РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Юрзинов-старший уже не тренирует - лишь консультирует питерский СКА. Попутно руководя молодежной лигой. И категорически отказывается примыкать к армии пенсионеров. Говорит об этом отрывисто, почти зло: "Ни за что!"

Общаться с ним просто и сложно. Умница, интеллектуал, окончивший факультет журналистики МГУ, - такой персонаж готов любого корреспондента припереть к стене цитатами. Юрзинову не надо договаривать вопрос - выхватывает суть на лету.

Но тон беседе задавать будет он и только он. Как бы ты ни старался - Владимир Владимирович расскажет то, что хочет. Имеет право.

***

- Накануне 70-летия общались с Анзором Кавазашвили - тот назвал собственный юбилей "ужасным". Вам тоже в этом году исполнилось 70…

- Откуда вы знаете? Почему-то ни одна газета об этом не написала. Никто не поздравил. А эпитетов к своему 70-летию подбирать не стану, ничего в голову не идет. Я юбилей даже не заметил. Смылся на эти дни с глаз подальше.

- На 60-летие поступили точно так же. Никто до вас дозвониться не мог.

- Это у меня традиция. Как-то неловко - подарки, речи, застолье. Думаю: а ведь не все, наверное, искренне говорят. Сразу не по себе становится. Да и не хочу замечать, что мне 70. Ну 70 и 70, - что с того? Сколько всего впереди, представляете?

- Надеемся.

- К тому же я востребован, занимаюсь любимым делом. Вокруг интересные люди. Что думать о старости?

- На коньки встаете до сих пор?

- А как же! Многое показываю сам, не оставил это дело. Хоть, конечно, с каждым годом все реже.

- Когда в последний раз увидели молодого хоккеиста - и влюбились в талант?

- Влюбился я в свою жену 46 лет назад. А в хоккеистов не влюбляюсь. Последний, кто понравился, - Артем Анисимов в Ярославле. Там была группа блестящих ребят - Варламов, Анисимов, Чурилов, Галимов… Артем вообще каждый год прибавляет. Приезжал в Швейцарию ко мне на сборы, я помогал ему продвинуться в НХЛ.

- Из юных иностранцев кто-то покорил?

- Швейцарец Нино Нидеррайтер, пятый номер драфта-2010. Он нашей сборной на молодежном чемпионате мира забросил две шайбы, нынче - в "Айлендерс". Шикарный центрфорвард. Три сезона у меня провел. Умеет мальчишка слушать - отсюда и прогресс.

- И все-таки - почему вы прекратили тренировать? Устали?

- А вы в курсе, сколько лет я работаю?

- Догадываемся.

- 35 лет. Восемь Олимпиад. Всю жизнь думаю об очках, голах, секундах. Не скажу, что устал, - но подхватил гипертоническую болезнь. Хорошо, в ярославском "Локомотиве" шли навстречу, позволяли не в каждую поездку мотаться с командой. Но я крепился, были примеры перед глазами.

- Кто?

- Доктор Силин. Как Игорек работал в сборной! Уже зная, что смертельно болен. На Играх в Турине ночами не спал - потому что энхаэловцы заснуть не могли, у них разница во времени. Олимпиада-2006 сильно по мне ударила. Семь матчей - сплошные нервы.

- Да и на чемпионате мира в Риге вы казались безумно уставшим.

- Когда посмотрел на себя после Олимпиады в Нагано, сказал: "Володя, неужели это ты?!" Записи игр включал - себя не узнавал. Постарел лет на десять. А с Ярославлем в итоге расстались нормально.

- Некоторые отставки - облегчение.

- Вот как эта. Я уже боялся за свое здоровье - начал постоянно мерить давление. Зато считаю ту команду одним из лучших своих проектов. Работа была великолепная. Очки уходят и приходят, а игроки-то остаются. Учеников у меня никто не отберет. Сейчас я завязал с тренерской деятельностью - но нашел себя как консультант. И такая гора с плеч свалилась, когда отошел от всех очков, голов, секунд!

- Забыли о таблетках?

- Абсолютно. Ни к чему.

- Как давление?

- Понятия не имею. Не меряю.

- Вам не хочется жизни тихого пенсионера?

- Знаете, как Чарли Чаплин говорил? "Чтобы жить - надо работать. Я хочу жить". Быть тихим пенсионером - не по мне. Другая моя радость - молодые тренеры. Посмотрите, сколько их, моих учеников. Везде! Значит, и моя жизнь не кончилась.

- Кому из бывших своих хоккеистов звонили - может, сегодня? Или вчера?

- Я редко ребятам звоню. Если только у человека проблемы. Набрал вот как-то Андрюшке Скопинцеву. У него травма была.

- Все они говорят, что Юрзинов как никто способен вселить уверенность.

- Это у меня от мамы. Она работала на заводе медпрепаратов, сама здоровье потеряла - но к ней все ходили, заряжала оптимизмом. Я тоже люблю людей - если кому-то нужна помощь, приду с удовольствием. А если хоккеисты на плаву, лезть не стану. Жду, когда сами позвонят.

- Кто звонил в последнее время?

- Много с Каспарайтисом разговаривали. У него был трудный период: травмы, надо переходить к обычной жизни. Говорит мне: "Ну какой я тренер?!" Отвечаю: "Опыт игрока все сделает за тебя. Этого достаточно. Не ломай голову".

- Дарюс будет тренером?

- Скорее всего. А Скопинцев и Лешка Кудашов будут точно.

- Карповцев вас цитировал: "Шайбу надо забивать с рисом". Это как?

- Мне кажется, Карповцев это сам придумал. Я иначе говорил нападающим: "В дверь не пускают - лезь в окно".

- От выражения "злой табун" тоже откреститесь?

- Это было. Но сейчас другое люблю - "волчья стая". Тоже совершенствуюсь. Шведы почему-то любят за мной записывать: "волчью стаю", "вилы в бок с колом сзади", "за спину и на спину", "выводи, беги, садись", "против быстрого наката нужен пасовый конверт"…

- Вы мастер образа.

- Да все тренеры - мастера. Один говорил: "Не слажут, так соплями измажут". Витюша Тихонов повторял: "Выжигать их с пятачка". Потом ляпнул: "Вся ваша игра - уши Чебурашки".

- Боже, это хоть о чем?

- Вот и я спросил - о чем? А он улыбается: "Когда образно - ребятам нравится". Оказывается, уши Чебурашки - это когда играет команда по углам, жмется к бортам. Вперед не лезут.

* * *

- Юрзиновы - теперь тренерская династия.

- И отец мой был тренером! Владимир Порфирьевич Юрзинов - с ударением на "о", - многому научил. Он играл в футбол за "Пищевик". По жизни очень добрый человек, но на поле ногу никогда не убирал. В отличие от меня.

- Ударение в вашей фамилии на "о". Когда перестали всех поправлять?

- Пошло - и пошло. Уже начали по телевидению говорить - а мне что, спорить? Письма писать?

- Какими клюшками играли в те времена?

- Камышовыми. Они гнулись. А крюк мастерили из лошадиной дуги. Ворота были низенькие, били хлюпом…

- Это что еще за фокус?

- Якушинский удар, Михал Иосифович его выдумал. Бьет в лед - будто выжимает мячик. Тот летит, как из пращи. Сегодня я учу так шайбу бросать. Спросите у Леши Яшина или Вити Козлова - они вам расскажут, как надо бросать по Юрзинову: "заряжай, тащи, хлещи". Или "выдавливай".

- Сейчас глаза закроете - какую картинку из детства сразу вспомните?

- 23-й трамвайчик, на котором с отцом ездили. Жили мы на Песцовой улице, комната - восемь квадратных метров. Или вот еще картинка - Коля Хлыстов по прозвищу Казбек, наш сосед, вернулся чемпионом с Олимпийских игр 56-го года. Я в окно видел, как идет с женой Тоней, такой красавицей - на нем плащ-макинтош из китайского габардина… К нам во двор приезжал Анатолий Тарасов.

- К Хлыстову?

- Нет, мама у него жила рядышком. С Сашей Альметовым я учился в одном классе. Он из культурной семьи, отец - декан Сельскохозяйственной академии. А молодой Виталька Давыдов был мастер на все руки. Катался на мотоцикле, играл на гитаре, пел песни на школьных вечерах. Венька Александров неподалеку от нас гонял голубей. Ходил вразвалочку, как все голубятники. Собирались мы на стадионе "Пищевик". И все друг друга знали.

- Александров - великий игрок.

- Веньку ругали в "Комсомолке"" - за то, как играл в молодежке. Пижонистый был. При счете 9:0 выходил один на один, вратарю успевал сказать: "Левый угол открыт. Держи!"

- За что ругали?

- "Комсомолка" писала: "Разве наш игрок может так себя вести?!"

- Тихонова тогда не знали?

- С Витюшей мы встретились уже в московском "Динамо". Я туда пришел в 17 лет, а в 21 стал капитаном. Хоть все вокруг были старше меня.

- За что такая честь?

- Сначала капитаном был Александр Уваров. Выпил, попался. Чернышев на собрании встает: "Что будем делать? Деньги снимать?" - "Не-е-т, деньги нельзя. У него семья. Лучше мы из капитанов его попросим". Назначили Валентина Кузина. Потом ему одно предупреждение за нарушение режима, другое. Опять собрание: "Штрафовать нельзя, у него семья…" Дальше с Юрием Крыловым история повторяется. Так до меня очередь и дошла.

- У вас предупреждений не было?

- Да и меня несло, когда заиграл. Все мы из одного теста. Думаете, я не был молодым? Чудил будь здоров. Чернышев милейший был человек, ругать у него не очень получалось. Подойдет, возьмет под локоток: "Тебя вчера видели в ресторане". Я отстранялся: "Нет, Аркадий Иванович, я не был"" - "А почему от тебя попахивает?"

- Заезжавший в ваш двор Тарасов интересно однажды высказался: "Юрзинов попрал основной закон хоккея - не пил, но играл".

- В нашей семье пить не принято было, ни вина, ни водки в доме не держали. А Анатолий Владимирович - личность своеобразная. Меня тетушка спросила: "Как там Толька-то?" Я удивился - какой еще Толька? "Ну Тарасов". Черт возьми! Да меня от одной фамилии дрожь пробирала!

- Так боялись?

- Еще бы! А она с Тарасовым, оказывается, вместе в школе училась.

- Смерть кого из хоккейных людей переживали особенно тяжело?

- Всех. Они для меня все живые. Поэтому не хожу на похороны.

- Ни у кого не были?

- Я не могу. Только к Вальке Григорьеву пришел, иначе нельзя было. Это был мой лучший друг. Тренер, который воспитал в "Крыльях" Хмылева, Немчинова, Пряхина, Мироновых. Позже работал в Электростали - нашел Скопинцева и Кудашова. Он трагически погиб.

- Это не он попал под электричку?

- Сам ли попал - большой вопрос. Вместе с Григорьевым мы поступили в институт физкультуры. Меня там даже с шестом заставляли прыгать.

- Хотели бы мы на это посмотреть.

- Тренер увидел, как я перемахиваю, побледнел: "Иди, иди отсюда потихонечку, чтоб мне за тебя не отвечать…"

- Институт физкультуры научил вас управляться с шестом. А журфак?

- Могу вам рассказать, как там очутился. Случайно. В 1964-м должен был ехать со сборной на Олимпиаду. Состав уже объявили, со мной играют Толик Фирсов и Юра Волков. Остается последний матч в Лужниках с американцами. Был у них капитан - Лу Нанн. Мы выиграли - 7:3, я две забил. А этот Нанн пару раз меня жестко встретил, в "душу" засадил очень прилично. Но ничего - я доиграл. Распустили нас по домам, назавтра собираемся - и в путь. Проснулся я среди ночи - говорю матери: "Что-то живот болит, мне так врезали сегодня…" Утром пожаловался доктору Белаковскому, тот отвез в военный госпиталь. И выяснилось - аппендицит. Надо срочно резать. Я уперся - но Белаковский убедил: "Володя, еще раз тебе дадут - не откачаем".

- Обидно.

- Вместо меня Витю Якушева взяли. Он в Инсбруке стал олимпийским чемпионом, а я - отдохнул. Олимпиада прошла, я все в стороне да в стороне. Думаю: ага, вот он - спорт. В любой момент можешь оказаться на обочине. И так меня мысли доконали, что отправился на журфак. Без экзаменов зачислили на заочное.

- Заметки для поступления писать не пришлось?

- Мне вместо заметок комитет комсомола рекомендацию выдал. Я же был комсоргом сборной. Декан Ясен Николаевич Засурский, еще совсем молодой, очень интересовался спортом. А профессор Шведов! Как тогда говорили - Шекспира не было, его наш профессор придумал. Учился, помню, со мной зам командира подводной лодки. Его с экзамена сняли - шпаргалок много на себе принес. А я не сачковал. Наберу, бывало, на сборы античной литературы - и погружаюсь, погружаюсь. Это моя стихия. А научным руководителем у меня был Слава Токарев, популярнейший в 70-е журналист.

- Ни одной статьи так и не написали?

- Как же? Про Сашу Мальцева писал в журнал "Спортивные игры".

- А Мальцев время спустя отблагодарил - не явился с Валерием Васильевым в аэропорт, когда "Динамо" вылетало на Кубок Ахерна.

- Я был молодым тренером. Они говорили, что проспали, - но я-то знаю, где спали. Мальцев про будильник что-то толковал.

- Не поверили?

- Будь я тренером с Луны - может, и поверил бы. Но сам недавно играть закончил. Знал, как люди отдыхают.

- Тоже про "будильник" рассказывали?

- И про будильник, и про сложности студенческой жизни. А когда Мальцев не явился, нам кровь из носу надо было Кубок Ахерна выигрывать. Иначе пришлось бы туго. Мне же сказали в аэропорту динамовские руководители: пришлем и Васильева, и Мальцева. Я ответил - не надо. Пусть отсыпаются. "Мы все-таки пришлем" - "Не надо!" - "Ну смотрите, Владимир Владимирович. Вы ответственный за результат…" Виталий Давыдов тогда уже был тренером - я устало посмотрел на него: "Ну что?" Тот обрадовался, плечи расправил: "Я готов!"

- Виталий Семенович, если надо, и сегодня готов.

- Да, это солдат стальной.

- Кубок-то выиграли?

- Выиграли. Моя взяла.

* * *

- Чего не было в вашем характере, чтоб однажды запеть в раздевалке гимн Советского Союза, как Тарасов?

- Ох, Тарасов! Он же был не просто "серпастый-молоткастый". Это еще и великий артист. Когда я играть закончил, первое время приходил на его тренировки в ЦСКА. Как-то стою в уголке с блокнотом, вдруг Рагулин склоняется над ухом и шепчет: "Иди отсюда!" - "Что случилось?" - "Напоказ тебе Тарасов гонять будет так, что мало не покажется". И Рагулин не преувеличивал. Анатолий Владимирович обожал публику, даже если она состояла из одного человека. А уж если больше зрителей - ну все, держись! Это на себе испытал.

К примеру, проводила сборная зарядку в лесу. Если натыкались на случайных прохожих, Тарасов преображался. "Па-а-ашли, ребя-я-я-та!" - гремел он. И мы, проклиная все на свете, в лужах кувыркаемся, друг на друге вертимся. Уже пар из ушей. Прохожие в шоке от таких упражнений - зато Тарасов наслаждается произведенным эффектом.

- К какому разговору с Тарасовым часто возвращаетесь памятью?

- Он не уставал повторять: "Володя, обязательно подготовь звездного игрока. Тогда останешься в истории". Золотые слова. А в начале 90-х мы с Витюшей ушли из сборной. Федерация выбирала нового тренера, на заседание пригласили и Тарасова. Мне он потом сказал: "Хотел тебя предложить главным. Но ведь знаю, что ты в помощники сразу возьмешь Тихонова! Поэтому промолчал".

- В НХЛ вас приглашали?

- Нет. Был вариант поработать там вместе с Тихоновым. Говорил ему: "Давай попробуем. Что ты здесь сидишь?" Но не сложилось.

- Тихонов сказал, что от отъезда в Америку его удержала любовь к отчизне. А нам кажется - страх перемен. Как думаете вы?

- Давайте будем верить Тихонову.

- У Виктора Васильевича в кабинете мы видели портрет Андропова. Чьи портреты висят над вашим рабочим столом?

- Только родных. А с Андроповым, кстати, и я не раз встречался. Он курировал хоккейное "Динамо" в бытность председателем КГБ. Когда впервые его увидел, поразился.

- Чему?

- Андропов оказался совсем не таким мрачным, как на фотографиях. С юморком, умел расположить к себе. Чаем из пустырника угощал, который для него специально заваривали.

- Историю о том, как в рижском "Динамо" появился Олег Знарок, вы описывали занятно: "Мне сказали, что есть в Челябинске хороший хоккеист, но с противным характером. Я ответил: "Везите". Парня два дня по городу ловили, наконец посадили в самолет и доставили в Ригу". У Знарка действительно был противный характер?

- У него и сейчас не подарок. Знарок - необычный человек. Его трудно переубедить. Прямой, ершистый, никогда не сворачивает с пути.

- Его тренерские успехи для вас неожиданность?

- Если честно - да. Но тут надо говорить о паре Знарок - Витолиньш. У них прекрасный тандем, идеально дополняют друг друга.

- Как узнали о легендарной драке с участием Знарка в одном из ресторанов Юрмалы?

- Когда на следующий день пришла его жена Илона с огромным бланшем под глазом и говорит: "Олег в больнице". Илоне в драке тоже перепало. А Олег с отцом встали спина к спине - и бились против подвыпившей бандитской компании, пока не подъехала милиция. Слава богу, живы остались.

- С характером Знарка разобрались. А у другого вашего ученика, Билялетдинова, что за характер?

- Билла очень любил Чернышев. Открыл его, дал играть. Обожал эти глаза: "Хочу и возьму все! Только дайте!" Я у Билялетдинова сразу разглядел главную черту - трудолюбие. Он из ребят, которые знают, за что сражаются. Обычно такие выходили из многодетных семей. Как защитник был не без греха - то пас затянет, то вовсе не отдаст. Его на этом легко можно было подломать. Многие на Билла цыкали, а мне жесткости не хватало их угомонить. И тут помог Витюша.

- Тихонов?

- Да. Взял его в сборную, все прощал. Билл обрел уверенность - и стал фантастическим игроком. Он по-прежнему стремится развиваться, хоть некоторые тренеры успокаиваются - едва их закидают деньгами.

- Когда его "Ак Барс" приурочил к тысячелетию Казани громкий провал - не казалось, что больше Билялетдинов высоко не взлетит?

- Билл очень терпеливый. Это в нем татарская черта. Были у него ситуации и потяжелее - как-то, дорабатывая в московском "Динамо", приехал ко мне в Швейцарию в подавленном состоянии. Таким его прежде не видел. Но сумел подняться.

* * *

- После какого случая вы запретили хоккеистам играть в карты?

- Была у меня в московском "Динамо" сладкая парочка, два Юры - Чичурин и Репс. Оба - азартные, заводные. На картах помешаны. Могли даже в перерыве матча запереться в туалете, достать колоду и сгонять в "очко". Репс за пару минут продует приличную сумму - и все, в хоккей играть уже не может. Переживает. Чичурин его постоянно обыгрывал. У самого один глаз еле видел, но другим он успевал все карты Репса разглядеть. Тот ему и деньги проигрывал, и мебель, и бог знает что. Я карты запретил, так они переключились на домино. Когда и домино стало под запретом, они на пенальти перешли.

- ???

- Брали футбольный мяч и били друг другу пенальти. Понятное дело, не на щелбаны. Чичурин часто прощал Репсу долги, но тот все равно не успокаивался и продолжал с ним во что-нибудь играть. Поэтому вечно ходил без денег.

А в швейцарском "Клотене" я с игроками по другому поводу воевал. Пиво у них отнимал из багажника. Прежде там после игры расслабиться было в порядке вещей. Капитан команды подходит и спрашивает как ни в чем не бывало: "Владимир, сколько нам разрешаешь выпить - ящик или два?" - "Ни грамма!" У них глаза на лоб. Долго с ними боролся, но в какой-то момент бросил. Понял - бесполезно. В автобусе, правда, уже не пили. Отбегут в сторонку, быстренько рванут бутылку пива - и назад. Зато теперь швейцарские хоккеисты с пивом не ездят. Все профессионалы. То же самое - в Австрии, Швеции. Я и с сигаретами там игроков почти не видел.

- Раймо Сумманен, нынешний тренер "Авангарда", играл у вас в ТПС?

- Да, мы как раз выиграли чемпионат Финляндии. Из моей команды пробился и в сборную, с которой в 1995-м стал чемпионом мира. Затем уехал в НХЛ. Толковый хоккеист. Но характер сложный.

- В чем сложность?

- В нервной системе.

- Ему тоже, как Андропову, нужен чай с пустырником?

- Знаете, в наших отношениях с Сумманеном были непростые моменты. Но рассказывать о них не буду, и не просите. У меня принцип: о своих хоккеистах вспоминаю лишь хорошее. Зачем людей обижать? Родители, жены, дети - будут читать и огорчаться. Я помню, как в одной из своих книг Тарасов написал, что из меня не получится тренер. Почему он так решил, я не знаю.

За Тарасовым вообще-то водилось такое: сегодня у него это черное, завтра - белое. Фразу ту я никогда ему не припоминал. А вот мама ее приняла настолько близко к сердцу, что книгу Тарасова просто взяла и бросила в печь. Да и жизнь родителям эта история точно не продлила… Так вот о Сумманене. Играя у меня, он постоянно вел конспекты тренировок, описывал все, что можно - с ног до головы. Не стеснялся учиться. А когда закончил карьеру, подарил мне картину.

- Ваш портрет - собственной работы?

- Нет. Это картина финского художника-абстракциониста.

- Еще подарки от хоккеистов в вашем доме есть?

- Мой день рождения - 20 февраля - восемь раз попадал на Олимпиады. Вот что ребята-хоккеисты писали от руки - то у меня сохранилось.

- Неужели не было ничего, кроме бесценных автографов?

- В 98-м Паша Буре от всей команды вручил видеокамеру. А в 2006-м Леша Ковалев от ребят подарил часы. До сих пор ношу.

- Дэйв Кинг как-то изрек своим игрокам перед матчем: "Мы приставили нож к их горлу. Пора перерезать глотку и посмотреть, какого цвета у них кровь!" Самое необычное, что на установках говорили вы?

- Это случилось на Играх в Нагано. Когда собрались в Олимпийской деревне, я сказал команде: "После того как на заре человечества изобрели огонь, каждое племя, уходя на охоту, оставляло возле него сторожей. Тех, кто не уследил за огнем, убивали. Ведь если огонь погас, погибало все племя. Вот и мы сейчас стоим у огня, который для нас сохранили наши великие тренеры, игроки. Если здесь, в Нагано, он потухнет, пощады нам нет". Ребят пробрало.

- Тихонов перед сном непременно клал на тумбочку у кровати блокнот. А вы?

- До такого не доходило. У Витюши блокноты, а у меня - тетради. Ох, сколько же их скопилось! Я же и во время матча все записывал. Помню, в чешской газете заметку про меня озаглавили: "Чаровний записник".

- Ваш сын, тоже тренер, проявил интерес к этим тетрадям?

- Да выкинуть их давно пора! Никому они уже не нужны… А с сыном мы совершенно разные тренеры. Я мог нашуметь, накричать на игроков. Однажды отец увидел это и сказал с упреком: "Сынок, зачем орешь? Наоборот, помоги ребятам, поддержи". Но эта дурь все равно лезла из меня. В одной стране дошло до того, что пытался силой убрать хоккеиста со скамейки в разгар матча. Просто схватил за шкирку и потащил в сторону раздевалки.

- Зачем?

- Чтоб не мешал. Но такой здоровый оказался, что дотащить его я не смог. Игру он досматривал на лавке… А сын - совсем другой. Он к игрокам относится с громадным уважением.

- Иногда даже больше, чем следует?

- Это кажется. Володя может их объединить. В "Ильвесе", например, создал шикарную тройку Ларссон - Хелминен - Алберг, которой в Финляндии не было равных. Забивали больше всех. У сына - свой взгляд. Когда мы начинаем говорить о хоккее, это обычно заканчивается плохо.

- Для кого?

- Для обоих. Мы не ссоримся, но каждый гнет свою линию и не желает уступать.

- Чего Юрзинову-младшему не хватает, чтоб успешно работать в России?

- Он слишком порядочный.

- После увольнения из ярославского "Локомотива" он сказал: "В этой команде работать больше не буду никогда".

- Ну и дурак. Нельзя так говорить. К сожалению, сегодня в случае неудач крайним делают тренера. А с руководителей спроса нет. Разве справедливо? Вот в ТПС судьба свела меня с потрясающим человеком - Ханну Ансасом. Более тридцати лет он был президентом клуба. Как-то заговорил с ним о молодежной команде ТПС и предложил: "Давайте поменяем там тренера?" Ансас ответил: "За эти тридцать лет я ни одного тренера в клубе не уволил. Все дорабатывали до конца контракта".

- Это жадность - не хотелось платить неустойку? Или мудрость?

- Это порядочность!

* * *

- Вы говорили, 46 лет назад влюбились в жену. Как ухаживали за Валентиной Антоновной?

- Она жила в районе Красной Пресни, а познакомил нас как раз Валя Григорьев. Двор там был боевой. За своих девчонок мальчишки легко могли по шее настучать.

- Вам тоже доставалось?

- Благодаря дружбе с Григорьевым я проходил за своего. Но на всякий случай всегда ускорялся, когда шел через этот двор.

- Что жене привозили из-за границы?

- Был стандартный набор - нейлоновые шубы, плащи-болонья, клетчатые рубахи. Затоваривались оптом в одних и тех же местах. Вспоминаю поездку в Канаду в 58-м. Канадцы отлупили нас - у одного глаз подбит, другой прихрамывает, у третьего рука в гипсе. Зато на обед все вышли в одинаковых рубашках-ковбойках в клетку. Потешное зрелище.

- Свадьба у вас большая была?

- Нет. Я же говорил - не выношу шумных торжеств. Даже для свадьбы не сделал исключения. Позвал в "Прагу" родственников да самых близких друзей. Потом дома продолжили, и Витя Кузькин к нам завалился без приглашения. Впрочем, мы же все были ребята простые. Где свадьба - туда и идем.

- Вы к кому-нибудь без приглашения приходили?

- Я - нет. Мешала деликатность. Я вообще такая вещь в себе. Не унылый - но душой компании меня назвать нельзя.

- Есть на свете человек, перед которым вам хотелось бы извиниться через газету? Так, чтоб все слышали?

- Перед Борисом Кулагиным. За то, что неправильно себя повел с этим замечательным человеком. Он ведь меня и открыл, как тренера, в сборную позвал, относился с огромной теплотой. А когда я уже в Риге работал, Кулагин переманил в "Спартак" моего игрока - Германа Волгина.

- И вы обиделись?

- Да. Перестал с ним общаться. Теперь думаю: какое имел право обижаться на Кулагина из-за такой ерунды?! В 88-м он уже был тяжело болен, пришел навестить его. К счастью, успел сказать: "Борис Палыч, извините меня, дурака". - "Да ладно, Володя, забудем. Что было, то прошло". Но себе этого все равно никогда не прощу. Помню, еще спросил Кулагина: "Не обидно вам, что лежите здесь, в больнице, забытый коллегами и своими игроками?" В ответ неожиданно услышал: "Ты что?! Зато какую интересную жизнь я прожил!" Меня настолько удивило - как человек умеет прощать…

- Тихонов - атеист. А вы?

- Сейчас уже нет. В церкви бываю, но нечасто. В нашей семье каждый сам приходит к Богу. С мамой это произошло в конце жизни. После смерти я нашел у нее иконы, крест, несколько молитв. Сын мой крестился в сознательном возрасте - когда работал в Новосибирске. И дочка сама решила покреститься.

- А вы?

- Я не крещеный. И, наверное, уже не буду. У меня внутренняя вера.

- Кажется, в Швейцарии вы познакомились с Людмилой Улицкой?

- Мы побывали с женой на ее творческом вечере. После подошли, взяли автограф. Мне нравится, как Улицкая пишет. Особенно ее ранние вещи. В последнее время, правда, стала чересчур политизированной. То же самое относится к Дине Рубиной, которую прежде с удовольствием читал.

- Новых писателей открыли для себя за последнее время?

- Прочитал всего Пауло Коэльо. Нравится француженка Анна Гавальда. Громадное впечатление на меня произвели романы немца Бернхарда Шлинка "Чтец" и "Возвращение". Изучаю книги по психологии, самосовершенствованию. Для меня это очень любопытная тема. Взять хотя бы Наполеона Хилла. Его читаю с фломастером.

- Зачем?

- Если какая-то мысль зацепила - подчеркиваю. Запоминаю и использую в работе. У Хилла много мудрых мыслей. Например, такая: "Когда человек начинает жалеть себя или придумывать оправдание своим неудачам, он постепенно умирает". Еще занимаюсь аутогенной тренировкой по методике Владимира Леви.

- Может, в вашем графике есть время и для утренних пробежек?

- Нет, с бегом давно завязал. Зато каждое утро минимум час хожу пешком, делаю гимнастику. Как и Витюша.

- Он вообще до 65 лет бегал с командой кроссы.

- Да, раньше при встрече спрашивал: "Ну что, Витюш, шуршишь?" В смысле бегаешь. - "Шуршу…"

- Среди актеров у вас есть друзья?

- Нет. Но поддерживал теплые отношения с Леоновым. Мне очень нравились его спектакли, особенно "Поминальная молитва". Он ездил со сборной на чемпионаты мира. Как-то на поезде возвращались из Финляндии, остановились в Выборге. Вышли из вагона, сели в привокзальный буфет, даже по 50 грамм выпили. Женя в общении был невероятно простой человек. Однажды встретились и так разговорились с Евгением Матвеевым, что несколько часов спустя нас жены чуть ли не насильно уводили. Я потом для него клюшку с автографами динамовцев приготовил, но Евгений Семенович умер - и она еще долго стояла в моей прихожей… Знаком я и с Дуровым. Но плотного общения не получилось.

- Почему?

- Когда сталкиваешься с большими актерами, испытываешь такое преклонение, что это немножко мешает. Я боюсь показаться навязчивым.

- Разве стеснительность - ваша черта?

- Да. С годами не прошла.

- У Бунина была формула счастья - любовь, работа, путешествия. Что бы добавили вы?

- Вы знаете, какую формулу счастья назвал Ландау?

- Нет.

- Любовь, работа и радость общения. Так что в этом смысле Ландау мне ближе. Что бы мы делали без интересных встреч? Я потому и книгу хочу написать. Она будет о людях, с которыми сводила жизнь. Некоторые из них незаслуженно забыты, хотя это были колоссальные личности.

- Так что мешает взяться за перо?

- Сделать книгу - моя мечта. Надеюсь, скоро созрею. Хватит откладывать!

Юрий ГОЛЫШАК,
Александр КРУЖКОВ