые ему поддакивают. Кафельников тоже не хочет всем этим заниматься. Его просят выставочный матч сыграть — он играет. Олимпийский чемпион, легенда.
Ответ самого Кафельникова, почему федерация не услышала его точку зрения по Рыбакиной, ситуацию только запутывает.
— Я видел потенциал. Но от меня это не зависело. У меня нет миллиардного состояния, чтобы помочь талантливому теннисисту. Потому что это реально колоссальные вложения. Суммы исчисляются сотнями тысяч евро в год. А заиграет один из десятков тысяч. Никто не готов вкладываться.
— Известен факт, что как раз в 2017-2018 годах отец Лены приходил в федерацию и просил денег. Не дали.
— Такие нюансы знает только Шамиль Анвярович. Ко мне никто не приходил и не спрашивал. Но лично знаю человека, который предлагал Лене финансовую возможность продолжать карьеру в России. Естественно, там были не такие баснословные суммы, которые предложил ей Казахстан.
Селиваненко:
— В теннисе достаточно часто появляются люди, которые сами большие любители игры и готовы вкладываться в других. Некоторые пытаются делать на этом бизнес. Но мой опыт показывает, что когда начинают смешиваться разные форматы взаимоотношений, это всегда заканчивается плохо.
Софья Тартакова предположила, что человек, упомянутый Кафельниковым, — еще один вице-президент ФТР, крупный бизнесмен Андрей Бокарев. Но сам Евгений сказал, что это не он, отказавшись назвать имя. И продолжил:
— Ни в коем случае не осуждаю Лену за то решение, которое она приняла. Каждый вправе поступать так, как считает нужным. Казахстану нужно сказать огромное спасибо, что в момент, когда у нее были финансовые трудности, подставил ей плечо. Но поймите: юниорский теннис в России очень конкурентоспособен, девочки — вообще лучшие в мире с запасом. Когда идет такой поток квалифицированных юниоров, тяжело разобрать, кто из них заиграет, кто — нет. Это как выиграть в лотерею джекпот.
Но ведь сам же Кафельников в январе 2018-го и разобрал! Мне стало интересно, повлияла ли его публичная оценка на решение Казахстана натурализовать Рыбакину. Польский это отрицает:
— На комментарии в СМИ Кафельникова и других людей со стороны, даже если они в прошлом профессионалы высочайшего уровня, мы особо не ориентируемся. Наши скауты дают собственную оценку. В случае с Рыбакиной обратили внимание на антропометрию — высокий рост, на мощный удар по мячу, на быстрое для ее габаритов передвижение по корту. Было много факторов, которые говорили, что при должной работе она может обыгрывать сильных соперников. Нам нужны игроки, способные входить в топ-100 и побеждать оппонентов из топ-30, с потенциалом роста. А ориентироваться на чье-то мнение — дело неблагодарное, поскольку оно субъективно и может меняться.
Гущин не склонен преувеличивать значимость прогноза Кафельникова:
— При всем уважении к Евгению Александровичу, чаще всего его прогнозы — это как прогнозы Пеле. Кто знает, тот поймет. Что же касается Рыбакиной, то не увидеть в ней человека, который способен стать чемпионкой, было невозможно. Не думаю, что хоть кто-то сомневался в ее успехах. Какого уровня — это другой вопрос. Это был явный талант, который просматривался уже на юниорском уровне. Прекрасные физические данные, очень мощные удары и подача, высокий рост. Тут как с Медведевым: попади к своему тренеру — и будешь первой ракеткой мира. У Даниила во Франции на всякий случай два тренера было. И Сервара стал лишь вторым...
Рыбакина попала к своему тренеру. Тартакова рассказывает:
— Одно из главных качеств Лены — она верная. С 17 лет работает с хорватским тренером Стефано Вуковым. И хотя все, кроме семьи, пытались их разлучить, предлагали найти более именитого специалиста, говорили, что этот парень совсем молодой, без опыта, она осталась работать с ним. И они вместе росли — она как игрок, он как тренер.
Стефано работал с ней еще в самый сложный период — при переходе из юниорского во взрослый теннис. После Уимблдона я переписывалась с Турсуновым (победитель семи турниров ATP и Кубка Дэвиса, ставший сильным женским тренером и сделавший звезду из Арины Соболенко. - Прим. И.Р.), и он сказал, что когда познакомился с этой командой, стал им завидовать белой завистью.
— Почему?
— Во-первых, Лена суперталантливая, во-вторых, Стефано с ней носится как курица с яйцом. Очень бережно к ней относится, никогда не давит. У них очень качественные, правильные отношения. Турсунов назвал Рыбакину самой талантливой девочкой в туре. Все удивлялись, что у Турсунова так получилось с девчонками, но он сам был выдающимся игроком и не добился большего только из-за травм. А тут такой ноунейм стал большим тренером! Самое главное, что она в него поверила, а он в нее.
Вместе они и перешли под флаг Казахстана. Селиваненко не считает, что это произошло из-за недооценки федерацией теннисистки:
— Никто никогда не говорил, что у Лены нет данных, чтобы заиграть. Я это вижу так: семья посчитала, что для дальнейшего развития нужно гарантированно иметь такую-то сумму. В ФТР нет практики полного закрытия расходов конкретного спортсмена. Нужно это делать или нет — вопрос для большой дискуссии. Надо просто за нее порадоваться, а все остальное — предмет профессионального разговора.
Но корректно будет сказать не так, что Рыбакиной отказали в финансировании, а иначе: она не получила в федерации гарантий, что ее будут финансировать на ту сумму, которую они считали необходимой для ее развития. Не думаю, что было какое-то заседание, где отдельно рассматривался этот вопрос.
На предмет «наш или не наш» Польский высказывается жестко:
— Слова насчет «продукта России» нас действительно возмутили. Заслуга Лены и ее родителей — да. Но поддержки со стороны ФТР не было. Если игрок вынужден платить за аренду кортов у себя в стране — а это важный показатель, — то это говорит об отсутствии поддержки. Если бы мы не могли предоставить теннисисту корты бесплатно, то у меня язык бы не повернулся сказать, что игрок — «наш продукт».
У нас есть достаточно талантливых игроков, которых мы от федерации не финансируем, потому что они не входят в топ-20 по стране. Но даже они получают корты бесплатно. Где-то можем помочь тренеру с графиком, где-то даем ему дополнительную финансовую поддержку, если у него есть перспективные игроки. При этом не считаем, что каким-то образом вкладываемся непосредственно в игрока, и если он выиграет что-то значимое, то не будем говорить, что он «наш продукт». Так что когда Лена была в России, ее рост был заслугой ее самой и родителей, а когда перешла в Казахстан — нашей общей.
Монолог Тартаковой проливает свет на истинные причины.
— Ей необходимо было меньше 100 тысяч евро на сезон за все. Для тенниса это абсолютно вменяемая сумма. Когда папа пришел в федерацию и стал просить денег, определенный контракт ему предложили. Но мало того что он был весьма скромным и далеко не во всех случаях предусматривал перелеты на турниры тренера, так там еще было условие, что федерация этого тренера сама ей назначит. И вот это Лену совсем не устроило.
А тут появились казахи, которые назвали сумму чуть ли не в три раза больше, оплачивали любого тренера и все его переезды, предсезонку в любом месте земного шара и вообще все расписали очень четко. Единственным условием была игра за Казахстан на Олимпиаде и Кубках Федерации. За Россию она заиграна не была и вне зависимости от своего состояния должна была быть доступна для матчей сборных.
На мой взгляд, ФТР это просто не было нужно. У нас капитан женской сборной — Игорь Андреев. Классный, веселый чувак. Вы думаете, он был хоть на одном матче женского турнира в Санкт-Петербурге? Нет! Федерация его туда отправила? Нет! Зато когда Кубок Дэвиса и играет условный Медведев, он, конечно же, там. В сетке турнира в Санкт-Петербурге — 30 игроков, 50 процентов из них — русские девочки. Ближайший резерв сборной. И где этот капитан? И у нас все так. Им неинтересно.
Честно, мне смешно, когда начинается нытье, что у нас нет денег. Ребята, я работала с вами, видела, какие вы себе бонусы выписываете на проведение «Кубка Кремля»! Вы этот бонус юниору раз в год заплатите — родители будут счастливы, покроют турниры в Турции или Египте, и это будет взлет невероятный. Лазарев, знаете такого?
— Стыдно признаться, но нет.
— А это еще один вице-президент федерации. Он поехал с олимпийской сборной в Токио. Как кто? И ведь аккредитацию ему дали. Ребята попросили с собой физиотерапевта взять — так не дали! Но Лазарева взяли! Вторая и пятая ракетки мира, Медведев и Рублев, просят физиотерапевта, так дайте им, помогите. Почему у игроков нельзя спрашивать, что им нужно? У нас Павлюченкова с Рублевым узнали, что они будут играть пару на Олимпиаде, за день до первого матча! Их не спрашивали, кто с кем хочет, — Тарпищев сказал. Они, конечно, рады были, но что это за самодеятельность? И так во всем. К тому, что ребята выигрывают, федерация никакого отношения не имеет. И к победе Лены на Уимблдоне — тоже.
Гущин резюмирует:
— Не секрет, что папа Лены, как и любой родитель в нашем теннисе, активно участвующий в судьбе ребенка, обивал пороги, просил денег, настаивал, говорил: «Ну как же? Она выиграла то, выиграла это...» Но вот не нашли. Поэтому и говорю, что мы никак не можем отнести эту победу на счет России. Игрок родился и вырос здесь, а стал звездой там.
Все эти вопросы, которые Лене задают на пресс-конференциях: «А кем вы себя ощущаете?» — это такой утонченный садизм. Ну зачем? Она москвичка, русская. Но тот же Миша Кукушкин, с которым я знаком и немного работал, или Саша Бублик говорят, что нигде за них не болели и так о них не заботились, как в Казахстане. И это дорогого стоит.
Поэтому попытка разделить человека на части и выяснить, кого он больше любит — папу или маму, это низко и неправильно. Лена отвечает корректно, и меня это не удивляет, поскольку по сбору, который проводила старший тренер женской сборной Евгения Манюкова, и Лена лет в 16 в нем участвовала, помню ее как умного, деликатного, тонкого человека.
Умный, деликатный, тонкий человек перестанет быть гражданином России без скандала, да и сейчас старается их по максимуму избегать.
Как Рыбакина уехала в Казахстан
Спрашиваю Селиваненко, как расходились Рыбакина и ФТР. Понимаю, что сложная система функционирования нашей федерации тенниса едва ли делает возможной погруженность одного из одиннадцати (!) вице-президентов во все кадровые процессы — но, может, знает какие-то детали.
— В какой-то момент у нее появился флажок Казахстана — и все. Переговоров и переписки с федерацией не было, — проливает свет он.
— То есть федерация узнала о том, что Елена будет представлять другую страну, задним числом?!
— Разговоры ходили — и в какой-то момент превратились в реальность. До меня только слухи доходили, меня никто не спрашивал. Думаю, отец спросил: «Можно ли на Лену найти столько-то?» — «Столько не найдем». В Казахстане же эту уверенность и финансовую стабильность, которая была необходима, им дали. Там дело не только в деньгах. Они берут хороших специалистов. Директор по развитию проработал 30 лет в ITF, выстроил там всю структуру работы.
— Никакого специального разрешения ей получать не нужно было?
— Нет. Ты просто посылаешь копию своего паспорта в туры и говоришь, что выступаешь за такую-то страну. В личных соревнованиях можно ее хоть каждый день менять, а вот в командных, если ты заигран на взрослом уровне за сборную, — нельзя вообще. Раньше нужно было выдержать паузу в три года, а сейчас уже никак.
Рыбакина за взрослую сборную России никогда не выступала, так что Казахстан успел за 19-летней теннисисткой вовремя. Когда и кто там впервые обратил на нее внимание, интересуюсь у Польского.
— На турнирах мы контактируем со многими спортсменами. И здесь хотелось бы отметить скаутские навыки Юрия Щукина (нынешнего капитана мужской сборной Казахстана, одного из первых российских теннисистов, натурализованных казахстанцами в 2008 году. - Прим. И.Р.). Очень многих перспективных теннисистов президенту федерации посоветовал именно он. Так было и с Леной. Она тогда была в топ-300. И хотя привлечение спортсменов таким образом я называю «венчурным капитализмом», то есть вложением, сопряженным с большими рисками, но у нас хорошая статистика: почти все ребята и девушки достигли целей, которые перед ними стояли. Обычно при натурализации мы хотим, чтобы игрок был в топ-100 и мог играть за сборную.
Спрашиваю Польского, не было ли перетягивания каната между его федерацией и ФТР, пыталась ли российская сторона, узнав о ситуации, вернуть Рыбакину. Его ответ сходится с тем, что сказал Селиваненко:
— Когда Лена переходила, ФТР не была в ней заинтересована. Попыток как-то остановить переход и договориться не было. И сама семья спортсмена понимала, что других вариантов нет.
— Отношения двух федераций и их руководителей из-за этой истории не испортились? Как бы вы их вообще охарактеризовали?
— Отношения руководителей очень хорошие. В плане общения у нас нет никаких проблем, и с переходом Лены они не изменились.
Решение о смене гражданства, судя по всему, Рыбакины приняли оперативно. Когда спрашиваю, насколько тяжело далось Лене и ее семье это решение, слышу от Тартаковой:
— А я на это смотрю по-другому. Ничего личного, просто бизнес. Когда стоит выбор — продолжать дело, которым ты занимаешься всю жизнь, или заканчивать, и дверь, в которую ты стучишься, наглухо закрыта, а тут соседи: «Здравствуйте, мы вас ждем!» — выбора особого нет. Они столько сил и денег потратили! Лена действительно была близка к тому, чтобы закончить. И многие ребята, которые играют сейчас на высоком уровне, могли до этого уровня не дойти из-за финансовых проблем.
Без денег в теннисе невозможно. Когда игрок начинает соревноваться среди профессионалов, это уже другое количество турниров. Они разбросаны по всему миру. И нужны затраты не только на путешествия, но и на классную команду. Когда переходишь на взрослый уровень, очень важен хороший специалист рядом. Не просто дядя Вася, который мячики будет подкидывать, а профессионал, который тебя правильно поддержит и слепит из ребенка взрослого человека.
В 17-18 лет себя вспомните! Любовь-морковь, тебя бросает туда-сюда, непонятно, что дальше делать. Вокруг взрослые и матерые, а ты еще никто. Спортсмены показывают лучший результат, когда им правильно говорят, что нужно делать. Но без денег ты не наймешь хорошего тренера! Это похоже на матрешку. Очень много деталей, которые вылезают друг за другом, и получается огромная кукла. Но без наполнения она не будет устойчивой. И все это стоит денег.
Мне кажется, в нашей стране раздута история с патриотизмом. По крайней мере, в теннисе. Ведь у теннисистов родины как таковой нет. Они во всех главных турнирах выступают за себя. Гимн не играет, говорят на трех языках, резиденция в другом месте.
Думаю, у той же Лены есть обида на федерацию. Не детская, а человеческая — вы в меня не поверили, а я смогла! Поэтому когда Тарпищев и его люди пытаются присоединиться к ее результату, она реагирует резко. Ее очень хорошо можно понять. Потому что когда он был нужен, его рядом не было.
Жесткие оценки Тартаковой, думаю, вполне можно считать и ретрансляцией позиции самой Рыбакиной, даже если та сама никогда об этом не скажет вслух. Но, во-первых, журналистка, как я уже говорил, близка к Елене и ее семье, а во-вторых, слова чемпионки Уимблдона, что она не российский продукт, говорят сами за себя.
— Переговоры получились быстрыми именно потому, что они уже обошли все российские инстанции, перепробовали все возможности, — говорит Польский. — И действительно стоял вопрос, что Лена может закончить карьеру, если не получит финансирование в ближайшие два-три месяца. Момент перехода из юниорского тенниса во взрослый очень сложный, нужны гарантии и перспективы. И когда произошла встреча с президентом федерации, Булат Утемуратов пообещал закрыть все расходы, связанные с поездками на турниры. Тогда еще не было конкретной суммы, но мы обещали, что будет оплачиваться тренер и все поездки по графику.
О какой же «баснословной», как ее назвал Кафельников, сумме речь? Эксперты из России уверенно назвали мне сумму 200 тысяч евро в год, Тартакова даже допустила, что 300:
— Это нормальные цифры. Рублев за сезон 400-500 тысяч тратит.
Но Польский снижает планку:
— Сумма значительно ниже озвученной (то есть двухсот. - Прим. И.Р.). Мы отталкивались от потребностей спортсмена. На первых порах они были больше, потому что мы поддерживали и тренировочный процесс, и большое количество поездок. Тогда Лена практически не получала призовых, и наша поддержка ей нужна была в большей мере. А когда она стала подниматься в рейтинге и играть на топовых турнирах, расходная часть снизилась. Сейчас она не так сильно зависит от нашего финансирования.
Если федерация тенниса Казахстана видит перспективу, то понимает, как построить стратегию развития спортсмена. Не во всех федерациях и видах спорта мне доводилось слышать в принципе такой подход. Но тут он был — и в случае с Рыбакиной сработал. Вот она и благодарит казахстанских товарищей, и не только за то, что Утемуратов поддерживал ее на полуфинале и финале с трибун легендарной лондонской арены.
— Мы составляем индивидуальный план для каждого спортсмена, — рассказывает Польский. — Хорошо, что в тот момент у Лены уже были зачатки команды, которая сейчас численно выросла — добавились и тренер по физподготовке, и физиотерапевт, и спарринг-партнеры. Ей важно, чтобы рядом были надежные люди. Они уже были. И, видя эту базу вокруг нее, мы не стали ничего менять, хотя в отношении некоторых других спортсменов проводим рокировки тренерских штабов.
— В 2018-м она уже работала со Стефано Вуковым?
— Да. По большей части они базировались в Братиславе. Мы посмотрели базу, где они находились. С точки зрения локации это было удобно. Сейчас многие казахстанские игроки, даже юниоры, начинают базироваться в Европе. Мы это поддерживаем, потому что европейский теннис — самый сильный, все близко, и с точки зрения расходов это очень оптимизирует бюджет.
Мы понимали, что Лене надо много работать над передвижением по корту, повышать психологическую устойчивость. Каждые полгода с момента ее перехода мы обсуждали, как идет прогресс, в каких компонентах все хорошо, что нужно усилить. Видели, что она быстро прогрессирует, и особо не вмешивались в процесс, ограничиваясь консультационной работой.
Такой аккуратный подход дал плоды. Если 2018-й, будучи еще россиянкой, Рыбакина начала 425-й, то закончила — 191-й. А в 2019-м финишировала уже 37-й и одержала первую победу на турнире WTA — в Бухаресте. Тогда уже с ней заключили контракт спонсоры. Вопрос выживания был снят.
Что за система в Казахстане
Модель отношений между федерацией и теннисистами в Казахстане придумал возглавивший в 2007 году федерацию Булат Утемуратов — на тот момент управделами президента Казахстана, а сейчас один из крупнейших бизнесменов страны с состоянием более трех миллиардов долларов.
Польский рассказывает:
— Позицию президента федерации ему предложили в 2007 году, когда она находилась на грани полного краха. Уже была подана заявка о выходе из ITF, и если бы ее успели удовлетворить, наши сборные не смогли бы участвовать в Кубках Дэвиса и Федерации. Отношения со всеми международными теннисными организациями были разрушены. Нам очень повезло, что именно Утемуратову предложили этот пост. Потому что такого фанатичного отношения к теннису невозможно было и представить.
Уже в следующем году появились первые натурализованные российские игроки — Юрий Щукин, Ярослава Шведова. Ей удалось выиграть в паре Уимблдон и US Open, а также выйти еще в пять финалов турниров «Большого шлема» в паре и миксте. Что самое интересное, они — соответственно капитаны мужской и женской сборных Казахстана.
— Считаю, что это результат подхода, согласно которому мы не смотрим на спортсмена как на чистый инструмент достижения целей, а выстраиваем с ним партнерские отношения, — говорит Польский. — Это складывается и из подхода к финансированию, когда мы не просто платим гонорары, а покрываем расходы, спортсмен же живет за счет призовых. Каждая сторона инвестирует в совместное дело, и если у спортсмена возникает форс-мажор, мы не перестаем платить, а продолжаем поддерживать игрока, чтобы он мог этот сложный момент преодолеть и идти дальше. Благодаря таким отношениям даже после завершения карьеры нас рассматривают в качестве приоритетного партнера и дальше.
Поучительная история, в частности, произошла с Евгением Королевым, кузеном Анны Курниковой, который переехал в Казахстан из России в статусе потенциальной звезды, но реальность оказалась иной.
— Сейчас мы гораздо глубже анализируем историю травм и проводим медицинскую диагностику спортсменов, — рассказывает Польский. — Не сказал бы, чтобы с Королевым был негативный опыт — скорее ожидаемый. Ты вкладываешься, но не знаешь результат. Повторяю — это инвестирование с высокими рисками. Евгений принес для страны несколько важных побед. Но был комплекс хронических травм, с которыми он пытался бороться, но не смог. В одном мы не ошиблись — он был надежным членом команды и всегда выкладывался на сто процентов. Для нас это даже важнее результата. Мы разошлись в очень хороших отношениях. Разговаривали с ним и о продолжении работы в новом качестве, но он решил, что ему лучше остаться в США.
— Рыбакиной тоже проводили тщательное медобследование?
— Конечно.
Гущин:
— Казахстанская федерация не только вкладывает деньги в игрока, а организует поддержку. Когда я был на Байконуре, по телевизору смотрел матч сборной Казахстана по теннису. Людей действительно вовлекают в процесс, делают теннис каким-то вариантом национальной идеи!
И давайте не будем скрывать: во главе Федерации тенниса Казахстана стоит настоящий фанатик игры. Влюбленный в нее человек, который бесконечно вкладывает в это дело деньги. А тут оказалось, что есть ресурс рядышком — и если в этот ресурс вложиться, все будет хорошо...
Тартакова подмечает еще несколько важных нюансов о казахстанской модели.
— Лично Утемуратова не знаю, но могу сравнить его с Александром Медведевым (ныне гендиректором футбольного «Зенита», в прошлом — президента КХЛ. - Прим. И.Р.). Вот есть у него игрушка — теннис и теннисные турниры. Зачем он их проводит — не понимаю. Но человек любит теннис невероятно, вкладывает в него какие-то сумасшедшие деньги. И организация турниров, того же St. Petersburg Open, на высочайшем уровне!
И с Булатом, видимо, такая же история. Какая-то детская или юношеская мечта. Идеализировать федерацию Казахстана не стоит, но если посмотреть по результатам — они круто работают. Забирают хороших спортсменов. Тот же Бублик — классный парень, выиграл титул. Ведет себя на корте как сумасшедший, но наблюдать за ним интересно. Сейчас взяли еще одного талантливого мальчишку, который занимался в академии Александра Островского, — Тимофея Скатова.
— Единственное участие государства в теннисном проекте Утемуратова — это процедура ускоренного получения гражданства для спортсменов, если они представляют интерес для страны, — объясняет Польский. — Но государство ни денег не выделяло, ни привлечение теннисистов не стимулировало. Это личная инициатива президента федерации.
— Как люди в Казахстане относятся к натурализации спортсменов? — вопрос Польскому.
— На самом деле, достаточно болезненно. Во-первых, есть мнение, что натурализованные спортсмены закрывают дорогу молодым, во-вторых, что это стоит огромных денег и их платит государство. В других видах спорта были прецеденты, когда заключались многомиллионные контракты без особых результатов на выходе. Но у нас все иначе, потому что мы не используем государственные деньги. И поскольку президент федерации тратит свои личные, отношение к этому совсем другое. Хотя не все это понимают, и некоторые думают, что федерация финансируется государством. Поэтому проводим разъяснительную работу, публикуем материалы с деталями, что это частная инициатива.
А где частный бизнес — там и гибкость, которая привлекает спортсменов. Гущин говорит:
— Могу сказать по ребятам, которые перешли в Казахстан и с которыми близко знаком. Это достаточно легко дается. От них там не требуют присягать, ходить с флагом, учить казахский язык. Там все очень разумно выстроено. Ты не чувствуешь, что навек что-то покинул. Живете и тренируетесь где хотите. Вам нужно только выступать за страну на турнирах сборных и не наносить высказываниями и поведением ей ущерба. Очень гибкая стратегия, поэтому и работает.
По словам Польского, Утемуратов внедрился в процесс настолько, что анализирует не только первую сборную, но и получает информацию по всем юниорам. Если игроки из Казахстана 14-16 лет достигают серьезных результатов, президент федерации обязательно связывается с ними и их родителями.
— Как превратить победу Рыбакиной на Уимблдоне в сумасшедшую мотивацию для казахстанских детей, чтобы они шли в теннис и добивались того же? — спрашиваю вице-президента Федерации тенниса Казахстана.
— Очень хорошо, что мы эту работу ведем не от случая к случаю, а планомерно, — отвечает Польский. — Лена и раньше постоянно приезжала в Казахстан и проводила мастер-классы, участвовала в пресс-конференциях. Мы поэтапно создавали бренд Рыбакиной, как и всех игроков сборной. Планомерная работа продолжается и позволяет получить максимальный охват, когда происходит такое событие. За счет этого ожидаем максимальный эффект. Уже получаем огромное количество звонков и писем от родителей, которые хотят отдать детей в теннис. Ажиотаж огромный, мы будем его подогревать и надеяться, что он конвертируется в большое количество детей, у которых теннисные ракетки в рюкзачках.
— А насколько часто Рыбакина приезжает в Казахстан?
— График теннисистки очень жесткий, так что приехать надолго почти не получается. Лена приезжает в среднем два-три раза в год. В это время стараемся провести много мастер-классов с детьми, потому что ребятишки всегда этого ждут, просят, чтобы с ними игроки такого уровня потренировались. Возможность прикоснуться к чемпионке придает им большую уверенность. Также много активностей со СМИ, интервью — мы стараемся максимально продвигать игрока. Это важно и для развития тенниса в стране, и для привлечения спонсоров — чтобы спортсмены были на слуху и получали спонсорские контракты. Это тоже часть нашей поддержки. В прошлом году у Лены были спонсоры из Казахстана, и уверен, что с таким успехом их количество вырастет.
Тартакова сравнивает с нашим подходом:
— В российском теннисе нет спонсоров как таковых. Есть дяденьки-инвесторы, которые предлагают ужасные контракты из серии «мы платим тебе 100 тысяч евро в год на все про все, а ты нам это потом в рассрочку возвращаешь с процентами от призовых», в итоге у игроков ничего не остается. Ведь и команду нужно обуть-одеть, и за отели заплатить. Это кабала.
В федерации до 24 февраля еще функционировал попечительский совет. Сейчас, говорят, там пепелище. Свои деньги вкладывал в теннис бизнесмен Андрей Бокарев — действительно крутой. То, что он сделал со «Спартаком», — прямо вау! Это лучший теннисный центр России. Не знаю, какой у него был интерес, поскольку не верю, что детские и любительские школы способны принести доходы. Но все звезды, которые сейчас приезжают в Москву, тренируются только на «Спартаке». Мне кажется, если бы рядом с Бокаревым был толковый теннисный функционер, то это могло бы очень сильно помочь молодежи.
Когда Бокарев появился, федерация ввела контракты. Их предлагали всем, кроме топов вроде Медведева с Хачановым. Мы вам возмещаем перелеты, вы обязаны играть Кубки Дэвиса и т. д. Но в отличие от Казахстана перелеты возмещались очень странно. На какие-то турниры — только игроку, на какие-то — игроку и тренеру. Увидев эту непрозрачность, игроки чаще всего это не подписывали. Не подписала и Рыбакина.
Селиваненко об Утемуратове и о векторе развития тенниса в Казахстане в целом высокого мнения:
— Мы с Утемуратовым уже восьмой год вместе в совете директоров Международной федерации тенниса. Один из ведущих казахстанских бизнесменов, он любит теннис преданно и фанатично. При этом подходит к нему точно так же, как развивает другие свои проекты. Если берет специалистов из-за границы — то лучших. И делает это для того, чтобы с их помощью подтягивать местные кадры. Работают грамотные молодые менеджеры — тот же Юрий Польский, с которым мы учились на разных курсах экономического факультета МГУ.
Так же и с турнирами, которых там великое множество. Первым турниром ATP 250 в Нур-Султане (в этом году он поменяет категорию на 500 вместо турнира в Пекине и пройдет с 1 по 9 октября. - Прим. И.Р.) управляли австралиец и венгр, сейчас будет человек из Казахстана. Прижились там Ярослава Шведова и Юрий Щукин, взяли Бориса Собкина, который прошел огромный путь с Михаилом Южным... Булат лично дружит с Надалем. Он проводит товарищеские матчи для популяризации тенниса в Казахстане — однажды даже свел там на корте испанца с Джоковичем.
В казахстанской федерации очень корректно отнеслись к личному тренеру Лены, не стали навязывать своего. Идеализировать ничего не надо, но в Казахстане за короткое время прошли очень большой путь. Глядя на все это, не могу назвать историю с Рыбакиной разовым, случайным попаданием. К этому шло. И у них задача, чтобы на этом примере росло следующее поколение уже местных теннисистов.
Как Рыбакина выиграла Уимблдон и что ее ждет дальше
Время перейти к спорту. И понять, как она, будучи 17-й «посеянной», выиграла Уимблдон. Начать тут надо с прошлого года. С четвертьфинала «Ролан Гаррос» и победы над Сереной Уильямс по ходу того турнира и с четвертого места на Олимпиаде в Токио.
— По ходу тех игр у меня возникло ощущение, что Лена готова выигрывать турниры «Большого шлема», — говорит Селиваненко. — В последний момент чего-то не хватало, скованность присутствовала. Но все приходит с опытом.
— В Токио Лена была в одном ногте от медалей, а может, и от золота, — вспоминает Гущин. — Так что о ней никто не сможет сказать: «Ниоткуда появившаяся». Она год за годом прогрессирует, делает по шагу вперед. И в этой стабильности подъема вижу причину нынешнего успеха.
Интересуюсь у Польского, большой ли ажиотаж в Казахстане вызвали достижения Рыбакиной на «Ролан Гаррос» и Олимпиаде, стала ли она уже тогда в стране знаменитостью.
— Достижения прошлого года во многом создали бренд Рыбакиной в Казахстане, — подтверждает вице-президент федерации. — В апреле она сыграла за сборную в Аргентине, принесла важное очко, обыграв первую ракетку этой страны Надю Подорошку, и вместе с другими девочками вывела нас в мировую элиту. Дальше был успех на «Ролан Гаррос», где Лена хорошо сыграла и в одиночке (в третьем сете полуфинала проиграла Анастасии Павлюченковой — 7:9. - Прим. И.Р.), и в паре. Внимание нарастало, и в Токио страна за ней уже пристально следила.
Когда она дошла до полуфинала, в Казахстане был огромный ажиотаж, тем более что с медалями было негусто. И будущей чемпионке Белинде Бенчич, и за третье место Элине Свитолиной Лена проиграла в трех сетах, но дело не этом. Все влюбились в Лену исходя из ее бойцовских качеств. Все видели, что она борется до конца, даже когда очень сложно. Люди увидели в ней чемпионку.
Тартакова не согласна с мыслью, что «Ролан Гаррос» и Олимпиада обеспечили Рыбакиной некую психологическую «несгораемую сумму», которая и помогла ей в Лондоне-2022.
— Очень много времени прошло! На коротком отрезке это действует. Но на длинном в теннисе так не работает. В какой-то момент Женя Донской обыграл Федерера на турнире в Дубае, причем Роджер был в очень хорошей форме. По такой логике, Донской должен был взлететь в двадцатку. Но этого не случилось, более того, стало еще хуже. Невозможно предугадать, поможет или нет один конкретный матч.
Намного важнее стабильно выигрывать маленькие матчи на маленьких турнирах против маленьких соперников. И выигрывать, когда плохо играешь. Если можешь вырывать такие встречи, когда никто не видит и нет трансляции, когда ты борешься со всем на свете, — вот это придает уверенности. Такое случилось с Асланом Карацевым, когда он взял несколько «челленджеров» подряд. А потом — полуфинал Австралии, три титула...
Но что сняло у Лены барьеры на этом Уимблдоне — вообще не понимаю! Перед турниром играла плохо, не было никакой стабильности. Но на турнире, мне кажется, она внутренне успокоилась, перестала требовать от себя чего-то сверхъестественного. И начала получать удовольствие от игры.
Хотя про первый сет финала такое нельзя сказать, ее прямо колотило. Но она это преодолела и начала кайфовать. Удивительная история! Те же Рублев и Павлюченкова говорят, что иногда ты в такой плохой форме, но выигрываешь турнир, и непонятно — как. А иногда чувствуешь себя богом, и в первом же круге — 4:6, 4:6. Видимо, звезды как-то сошлись. И, повторяю, важно, что она сейчас не проигрывает девочкам, которым не должна проигрывать, не отдает свои матчи.
Спрашиваю Кафельникова:
— Для вас результат Рыбакиной на Уимблдоне — полный сюрприз? Она ведь говорила, что даже не планировала выйти во вторую неделю, поскольку и трава не ее любимое покрытие, и подготовка у нее была скомканная.
— Насчет травы я с ней немножко не согласен. В арсенале Рыбакиной есть все, чтобы успешно играть на этом покрытии. Мощная подача, мощные удары с задней линии. Это самое главное оружие в женском теннисе. Так что, наоборот, считаю, что у нее здесь были все шансы, чтобы сыграть успешно и завоевать титул, и она ими воспользовалась.
Женский теннис вообще сейчас непредсказуем. За исключением того, что Ига Свентек доминировала первую часть сезона. Но Уимблдон для нее не сложился. Выиграть мог любой. Но для того чтобы воспользоваться этим шансом, нужно большое мастерство и характер. Перед финалом нервничаешь, а тут еще и первый сет проиграла — у многих в такой ситуации руки опустятся. Но нет, молодец, собралась. Выиграла абсолютно заслуженно, и я искренне рад за ее успех.
— Она еще возьмет титулы «Большого шлема»?
— Всегда говорил, что ее потенциал огромен, что она — игрок мировой элиты. Поэтому думаю, что продолжение будет. Не вижу предпосылок, чтобы это было ее единственным, мимолетным успехом на таком уровне. Хотел поздравить ее в соцсетях, но там было столько хейта в адрес россиян, что любой пост поджег бы и так горячую ситуацию. Поэтому поздравляю Лену через вас. Уимблдон — это история! Она теперь член Уимблдонского клуба, а это — навсегда.
Не было никого, кто смотрел матчи Рыбакиной и не обратил внимания на ее феноменальное хладнокровие. Даже после выигрыша решающего мяча у Жабер она только рассекла воздух кулаком. Ни крика, ни забега, ни бурной жестикуляции и слез радости.
— Она очень сильно концентрируется на матче, максимально старается убрать эмоции, чтобы они не отвлекали. По темпераменту Лена не самый эмоциональный человек. Это ее особенность, и где-то она помогает ей спокойнее подходить к матчу, — считает Польский.
— Насколько помню, она уже у Чеснокова была такая невозмутимая, — добавляет Кафельников. — Тренировалась усердно, без проявления каких-либо эмоций. Наверное, это и есть ее конек.
— Мне кажется, это природное. Сколько ее помню, она всегда такая была, — согласен Селиваненко.
— Она всегда такая! — подтверждает Тартакова. — Всегда так себя на корте ведет, вся в себе. Это прикольно, потому что она не растрачивается. Люди разные, и тот же Рублев коленки в кровь разбивает, каждый мяч для него — мини-жизнь. А у Лены все то же самое происходит, но внутри. Необычная девчонка, таких редко встретишь. Причем я ей верю. Наоми Осаке, которая все время страдала, и это стало уже частью ее имиджа, верить перестала, а Лене — верю.
Что же это за спокойствие такое? Эта тема для психолога Гущина.
— Лена — настоящая наша, в лучшем смысле. Ее приучили не заноситься, не хвастаться, не считать себя лучше других. Она очень воспитанный человек из интеллигентной семьи. И это, может, даже частично мешает. Нет нахальства, даже наглости, которые есть, например, у Халеп и помогают ей переть вперед, не замечая преград. Почему Рыбакина Олимпиаду не выиграла, хотя вполне могла? Психологической устойчивости не хватило, веры в себя.
И в этом смысле ей повезло с соперником по финалу Уимблдона. Важно ведь не только какой ты, но и какой противник. Помню, как Онс Жабер несколько лет назад проиграла в финале «Кубка Кремля» Дарье Касаткиной, был на этом матче. Полтора сета она уничтожала Дашу. А потом остановилась — и все. Жабер — человек еще более эмоциональный, нервный, не уверенный в себе, чем Лена.
Встретились два очень одаренных человека, никогда не выигрывавших турниры «Большого шлема», не самых психологически устойчивых. Да, Онс по рейтингу была выше. Но Рыбакина, проиграв первый сет, оказалась крепче. И то, что она отыгралась с 0:40 в шестом гейме третьего сета, говорит не только о ней, но и Жабер. Как любит говорить Александр Метревели, если один прибавил, значит, другой — убавил. Не только Лена устояла, но и Онс недодавила. Сколько матчей она упустила, даже разнося в клочья соперниц! Попадись Рыбакиной соперница опытнее, не уверен, что получилось бы так хорошо.
Прошлый год, где она была на волосок от очень больших побед, чему-то ее научил, стал опытом. Лена несколько лет упорно шла к этому. Через психологическую боль, преодоление. Конечно, она сейчас более уверена в себе, чем год назад. Но сказать, что она лидер по этим качествам, пока нельзя. В этом вижу ее резерв.
Тартакова согласна, что говоря о результате финала, надо говорить не только о Рыбакиной, но и о Жабер.
— Это женский теннис! Онс — такой же человек, хоть и подходила к финалу в ранге фаворита. Но для нее это первый большой турнир в качестве второй ракетки мира. Тунис, арабская женщина в теннисе, финал Уимблдона — что происходит?! Конечно, все эти обсуждения тебя зажимают. Всегда очень сложно судить, один игрок сыграл выдающийся матч или соперник позволил ему это сделать. В этом финале обе теннисистки с ума сходили, просто Лена вовремя пришла в себя. Забыла, где находится, про герцогиню Кембриджскую и актера Брэдли Купера в ВИП-ложе — и просто стала играть в теннис.
И ей нужно так же продолжать. Никого не слушать. Работать как работала. Следующий год станет самым показательным. Думаю, что она умная девочка и у нее получится это сделать.
— Не досадно, что из-за санкций, наложенных на Уимблдон из-за бана россиян и белорусов, Рыбакина не получит огромного количества рейтинговых очков? — спрашиваю Польского.
— Конечно, досадно! Так бы она сейчас была в топ-5 в мире, и это был бы для Лены огромный прорыв. Но что есть, то есть.
— Что будете делать для того, чтобы этот «Большой шлем» не оказался для нее единственным в карьере?
— Мы уже обсудили это с ней и ее тренерской командой. Сейчас в любом случае нужно где-то снизить ожидания, потому что и физическая, и психологическая нагрузка была колоссальной, и неизбежен процесс восстановления, который займет несколько недель или даже месяцев. Но мы нацелены не на краткосрочные результаты, а на долгую карьеру. У Лены все впереди, и наша задача — максимально защитить ее от травм. Думаю, с ее игрой и данными она еще не раз сможет нас крупно порадовать.
Кто виноват и что делать?
В истории, как Россия упустила Рыбакину, конечно, можно искать крайних, но есть ли в том смысл? Может, как говорил Жванецкий, что-то в консерватории подправить? Создать систему, при которой, по крайней мере, заведомо талантливые теннисисты (а как вы видите, Елена была таковой) не будут слышать в федерации пресловутое: «Денег нет, но вы держитесь», а получат нужное финансирование.
— Это тема для открытого и обстоятельного обсуждения в профессиональной среде, — говорит Селиваненко. — Либо нужно прописывать переход на стопроцентное финансирование отдельных спортсменов, либо оставлять так, как сейчас, либо создавать условия, когда на каждого теннисиста внутри страны находятся ресурсы из разных источников, но в достаточном общем объеме. На мой взгляд, необходимо развивать комплексно всю «экосистему» тенниса, потому что только комплексное развитие всего теннисного хозяйства даст каждому перспективному игроку возможность получать необходимое для его развития финансирование из сочетания всех возможных источников. Взять, например, ту же систему клубного тенниса. Условно говоря, тот же Андрей Голубев, уехавший в Казахстан в первой волне 2008 года, был бы в родном Волжском героем — и местный клуб покрывал бы ему значительную часть средств.
— Что вообще нужно делать, чтобы переходный этап из юниоров во взрослые для россиян был более гладким? — спрашиваю Кафельникова.
— Ничего не сделаешь. Теннис — это очень финансово затратный для родителей вид спорта. Его могут позволить себе единицы. Аренда кортов, оплата услуг тренера, поездок на турниры, покупки спортивного инвентаря. К сожалению, эти затраты не по карману 98% людей в нашей стране. Без энтузиазма родителей тут ничего не добиться. А в Казахстане ситуация совсем другая. Поэтому крайних искать, повторяю, не надо.
Гущин, сам того не зная, солидарен с бывшей первой ракеткой мира:
— Теннис включает в себя много финансовых аспектов. Не думаю, что группа людей, которая сейчас набросилась на Тарпищева с формулировкой: «Да как же вы проглядели?!», права. Не проглядели! Уверен, что тот же тренерский совет ФТР хорошо понимал потенциал Рыбакиной. Но в этот момент, видимо, не было финансовых возможностей. А у Казахстана благодаря Утемуратову, который не только фанат, но и богат, они есть.
И все же психолог, лишь отталкиваясь от кейса Рыбакиной, но не ограничиваясь им, видит проблему глубже:
— У Лены все сложилось хорошо, а было бы так здесь? Не уверен. У нас огромный дефицит не талантливых спортсменов, а тренеров и условий. Количества кортов, обучающих программ. А теннис — очень затратный вид спорта. Стоимость и корта, и поездки на турнир безмерно высока, тем более что ездить надо неделю за неделей и везде рейтинг собирать.
Это организационно-денежный вопрос и отношение к теннису в данный период времени. Наваливаемся сейчас на федерацию — но в прошлом году, между прочим, она выиграла все. Кубок Дэвиса, Кубок Билли Джин Кинг, турниры «Большого шлема», Олимпиаду... Не надо крайностей — нет у нас ни ужаса, ни идеала. Да, систематическая работа с людьми 17-18 лет недостаточна, это невозможно не признать. Потому что если алмазу нужна огранка только за границей — это проблема. Но добывать алмазы все-таки умеем! Поэтому не надо все упрощать и требовать от Рыбакиной ответа на вопрос, казашка ли она...
Польский мыслит в том же направлении:
— Считаю, что России нужно не столько искать крайних, кто упустил Лену, сколько посмотреть, какое количество игроков не заиграло из-за отсутствия поддержки. Уверен, что были и есть десятки спортсменов с не меньшим, чем у нее, потенциалом, которые из-за этого не смогли сделать шаг вперед. Нужно проанализировать систему российского тенниса в целом.
Анализ этой системы, который я услышал из уст собеседников, подталкивает к такому выводу: нужно сожалеть и укорять ФТР в первую очередь в том, что федерации не удается создать условия, при которых теннисная индустрия притягивала бы серьезные деньги. Кейс Рыбакиной — ее следствие.
У ФТР должна быть четкая, понятная, публично озвученная структура организации работы с молодыми спортсменами. Сейчас ее нет. В ней может быть несколько уровней. Стопроцентное финансирование нужно тем, кто, по мнению специалистов, однозначно может заиграть, но по тем или иным причинам не может найти деньги на рынке. Как раз история Рыбакиной. Допустим, Анне Курниковой и Марии Шараповой, очень рано заблиставшим и внешне эффектным, финансирование от федерации не нужно было вовсе. Они его легко нашли себе на рынке сами.
ФТР должна позволить каждому спортсмену формировать свою команду, которая обеспечивает его оптимальное развитие, а не навязывать ему своих тренеров, как это было в случае с Рыбакиной и оттолкнуло ее. И так далее. В общем, нужна серьезная спортивная и бизнес-программа. Нужна система, при которой зарабатывать будут и федерация, и игроки, — и чтобы все были довольны.
В Казахстане ведь тоже не швыряются деньгами от щедрот. И это далеко не чистое меценатство — выстроена модель, при которой вдолгую будет серьезная отдача. И русские теннисные алмазы десятками отправляются для огранки в бриллианты не только в Испанию или Францию, что было бы не так досадно, а в Казахстан.
Легче всего махнуть рукой: мол, у них там денег куры не клюют. Легче всего обвинить в том, что живут за российский теннисный счет.
Сложнее понять, почему уезжают, и осознать: дело не только в деньгах. Но и в уважении, и в индивидуальном отношении, и в создании правильных условий. В том, что федерация живет там в первую очередь для них, а не для себя.
Сложнее не пытаться публично заполучить кусок чемпионского пирога Уимблдона, а сделать что-то для того, чтобы в будущем теннисистам даже в голову не приходила такая мысль — уехать в Казахстан и взять его гражданство.
Впрочем, вы же слышали на днях из уст Андрея Рублева и Дарьи Касаткиной: в сложившихся обстоятельствах, когда Россия отлучена от Кубков Дэвиса и Билли Джин Кинг, Олимпиад и Уимблдона, у российских юниоров больших международных перспектив нет. А значит, такие истории, как с Рыбакиной, будут продолжаться.
Если наш теннис, давший за последние три десятилетия столько талантов мирового масштаба, не хотят довести до кризиса, выход нужно найти как можно быстрее.