У Михаила Заломина есть все титулы, которые можно собрать в его виде спорта — минитрампе, дисциплине, которую международная федерация гимнастики относит к батуту. Он 11-кратный чемпион мира, 7-кратный чемпион Европы, выигрывал Всемирные игры, о российских турнирах можно даже не говорить. Первая большая медаль была завоевана 22 года назад — в 2003-м, бронза на первенстве мира в Германии. Последняя — не настолько большая, но заметная, тем более в текущей ситуации, — серебро на этапе Кубка мира в Португалии в июле 2025-го, в 32 года.
В разговоре с «СЭ» Михаил вспомнил, в каких условиях развивался минитрамп в России, объяснил различия в требованиях к спортсменам, выступающим в разных дисциплинах батута, и оценил уровень готовности сборной России к чемпионату мира, который пройдет в ноябре в Испании.
«Раскладушка» дала мне будущее
— В каких условиях минитрамп развивался в России, когда ты пришел?
— У нас такой вид спорта, где стараются развивать все дисциплины. Минитрамп относительно молод. Я начинал в 2001 году, а появился он в 1978-м, в России начал развиваться в 90-х. Оборудование было недешевым, на российских стартах стояло отечественное, которое значительно отличалось от того, которое использовалось на международных соревнованиях. Отличалось рабочими качествами, и это, естественно, влияло на безопасность. Прыжки были ниже, сам снаряд работал чуть по-другому, не так выталкивал, не на ту амплитуду. Конструкция отличалась по размерам.
— Когда впервые начал прыгать на нормальном минитрампе?
— Первенство России в 2003 году, там уже стояло европейское оборудование. Тогда я как раз отобрался на первенство мира в Германию. То, что до этого прыгал на российском инвентаре, дало своего рода преимущество, мне было значительно легче выполнять все на европейском. А вот вернуться обратно в отечественное, перестроиться и, самое главное, понимать, осознавать, что дома другого нет, было сложнее.
— Батут в 2000 году стал олимпийской дисциплиной, а минитрамп и дорожка — нет. Это повлияло на настроения внутри вида, на желание кого-то уйти на батут, если есть такая возможность?
— На тот момент все намного проще относились к спорту в целом, потому что никаких финансовых привилегий никто не видел. Все в основном работали за идею. Мои родители и люди тех лет не ставили своим детям каких-то амбициозный целей.
Мой первый тренер изначально тренировал акробатическую дорожку, и после того как у него спортсменка закончила, появился я, который не может на акробатической дорожке ничего сделать. Он пытался меня как-то запустить, но не шло. И в итоге он меня отправил на минитрамп — иди на эту «раскладушку» и там прыгай. «Раскладушка» дала мне какое-то будущее.
— Ты из Сарова, Нижегородская область. Есть парадокс: после вашего поколения регион больших чемпионов в вашем виде не воспитал.
— Думаю, что имеет место очень большая просадка в финансовом плане. Спорткомплекс, который стоит в Сарове, построен, можно сказать, за счет наших результатов — меня, Александра Одинцова, Ирины Алексеевой, Павла Горчакова, спортсменов, которые показывали результаты на мировом уровне. Только по этой причине выделили субсидии для строительства такого комплекса. Сейчас есть возможность добиваться высоких результатов, но старшему поколению тренеров по каким-то причинам это неинтересно, а у младшего поколения по каким-то причинам не получается.
У нас тогда была какая-то общая амбиция, мы друг за другом тянулись, было интересно выезжать на соревнования. Естественно, это сказалось на результатах, мы словно попали в колею — и, несмотря на отсутствие условий, все равно были успешны. Затем все разъехались, и началась просадка по уровню. Нет людей, за которыми могли бы тянуться молодые спортсмены, они не видят какого-то маячка, за которым можно наблюдать, смотреть. Огромный провал, и это при том, что сейчас всех соперников, звезд, абсолютно все можно увидеть в интернете. Можешь изучать прыжки лидеров, как я сам делал, мне папа записывал соревнования на видеокассету, я их пересматривал, у меня до того доходило, что уже кассета полосами шла от частой перемотки. Папа со мной выезжал на соревнования, снимал, я пересматривал и свои прыжки, анализировал, пытался выявить какие-то ошибки. Снимали соревнования взрослых, отдавали нам, старались по максимуму использовать то, что имелось. А сейчас все это в открытом доступе, но люди не особо умеют пользоваться этой возможностью.
Падилья — это космос
— Упомянул, что тренер отправил тебя на «раскладушку», потому что не получалось на дорожке. Опиши антропометрические и функциональные данные, которые предопределяют специализацию спортсменов.
— На дорожке в основном идет у людей невысокого роста. Батут с минитрампом примерно идентичны, но на минитрампе, соответственно, есть у нас зона разбега, спортсмен должен уметь быстро разбежаться, потому что высота прыжка напрямую зависит от разбега. На батуте очень важна взрывная сила ног, которые работают в сетке, чтобы показать максимальное время прыжков.
— Минитрамп с батутом потенциально можно совмещать?
— Можно, но не рекомендуется, потому что на минитрампе более короткие отталкивания, они быстрее, и когда спортсмен с минитрампа переходит на батут, у него зачастую не получается «дожидаться» сетку, так как это необходимо. Если сравнивать минитрамписта, который выступает на батуте, и батутиста, который работает только батут, у них будет отличаться время прыжков. Скорее всего, батутист будет дольше стоять на сетке и покажет более высокое время. Но если батутист будет работать на минитрампе, то, скорее всего, он везде будет не успевать и, соответственно, у него будут не получаться прыжки.
— Учитывая то, что минитрамп — неолимпийская дисциплина, он развивается или есть стагнация?
— Он очень усложнился в плане трудности прыжков за последние 15 лет, что я нахожусь в основной сборной. Сама конструкция при этом почти не изменилась, в отличие от батута, где постоянно какие-то модернизации. Единственное, что поменялось в конструкции минитрампа, в 2013 году, это сетка. Раньше была широкая тесьма 12х12 миллиметров, сейчас она стала 6х6. Соответственно, это дало более резкие и более высокие прыжки.
— Сказал о том, что выросла трудность прыжков. То, что на Кубке мира в Португалии показал Падилья, 13,9, — это космос?
— Это космос, да. Но он один, кому удается делать такие прыжки, — уникальный спортсмен с великолепной координацией, своего рода Симона Байлз, только в минитрампе. Поэтому на данном этапе своей спортивной карьеры я очень доволен своим вторым местом там, в Португалии. Всегда стараюсь объективно оценивать себя и никогда не рассчитывал на падения, на ошибки других своих спортсменов. Падилья выполнил свои упражнения, я безумно рад, что наша дисциплина развивается за счет его прыжков, потому что на него смотрят, он выкладывает свои видео, охватывает большую аудиторию и подвигает нашу дисциплину. Это здорово. Я же сейчас работаю в удовольствие и рад, что до сих пор получается показывать уровень и держаться в топе лидеров по мировому рейтингу. Поэтому я и собой доволен, и рад за Рубена.
— Такой лидер, как он, обычно либо тащит за собой других, либо душит их. Как с Падильей, душит или тянет?
— Тянет, конечно. И самое главное, что его команда очень сильно подтянулась. В 2021 году мы выиграли чемпионат мира, и тогда американцы мало что могли нам противопоставить. Сейчас эта команда настолько собранна и так усложнилась в качестве своих прыжков, что нам будет сложно бороться за победу, если мы сейчас поедем на ЧМ. Хотя понятно, что мы в любом случае будем к нему готовиться.
Не бывает такого, что все идеально подошли и всё отлично сделали
— Когда мы говорим о гимнастических дисциплинах, рано или поздно возникает тема судейства. Кто-то заметил, кто-то нет, кто-то моргнул во время элемента, а кто-то увидел в нем ошибку. Как с этим в минитрампе?
— Ошибки в судействе бывают, естественно, как и на российском уровне, так и на мировом. Даже банальный выход за красный квадрат приземления судьи не всегда могут увидеть. Поэтому я в нашей российской федерации пытаюсь продавить средства более объективной фиксации, чтобы ставили дополнительную камеру, более внимательно относились к таким вещам, как зона приземления. Объективных показателей у нас не так много, поэтому приземление нужно фиксировать более точно. Сейчас на международном уровне пытаются продавить фиксацию времени полета, то есть сделать как в батуте, где оно уже есть. Если это сделают, то появится еще один объективный фактор, который даст больше возможностей для точной расстановки спортсменов по местам согласно их выступлениям.
— Из чего складывается оценка сейчас?
— Техника, трудность, сбавки ПСЖ. То есть вот я вышел, допустим, за зону приземления, попав уже в желтый квадрат, а не в красный, — это сбавка. Как я уже сказал, пытаются ввести третью объективную оценку — время полета.
— Видишь хоть какие-то перспективы того, что либо дорожка, либо минитрамп войдет в олимпийскую программу?
— Все зависит от огласки нашего вида спорта за счет атлетов, иностранных в большей части, наверное. Они выкладывают свои видео, привлекают внимание. Но пока об этом даже разговоров не ведется, во всяком случае вслух.
— Ты сейчас тренер, помимо того, что сам спортсмен. Что тяжелее?
— Выступая сам, я несу ответственность только за свои ошибки. А как тренер — за ошибки спортсменов. Переживаю за них больше, чем за себя, если бы выступал.
— Бывает так, что ты не можешь понять, почему твой спортсмен какую-то банальную для тебя вещь не может сделать? Это вызывает раздражение, какую-то злость?
— У меня это постоянно, и с этим сложно справиться. Супруга мне всегда говорит, что не надо себя сравнивать ни с кем, с другими спортсменами. Я же сразу думаю: вот у меня не так было, я легко это понимал и делал. Но сейчас пытаюсь встать и на сторону спортсмена, пробую понимать, на каком уровне тот находится, способен ли осознать, что я ему говорю. Но иногда, конечно, бывают исключения, когда я оказываюсь в полном недоумении — вроде все уже разложил по полочкам, но не получается.
У меня самого в юности была другая ситуация: первый тренер — спортивный гимнаст, и он не все мог точно объяснить, так как сам этого не делал. Мне приходилось самому до чего-то доходить, понимать, изучать. Начал проходить судейские семинары, каждую тренировку снимал себя и пытался анализировать, сопоставлять с лучшими. Но сейчас у меня есть возможность, я могу по полочкам разложить все своим спортсменам. Вместе с тем, возможно, это тоже ошибка — спортсмен перестает думать, полностью полагаясь на мои слова, подсказки. А я могу ошибиться.
— Сколько у тебя сейчас воспитанников?
— Я, помимо своих спортсменов, работаю еще вторым тренером у своей супруги, которая также тренирует. Спортсменов, с которыми я работаю, много, но первым тренером я записан у Ренаты Усмановой, взрослой спортсменки, которая уже выступает в основе сборной.
— То есть ты еще и свой опыт на женское тело должен переложить, с учетом особенностей его анатомии?
— Постоянно с этим работаем, я пытаюсь под нее подстроиться, она — выполнить то, что я от нее прошу. За период, который мы работаем вместе, я уже вижу какие-то сдвиги в ее прыжках.
— Вопрос ребром: либо ты тренируешься, либо тренируешь, уже вставал или ресурса хватает совмещать?
— Выбрал сейчас наиболее, на мой взгляд, оптимальный режим — работаю как спортсмен по одной тренировке в день, во второй половине, начинаю специально чуть раньше, чем спортсмены. Стараюсь, когда они доходят до основной части тренировки, закончить свою работу и уже полностью посвятить свое время им. Утром полностью работаю тренером.
— И в таком режиме ты стал вторым на Кубке мира.
— Мне, кстати, так даже проще. Когда свое внимание распределяю на других, меньше за себя переживаю. Это помогает отвлечься и даже порой применить то, что я говорю другим спортсменам, потому что появляется возможность взглянуть на себя со стороны.
— Объективно оценивая ноябрьские шансы на ЧМ, ты бы сделал ставку на командный зачет, тем более FIG сейчас допустил туда нейтралов, или твои амбиции позволяют рассчитывать на личные медали?
— На Кубке мира в Португалии сейчас был весь кворум, все основные спортсмены, которые могли бы претендовать, просто не у всех получилось реализовать там свои прыжки. Но это соревнования, всегда что-то у кого-то не получается, не бывает такого, что все идеально подошли и все отлично сделали. Не скажу, что я делаю расчет только на команду или только на личные дисциплины. Скорее все сразу. Если попадаю в личку, значит, буду работать там. Но расписание соревнований таково, что командный финал у нас первый. Сначала там идет квалификация командника, и если мы оттуда проходим в финал, то все будут заряжены на него.