«Американцы наглые, заняли наше место. Но пришел Карелин, они его увидели — сразу убежали!» Истории знаменитого советского врача
Заслуженный врач России, профессор, полковник медицинской службы, руководитель спортивной медицины «большого» ЦСКА, он стал легендой уже в 1988 году, когда перед решающими матчами сеульской Олимпиады чудесным образом исцелил Арвидаса Сабониса.
Много лет в клубе и сборной Авраменко считался правой рукой Александра Гомельского. Был для него больше чем доктор. А еще лечил Марчюлениса и Волкова, Бубку и Исинбаеву, Сильнова и Чичерову, артистов, политиков, бизнесменов...
В ноябре 2022-го Василий Антонович стал героем «Разговора по пятницам», где рассказал удивительные истории и о Гомельском, и о своих знаменитых пациентах.
Тост
— А давайте-ка вспомним приколы Александра Яковлевича.
— Да пожалуйста — Сеул, финал Олимпиады! Минута, как выиграли. Пятерка с площадки кидается к семерым, которые на лавке. Братание, куча-мала, радость. А Гомельский аккуратненько снимает очки, кладет в нагрудный карман. Сдержанно обнимает меня и произносит: «Сейчас иду в центр площадки, а ты этот колхоз поднимай. Веди всех туда. Наступил момент в жизни — пора меня бросать!»
— Какой, а!
— Я ребятам: «Парни, вперед!» Сохранилась фотография: маленькое тело где-то под куполом парит. У меня сразу мысль: «Если не поймают — труп».
— Счастье наше с вами — поймали.
— Несколько раз! Даже очки не выпали!
— Когда еще вас насмешил?
— Был юбилей у его сына Владимира. Гости рассыпались в комплиментах: «Ты один из сильнейших комментаторов страны наряду с Озеровым и Махарадзе. А уж из баскетбольных — точно номер один!» Потом микрофон взял Александр Яковлевич и обратился к залу: «Вот сынок мой, Володя. Кто его родил? Я! Для меня он лучший в мире! Был, есть и будет! Поэтому тост за меня, его отца!»
— Забавно.
— А теперь расскажу историю, которая лишний раз подчеркивает величие Папы. С Сергеем Беловым у него были крайне непростые отношения. После Сеула тот в интервью прошелся по Гомельскому. Вскоре они столкнулись в ЦСКА. Папа сразу насел на Белова: «Серега, сука, да ты в 1980-м левой ноги Вити Санеева не стоил! Но я в Политбюро решил вопрос. Не ради тебя — ради баскетбола! А ты не ценишь, в газетах меня поливаешь. Незаслуженно!»
— Выходит, благодаря Гомельскому главным факелоносцем на Олимпиаде в Москве стал Белов, а не Санеев?
— Ну конечно! В последний момент переиграли. В итоге легендарный Санеев, трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке, внес факел на стадион, передал Белову, и тот зажег олимпийскую чашу.
— Что Белов ответил Гомельскому?
— Ничего. Опустил глаза. А Папа после тирады взял меня за рукав со словами: «Пойдем, Антоныч, ну его на фиг». Много лет спустя я пересказал эту историю Санееву. Он грустно улыбнулся: «Молодец Александр Яковлевич...» Встретились мы в Барселоне, где в 2012-м отмечали столетие Международной федерации легкой атлетики. Собрались олимпийские чемпионы разных лет, прилетел из Австралии и Санеев.
Сабонис
— Нам говорили, что на московской Олимпиаде Виктора засудили. Была установка: должен победить советский спортсмен. У Санеева поначалу прыжки не ладились. И решили не рисковать, не дожидаться его последней попытки. Когда прыгнул эстонец Яак Уудмяэ, флажок воткнули чуть дальше, чем тот приземлился.
— Так и есть! Я же тогда сидел в секторе тройного, все видел. Этому Мяу-мяу еще и ветер помог. Когда у Вити оставалась последняя попытка, наоборот, был уже сильный встречный. Прыгнул-то здорово, но ему, в отличие от эстонца, натягивать ничего не стали. Вместо четвертого олимпийского золота получил серебро.
А тогда в Барселоне я спросил Виктора: «Что бы ты изменил в своей карьере, если бы была такая возможность?» И услышал: «Я бы выиграл одну Олимпиаду — и сразу закончил!»
— Вот так ответ.
— Потом объяснил: нагрузки на тренировках были адские, ежедневно по десять тонн железа поднимал. И прыгал, прыгал... «А что в итоге? — вздохнул. — В Австралии сделал четыре операции, поменял колени, оба тазобедренных сустава. Чтобы сейчас на троечку с минусом день прожить, выпиваю 20 таблеток до обеда и 20 — после! Вот поэтому одной Олимпиады было бы вполне достаточно. Да, медалей собрал бы гораздо меньше, ну и хрен с ними. Зато здоровье сохранил бы». Напрашивается параллель с Сабонисом.
— Это какая же?
— Знаю историю со слов Куртинайтиса. В 40 лет Сабас играть закончил. Вдруг к нему в Литву прилетает президент «Портленда» и говорит: «В этом сезоне у нас подбирается изумительная команда. Только центрового не хватает. Тот, что есть, тебе в подметки не годится. Ты нам очень нужен! Всего на год. Уверен, с тобой мы выиграем чемпионат! Ты же гений! В истории НБА не было игрока, который при росте 224 умел бы на площадке все!»
— В самом деле?
— Конечно! Сабонис и под кольцом был лучшим, и пасы-конфетки раздавал, и трехочковые забивал! Ну, гений! Президент достает из портфеля контракт, протягивает Сабасу ручку: «Впиши любую сумму». За «Портленд» он к тому времени отыграл семь сезонов, за каждый получал по 15 миллионов долларов. А Домантас, его сынок, в 2019-м подписал четырехлетнее соглашение с «Индианой» на 85 миллионов. Но это так, к слову.
— Арвидас президенту отказал?
— Да. Курт описал, как это было. Сабас взял ручку, задумался. Потом вскочил, походил по комнате, закурил. Через пять минут подошел к президенту, приобнял и хохотнул: «Вот поэтому я и гений — что знаю, когда надо заканчивать!» Открыл бар, достал коньячок, выпил с ним по рюмке и поблагодарил за визит.
— Физически еще один сезон Сабонис не вытянул бы?
— Скажем так: он понимал, что эти экстрабабки сильно его уже не согреют. А нагрузка в НБА о-го-го! В 40 лет сохранить высочайшую репутацию в глазах болельщиков можно было только ценой здоровья. Но жизнь-то одна. Сабас правильно сделал, что не стал рисковать.
Сеул
— Сеульской Олимпиаде предшествовал сбор длиной два месяца, по четыре тренировки в день... Скажите как доктор — а нужны ли такие нагрузки?!
— Главное — результат. Раз выиграли Олимпиаду — значит, все было сделано правильно. Гомельский вообще был единственным, кто верил в победу над американцами. Когда на полуфинал ехали, я спросил ребят, какие у нас шансы. Все ответили: «Ноль!» Я — к Гомельскому, доложил на ухо обстановку. Он тут же взял у водителя микрофон, приподнялся и крикнул на весь автобус: «Бандиты, не ссать! ******** черных!»
Накануне Папа до пяти утра не сомкнул глаз. В Сеуле мы жили в одной квартире, но в разных комнатах. Периодически он заходил ко мне с вопросом: «Как у Сабаса отца зовут? А маму Волчка?» Еще что-то уточнял. Только в раздевалке во время предматчевой установки я понял, над чем он всю ночь работал.
— Ну и над чем?
— Установка длилась, как обычно, 20 минут. Но из них 17 Гомельский говорил не о баскетболе. А о каждом игроке. Вспоминал их родителей, важные моменты в жизни ребят. Все лучшее, что они когда-либо делали на площадке. Залез им в душу, нашел самые проникновенные слова. Ту тонкую струнку, которая позволила лечь на амбразуру, зажгла верой в победу. Подытожил так: «Парни, я с вами! За Родину! За Сталина! Умрем, но не сдадимся!»
Я в раздевалке тейпировал игроков, потихоньку пульс проверял. Сначала у всех был 50-55. А после речи Папы подскочил до 105-110! Вышли — и боролись за каждый мяч, каждый сантиметр площадки. Американцы-то наглые, наших еще на разминке разозлили.
— Чем?
— На три минуты позже их заходим в зал — они уже на двух щитах разминаются! Второй-то положено оставлять сопернику. А эти всё под себя подмяли!
— Не вытолкать?
— Сабас, Волчок, Белый их пихают — идите отсюда! Те ни в какую. А с нами дружил Саша Карелин. Мы за него болели — он за нас. Накануне отборолся, стал чемпионом. Во всех газетах его портрет. Пришел на полуфинал. С аккредитацией строго, во время матча на скамейку постороннего не посадишь. А на разминку Карелин попросился: «Можно посижу? Пока не начали играть». Садись, отвечаю.
— Все заметили?
— Еще бы! Карелин — машина: рост под два метра, плечи, тяжелый взгляд... Тут Сабас меня подзывает: «Скажи Саньке — черных надо оттолкнуть!» Карелин два шага сделал, те увидели — пулей оттуда!
— О финале что помнится?
— Ребята понимали: после того как американцев грохнули, проиграть южкам было бы уже преступлением. Ну а когда в раздевалке отшумели торжества, я с Сабасом, Тихим, Куртом и Марчело отправился на допинг-контроль. Просидели там часа два. От югов были Дражен Петрович и еще кто-то. В Олимпийскую деревню возвращались все вместе, на одном микроавтобусе. Курт шепнул: «Попроси водилу возле магазина тормознуть, пивка купим». Остановились. Я дернулся к выходу — вдруг Петрович положил мне руку на плечо и произнес по-русски: «Нет, я пойду!» Вернулся с упаковкой пива и ящиком «Наполеона». Вручил Сабасу: «Поздравляю!»
Юбилей
— Последняя ваша встреча с Гомельским?
— Он лежал в Боткинской, умирал от лейкемии. Понимая, что уходит, прошептал: «Когда мы выиграли Олимпиаду, я сказал, что наши бандиты — золотые овцы, а ты у них пастух. Вот и дальше должен их пасти, до конца жизни. Иначе они разбредутся по миру, и от великой команды, которая как одна семья, ничего не останется. Будут встречаться раз в 10 лет...»
— В 2019-м у вас был юбилей — 70. Отметили так, что Москва вздрогнула.
— Ха! Гостей в ресторане «Яръ» действительно собралось много — человек 150. Из них больше половины — олимпийские чемпионы! Прилетели со всего света. Сабонис — из Индианы, где в то время его сын играл, Волков — из Атланты, Марчюленис — из Сан-Франциско... Когда Лещенко узнал, что все великие будут здесь, через Стаса Еремина передал — с удовольствием приеду, спою «Команду молодости нашей».
— Бесплатно?
— Да. Я ему позвонил, первое, что услышал: «Как же я за вашу сборную в Сеуле болел! Сабонис, Марчюленис, Куртинайтис, Волков — это мои кумиры!» Приехал, спел. Не только «Команду», но и другие песни. Я тоже для Льва Валерьяновича приготовил подарок.
— Какой же?
— Мячик с автографами чемпионов Сеула, маечку. Ребята вышли, вручили ему, побратались...
