Олимпийского чемпиона пытались осудить за распространение допинга
В распоряжении "СЭ" оказались документы о попытке возбуждения уголовного дела против первого российского олимпийского чемпиона по бобслею Владимира Козлова, которого обвинили в склонении спортсмена к использованию допинга.
Жил-был спортсмен Александр Солдатенков: занимался бобслеем, входил в сборную Москвы, но особых звезд с неба не хватал. Летом 2017-го он слетел со спортивной стипендии и фактически перестал считаться профессиональным атлетом. Что тут было делать? Солдатенков отправился подрабатывать в фитнес-клуб, а параллельно продолжал разгонять бобы.
В октябре того же года на Кубке России в Сочи случилась темная история, когда экипаж четверки с Солдатенковым в составе отстранили за отказ от прохождения допинг-контроля. Впоследствии РУСАДА признало свою ошибку: уведомление о необходимости сдать пробы спортсменам не вручали. Однако разбирательства протянулись до начала марта 2018-го, и все это время Солдатенков, окончательно забыв о бобслее, работал в фитнесе.
Узнав о том, что его оправдали, Александр решил вернуться к спортивной профессии. Уже в конце того же месяца он заново прошел отбор в команду Москвы и принял участие в чемпионате России. Там он и сдал злополучную допинг-пробу, в которой нашли "дегидрохлорметилтестостерон" (то есть запрещенный анаболик).
Принял допинг, пока работал в фитнес-клубе?
Казалось бы, все просто: Солдатенкова прошлым летом дисквалифицировали на четыре года. Однако затем, в соответствие с новым законом, вопросы стали задавать его личным тренерам: Владимиру Козлову и Евгении Зайцевой. Причем инициативу по возбуждению дела в Следственном комитете проявил сам тогдашний президент Федерации бобслея России Александр Зубков. Совпадение или нет, но на тот момент Зубков и Козлов активно конфликтовали по поводу будущего федерации.
Начатое расследование ни к чему не привело. Тренеры отрицали свою вину, спортсмен заявил, что, возможно, мог принять запрещенный препарат во время работы в фитнес-клубе. Мотив, правда, неясен: зачем человеку дополнительные анаболики, если он просто тренирует любителей? Но доказать обратное нельзя, и в возбуждении уголовного дела закономерно отказали.
Наша история, в общем, не про то, виноваты Козлов с Зайцевой, или нет. Ответ на этот вопрос уже дало следствие. Но вот наглядный пример, как работает (или, точнее, не работает) новый закон в российских реалиях. Когда-то мы хвастались им перед всем мировым сообществом и утверждали, что в плане законотворчества идем впереди планеты всей. К сожалению, в реальности все оказывается не совсем так.
Козлов: "Следователь спрашивал, знаком ли я с Родченковым"
– Что за история, когда Солдатенкова сначала отстранили от соревнований, а потом оправдали? – вопрос Козлову.
– Спортсмены были на трассе, нигде не прятались. Потом через три часа нам сказали, что якобы они не явились на допинг-контроль. Это ошибка, поэтому РУСАДА сняла все обвинения.
– Правда ли, что когда после того отстранения Солдатенков вернулся в команду, вы уточнили у него, не принимал ли он во время работы в фитнес-клубе чего-то запрещенного?
– Конечно. Я этот вопрос задаю всем спортсменам, кого я не могу контролировать в ежедневном режиме. Эта тема обсуждалась на собрании, у нас есть даже рассылка в электронном виде, где говорится об ответственности спортсмена в отношении допинг-контроля. Это важно, потому что, казалось бы, все взрослые люди, а потом начинается: "Я ничего не знал, мне никто ничего не говорил..." А у нас потом проблемы: мы вызываем человека на сбор, а могли бы взять на его место другого, кто "чист".
– Вас удивило, что после положительной пробы Солдатенкова вас вызвали на допрос в Следственный комитет?
– Конечно. Было такое впечатление, что следователь – бывший спортсмен. Я не стал спрашивать про его образование, но в теме он разбирался профессионально. Я сказал про какой-то препарат, что он в форме порошка, а оказалось, что только в инъекциях... Меня, кстати, спросили даже, не знаком ли я с Григорием Родченковым. А я знаком, мы с ним еще в 1980-х выступали на Спартакиаде школьников.
– Инициатором расследования против вас был тогдашний президент федерации Александр Зубков. За полгода до этого вы подписали против него открытое письмо. Вы видите в этом какой-то политический мотив?
– Естественно. Именно с этим все и связано. Потому что за последние годы был дисквалифицирован не один спортсмен, кто тренировался у Зубкова или его супруги. Но почему-то никаких дел не возбуждали.
Почему закон не работает
Безотносительно к истории с Козловым, в которой уже поставлена точка, можно сделать вывод: новый закон об уголовной ответственности за склонение к употреблению и распространение допинга не работает. За прошедшие с момента принятия почти три года, по этой статье не был осужден ни один (!) человек. Хотя попыток возбудить дела было несколько, и случай с Козловым – только один из примеров.
Количество положительных проб у российских спортсменов за этот период исчисляется сотнями. А ведь у каждого из дисквалифицированных был личный тренер, а у некоторых – и врач. В некоторых случаях речь шла о несовершеннолетних спортсменах. Почему же ни в одном случае вина кого-либо из персонала атлета не была доказана?
Похоже, что попытка сделать прорыв в законодательстве пока так и осталась на бумаге. Доказать факт склонения к допингу слишком сложно, и тем более, если речь идет не о профессиональных спортивных юристах, а об обычных следователях. Как вы себе представляете, чтобы человек одинаково профессионально изо дня в день расследовал убийства, ограбления – и при этом разбирался в том факте, кто и зачем дал некому спортсмену запрещенную таблетку?
– Все дело в том, что в уголовном и в спортивном праве действуют разные подходы к оценке доказательств и к бремени доказывания, – объяснил "СЭ" спортивный юрист Артем Пацев. – Если в уголовном праве действует презумпция невиновности, то в антидопинговых нормах – все наоборот. Если в организме спортсмена обнаружен запрещенный препарат, он по умолчанию виноват и должен доказать обратное. Поэтому, даже если спортсмен уже получил санкцию за антидопинговое нарушение, это не значит, что он или кто-то из его персонала будут привлечены к ответственности по линии уголовного законодательства. Потому что тут действуют полярные принципы доказывания.
– Что вы имеете в виду?
– Формулировка закона подразумевает, что на момент совершения преступления должен быть доказан прямой умысел. То есть человек знал, что склоняет спортсмена к употреблению именно запрещенного вещества, и осознавал последствия своих действий. Доказать это, на самом деле, крайне сложно. Особенно, если человек все отрицает, а других доказательств нет.
– Что должно оказаться в распоряжении следствия, чтобы кого-то осудили за распространение или склонение к употреблению допинга?
– Допинговая статья по сути близка к наркотической. Там факт передачи или распространения чаще всего доказывается с помощью оперативной работы. Это прослушка, видео-фиксация самого факта передачи, переписка в различных мессенджерах...
– Если сам дисквалифицированный спортсмен укажет, что допинг ему дал тренер или врач – это может считаться доказательством?
– Мы же помним, что в уголовном праве действует презумпция невиновности. Поэтому, если слова спортсмена не будут чем-то подтверждены, суд отнесется к ним критически. Ведь действительно это может быть просто попыткой снять с себя часть вины или свести счеты. Если обвинения подтверждает хотя бы переписка – это может быть одним из доказательств. Осудить человека просто на основании того, что его кто-то обвинил – невозможно.
