Рафаэль Арутюнян: "Медведева предательница? А если Загитова захочет уехать?"
Рафаэль АРУТЮНЯН
Родился 5 июля 1957 года в Тбилиси.
Специализируется на мужском и женском одиночном катании.
С 2000 года живет и тренирует в США.
Работал с такими известными фигуристами, как Мишель Кван, Мао Асада, Эшли Вагнер, Адам Риппон, Нейтан Чен.
Под его руководством Чен в 2018 году выиграл чемпионат мира.
С Рафаэлем Арутюняном мы встретились на катке ЦСКА, сразу после завершения его тренировки с Нейтаном Ченом. В святая святых ледовой арены, кабинете Татьяны Тарасовой, увешанном фотографиями ее олимпийских чемпионов, мы проговорили больше часа. А беседа ожидаемо началась с того, какими судьбами действующего чемпиона мира занесло в столицу.
– Сейчас я очень редко вижу Нейтана, – сказал Арутюнян. – Он учится в Йельском университете, поэтому чаще всего мы общаемся по скайпу. Он многое умеет, обучен тому, как нужно тренироваться, но корректировать его действия все равно надо. Поэтому приходится использовать каждую возможность для встреч. Так как я прибыл на московский этап "Гран-при" с Ен Су Лим, а у него следующий этап в Европе, предложил приехать в Россию потренироваться.
– Неужели вот так по скайпу реально поддерживать топ-уровень?
– У него сформировалась очень солидная подготовка за 7-8 лет наших тренировок и есть хороший запас, поэтому когда ему предложили дали стипендию на обучение университете, он не смог отказаться. Вполне возможно, что это мечта всей его жизни. Университет очень дорогой, родители никогда не смогли бы ему оплатить обучение там. Нейтан решил, что два года поучится, как-то потерпит и будет приезжать ко мне на каникулах, одни из них как раз будут перед национальным чемпионатом. Пока держится, выиграл американский этап "Гран-при" и будет стараться выиграть во Франции. Он понимает, что теряет в подготовке, но зато приобретает в другом. Вообще, у него есть план взять после двух лет учебы академический отпуск для подготовки к Олимпийским играм. Думает, что этого хватит. Может получиться, но будет сложно.
Хрупкий баланс
– Когда у спортсмена нет в жизни ничего, кроме фигурного катания, это приводит к пустоте после окончания карьеры, но если он начинает получать серьезное образование параллельно, падают результаты…
– Но есть ведь баланс, и он заключается в том, что даже если фигуристы теряют что-то в спорте, то они все равно приобретают жизненный опыт. Они ведь очень мотивированы на результат и все, что происходит вокруг, проходит мимо них. А когда человек учится и тренируется, его кругозор расширяется, и он начинает по-другому все оценивать.
– Разве в таком случае образование не становится помехой к достижению главной цели – медали Олимпийских игр, которая может стать путевкой в другую жизнь?
– Не согласен c тем, что медаль дает путевку в жизнь. Знаю очень многих олимпийских чемпионов, которым в жизни их золото не очень помогло. Так что баланс гораздо важнее: спорт плюс кругозор.
– Многие специалисты по ходу московского турнира вспоминали ваши слова про давление на российских одиночников, но с учетом количества олимпийских чемпионов в прошлом и подготовки сборников за счет государственных средств, вряд ли оно куда-то исчезнет.
– Нет, я не считаю, что наша работа – давить на фигуристов: "Вот ты опять!" Раз вы кого-то поставили в команду – значит это тот, кто есть на сегодняшний день. Есть отбор, человек его прошел, выступает. Есть лучше? Нет, вот и все. Когда у вас появится такой, то он и будет хорошо кататься. Если тот же Михаил Коляда не оправдывает надежд, которые на него возлагаются, приведите другого!
– В случае с Михаилом дело еще и в другом: все видят, какие классные у него бывают дорожки, вращения и высокие прыжки, а он почему-то никак не соберет это вместе…
– Это его дело. Мы все выступаем в роли критиков, а надо -пришли, получили итог, написали не очень хорошо, не тянет и все.
– Иногда кажется, что ему не хватает совсем чуть-чуть, чтобы по-настоящему пошло.
-Так не бывает, значит, что-то не доделывается. Я видел его на своих занятиях летом в Америке, он ведь и на тренировках ошибается. Понимаете, спортсмен перед серьезными стартами уже не должен ошибаться, вообще.
– А как же с этим бороться? Нужен жесткий тренер?
– Нет, в этом возрасте уже нельзя ругать, и вопрос не в жесткости, а в организации. Нужно вести статистику по исполненным прыжкам, стремиться к какому-то фиксированному проценту. А если у тебя 50 на 50, почему ты считаешь, что сделанные 50 выпадут на соревнованиях, а не наоборот? Ведь там стресс, музыка, зрители.
Загитова – не робот
– Давайте лучше о приятном – об Алине Загитовой. Она выигрывает все старты, но помарочки все же вылезают. По-вашему, это стресс, катание на пределе или просто отсутствие реальных соперниц?
– Да это вообще сложно. Выйти и отстреляться так, как она на Олимпийских играх, можно раз или два в сезон, в остальное время помарочки. Та же Женя Медведева каталась два сезона почти безукоризненно, теперь мы хотим, чтобы Загитова так выступала два года, потом Алена Косторная и так до бесконечности. Так не бывает, фигуристы – не машины и не роботы. Что, Юдзуру Ханю катается безошибочно? Пик формы должен быть в нужное время в нужном месте. На таком уровне работа всегда идет на пределе, тем более что она лидер и на нее все смотрят.
– После Олимпиады-2018 вышло несколько японских документальных фильмов про тренировки Этери Тутберидзе, потом польский документальный фильм про путь гимнастки Маргариты Мамун к олимпийскому золоту под руководством Ирины Винер и Амины Зариповой. Сложилось мнение, что строже русских женщин-тренеров по отношению к девочкам не может быть никого…
– Перед моими глазами был пример Татьяны Анатольевны Тарасовой, и дело там было не в жесткости. Она находила правильные слова, знала, когда сказать, а когда промолчать. И часто ее молчание действовало еще сильнее. Это профессионализм – найти нужный способ заставить спортсмена сделать необходимое. Бывает, что и я кричу, но очень редко. В основном создаю атмосферу, чтобы ребята сами рвали когти. Но у меня другая ситуация – ко мне приходят спортсменки в возрасте. Хотя недавно появились 15-летняя кореянка и до этого японка Марин Хонда, которой сейчас 17 лет. Приходят то обычно старше 18-19 лет, чтобы спасал, а их уже не спасти.
– Как это не спасти? А как же Елизавета Туктамышева в этом сезоне?
– Это показательный пример. Нашел же Алексей Николаевич Мишин нужные ключи к ней!
– Но он – признанный мэтр и часто дает понять в интервью, что уже просто рад работать и ездить на соревнования. Молодые и более амбициозные тренеры больше настроены на результат.
– А если просто гонять, то будет результат? Куда прибежит человек, которого гоняют по кругу? Никуда. Нужно показать направление и не бежать по нему, а идти. Есть специалисты, которые могут показать такое направление, а есть те, кто гоняют, за счет того, что к ним постоянно приходят новые юные спортсмены. И можно их гонять и ломать. А если не поставляют свежих? Приходится работать с тем, что есть. Начинаешь думать, что можно сделать и ищешь новые решения.
Материал для ювелира
– Что-то подобное говорила Валентина Чеботарева про свою ученицу Станиславу Константинову, дебютировавшую во взрослых соревнованиях в 18 лет.
– Ну вот, если у меня постоянный свежий приток молодых девочек, я приведу еще пару погонщиков и будем гонять – кто не сломался, пожил в спорте 2-3 года, потом следующие десять пришли. А тут приходит спортсмен, ему 22 года, и ты с ним начинаешь возиться. Этого прыжка нет, того. Кто станет с ним работать? Вот я взял Эшли Вагнер в 22 года и она стала вице-чемпионкой мира. Я взял Адама Риппона в 23 года без тройного акселя и он стал чемпионом страны, попал в десятку на Олимпийских играх. Но он состарился, пока я учил его делать то, что положено. Приходится работать как ювелир. Брайану Орсеру нужно полтора года для приведения спортсмена в нужное для работы состояние, а мне два. Но ведь материалы разные – камень, дуб или алмаз, который даже трогать не надо.
– Но все-таки тех, кого гоняют, никто, как правило, насильно не заставляет идти именно таким путем…
– Да, тренер и спортсмен просто находят друг друга. У каждого специалиста свой интересный для него контингент. Мне нравится моя деятельность, поэтому я и занимаюсь ею, а если бы мне нравилось иметь 128 молодых спортсменок, то, может, я бы и работал сегодня в России.
– А что поделать, если от сборников ждут медалей и побед?
– Так в США никто этого не требует. Задача федерации – объединить людей, которые любят кататься и дать им возможность соревноваться, а не в том, чтобы вырастить потенциальных соперников русским, канадцам или японцам. Когда я только приехал туда со своим менталитетом, то все повторял: "Что же вы делаете, давайте поднимать результаты!" А мне ответили: "Нет, это не наше дело!" Мне объяснили, что кого-то обыгрывать – это удел спортсмена и тренера, которого он найдет. Если заметят, что кто-то занял призовое место, то ему окажут финансовую помощь из специального фонда. Но фигурист может их потратить как пожелает: на тренера, хореографа или массажиста.
Несправедливые нападки
– Медведева росла в системе, когда на каждом соревновании от нее ждали победы. Брайан Орсер в недавнем интервью "СЭ" сказал, что постарается объяснить ей: победы на всех стартах без исключения не нужны. Разве можно до конца перестроить сознание?
– Чен такой же – хочет все выигрывать, хоть и вырос в Америке. Причем из-за этого у него случались травмы. Такая философия у него в семье. Хотя я говорил ему: "Ты должен подводить себя именно к важным стартам и выигрывать их". Только он не очень меня слушал, но сейчас начинает признавать мою правоту.
Что касается Жени, то думаю, что такая перестройка не произойдет сразу, ведь у нас все происходит постепенно. Принять философию Орсера она сможет только со временем. Посмотрим, в этом же и весь интерес! Когда она уехала, начались нападки, обвинения в предательстве. Так же нельзя! А вдруг завтра Загитова захочет уехать? Она что, тоже станет предательницей? Это что, игра в войну? А вообще, все разрывы с учениками даются непросто. Конечно, Этери Тутберидзе была ей как мама, помогала во всем, но человек захотел пойти по своему пути. И мне кажется, нужно ей это позволить. В чем ее обвиняют? В том, что она нашла для себя какой-то выход для себя, в том, что ей у Орсера комфортнее? Все ищут комфорт, дети уходят от родителей и начинают жить отдельно, люди разводятся. Они что все предатели? Важную роль во всем этом играет пресса, которая, являясь рупором, должна быть аккуратной.
Сохранить Радионову и Погорилую
– Мало специалистов, у которых только одна ученица. Как организовать работу, чтобы обойтись без обид?
– Я специально взял несколько девушек, но честен с ними и сразу сказал: "Ни одну из вас я не люблю. Но полюблю ту, которая будет хорошо тренироваться". Здесь и не должно быть любви, только уважение. Почему я против того, чтобы родители тренировали своих детей? Потому что они должны любить их, а это чувство к спортсмену испытывать нельзя. В России же дело часто доходит до драмы, потому что тренеры любят подопечных как своих детей. Когда мои фигуристки увидели, что я ко всем отношусь ровно, напряжение сразу спало. Все равняются друг на друга и стараются.
– Когда то вы сказали, что девочка в 15 лет в сравнении с более взрослыми фигуристками – это другой вид спорта. Про своих юных подопечных тоже так готовы утверждать?
– Конечно. А у вас есть фото в 15 лет? Cфотографируйтесь сейчас и сравните – вы увидите двух разных людей. В этом то и вся проблема, физиологию еще никто не отменял и соревноваться вместе нельзя. Это же такой стресс. Когда меня впервые спрашивали об этом, Лене Радионовой и Ане Погорилой было по 15 лет, и мои слова восприняли в штыки – мол, у него просто возрастная Вагнер. А теперь эти фигуристки оказались на месте Эшли. Когда-нибудь подрастут те же Загитова, Косторная, Cаша Трусова... И не надо меня в чем-то обвинять, я, наоборот, хочу чтобы та же Радионова еще покаталась, а для этого она должна соревноваться с Каролиной Костнер и Кейтлин Осмонд. А мне говорят: "Мы хотим видеть прыжки". Так и ходите на прыжки! Пусть 15-летние соревнуются в одной категории, отдельно, пусть фигуристка будет неоднократной чемпионкой мира среди юниоров. А исполнится 18 лет – приводите во взрослое катание титулованной спортсменкой. Для Туктамышевой возвращение оказалось возможно, а для Радионовой – нет. Вы что, хотите ее потерять? Вы же потеряли Погорилую, неужели не жалко? Она столько лет работала, а теперь ее выбивают из обоймы, только потому, что с 15 лет девочек считают женщинами.
– Но есть и другая точка зрения. Та же Нина Мозер в ходе большой беседы в редакции "СЭ" высказалась против повышения возрастного ценза, так как все взрослеют по-разному и кто-то и в 18 лет может быть миниатюрной, а кто-то высокой в 16.
– Скажу так: если девушка после 18 лет не оформляется, то ее надо вести к врачу, либо тренера сажать в тюрьму. Ну пусть сидят до этого возраста в юниорах и "колбасятся", а потом всех можно вывести во взрослые соревнования. Фигуристок будет больше, поверьте мне.
Период с 16 до 20 лет – очень болезненный, они бьются-бьются и понимают, что это бесполезно. Когда меняются отдельные части тела, то все смещается, девочки теряются в воздухе и жизни, ударяясь об лед. Они осознают, что за два-три месяца все не исправишь, нужно такое же количество лет, а в них уже не верят, потому что девочки-мальчики прут как танки, потому что ничего еще не отросло. Дайте шанс всем, и тогда маленькие девочки подумают, сколько им делать четверных прыжков – 3 или 10, ведь нужно будет дожить до 18 лет. Они будут беречь суставы и спины. Эти девочки смогут становиться реальными звездами, а не звездочками.
– Ну а разве этот вопрос нельзя решить иначе, к примеру, ставить баллы за компоненты по-другому? Без привязки к стабильности и технической оценке?
– Нет, я вообще верю в систему бизнеса. Все ведь просто: на юниорских соревнованиях призовой фонд 300 долларов, фигуристки катаются, завоевывают авторитет, а во взрослых соревнованиях – от 10 до 30 тысяч. Cтанет ли кто-то уродовать себя? Работает только интерес. Мне странно, почему об этом не кричат врачи, которые работают в фигурном катании, или в ISU? Мне же уже неинтересно просто гнать спортсменов – "давай-давай", я итак много всего наделал. Беспокоит подрастающее поколение, хочу, чтобы они обходились без нервных срывов и анорексии, а также реализовались. Мне то уже что? Я реализовался. Когда впервые шесть лет назад заговорил об этом, на меня все ополчились, а сейчас стали задумываться. Ведь рано или поздно все даже самые технически сильные девочки окажутся в такой ситуации.
Дети и амбиции
- У детей ведь есть родители, они то должны осознавать степень риска?
– Они – не профессионалы, а мотивированные люди, которые просто думают: "Вот девочка прыгает, она же не умерла!", а потом она может оказаться в инвалидной коляске в 20 лет. А их надо образовывать, чтобы они понимали: кости растущего организма могут выдержать только определенную нагрузку.
– Но такого с топ-спортсменками все-таки не было в обозримом прошлом…
– А четверные прыжки были? А сколько операций было сделано уже на тазобредренном суставе без четверных? Об этом должен кричать каждый порядочный человек. Если специалисту хочется удовлетворить свои амбиции, причем тут дети?
– А как же 16-летняя Рика Кихира с тремя тройными акселями на две программы? Создается впечатление, что четверные нужны, чтобы не оказаться аутсайдерами после технической революции.
– Так учиться прыгать можно, но должно быть особое подведение к таким сложным прыжкам, cтрогий учет веса и анализ состояния. Вы знаете, что девочка за неделю может наесть немного, прыгнуть и получить травму? Родители взяли на отдых и она просто завтракала лучше обычного.
– Так разве тренер не может остановить?
– Кто-то скажет, а кто-то нет. В Америке вообще нельзя сказать: "Ты поправилась". Это подсудное дело. Она может стать анорексиком и виноват будешь ты. Ну а со своими девочками стараюсь работать очень аккуратно, вожу их в зал, укрепляю суставы. Вокруг суставов ведь находятся суставная сумка, мышцы, которые их держат. Чем лучше они будут проработаны – тем меньше будет травм. Время ограничено и есть выбор: 28 четверных или три и последующее восстановление. Если пришел к тренеру – слушай, что он говорит, и он выведет тебя туда, куда ты хочешь.
