«В фигурном катании нужны контракты, тогда и детских вопросов про букет не будет»
Резонансу вокруг последних переходов спортсменов от тренера к тренеру в российском фигурном катании могли бы позавидовать Кокорин и даже Неймар. Но главное — снова повисший вопрос «доколе?». Им задаются десятки специалистов, которые недовольны отсутствием правил в сфере трансферов. Это спровоцировано не только переходом Косторной, но и Михаила Коляды, о котором его бывший тренер Валентина Чеботарева узнала чуть ли не последняя, и многими другими. Серебряный призер Олимпиады-2002 и хореограф-постановщик Илья Авербух — пожалуй, первый, кто выступает с идеей по введению контрактов в фигурном катании.
В случае с Плющенко действует фраза: «Не можешь противостоять — возглавь»
— Илья, вы долго отказывались давать оценку громким переходам этого между школами Тутберидзе и Плющенко.
— Сами переходы меня не касаются, это дело фигуристов. Я хотел бы посмотреть на события более глобально. Меня удивляет молчание тренеров после июльского перехода. Проблема обозначилась, уходят спортсмены группами, тренеры, Косторная перешла вне сроков трансферного окна. Мне кажется, федерации и тренерскому сообществу надо начать дискуссию и найти способ урегулирования этих процессов. Сразу хочу сказать — Женя со своей позиции все правильно делает, развивает свою академию. В данном случае есть отличное выражение: «Не можешь противостоять движению — возглавь его». Но должны быть правила. Иначе мы придем к тому, что тренер будет бояться идти на каток, а фигурист начнет его шантажировать. В следующий раз ему не понравится, что его чрезмерно нагрузили, и он будет угрожать уйти и начнет распространять про наставника дурную славу. Это ненормально.
— Согласились, что ненормально. Каким вы видите решение вопроса?
— Во-первых, четкое трансферное окно. Спортсмен в конце сезона за два месяца может принять решение о переходе. И тренер понимает, с каким составом входит в новый цикл. Да, есть форс-мажорные вещи — болезнь тренера, например. Это прописывается отдельно. Если такие правила действуют, в ситуации с Косторной фигурист должен пропускать сезон — если он перешел после закрытия окна. Чтобы человек понимал ответственность за такой формат перехода. Штаб Тутберидзе ведь не только ей уделял время, но и, получается, отнимал его у других.
— Щербакова вряд ли в восторге от постановки двух программ для конкурентки, которые пошли в мусорное ведро.
— Конечно, той же Щербаковой и другим досталось бы больше времени, если бы было известно, что Алена уходит до 1 июня.
Ответственность нужна больше, чем просто «захотелось уйти»
— Во-вторых — персональные контракты между тренером и спортсменом, — продолжает чемпион мира. — Ничего страшного в них нет. Мы даже их заключали в свое время с Геннадием Карпоносовым и Натальей Линичук. Например, тренер должен обеспечить попадание в тройку на чемпионате мира. В ответ фигурист обязуется исполнять все требования в ходе тренировок. Вплоть до того, что у нас, например, были штрафы за нецензурную брань на занятиях. В контрактах должно быть записано: если другой тренер или клуб хочет заполучить к себе фигуриста — заплатите компенсацию. Абсолютно нормальное правило, как в футболе или хоккее, где есть отступные за досрочный разрыв контракта. Потому что завтра придет еще кто-то со стороны. Плющенко тоже не застрахован.
— Сейчас механизмов почти никаких. Можно только оставить спортсменку формально в своей школе.
— То, что «Самбо-70» будет получать очки за Косторную в Кубке России — это несерьезная компенсация. Ответственность нужна больше, чем просто «захотелось уйти». Тренер должен быть защищен, да и спортсмен, ему самому так будет лучше. Он не крепостной, у него есть два месяца на уход. Но зато если он в тройку не попадет — может подойти к тренеру и сказать: «Вот, условия не выполнены, вы меня не подвели к старту, до свидания». Это будет честно. А причины типа «мне не давали прыгать», как у Трусовой — при том, что она делала по четыре четверных за программу — это странно.
— Вас не устраивает?
— Получается, то мы ругаем Этери за то, что она выжимает максимум из людей, то за то, что сдерживает. Это недостаточное основание для перехода. Он случился в срок с апреля по июнь, вопросов нет. Но нужен договор на бумаге, тогда академия «Ангелы Плющенко» заплатила бы компенсацию за подготовку звезды, которую забирает. Может спортсмен сам за себя отступные заплатить, пожалуйста. Если несовершеннолетний фигурист — подписывают родители, опекуны. Так будет мотивация и самой школе готовить чемпионов. «Самбо-70» ведь может направить полученные деньги на воспитание новых фигуристов. А когда ты их готовишь только для того, чтобы потом их выводили другие тренеры, а ты остаешься с носом — смысл? Понимаю, у нас все школы аффилированы так или иначе с государством, но, если бы действовала рыночная система — то вообще можно было бы закрываться. Либо все деньги тратить только на то, чтобы друг у друга перекупать спортсменов.
Если бы ввели контракты, то и букеты хорошо бы шли
— Но есть все-таки отличие от футбола — там клуб платит зарплату игроку. В «Самбо-70» Тутберидзе не содержит Косторную, скорее наоборот, родители обеспечивают детей.
— Я говорю лишь об ответственности, что она должна быть прописана. Мы же понимаем, что идет много подводных течений. Помните о конфликте в декабре между Плющенко и Тутберидзе после объявления Загитовой? Тогда главная претензия Этери к Жене была — он переманивает ее спортсменов. Может, она уже тогда била набат и кричала всем нам: «Я чувствую, что моих спортсменов уводят»? И просила обратить внимание. Всегда такое было в фигурном катании. Но если за этим переманиванием будет не просто желание переманить, а экономический расчет, решения станут только более взвешенными. За такого-то спортсмена я отдам энную сумму — а стоит ли оно того? Этически эти вопросы решать невозможно. У кого-то внутренний кодекс есть, у кого-то нет.
— Тогда прямой вопрос — а сколько стоит Косторная? Раз у нас трансферный рынок.
— Этого я сказать вам не могу. Наверное, можно примерно посчитать — часы льда, работа тренеров исходя из их зарплат. Но вообще это не так принципиально — важна договоренность между сторонами перед началом сотрудничества.
У нас так было — если фигурист переходит к другому тренеру, то должен быть возмещен ущерб. Если фигурист или ее родители заключают контракт, в котором прописана компенсация миллиард долларов — окей, это миллиард. Все согласны на пять рублей — значит, столько. Если миллиард фигуристку не устроит — она просто на этапе переговоров откажется и скажет условной Тутберидзе, Плющенко или Мишину: «Вы меня хотите закабалить, я пойду к другому». Контракт может быть на год, два, три. Это все определяется тренерами, школой и спортсменом, родителями. Потому что правильно Этери сказала — пока все хотят медалей, они готовы все подписать. А когда получают — ситуация меняется.
— Этери Георгиевна тоже, конечно, умеет переманивать, давайте честно скажем.
— Вопрос, на каком этапе, но я не спорю. Я вообще говорю в целом о системе и не топлю за Этери или против Жени. Давайте возьмем Липницкую. Ее научили так фантастически вращаться в Екатеринбурге, она в Москву приехала уже с этими вращениями. Почему ее первые тренеры, школа не должны получить компенсацию? Эта система должна быть как «Отче наш».
Я сейчас открыл большую школу «Наследие» в Симферополе. И осознаю, что как только у наших детей пойдут результаты, они начнут рваться в Москву. Я и сам готов помогать им переезжать. Но тренеры, работающие на месте, должны быть замотивированы чем-то кроме зарплаты раз в месяц. Можно было бы вообще придумать что-то более нестандартное — например, упоминать ближайший год после перехода предыдущего тренера в протоколах, плашках в трансляции.
Проблема есть, и она большая. Нельзя прятать голову в песок и говорить, что в фигурном катании это невозможно. Весь мир живет на контрактах. Да, иногда тяжело, локауты даже случаются. Но это нормальная практика. Тогда мы не будем окунаться в мир детской песочницы и спрашивать: «А где букет для бывшего тренера?» И перестанем выяснять, сколько цветов надо было принести.
— Надо просто букет в контракт вписывать. В сумму компенсации.
— Вот как раз мне кажется, если бы ввели контракты, то и букеты легко бы шли. Все будут знать, что все честно и чисто, каждый получил свой кусочек славы и работа была награждена по заслугам. А букеты можно оставить на усмотрение людей. По крайней мере друг друга за километр обходить не будут.
Все боятся. Потому что настолько уже все переплетено, родственные и разные отношения. Я не вижу ничего плохого в контрактной системе и готов ее отстаивать. Это как с вопросом о том, почему катаются юные девочки. Это не проблема Тутберидзе, это правила ISU. Так и здесь — должны быть правила.
Запрета на переходы у нас никогда в истории не было
— Максим Траньков говорил, что у фигуристов и так есть контракты с федерацией, и этого хватает. Они регулируют недостаточно?
— Они действительно есть, но в них прописаны другие вещи. Что федерация поставляет экипировку, оплачивает сборы, а спортсмен отчисляет процент от призовых. Ты не можешь участвовать в ледовых шоу без согласования с федерацией, в коммерческих акциях без разрешения. Условно, Трусова прорекламировала некий бренд — по бумагам на это должна быть санкция федерации. Здесь другая история. Хотя такие контракты тоже нужны.
— А за рубежом они есть? Алиса Лью этим летом тоже сменила тренера, и это не прошло гладко.
— В Америке другая система. На 90% сами спортсмены платят тренерам, за каждый урок, час на льду. Они заранее договариваются о зарплате, приносят по 200 долларов в час. У нас зарплаты в академиях несопосоставимы с теми, что на Западе и основной доход — от призовых спортсменов. Конечно, там тоже происходят внутренние истории. Но подход другой, рыночный, я за него. Трансферы должны происходить, но четко отрегулированы. Иначе мы скатимся в финансовую монополию. Или олигополию, когда две-три богатые школы будут делить рынок.
— Контракты не лишат монополию федерации на принятие решений? Ведь сейчас президиум может собраться и каждый случай решить индивидуально.
— Скорее наоборот. Что сейчас может сделать федерация? Ну, зачетные очки Косторной присудить «Самбо-70», и все.
— Запретить переход.
— Такого в истории фигурного катания никогда не было. Потому что все понимают — если конфликт назрел, то остановить процесс невозможно. Федерации вообще не нужно влезать в эти дрязги. У нас так боятся контрактов, как будто это означает какое-то недоверие. Наоборот, подписи на бумаге — это более честный подход.
