Ольга Подчуфарова: "Появляется желание тренироваться - это хороший знак"
Прошлой весной Ольга Подчуфарова объявила о приостановке выступлений по состоянию здоровья. В ее пассиве тогда были почти два сезона бесполезных попыток вернуть былую спортивную форму. Полгода спустя 26-летняя спортсменка пришла в редакцию "СЭ" совершенно другим человеком – улыбчивым и уверенным в себе. О причинах своего чудесного преображения Ольга рассказала в большом интервью.
– Что вдохновляет вас после окончания биатлонной карьеры? Говорят, что триатлон?
– Вдохновляет все мое существование в новой жизни. Сейчас я учусь. Попробовала несколько работ, искала себя. Триатлон был всего лишь средством занять себя прошлым летом, попробовать что-то новое. Отсутствовало желание вставать на роллеры, но при этом надо было продолжать двигаться.
– Чем занимались на своих работах?
– Я пыталась понять, что мне действительно интересно. Сначала хотелось все попробовать, и я буквально разрывалась на части. Не хватало часов в сутках, и я поняла, что надо от чего-то отказываться. Начала с пяти проектов, а сейчас работаю в одном месте, учусь, и меня это устраивает. Успела поработать в маркетинге, консультантом, пыталась организовать одно спортивное направление. Но поняла, что где-то мне пока не хватает знаний или ресурсов. Решила вернуться к этому, когда стану более компетентной. Есть также мысли в будущем заняться детской спортивной школой.
– По биатлону?
– Не обязательно. В раннем возрасте нужно шире смотреть на спорт. Хотела бы делать что-то разнонаправленное. Но тренером себя пока не вижу. Мне больше по душе координаторская работа.
– Не хотели бы попробовать себя в роли комментатора?
– Нет.
– На каком уровне вы находитесь как триатлонистка?
– На любительском. У меня нет цели показать суперрезультаты. Мы это было нужно в конкретный момент жизни. Возможно, следующим летом я тоже поучаствую в соревнованиях. Есть желание попробовать более длинные дистанции. Но как серьезный спорт я это не воспринимаю. Это для меня триатлон – развлечение. Правда, требующее подготовки.
– Существует ведь зимний вариант триатлона – бег, велосипед и лыжи. Не пробовали?
– Нет. Я сейчас встала на лыжи, и у меня от этого насколько хорошие ощущения, что не хочется ни с чем смешивать. Буду просто наслаждаться катанием на лыжах.
– Есть желание преодолеть в триатлоне дистанцию Ironman?
– Не зарекаюсь. Пока такой цели нет. Но кто знает, что будет дальше.
Из того, что было раньше, ничего не беспокоит
– Почему вам так понравились лыжи при том, что не хотелось вставать на роллеры? Ведь летом заниматься намного проще и приятнее?
– Просто прошло больше времени с момента, когда я объявила о приостановке моей карьере. После окончания прошлого сезона состояние оставалось не лучшим. Я была измотанной, и не хотелось никаких специальных нагрузок. А с началом зимы самое естественное, что я могла сделать – встать на лыжи. Ведь я занимаюсь этим большую часть своей жизни. Ощущение замечательное! Можно сказать, что я заново полюбила лыжи.
– Теперь спорт для вас – это только фитнес, или еще оставляете для себя возможность заняться им профессионально?
– Решение принято еще год назад. Не хочется здесь делать никаких громких заявлений. Но, независимо от того, как дальше станут развиваться события, профессиональный спорт будет во мне жить дальше. Определенно, я еще вижу себя в этой сфере. И то, что мое состояние меняется, появляется желание тренироваться – это хороший для меня знак.
– Планируете выступления в лыжных любительских гонках?
– Очень хочу в феврале побегать в соревнованиях, которые проводятся в Москве и Подмосковье. Просто для себя, чтобы вспомнить прежние ощущения.
– Проблемы со здоровьем, которые заставили вас прервать карьеру, уже в прошлом?
– Во-первых, сейчас у меня не те нагрузки. А, во-вторых, перерыв в карьере поспособствовал тому, что я вышла из прежнего состояния. Два года назад личный тренер сказал, что я нахожусь в функциональной яме. И для того, чтобы выбраться из нее, нужно прерваться на месяца на три-четыре. Чем дальше оттягивать, тем будет хуже. В итоге дошли до того, что я уже восемь месяцев не вовлечена в интенсивный тренировочный процесс, и только сейчас начинаю отходить. Просто нужно было остановиться и дать организму возможность прийти в себя. Только сейчас, выходя на тренировки, я смогла сказать, что самочувствие отличное. Из того, что было раньше, ничего не беспокоит.
– Какие изменения происходят в организме профессионального спортсмена за время, когда долго не тренируешься?
– Мое восстановление началось с того, что я начала спать, потому что в последние два года были большие проблемы со сном. Сейчас, когда просыпаешься, ничего не болит. Не надо торопиться на зарядку, если, конечно, у самой нет такого желания. Что касается плохих последствий, то абсолютно утратилась гибкость. Мышцы стали совсем другими. Но на тренировки я выхожу свежей, и с большим удовольствием.
– Вам сейчас кто-то готовит лыжи, или приходится заниматься этим самой?
– Помогает личный тренер. У меня есть тренировочные лыжи, и их хватает. А боевые лыжи хранятся в гараже на полочке. Но внутренний голос говорит, что не надо их продавать. А вдруг!
Многие тренеры знали, что со мной происходит, но никто не реагировал
– Сейчас вы постоянно улыбаетесь, а в сборной выглядели угрюмой и зажатой. Почему?
– Виноват мой собственный максимализм и желание показать наилучший результат. Я сама себе установила очень высокую планку, и амбиции реализовать не удалось. Из-за этого было большое разочарование, которое меня съедало. Будь я тогда в нынешнем состоянии, то постаралась бы попроще ко всему относиться. Плюс возникали разные жизненные ситуации, которые тоже не добавляли хорошего настроения. Сейчас забот не меньше, но я стала намного спокойнее. Если бы сейчас мне предложили бегать, я бы в этом отношении была другим человеком. Я пересмотрела свою психологию по отношению к тому, что я делаю.
– Что бы вы изменили сейчас в прежней карьере?
– Недавно я внимательно изучила свои тренировочные дневники за десять лет – с самого начала и до чего я докатилась. Надо было прислушаться к тренеру – это помогло бы из бежать всех последствий. Но я не могла просто остановиться, думала: все тренируются, а я что хуже? Через год я закончила сезон досрочно, хотя Виталий Норицын (бывший тренер женской сборной России. – Прим. "СЭ") удерживал, объясняя, что я нужна в эстафете. Мне не хватило жесткости отказать. Но я ни о чем не жалею – меня та ситуация многому научила. Если случится так, что я вернусь в большой спорт, буду гораздо решительнее.
– Многие говорили, что корень ваших проблем со здоровьем и физическим состоянием в том, что вы поздно пришли в биатлон…
– Если бы мы были чистыми лыжниками, у этих предположений были бы основания, но биатлон в этом смысле более непредсказуем, это спорт с бОльшими шансами для новичков. У меня физическая подготовка и до 16 лет была неплохой. Дома я не сидела, занималась танцами, где хорошая ОФП. Есть примеры норвежцев, которые приходят бегать в том же возрасте, что и я, и добиваются хороших результатов. Думаю, здесь стоит задуматься о цепи событий, которые меня преследовали, начиная с 2014 года. Многие тренеры знали, что со мной происходит, но никто не реагировал. А я, оказавшись после юниорской команды в одной сборной с Зайцевой и Вилухиной, я смотрела на девчонок снизу вверх и чувствовала, что не могу сказать тренеру: "Нет, я не буду это делать". Мне дали задание – я пошла работать. Стеснялась что ли... Хоть это и звучит сейчас глупо.
– Многим спортсменам, у кого в сборной России не получилось, предлагают выступать за другие страны. У вас были такие предложения?
– Отвечу коротко: предложения были, я думала. Развивать эту тему не хочу.
– Что может заставить вас вернуться в большой спорт?
– Я бы сказала, что нереализованность, а уже потом – соревновательные эмоции. Я постигла две грани эмоций: когда все получается и ты на подъеме, и когда ты на дне. Это тяжело терпеть внутри себя, ты не знаешь, что делать дальше. Такого спектра эмоций, как в спорте, больше нигде не испытаешь. Сложный вопрос, на самом деле. Я, наверное, нестандартный спортсмен. Спокойно ушла, спокойно могу вернуться, не вижу проблем в адаптации после спорта. Но я знаю точно, что для многих это большая проблема.
Если бы я сказала, что беру паузу, все равно продолжала тренироваться
– В сборной были варианты с мелкими группами с разными тренерами, сейчас команда собрана вместе с единым тренерским штабом. На ваш взгляд, какой из вариантов самый оптимальный? Какой более комфортный для вас?
– Та схема, которая действует сейчас, мне была бы не по душе. Но если бы при этом я показывала результаты, какие тогда вопросы? Я думаю, что маленькие команды – лучше для спортсменов, независимо от финансовой нагрузки. В лыжной сборной четыре группы. Спортсменов туда распределяют, видимо, по каким-то критериям. Кому-то больше походит одно, кому-то – другое. Если всем тренироваться по одной методике, всегда найдется спортсмен, которому она просто не подойдет. Индивидуальный подход в той или иной степени должен быть обязательно. Многие ругали Антона Шипулина с его группой, к нему всегда возникали вопросы, но для спортсменов это лучше.
– Вы понимаете мотивацию Антона, который пропустил три-четыре месяца, а сейчас сорвался и стал готовиться к сезону?
– С одной стороны, понимаю. С другой – не очень. У меня, например, был вариант сказать всем, что я беру паузу, как это сделал Антон, как это сделала Таня Акимова. Но, я бы не смогла просто сидеть ровно и от всего отстраниться. То, что мне было нужно – восстанавливаться, отдыхать, сменить род деятельности, чтобы вылезти из ямы. А если бы я сказала, что беру паузу, я бы все равно продолжала тренироваться. И сейчас, даже при том, что уже объявила о завершении карьеры, я просто разрешила самой себе отдохнуть, и точно так же могу разрешить самой себе продолжать, и никто у меня этого не отнимет. Метания, неопределенность меня точно бы съели. Если опытный и титулованный Антон делает такой шаг, значит он в себе уверен. Если бы я была в такой ситуации, когда весной объявила о паузе, а окончательное решение принимала осенью, скорее всего, сейчас я бы говорила о том, что продолжаю выступать и начала тренироваться. И не факт, что мне от этого было бы лучше. Сейчас я понимаю, что мне еще нужно полгода спокойно выкатываться до следующей весны, а там уже будет видно.
– Вы наверняка понимаете, что если весной объявите о возвращении, то придете в большую команду, которая работает по единой методике, а вас это не очень устраивает.
– Если бы меня сейчас спросили о том, готова ли я вернуться и начать все с нуля, я бы ответила утвердительно. Весной я такой ответ точно бы не дала. Но я готова вернуться абсолютно другим человеком, с другим мышлением, другим подходом к делу, причем подходом менее максималистским, без "синдрома отличника", и с пониманием того, что мне нужно делать. Того, что мне делать не нужно, я уже делать точно не буду. Ситуация, когда с кем-то, возможно, придется конфликтовать на почве подхода к тренировкам, это останавливает. С другой стороны, сильный всегда проявит себя, при любом раскладе внутри команды. Но из спортсмена ситуация, когда он чем-то недоволен, и не может открыто об этом с кем-то поговорить, всегда вытягивает очень много энергии. Я прекрасно понимаю, что есть люди, обиженные на меня, ведь я открыто выразила свое недовольство. Но я очень долго молчала, и это меня привело к тому, что есть сейчас. Уверена, что с самого начала нужно обо всем говорить открыто.
– А с вами обиженные люди пытались как-то объясниться?
– Зачем? У нас же есть уникальное средство общения – СМИ. Не хочу конкретизировать. У нас в системе биатлона очень большое количество людей, с которыми нужно уметь вести себя так, чтобы всем было комфортно. Тренеры и спортсмены на все смотрят на своей позиции. Я считаю себя правой, но с позиции тренера абсолютно не права. Всегда будут довольные и недовольные, особенно с таким количеством людей, что есть в нашем биатлоне. По 200 человек у женщин и мужчин в России на старт выходят, а за ними еще такое же количество тренеров. И всех можно понять. Потому люди и уходят в другие команды, ищут варианты. Я не вижу в этом ничего плохого. Если человек хочет реализоваться, почему нет?
– У спортсмена топ-уровня есть ощущение, что нужно показать результат ради тренера, ради региона, вложившего деньги в подготовку, что нельзя никого подвести?
– У меня было чувство, что нельзя никого подвести, только когда я выходила на эстафету. Уровень мобилизации был максимальным. Я понимала, что не имею права на ошибку вообще. Ни одну личную гонку с такой отдачей я не бегала. Мне сказали, что в этом году нужно бежать чемпионат России, хотя, по-хорошему, нужно было еще в декабре заканчивать. Но в московской команде не было четвертого человека в эстафете. Ту эстафету я добежала из последних сил. Кому-то должна? Я всегда должна только самой себе. Это меня и сгубило в какой-то степени, потому что слишком высоко планку ставила.
Личному тренеру должна и должна буду до конца своих дней за то, что он для меня сделал. Я никогда не гналась за какими-то званиями, но хотелось, чтобы он за меня получил заслуженного тренера. Я знаю историю, когда он должен был его получить за подготовку паралимпийцев, но по собственному желанию не стал получать. Такая позиция у человека, он заявил, что не хочет наживаться на чужом горе. Поэтому у меня было внутреннее желание, чтобы ему как-нибудь дали заслуженного тренера. Конечно, выходя на старт под российским флагом, понимаешь степень ответственности, что нужно выступать достойно, но выше головы не прыгнешь. Я всегда говорила о том, что в каждой гонке отдавалась максимально, показывала все, что могла в каждый конкретный день.
Никогда не считала лайки, комментарии под постами. Считаю, это очень глупо
– Следите ли вы за биатлоном сейчас? Что думаете о том, как сборная России начала этот сезон?
– У меня суббота и воскресенье – самые занятые дни на неделе, поэтому сесть и посмотреть трансляцию не получается. За результатами первого этапа Кубка мира я следила, но не очень внимательно. Считаю, два призовых места – отличное начало. А оценивать ситуацию я не вправе, потому что сейчас не нахожусь в команде.
– Как болельщика вас не тянет к телевизору посмотреть биатлон?
– Единственный человек, за которого мне хочется болеть всей душой – Катя Юрлова. Ради нее могу включить телевизор и следить за женской гонкой. В остальное время, если есть время, включу трансляцию, а специально подгадывать не буду. Все равно я никогда не смогу смотреть на это как болельщик. Всегда буду ставить себя на место участницы, к тому же зная нюансы каждой из трас, высоты и так далее.
– Это имеет отношение только к биатлону? Если включить хоккей или футбол, вы будете так же равнодушны?
– Если это финал чемпионата мира с участием России, это интересно. Футбол во время ЧМ-2018 смотрела с удовольствием, а матчи клубов – вряд ли, хотя с большим уважением отношусь ко всем спортсменам. Спорт – большое шоу, шапито, по сути. У каждого в этой огромной индустрии свои интересы: один хочет выиграть, другой – получить удовольствие от просмотра, третий – заработать, четвертый – продвинуть себя как спонсора. Весной я побывала в Олимпийском музее в Лозанне и поняла, что все спортсмены – маленькие пешки, личные переживания которых никого не заботят. Поэтому во мне никогда и не будет болельщика: я не смогу смотреть за выступлениями спортсменов как зритель в кинотеатре, понимая все кухню. А зритель пришел домой, открыл бутылку пива, и ему все равно, что чувствуют спортсмены.
– Зато эти люди дают ощущение популярности.
– Для меня никогда это не стояло на первом месте. Мне приятно, что люди поддерживают, спрашивают до сих пор, когда я снова начну бегать. Но при этом о количестве своих подписчиков в инстаграме я вспомнила только тогда, когда начала работать в отделе маркетинга и узнала, что оказывается все эти тысячи многое значат в денежном эквиваленте. Летом взломали мой аккаунт и увели около 35 тысяч подписчиков как раз тогда, когда мне нужно было продвинуть один проект в социальных сетях. При этом никогда не считала лайки, комментарии под постами. Это очень глупо.
– Что вы думаете о нынешней системе отбора в сборную? Вам кажется справедливым, что по итогам двух ноябрьских гонок людей распределяют по турнирам? Или у привычной системы, когда людей потихоньку вкатывали в сезон тоже были свои плюсы?
– За последние четыре года, что я бегала, я не помню такого, чтобы кого-то брали за предыдущие заслуги. Были критерии отбора: проходишь централизованную подготовку – являешься кандидатом в сборную на Кубок мира. Сами спортсмены в этой системе не виноваты. Пока я чувствовала, что действительно способна показывать результат, я его готова была защищать. Хоть всю Россию привезите на отбор – давайте посоревнуемся. Недовольные будут всегда.
– При предыдущей системе был довольно большой список спортсменов, включенных по решению тренерского штаба. С одной стороны это давало возможность взять спортсменов на перспективу Но сейчас система более прозрачная.
– Можно посмотреть на это с разных сторон. Привезя спортсмена на такой отбор, ты никак не сможешь гарантировать, что он не подводился целенаправленно к этому старту и не вышел на пик формы уже сейчас. это должна быть настолько открытая система по всей стране, чтобы действительно сильнейшие продержались весь сезон. Психологически очень тяжело, когда тебя перекидывают в разные сборные. Человек постоянно думает о том, что у него нет права на ошибку.
– Лаура Дальмайер который сезон пропускает начало сезона из-за болезни…
– С ней это происходит перед каждым сезоном, потом приезжает и выигрывает. Я не имею права рассуждать на эту тему очень громко, но...
– Вас тоже это удивляет?
– Конечно. Просто уникальная спортсменка, что тут можно сказать. Я с уважением отношусь ко всем биатлонистам, потому что знаю, какой большой труд каждый из нас делает. Но тут получается, что как минимум, три сезона она сначала заболевает, а потом приезжает и показывает высочайшие результаты. Просто интересно, как она тренируется.
– Интересно было читать мемуары Габриэлы Коукаловой, которая резко высказывалась на тему допинга в России?
– Она что уже книжку написала?
– Да, почитайте, рекомендуем.
– Честно скажу, Габриэла – не тот персонаж, о котором я хотела бы читать. Не умаляя ее спортивных заслуг. Если человек хочет реализоваться в этой сфере, найдутся те, кому это понравится. Но к этому общему веянию против русских в биатлоне я отношусь двояко. С одной стороны, их всех можно понять. Но с другой, ребята, давайте тогда сделаем все терапевтические исключения открытыми – и тогда посмотрим, кто из нас прав.
