Матч памяти Федора Черенкова
«Спартак» — «Динамо» (Москва) — 1:2 (1:1)
Голы: Павлюченко, 15 (1:0). Сапета, 25 (1:1). Жирков, 72 (1:2).
«Спартак»: Александр Филимонов, Рамиз Мамедов, Виктор Онопко, Дмитрий Хлестов, Константин Головской, Александр Самедов, Денис Глушаков, Дмитрий Аленичев, Егор Титов, Валерий Шмаров, Роман Павлюченко.
Запасные: Артем Ребров, Юрий Ковтун, Дмитрий Парфенов, Андрей Ещенко, Дмитрий Ананко, Александр Мостовой, Александр Павленко, Дмитрий Комбаров, Андрей Коновалов, Виктор Булатов, Алексей Мелешин, Сергей Юран, Дмитрий Радченко, Александр Ширко.
«Динамо»: Владимир Габулов, Максим Ромащенко, Сергей Яшин, Юрий Жирков, Владимир Рыков, Денис Колодин, Александр Сапета, Эрик Яхимович, Ролан Гусев, Андрей Каряка, Игорь Колыванов.
Запасные: Андрей Сметанин, Эрик Корчагин, Евгений Смертин, Андрей Новгородов, Игорь Семшов, Дмитрий Хохлов, Андрей Кобелев, Александр Точилин, Сергей Кирьяков, Руслан Пименов, Олег Терехин, Дмитрий Булыкин.
Уже после финального свистка двухлетний внук Федора Черенкова Никита, наносивший первый удар по мячу в матче, вдруг решил, что ему этого недостаточно. Ребенок подхватил большущий, настоящий взрослый футбольный мяч — и с полполя побежал, пиная его, к воротам, за которыми сидели фанаты «Спартака».
Они это увидели. И стали болеть за этот гол, по-моему, так же, как болели за его дедушку. Когда поэт говорил, что «жизнь прожить — не поле перейти», то не ведал, что для малыша как раз таки перейти это самое поле будет таким же преодолением, как для взрослых — прожить жизнь.
И Никита, иногда спотыкаясь, в какой-то момент чуть не потеряв к этому занятию интерес, все-таки добежал до ворот и уверенно, с первой попытки, отправил мяч в сетку. Гены! И взорвались овацией фанаты. Старшие — закрыв глаза и вспомнив, как забивал сам Федор. Те, кто помладше — просто от внутренней красоты момента.
Этим вечером в Тушине вообще было много этой внутренней красоты и доброты, которой нам сейчас так не хватает. Взять хотя бы потрясающее исполнение певицей Машей Зайцевой песни «Там нет меня» перед игрой. Такое точнейшее попадание и музыкой, и словами, и пением, по крайней мере, лично в мое эмоциональное состояние! Да еще и под видеоряд на табло с детскими, семейными, футбольными фотографиями Черенкова. Я порой критикую РФС, но тем людям из футбольного союза (он организовывал встречу, как и все матчи в рамках Лиги легенд), кто выбирал эту композицию, сейчас говорю огромное спасибо. За вкус, за душу, за понимание того, ЧТО происходило на стадионе и в сердцах болельщиков.
И выбор организаторов телетрансляции, сделавших первым собеседником Настю Черенкову, дочку Федора, и спрашивавших о том, каким он был папой, тоже — точнее не бывает. Каким простым, искренним, не придуманным был сам Федя, так же не фальшивили в этот вечер все, кто делал этот грустный праздник. А когда я увидел в заявке команды легенд «Спартака» Дениса Глушакова и Александра Мостового, у каждого из которых есть проблемы с разными сегментами красно-белого сообщества, то сразу подумал: Черенков даже спустя десять лет после смерти способен объединять и мирить.
Конечно, если бы на спартаковском стадионе, как 30 лет назад в Петровском парке на прощальном матче Черенкова «Спартак» — «Парма», после игры вдруг материализовалась Тамара Гвердцители и спела «Прощай, король!» под кадры на табло, когда партнеры в августе 1994-го на плечах несли Черенкова с букетом цветов вокруг поля и несколько десятков тысяч людей одновременно плакали, это был бы вообще какой-то космос. Но, как поется в песне, «не повторяется такое никогда». А Маша Зайцева тоже была чудесна.
С прощальным матчем ассоциация у этой игры была другая. Форму спартаковцев специально изготовили точь-в-точь такой как тогда, против команды Невио Скалы, когда Олег Романцев заботливо набросил куртку на замененного только что Федю — чтобы не простудился. А теперь Олег Иванович сидел на скамейке. И разве что не курил, как в те времена.
Романцев перед игрой сказал, что ни у кого из приглашенных и в мыслях не было отказаться. Но чуть-чуть поправлю мэтра. Знаю об одном отказе — но из самых благородных побуждений. Валерию Кечинову, по мне — прямому наследнику Черенкова по стилю и духу игры, предложили поучаствовать в матче. Но спартаковский художник игры 90-х, Кеша, как его называли в игровые времена, давно не выходил на поле, не чувствовал себя в тонусе, и ему просто стыдно было появиться для галочки. Вот что-что, а чувство стыда и совесть — то, что было свойственно Феде всегда.
Заменившись в первом тайме, программное заявление у кромки поля сделал автор гола в составе «Спартака», прекрасный форвард уже другого поколения Роман Павлюченко: «В нашей стране есть одна народная команда — «Спартак» и один народный футболист — Федор Черенков!»
Понимаю, что сказано это было исключительно из лучших побуждений и прозвучало эффектно, но, по мне, уж больно пафосно. А пафос Феде был абсолютно не свойственен. Да и по сути сказанного Спящим Гигантом я поддерживаю, и то частично, только вторую половину.
Черенков — безусловно, народный футболист. В этой констатации нет никакого унижения других. И это чистая правда — достаточно было увидеть, сколько тысяч людей в самых разных шарфах пришло на прощание с ним в спартаковский манеж. И художественный фильм, который знакомит сейчас с Федором новые поколения болельщиков, не случайно же именно о нем сняли.
Но один ли в стране народный футболист? Конечно, нет. Тот же Эдуард Стрельцов им был. В любом городе, особенно после его выхода из заключения, сходили с ума, когда он приезжал. И жгли стадионы, как было в товарищеском матче в Горьком, ныне Нижнем Новгороде, когда выяснялось, что играть ему некие, как всегда, безымянные начальники запретили. Но при виде тысяч факелов из газет, чей огонь мог в любую секунду переброситься на деревянные скамейки, всесильное начальство спешно давало отмашку, и Стрельца выпускали на поле...
А вот выражение «народная команда» (в отличие от «самая популярная команда») никогда не вызывало у меня восторга и поддержки, потому что от него веет гордыней. Я, поклоняясь красно-белым с шести лет, тем не менее понимал это. Братья Старостины уважали болельщиков других клубов, были интеллигентами и так никогда не выражались, потому что осознавали: если одна команда — народная, то другие — антинародные, что ли? Это выражение — «народная команда» — распространилось уже в девяностые, сплошь чемпионские для красно-белых. Такие результаты способствовали гордыне, и спартаковцы этому соблазну в какой-то мере поддались.
Но, конечно, не Федя, который терял интерес к разговору и уходил в себя, даже когда его просто начинали хвалить...
Уж, казалось бы, меня, соавтора книги «Федор Черенков» в серии «Жизнь замечательных людей», трудно удивить какими-то историями о нем. Но в этот день в телеэфире от разных людей прозвучало сразу две вещи, которых я не знал. Расскажу одну — позитивную (вторая слишком тяжелая, тем более для такого дня). Молодой Игорь Колыванов на один сезон во времена игры за «Динамо» делал химическую завивку именно в честь Черенкова, которому поклонялся. И подтравливали его в раздевалке бело-голубых — мама не горюй. Но его подколками было не пронять. Его озарял этот свет, шедший от Федора.
А Егор Титов, подобно Черенкову (да и самому себе игровых времен), не жадничал и, выиграв силовую борьбу у Ролана Гусева в штрафной, катил на пустые ворота Роману Павлюченко. А потом вдруг Черенков вселялся в соперника красно-белых Александра Сапету. Тот обводил Дмитрия Хлестова с Виктором Онопко — и, за мгновение до того, как их успел подстраховать прибежавший назад Глушаков, вонзал мяч в «девятку». Случись борьба этих футболистов в игровые годы — не представляю, чтобы Сапета мог так пройти и ударить.
Но ему-то — 35, а Хлестову — 53, Онопко же — и вовсе 55. Вот и вселился в полузащитника на мгновение Федор. И прекрасно — недаром ведь на спартаковской академии имени Черенкова висит его цитата: «Живи футболом, играй красиво». Едва ли Сапета об этом знает, но призыву этому в ту секунду последовал со всем возможным вдохновением.
А судья первого тайма (да, главных арбитров в этот день было двое) Сергей Французов проявил черенковское великодушие и умение прощать. В тот момент, когда Владимир Рыков сбил Павлюченко на очевидное удаление за «фол последней надежды». Но какая может быть в такой вечер красная! Желтой достаточно.
Невозможно, конечно, говорить обо всем этом до конца всерьез, но даже в ветеранском матче с судейством напортачили — во втором тайме уважаемый рефери Алексей Николаев, взвешенно и грамотно раскладывающий спорные судейские эпизоды на телевидении, при 1:2 не назначил явный пенальти за отставленную и не стремившуюся быть убранной руку (это даже не было бы помощью хозяевам!), и «Спартак» проиграл матч памяти Черенкова. От этого его болельщикам, конечно, было больно. Ну что ему стоило... «Потому что не было ВАР», — так оправдался в телеинтервью он сам. А как же душевный порыв, Алексей? Тем более что и любым трактовкам — и времен Черенкова, и сегодняшним — такой пенальти бы соответствовал...
Программное заявление словно заговорило Павлюченко — во втором тайме он не забил железобетонный мяч с паса фактически на пустые ворота Сергея Юрана (ух, как пылкий Сергей Николаевич лишь наполовину в шутку говорил, что лучше Роману уйти из раздевалки до того, как он туда придет!), а потом попал головой в штангу. И вратари сыграли по-разному — Александр Филимонов пропустил по центру после дальнего выстрела Юрия Жиркова, а Владимир Габулов, напротив, невероятным образом спас после удара в упор Дмитрия Аленичева, а со второго раза в том эпизоде накрыл мяч, когда набегал автор гола в финале Лиги чемпионов и еще двое...
Видно было, как спартаковцы не хотели заканчивать игру, во что бы то ни стало стремясь отыграться. Но, хоть даже Колыванов признал, что «Спартак» смотрелся лучше и имел больше моментов, так больше и не забили. Драматическая судьба самого Федора словно дала проекцию на судьбу его команды в матче его памяти.
Прекрасно, что люди не откатали дружескую ветеранскую договорную ничью, а сыграли в горячий, азартный, бескомпромиссный футбол. Жили им, как призывал с баннера за воротами Федя.
Может, этот футбол не был таким поэтическим, как игра самого Черенкова. Но ведь потому он и отличался от всех. Потому и был народным футболистом. Самым-самым любимым.
Повторить его нельзя.
Но можно и нужно помнить.
Спасибо всем участникам матча за эту память.