Андрей Талалаев: «Радимов про меня сказал: «Враг! Но достойный враг!»
Андрей Талалаев, один из ярчайших тренеров молодого поколения, приехал к нам в редакцию. Сидеть дома к тому моменту настоятельно рекомендовали. Но настоящей строгости в голосе государства еще не было. До строгости оставался день-другой.
Говорили не спеша. Никак не думая, что тема покинутых им «Химок» к середине мая станет горячей.
Мы сообщили Андрею на правах старых товарищей, что скоро получит большую команду. По нашим ощущениям.
— Ваши слова — да Богу в уши, — спокойно ответил Талалаев. Кажется, и сам в этом не сомневался.
Да и сейчас не сомневается.
Китай
— Как жизнь карантинная, Андрей Викторович?
— Как у всех. Сидим дома.
— Вы же в Китае Новый год отмечали?
— Да, улетали в Москву 13 января — и видели, какой ужас надвигается. В аэропорту полицейские кордоны, автоматчики в масках. Всем уже было плевать на паспорта, откуда ты... Нам еще повезло — через неделю страну закрыли полностью. Жесточайший карантин.
— Самый страшный Новый год в вашей жизни?
— Да Новый год прошел великолепно! Тогда на Хайнане еще не было случаев заражения коронавирусом. А место удивительное, рекомендую. Невероятная бухта. Таких пляжей с «поющими песками» в мире всего пять.
— У вас куча знакомых в Италии. Живы-здоровы?
— Слава богу! На днях созванивался с Паоло Тепсичем. Это бывший вице-президент ассоциации арбитров Италии. Сейчас занимается политикой. Руководит регионом возле Флоренции, 120 тысяч жителей. Как раз там «Кьянти» производят.
— Виноградный край?
— Да, выращивают потрясающий виноград «Санджовезе». Рассказывает — поначалу большого значения «короне» не придал. Думал, все легче пройдет. А потом такой кошмар начался! У него даже голос человека, который ежедневно сталкивается с трагедией.
— Вы пока без работы. Отставной тренер прислушивается к каждому звонку?
— Что нас пугает большего всего? Неизвестность!
— С этим-то у вас все хорошо. Завтра похоже на вчера.
— О чем и речь. Первое время после отставки из «Химок» было тяжеловато. Неприятно-тревожно! Но проходит недели две — начинаешь наслаждаться тем, что не надо никуда бежать, отвечать за 40 человек. Груз с плеч! Постепенно превращаешься в обычного человека. Можешь проснуться с утра, не спеша выпить кофе, сходить в тренажерный зал, вечером с женой и детьми включить сериал...
— От футбола отстранились полностью?
— Что-то смотрю. Как осенью проиграли «Торпедо» 0:1, например. Когда разум холодный, ошибки больше бросаются в глаза. Понимаю — даже с трибуны я что-то не разглядел.
— С трибуны?
— В первом тайме часто сижу на трибуне. Лучше видно. Помощнику замечания передаю по рации. А уж на второй тайм спускаюсь. Вот с «Торпедо» вижу сейчас — после перерыва заиграли, как надо. Полностью закрыли Рязанцева, который определял игру «Торпедо». Почему не сделали это раньше?! Почему я не вмешался?
— Какие сериалы для себя открыли?
— За это в семье отвечает Мишка, младший сын. По его наводке посмотрели «Викинги» и «Странные вещи». Интересно!
Юран
— В какой момент поняли, что из «Химок» придется уйти?
— Когда мэр города сообщил мне, что нет у бюджета возможности содержать команду в нынешнем виде. Понятно стало, что спонсоры не войдут, лидеров придется отпускать.
— Команду принял Сергей Юран — и «Химки» выглядели здорово, шагнули на второе место. Что думали? «На его месте должен быть я»?
— Просто радовался за футболистов. Мы же делаем выкладки — по некоторым компонентам «Химки» осенью опережали всех. Что-то исполняли лучше, чем «Краснодар», «Ростов» и ЦСКА. Затем пришлось уйти от жесткой борьбы на чужой половине поля.
— Почему?
— Из-за своеобразного судейства. Стали искать другие зоны, где отбирать мяч. Менять рисунок игры. Но в том же матче с «Торпедо» смотришь на какие-то эпизоды — прямо истома! Наслаждение!
— Ревности к новому тренеру не было?
— Проскакивала. Это нормально. Допустим, в «Тамбове» после меня остался руководить командой один из членов нашего штаба (Мурат Искаков. — Прим. «СЭ»). Понятно, я с предвзятостью относился. Тем более команда постепенно теряла уровень.
— Долго она способна держаться на «багаже»?
— При условии, что ты отдал ей два года, как наш штаб в «Тамбове» — месяца четыре продержится. Та же история — в «Химках». Юран — опытный тренер, ломать ничего не стал. Но чем больше новых футболистов, тем дальше будет уходить игра. Если ты не отрабатываешь прессинг у чужих ворот, команда со временем начинает это делать все хуже и хуже.
— «Химки» наверху, состав не слишком изменился. Кажется — могли бы и весной тренировать.
— Был бы я уверен, что состав сохранят — конечно, не ушел бы! Но до меня доносилась другая информация. Когда первые лица тебе говорят «задачи выхода нет» — о чем думать? И ведь мотивируется даже не финансовыми вопросами!
— А чем?
— Сказали так: «Нас интересует развитие молодежи». Я это все проходил с «Волгой» в Нижнем Новгороде. Берешь пацанов из школы, растишь, занимаешь десятое место, полгода не получая денег. А «спасибо» тебе никто не говорит — наоборот! Ругают на чем свет!
— Кто?
— Все. От болельщиков до родителей этих ребят.
— Родители-то почему?
— Потому что первая лига — это серьезный накал. Травматизм. Не все к этому готовы. Плюс копится негатив — кому-то за спиной платят деньги, кому-то нет. Кого-то берут на сборы, кого-то отцепляют. Имея такой опыт, в «Химках» сразу собрал футболистов: «Ребята, надо делать выбор. Задача у нас снимается. Я работать не по максимуму не умею, играть в поддавки — не мое. Принял решение уйти».
— Допустим, вы остались бы. Как «сливаться» с третьего места?
— Это не ко мне.
— Юран выступил с интересной речью — «Заметки против меня, заказ...» Помните свою реакцию?
— А я не комментирую слова других. Только поступки.
— Это разве не поступок?
— Нет. Балаболить могут все. Прими команду на 15-м месте, сделай так, чтобы она забивала больше всех в лиге и меньше всех пропускала. Или как с «Пюником» — возьми на предпоследнем, а через год борись за чемпионство. Потом рассказывай.
— Обидно вам?
— Обижаются глупые люди. Или молодые, неуравновешенные. Я вырос в Новогиреево — там с детства приучали отвечать за слова. В мире футбола знают, что упоминать мою фамилию — это очень ответственно! Впрочем, период, когда я требовал какой-то сатисфакции, давно прошел.
— Позже с Юраном говорили?
— А зачем? Мой номер у него есть. Может набрать, если нужно. Пока не набирает. У меня практика другая — приходя в любую команду, сразу звоню предыдущему тренеру.
— Всегда?
— Единственное исключение — в «Волге». Там общее психологическое состояние было тяжелое. Люди шесть месяцев не видели зарплату. Было искаженное восприятие — игроками тренера, тренерами игроков...
— Кто тренировал «Волгу» до вас?
— Калитвинцев. В Нижнем я предпочел индивидуальные беседы с футболистами. Наш штаб строит работу на том, чтобы четко донести до игроков их сильные и слабые стороны. На отпуск даем специальную программу. Правда, не контролируем, не вешаем датчики.
— Что ж не вешаете?
— Датчики помогают, когда ведешь работу на максимальной мощности. Хотя тоже — вопрос!
— Почему это?
— Бородюк нам рассказал историю, как Хиддинк сорвал эти датчики: «Можете их выкинуть!» Ассистент, который через них контролировал состояние футболистов, пришел накануне матча: «Зырянова нельзя выпускать, он в ужасной форме». Хиддинк поставил — тот был лучший на поле по объему работы, голевую отдал. Гус в крик: «Ну и что делать с датчиками? Зачем они вообще?!» Не всегда правильные вещи приносят результат.
— Вы полагаете?
— Да постоянно с этим сталкиваюсь! Рядом же тренируемся на сборах. Подмечаешь — вот эти работают интересно, все делают правильно, с удовольствием. Надо, думаю, за ними в сезоне внимательно понаблюдать. Чемпионат стартует — команда валится!
— Хоть один из предшественников холодно отреагировал на ваш звонок?
— Бывало. А кто-то здорово помог — как Валера Есипов. Перед назначением в «Химки» разговаривал с Ирхиным, Красножаном, Шалимовым. Они-то уже проанализировали, почему не получилось.
— Минимальный бюджет, с которым стоит заходить в премьер-лигу?
— Самое главное — уровень футболистов. За 500 миллионов рублей можно создать конкурентоспособную команду. В «Волге» при мне бюджет был 230 миллионов. В «Химках» — 300. Иногда дополнительные 3-4 миллиона в год влияют на результат. Если из Нижнего или Тамбова в московский аэропорт добираешься не автобусом, а «Сапсаном». Это лишние три часа на восстановление. А если совместить с хорошим обедом — футболисты будут лучше себя чувствовать. Совершенно другая отдача, уровень единоборств на тренировках.
— Правда, что зимой на встрече с губернатором Подмосковья вы попросили для «Химок» миллиард рублей — с прицелом на премьер-лигу?
— Нет. Тренер на том совещании докладывал о спортивных итогах, которые по всем направлениям были признаны успешными. О деньгах говорили специалисты. Суммы тоже называли они. В Instagram я на днях написал: «Сначала приближенные к клубу крикуны пытались создать мне имидж скандалиста. Теперь — стяжателя. Убогенько, но забавно. Что же дальше будет?» Добавить нечего.
Гасперини
— В юношеской сборной вы работали с яркими персонажами. Про одного из них спорили с Бородюком. Тот говорил: «Парень играть не будет».
— Вы о Смолове? Нет, Бородюк иначе формулировал.
— А как?
— Я был уверен, что Смолов станет бомбардиром. Бородюк качал головой — нет, распыляется, много лишней работы.
— Что отвечали?
— «Так Смолов не на той позиции играет!» Для меня Федя — игрок двойки нападения. Скорее, второй форвард, потому что не очень любит играть спиной к воротам. Вот будет с ним рядом кто-то оттягивать центрального защитника — и Смолов начнет стабильно забивать!
— На что спорили?
— На шампанское. Бородюк проставился. Он такой человек... Зачастую полезнее с ним поговорить, чем ехать куда-то на недельную стажировку.
— Бородюк в жизни гораздо интереснее, чем в телевизоре.
— Ярчайший! Я о таком спортивном директоре рядом мог бы только мечтать. Это ему сидеть на ушах первого лица.
— Для каждого у вас найдется доброе слово, Андрей Викторович.
— Невио Скала мне когда-то сказал: «Если у тебя в душе про человека негатив — лучше не говори вообще». Так легко стало жить после этого! Спросят про кого-то — я отвечаю: «Давайте о чем-нибудь другом».
— Без негатива — истории про Дзагоева и Шатова, которые играли у вас в юношеской сборной.
— Мой помощник работал тренером-методистом в школе «Красногвардейца». Пригласил Дзагоева на торжественный вечер, попросил поздравить мальчишек. Алан пообещал — и не приехал. После этого немножко изменилось к нему отношение. Прежде был один позитив.
— Давняя история?
— Лет пять назад. А с Шатиком... Он же из мини-футбола пришел. Сохранились навыки, которые в большом не реализуются. Перекидывает голеностопом, с пыра бьет. С места может отдать передачу на 25 метров. Как раз по длине площадки для мини. А в «Урале» его ставили чистым фланговым. Я подначивал: «Олег, скажи своим — в команде есть, кто быстрее пробежит по бровке и сильнее подаст. У тебя другие качества». Ага, отвечает. Если Побегалов услышит такое — первым поездом домой и отправлюсь.
— А вы?
— Дальше Урала, говорю, не сошлют. А Урал и так — твой дом!
— Да, Побегалов хоть и юный душой рокер — а панибратства не стерпит.
— Кстати, это тончайшая грань! Идешь как по лезвию ножа. Всегда футболисты будут прощупывать рамки дозволенного. Кто-то пришлет SMS двойственного значения, кто-то попытается похлопать по плечу. Не так обратится в автобусе — и все смотрят: как отреагируешь? В «Пюнике» я говорил: комплект формы каждый сам определяет для себя. Думаю, максимум — гетры будут отличаться. Так знаете, в чем на тренировку явились?
— В замшевых ботинках?
— Нет. В разных футболках. А что с них возьмешь, если поворачиваюсь и вижу — президент клуба стоит в майке «Барселоны»! Бывают случаи, ты проводишь установку, а потом опытный футболист на поле все переигрывает. У меня в «Волге» такое было, отчитываю молодого: «Ты помнишь, о чем мы договаривались?» — «А мне Полянин сказал — делать вот так...» Приходится заново всем объяснять. Начиная с Полянина. Управляемость команды определяется мелкими нюансами.
— О футболе вы говорить умеете.
— Да я знаю человек пятнадцать, которые рассуждают о футболе лучше, чем я!
— А с кем вы мечтаете поговорить о футболе?
— С Гасперини. Но это невозможно.
— Недоступен?
— Абсолютно. Даже Игнашевич, у которого в Европе большой игроцкий авторитет, не смог договориться о стажировке — что уж мне? А пообщаться хочется. Ежегодно из «Аталанты» забирают по 3-4 футболиста, за каждого платят по 25 миллионов. Гасперини набирает ноунеймов, которые мгновенно выходят на новый уровень — и год спустя покупают уже их! При этом — дает результат в короткие сроки. Дисциплина фантастическая. Мне интереснее маленькие детали, чем построение игры и схема.
— Что ж Гасперини так оградился? Знает какой-то секрет — и боится разболтать?
— Вряд ли. Хотя у тренеров такое присутствует. Побывать в «Аталанте», посмотреть тренировки — не проблема. Но вот встретиться с Гасперини — нереально. А без этого ехать смысла никакого.
— Как договариваются о стажировке?
— Подают официальный запрос через федерацию футбола. Либо напрямую в клуб отправляют письмо. Если есть знакомые в Италии — можно их подключить. К Гасперини кого только не засылал!
— Кого?
— В консульстве на празднике познакомился с человеком, который возглавляет ассоциацию итальянских коммерсантов, работающих с Россией. Фанат «Торино». Авторитет большой. Не сумел договориться! Гасперини уверял, что не в силах выделить даже час. То еврокубки мешают, то внутренние дела «Аталанты», то еще что-то. Ладно, обратился к Невио Скале, его старому товарищу. Тот перезванивает обескураженный: «Андрей, он вежливо меня отшивает. Дальше я перешагивать не могу».
Зефир
— В вашей сборной играл выдающийся талант — Андрей Вавилченков.
— О, да.
— Как потом говорили — «круче Дзагоева».
— Сопоставим с Аланом. Если уж Хиддинк приезжал смотреть для первой сборной!
— Этого мы не знали.
— Генрихович (Бородюк. — Прим. «СЭ») мне рассказал: «Сравниваем двух твоих футболистов». Вавилченков уже тренировался с основой «Локомотива», Дзагоев — в ЦСКА. Между прочим, Алан из юношеской сборной перемахнул в первую, минуя молодежку! Случай уникальный. В наше время таким был только защитник Сергей Тимофеев. А Вавилченкова я хотел вернуть на прежний уровень.
— Каким образом?
— Возглавил «Росич», пригласил Андрея, который уже собрался завязывать с футболом. Но ко мне не пошел.
— Почему?
— Какая-то команда второй лиги платить обещала чуть больше. А для него это важно — рано женился, ребенок родился... Даже не осуждаю!
— Президент «Локомотива» Наумов говорил — пытался Вавилченкова воспитывать. Но когда на папу взглянул, руки опустил. Понял — бесполезно.
— Ребята очень тяжело реагируют, когда родителей задевают... Знаю, Григорий Иванов в «Урале» попробовал Вавилченкова реанимировать. Дал зарплату, все возможности. Тоже не сложилось. Видимо, не один я виноват, что Андрей не заиграл.
— Чего не хватило?
— Целеустремленности. Довольствовался тем, что доставалось легко. А в футболе главное — конкуренция! Сразу что-то получил — вроде и не надо идти вперед, к миллионам. Вот есть Леша Померко. У него не было ничего — кроме трудолюбия и хорошего тренера, Семшова-старшего. Когда Дзагоева забрали наверх, Леша стал капитаном в моей сборной. Человек сделал себя сам — задница не заживала от подкатов! Опорную зону выжигал! Вдесятером в Турции остались на Черноморских играх — я никогда не видел, чтобы 18-летний парень столько бегал, катился и отбирал.
— Почему Черышеву в той команде предпочитали кого угодно — Гатагова, Кухарчука, Григорьева?
— А я говорил — Черышев позже раскроется. Чуть окрепнет, станет мужчиной. Способности-то просматривались! Но Кухарчук играл в «Рубине», Гатагов — в «Локомотиве», Григорьев — в «Спартаке». В основе!
— Где был Черышев?
— Только-только в «Реал-3» перешел. Сегодня он звезда нашей сборной. Но в то время конкуренцию проигрывал. Что по ведению единоборств, что по объему работы. Кухарчук в матче с Турцией совершал 10-12 проходов с пятью доставками в штрафную. Черышев — 2-3 прохода.
— Со стороны Черышева-старшего понимание встретили?
— Тогда — нет. Была обида. Мы как раз ехали на элитный раунд, я Дениса не взял. А сейчас отличные отношения, перезваниваемся.
— По возрасту Дзагоева у вас были сомнения?
— Ходили слухи — якобы Алан «переписанный». Но перед чемпионатом Европы начальник службы безопасности РФС организовал серьезную проверку. По Дзагоеву — все чисто.
— А по остальным?
— По другому футболисту возникли вопросы. На «Европу» не поехал. А про Алана расскажу историю. Турнир Гранаткина, отбой у нас в 22-30. Ровно в 22-00 вижу — ребята возвращаются с пакетами. Помощнику говорю: «Пойдем, возьмем у них хоть баночку пива. Сядем, расслабимся». Заглядываем к Дзаге с Гиголаевым, открываем их пакет — а там разноцветный зефир, леденцы, булочки какие-то, конфеты... Что-то надо было взять — забрали одну зефирину. Уходим, смеемся. Ну, дети! Какое там пиво?
— Был в той сборной футболист, у которого в сумке точно нашлось бы пивко? Или что-то покрепче?
— Мы про него уже говорили.
— Вавилченков?
— Ага.
Смолов
— Ночные клубы для того поколения — большое искушение?
— Однажды приезжаю на дискотеку. Кажется, «Инфинити». Сажусь с краешку, неподалеку от VIP-зоны. Внезапно оттуда выходят четыре футболиста. Из которых трое — мои воспитанники. Федя Смолов среди них. Спокойно друг друга поприветствовали. Что такого? Ведут себя нормально, стулья не швыряют...
— Ксения Собчак рассматривала татуировки Федора — обнаружила много поучительных. Вас какой особенно удивил?
— Меня Смолов удивлял литературой, которую читал. То Ницше, то какую-то книжку по психологии на английском. Уровень игроков меняется! Вот сейчас про Мамаева, Кокорина много говорят...
— Тоже Ницше?
— Не знаю насчет Ницше — но Мамаев сильно изменился! Даже речь другая! Видно — читал. А Евсеев, который недавно опубликовал в Instagram соображения про Пушкина?
— Не ждали?
— Не ждал!
— Может, его жена или агент посодействовали?
— Думаю, Вадим Валентинович мог и сам выложить. После 25 лет человек начинает тянуться к саморазвитию, многое переосмысливает.
— Это в юношеской сборной вы на установке Шекспира читали?
— Да.
— Надо думать, не по книжке?
- Наизусть. На английском. «To be, or not to be: that is the question...» Монолог Гамлета.
— Весь?!
— Ну нет. Отрывок. Это было перед игрой с португальцами. Победа гарантировала нам место в финальной стадии ЧЕ-2007. Хотелось донести до ребят, насколько важен матч, какие у них откроются перспективы в случае выхода на Евро. Увы... Сыграли вничью, затем сгорели исландцам и никуда не попали.
— Жалко.
— Но я не поэтому ушел от практики чтения Шекспира на установках. Меняются времена, ценности. То, что тебе дорого, не всегда найдет отклик в душе другого человека. Сегодня цитаты Дудя или Басты для футболистов объективно более информативны. Или пример из биографии Клоппа. Как-то в качестве мотивационного видео он показал кадры из фильма «Гладиатор», привел несколько ярких фраз. Чувствует — никакой реакции. Потом выяснилось, что из всей команды смотрели картину человека три.
— Возвращаясь к Мамаеву — значит, прав был Лаврентий Павлович? Немного посидеть еще никому не помешало?
— Я бы не хотел, чтобы игроков в самом расцвете удаляли от футбола. Весной все нахваливали Кокорина. Мало кто обратил внимание, что в первом же матче Мамаев сделал пять касаний — из которых три были голевыми. Где-то не повезло, где-то рикошет. Но класс игрока виден сразу! А для кого-то прекрасен Бакаев-младший, который накручивает по семь человек...
— Когда-то вас спросили — «Кокорин или Смолов«? Ответили: «Для меня даже вопроса нет — Смолов, однозначно!»
— До сих пор так считаю.
— Почему?
— Смолов дважды становился лучшим бомбардиром чемпионата. Кокорин таких успехов пока не достигал. К тому же сегодня он в «Сочи» играет. А Федор — в одном из сильнейших чемпионатов планеты.
Скала
— Вы помогали в «Спартаке» Невио Скале как переводчик. Общение заглохло?
— Последний раз говорил с ним год назад. Он же сосредоточился на политической карьере.
— Вот так новость.
— Вывел «Парму» наверх как президент, реформировал команду, а его снова освободили. Был страшно разочарован! Я звонил ему под Новый год на домашний, трубку никто не поднял. Оставил поздравление на автоответчик. Возможно, Невио был в Германии, у него и там дом.
— Скале лет восемьдесят?
— 72. Сильный, крепкий! Когда я в «Волге» работал, каждый месяц звонил Скале, советовался. Нужно было искать мотивацию для себя и футболистов, находить общий язык с руководством.
— Главный совет, который получили?
— По-итальянски произнес: «Sincerit?!»
— Это что такое?
— «Искренность». Говорить игрокам то же самое, что начальникам. Тебя могут не воспринять — но поймут точно.
— Были у Невио в гостях?
— Раза четыре. Там многое поражает. Количество охотничьих собак. Плантации. Мне было смешно, когда кто-то из журналистов писал про его спартаковскую зарплату. Дескать, получает под миллион евро.
— Почему смешно?
— Потому что незадолго до этого Невио мне рассказывал: «У меня контракт с американской табачной фабрикой. Миллиона на три в год...»
— Выращивает табак?
— В промышленных масштабах! Ну какая ему разница, платит «Спартак» 800 тысяч в год или миллион? Да никакой. У Скалы другие ценности. Все уговаривал его: «Невио, расскажите об этом людям». Он удивленно поднимал глаза: «А зачем?»
— Ему было до фонаря, что пишут в России?
— Выдержки из прессы раз в неделю мы ему готовили. Один журналист, ныне покойный, все нападал — через финансовую тему. Скала лишь посмеивался: «Если говорить о футболе — готов объяснять что угодно. А как я живу — это мое личное...»
— Выращивать табак — не такое простое дело.
— Знаю от него, что сложная культура. Табак сильно выедает почву. Год-два урожая — и надо давать ей отдыхать. Больше на этом месте ничего расти не будет. Поднимал руки: «Такие затраты! Мне нужны новые земли!»
— Мы видели фотографии — Скала за рычагами трактора.
— Да, он многое делает своими руками. Трактором управляет точно с удовольствием. А еще обожает охотиться.
— Ездили с ним?
— Как-то Александр Хаджи организовал нам во Владимирской области охоту на глухаря. Скала был счастлив! Это же охота специфическая. Надо подходить к глухарю ночью, когда токует. Закидывает голову на три секунды, закрываются какие-то перепонки — тут и можно подкрасться. Слух у него в сто раз лучше, чем у человека. Если услышит — сразу улетит!
— Вам удалось?
— Я в эти фазы не попал. А Невио вернулся с парой глухарей. Потом из одного чучело сделали, отправили Скале в Италию. Мой друг-агент лично отвез на автомобиле. DHL не брался.
— Почему?
— Там размах крыльев — два метра! Сначала заявили: «Нужно специальное разрешение». Ладно, оформили. Они еще раз осмотрели чучело: «Нет, не беремся. Сложный груз».
— Но довезли?
— Довезли!
— Вот так коронавирус и разносится.
— Ха! Вова, мой бывший агент, был потрясен: «Скала — легенда, а меня принял как родного... То ли из-за глухаря, то ли человек такой». Я отвечаю — где-то посередине.
— Оценил подарок?
— Не то слово. Увез в Германию, где у него охотничий домик.
Павленко
— Как тренер он вас поражал?
— Не раз. Посмотрел на Самедова — и убрал с бровки. Перевел в центральную зону. Я удивился: «Зачем? Он всю жизнь играет на фланге!» Скала объяснил: «У него только правая нога. Влево не уходит. У нас есть Парфенов, который подключается по бровке. А Самедов должен смещаться, принимать решения, бить, угрожать!»
— Все удачно?
— Никогда не видел, чтобы за полтора месяца у игрока случился такой прогресс. Сразу три мяча забил «Амкару»! А народ отреагировал: «Ну наконец-то догадались Самедова передвинуть...» Будто для всех это очевидно было.
— Как обычно.
— Скала практиковал короткие беседы с игроками. Индивидуальные, в кабинете, были для него крайней мерой. Говорил: «Идем к автобусу — ты должен быть рядом со мной». Я поначалу понять не мог: зачем? Мне что, нельзя в душе помыться подольше? А Скала эту дорогу до автобуса использовал, чтобы донести два-три замечания игрокам.
— Мотивировать умел?
— Еще как. Я ему не рассказывал, сам выяснил, что Павлюченко юность в Волгограде провел. Вот его вызвал индивидуально перед матчем с «Ротором», такую речь толкнул!
— Помогло?
— Рома один из лучших был, голевую отдал. Мы выиграли.
— Что ж Скала не любил индивидуальные беседы — раз так действовало?
— Говорил: «А если не сработает — что дальше? К президенту с ним идти?» Невио всегда давал понять, что у него в команде нет любимчиков. Это от него я взял прием — поднять игрока на собрании, попросить рассказать про будущий матч и соперника. Сегодня одного, завтра другого. Чтобы учились думать и анализировать.
— В ту пору все славили Александра Павленко. Вы понимали — ничего особенного из него не выйдет?
— Не понимал. Для меня он чемпион мира по тренировкам. Что там творил — даже Титову это не снилось!
— В игре все пропадало.
— Да. Психология.
— Трусоват?
— Ни в коем случае! Но что-то сковывало. Почему я и стал к своим командам, начиная с юношеской сборной, прикреплять психолога. Как раз история с Павленко меня подтолкнула.
— Выдающийся по задаткам футболист?
— Да. Отбирал, давал сумасшедший объем, обыгрывал, чувствовал игру в касание. Все умел. Не раскрылся и на 70 процентов.
— Хотя режимистый парень.
— Настолько, что мы ему даже говорили: «Пошел бы ты, напился, что ли...» Сам Саша думал, что где-то не дорабатывает. Просил тренера по физподготовке дать дополнительную нагрузку. Скала узнал — категорически запретил: «Дело не в нагрузке. Надо, чтобы его прорвало». Так и не случилось.
— Еще пропавшие таланты?
— Саша Ломакин в сборной 1995 года рождения. Данные феноменальные! Мы же тестируем игроков — так вот Ломакин ничем не уступал Дзагоеву и Шатову. А по многим показателям был выше. Левоногий, скорость мышления — будто компьютер в голове.
— Где сейчас?
— В «Енисее». Или был в «Балтике» нападающий Гафар из Буркина-Фасо. Редчайшее сочетание качеств — взрывная скорость и выносливость!
— Это от природы?
— Разумеется. Хотя выносливость можно натренировать. Обычно у африканцев слабая техника, со школами там не очень. Из десяти выходов один на один могут ни разу не забить. А этот 18-летний Гафар за «Балтику» нас, помню, похоронил. Техника отличная!
— Ну и забрали бы.
— Позвал его в «Тамбов». Начались чудеса. Если взять голы и пасы, поделить на время, проведенное на поле — какой-то запредельный процент! Уникальный КПД!
— И?
— Разгильдяй! Плюс отъезды в сборную. Уезжает — и пропадает. Пришел вызов на 16 дней, возвращается через 22. Ни минуты не сыграл, только летал по Африке. Растренированный абсолютно. Просто раскладной. Не представляю, чем занимался. Три недели привожу его в форму. Сыграет сначала 10 минут, потом 20, полчаса... Тут новый вызов из сборной. Все повторяется.
Орел
— В «Тревизо», где в конце 90-х играли, для вас стало открытием — если выходите вдвоем на ворота, итальянец никогда пас не отдаст.
— Я как-то покатил на дальнюю штангу своему — а Пипо Фьори даже не пошел. Не ждал! Мне тренер потом говорит: «Ты или гений, или идиот. Вообще-то мы тебя купили, чтобы обыгрывал и забивал». Итальянец выйдет на ворота под острым углом — ни за что не поделится. Засадит во вратаря — и побежим все назад...
— Встречали нападающих, напрочь лишенных эгоизма?
— Пожалуй, нет.
— В «Торпедо» -то было иначе? Эгоизм не поощрялся?
— Там форвард считался первым защитником. Мы носились наравне с хавами. Если вели 1:0 — все, считай, победа. Уже не пропустим. Торпедовская школа — очень надежная. В том числе в человеческом плане. Торпедовцы редко меняются по жизни.
— Николай Писарев вспоминал торпедовских ветеранов. Их обыграешь — усы дыбом встают, мяч выгребают вместе с ногами...
— Да и я застал это поколение! Уф! Пару раз так отоварили — не знаю, как жив остался. Тогда в моде было упражнение — на половину поля играть четыре на четыре. Если человека обыгрываешь, ему потом бежать за тобой 40 метров. Так что проще вырвать мяч с кусками голеностопа.
— Самый суровый из тех ветеранов?
— Пригода, капитан. Когда ты, пацаненок, на тренировках под него попадал, было страшно. Шавейко, Ковач, Полукаров, Роговской, Афанасьев — тоже не подарок. А из молодых — Серега Жуков. Выжигал все! Но первую серьезную травму я получил в матче дублей «Торпедо» и киевского «Динамо».
— Что стряслось?
— На запасном поле Горилый в подкате вынес так, что я пролетел два метра и воткнулся в железный забор. Сломал межреберные хрящи, неделю кровью харкал. Самое удивительное — матч доиграл! Еще запомнилась битва с Киевом за бронзу. Ноябрь 1991-го, последний тур, холод собачий.
— Кажется, «Торпедо» устраивала только победа.
— Совершенно верно. Это не игра была — рубка! Киевляне подготовились, щитки нацепили и спереди, и сзади. Лужный, Шматоваленко, Заец косили всех. Но мы выиграли — 1:0.
— Одним из лидеров того «Торпедо» считался Сергей Агашков. Худющий, курил по две пачки «Явы», при этом 90 минут носился по бровке от флажка до флажка.
— Агашик — уникум. В каждом матче давал невероятный объем скоростной работы. С ним, кстати, интересная история связана. Три года подряд «Торпедо» проводило сборы в Египте. Сначала жили в пятизвездном отеле, затем в четырехзвездном, а в третий раз — на военной базе. Кроватей не хватало, на раскладушках спали. Поля ужасные, высохшие.
— Условия так себе.
— Да уж. После контрольного матча присели большой компанией. У кого-то баночка пива, у кого-то фужер вина. Один из «стариков» толкает в бок: «Спроси Агашкова про орла». Я подвоха не почувствовал.
— Спросили?
— Ну да. Агашик напрягся. Повернулся в мою сторону, улыбка с лица сползла, медленно произнес: «Молодой, ты что, подначиваешь?» Тут же все смолкли. Я понял, что не то сморозил. Но Серега — парень добродушный, отходчивый. Смягчился: «Ладно, расскажу. В детстве меня орел унес. Я был маленьким, щупленьким, бегал в своем Ашхабаде. Так орел поднял и потащил». Я в шоке: «И что?» — «Что, что... Бросил!»
— С ума сойти.
— Вообще команда у нас была веселая. Если провинился, могли в сумку, где лежала форма, гирю засунуть. Или рыбу деревянную.
— Какую рыбу?
— Висела на базе в Мячково. В холле. Домой возвращаешься, расстегиваешь молнию — опа. Нежданчик. Наутро в команде встречают вопросом: «Ну что, погрыз воблочку?» В мужском коллективе такие приколы — это нормально. Никто не обижался. У меня ж тоже история с птицами была!
— И вас орел унес?
— Боже упаси. Завели в Италии двух попугаев. Кореллы. Мальчик и девочка. Симпатяги. Но кусачие! Когда контракт с «Тревизо» закончился, возвращаться в Москву решили на машине. На украинской границе таможенник, узнав, что я футболист, попросил сувенир. У меня, как назло, под рукой ничего не было.
— Огорчился?
— Потребовал документы на попугаев. Я опешил: «Какие документы?! Мы пять границ пересекли — никто даже вопросов не задавал!» Таможенник пожал плечами: «Тогда пошлину плати. По 40 гривен — за каждого». И начал палец в клетку просовывать. Попугай хвать!
— Цапнул?
— По касательной — но до крови. Тот в последнюю секунду успел одернуть. Выругался, ушел в будку. Я за ним. Когда он там снова о деньгах заговорил, я не выдержал: «Смотри, выпущу в твоей каморке — вообще заклюют». Мужик вздрогнул: «Езжай скорее. Не надо денег».
— Судьба попугаев?
— Долго жили у мамы, размножались. Птенцов соседям дарила.
«Манчестер»
— В 1992-м в Кубке УЕФА вы обыграли «Манчестер Юнайтед» по пенальти. Пересматриваете те матчи?
— Бывает. Когда друзья приходят в гости, сначала о жизни болтаешь. А кружечку пива убрал — и уже что-то футбольное всплывает в памяти, можно какую-нибудь игру поставить... «Олд Траффорд» меня поразил.
— Чем?
— Выходим в ливень на предматчевую тренировку — газон идеальный. Вода не застаивается, покат такой, что от скамейки запасных игрока на другом фланге лишь по пояс видно. Я очень хотел доиграть матч до конца, но минуте на 75-й пришлось просить замену. Был уже в полуобморочном состоянии.
— Набегались?
— Да с кофе перед игрой переборщил. Три стакана в раздевалке выдул вприкуску с шоколадом, плюс врач таблеточку кофеина дал — тогда это допингом не считалось. В перерыве вывернуло наизнанку. Не представляю, как до 75-й дотянул.
— А состав у «Манчестера» был убойный.
— Шмейхель, Гиггз, Хьюз, Канчельскис... Но мне больше запомнились Паллистер и Брюс. Оба высоченные, крепкие, злые. Замыкали «стандарты» в нашей штрафной на дальней штанге. Миронов, главный тренер, как раз Паллистера поручил опекать: «Делай, что хочешь — только не дай забить!» А он на 10 сантиметров выше и на 10 кило тяжелее!
— Как быть?
— Мог локоть тайком от судьи выставить, на ногу наступить... Но самое важное в таких единоборствах, и я своим футболистам сейчас об этом говорю, — не рост или вес, а центр тяжести. Достаточно в момент прыжка чуть-чуть тазом соперника подтолкнуть, и он по мячу нормально уже не пробьет.
— Спасибо, будем знать.
— Тот «Манчестер» — школа жизни. На выезде уперлись, отстояли нулевую ничью и поняли: «Оказывается, можно и со звездами на равных играть!» Перед ответным матчем чувствовали себя уже маститыми волками.
— Вы даже пообещали Шустикову накануне, что забьете два мяча.
— Нет-нет! Один! Дальше история обросла какими-то мифами. Я действительно был в хорошей форме, в чемпионате забивал, отсюда и уверенность, что «Манчестеру» положу. В целом-то провел матч неплохо, но два момента не реализовал.
— Помним-помним.
— Когда с линии штрафной запустил выше перекладины, Шуст подскочил, по лбу хлопнул: «Голова, забивай!»
— Почему Голова?
— Прозвище. Я в команде больше всех играл головой.
— За шлепок на Шустикова обиделись?
— Да бросьте. В игре и не такое случается. Эмоции... Опять же всегда привожу в пример своим игрокам эпизоды из того матча, когда обязан был забивать: «Если раньше говорил, что не повезло, отвернулась удача, то теперь как тренер понимаю — дело в другом. Просто бить нужно лучше. Попадать в створ, причем так, чтобы вратарь до мяча не дотянулся». Мне объективно мастерства не хватало, в футбол-то из вольной борьбы пришел.
— Помните свои мысли, когда в серии 11-метровых «Манчестер» повел 2:0?
— Афанасьев в перекладину зарядил, а удар Борисова отразил Шмейхель. Возможно, кому-то уже казалось, что у «Торпедо» шансов нет. Но лично я верил, что все поправимо. И пацаны не подвели. Чугайнов, Ульянов, Арефьев и Гена Гришин в дальнейшем били без промаха, а Подшивалов взял два пенальти, включая решающий, от Паллистера. Честно вам скажу — я тогда к «точке» не пошел. Подумал — раз в игре такие моменты загубил, рисковать не стоит.
— Это мудрость или трусость?
— С одной стороны, малодушие было, чего уж скрывать. А с другой, осторожность — не порок. Если в себе не уверен — зачем лезть на рожон?
— Зато в следующем раунде забили «Реалу» — с игры!
— После навеса Шустикова опередил защитника и пробил головой впритирку со штангой. В Москве вырвали победу 3:2, но никуда не вышли — на выезде-то получили 2:5. В Мадриде на установке Миронов говорил, что исход матча во многом зависит от противостояния «шестерок» — Шустикова и Йерро и «десяток» — Чугайнова и Бутрагеньо. Но Йерро был неудержим, в первом тайме за полчаса хет-трик сделал! Серега расстроился жутко.
— Немудрено.
— «Манчестер» — это мощь, скорости, давление. А «Реал» — техника, минимум брака в передачах. На «Бернабеу» хозяева почти все мячи спокойно доводили до нашей штрафной. И все-таки, несмотря на разгром, была надежда, что дома можем выиграть 3:0.
— Шутите?
— Я серьезно! Накануне ответного матча еще и торпедовские спонсоры подтянулись — «Хольстен» с «Умбро», пообещали фантастические премиальные. Мы думали — если забьем быстрый гол, все реально! Не получилось — но главное, бились до конца.
— Вы тогда блондином были.
— Да, стремление выделиться всегда меня отличало. Я и волосы красил, и «химию» делал. Кучерявость в те времена тоже была в моде. Вспомните Черенкова, Шалимова, Мостового, Юрана...
Козьмич
— Ширвиндт нам рассказывал, как однажды на его глазах Валентин Иванов проводил разбор матча. Излагал исключительно матом, с разными интонациями. Но Козьмича все прекрасно понимали, даже какой конкретный эпизод имеет в виду.
— При мне подобных разборов не было. Иванов мог жестко напихать, используя разные междометия, но никого не оскорблял. Никогда! Знаете, кому-то дано ругаться матом, а кому-то — нет. Вот моя мама порой такие пассажи выдает, что заслушаешься. Думаешь — откуда?!
— В самом деле.
— Наверное, сказывается опыт работы в мужском коллективе. А я повторяю — эффект совсем не тот. Вроде и выражения те же, и интонация — но не работает. Даже игроки говорят: «Викторыч, не стоит. Вам больше интеллигентность к лицу».
— Мы с ними солидарны.
— К сожалению, иногда по-другому никак. Вспоминаю прошлогодний матч «Химки» — «Рубин» в Кубке России. У соперника вся игра строилась на выходе из обороны через Сорокина, центрального защитника. Его должен был накрывать Скворцов, но в первом тайме установку не выполнял. В перерыве приложил хорошенько — сразу заиграл как надо. «Химки» победили 3:0. Позже читаю интервью Скворца в клубной программке: «В моей карьере еще не было таких мотивационных речей, как от Андрея Викторовича в игре с «Рубином».
— Козьмич на сборах беготней изводил?
— Да! Кроссы от 5 до 12 километров или тест Купера были в порядке вещей. Хотя теперь ясно, что толку от них немного. Мы же не спецназ. В футболе важна смешанная выносливость. Короткие ускорения по 15-20 секунд полезнее любого кросса. Итальянцы поняли это гораздо раньше. В том же «Тревизо» мы не бегали на тренировках без мяча больше шести минут. Но вообще я недолго с Валентином Козьмичем отработал. Поэтому никогда не называл его «Папой», хотя ребята, отыгравшие в «Торпедо» по 7-8 лет, говорили об Иванове именно так. Для меня он останется в памяти человеком, который подтянул из дубля в основу, дал шанс со словами: «Я в тебя верю. Выходи и доказывай».
— Покинули вы «Торпедо» в 1995-м как раз после стычки с Ивановым.
— «Стычка» — это вы загнули. Было так. В то время в «Ювентусе» блистала связка форвардов Виалли — Раванелли. А я в течение месяца, если не забивал из выгодной позиции или не успевал куда-то добежать, слышал от Козьмича: «Ты не Виалли! Ты не Раванелли!» И вот двусторонка, которой предшествовала изматывающая тренировка. Скрипя зубами, ношусь от ворот до ворот, выкладываюсь по полной, лишь бы не дать повод для очередного сравнения. На последних секундах прострел, до мяча не дотягиваюсь. Бросаю взгляд на скамейку, Козьмич разводит руками: «Ё! Ты не Раванелли...» А я в ответ: «Вы тоже не Трапаттони». Через 18 дней меня в «Торпедо» не было.
— В «КАМАЗе» жизнь свела вас с тренером Четвериком. Один из нас много лет назад приехал в Челны, встретился с Валерием Васильевичем, которого одолевали судебные исполнители. На столе лежала бумага с печатями. Так в разгар интервью с криком: «Я ничего не боюсь!» Четверик эту бумагу скомкал, засунул в рот и проглотил.
— Мне кажется, эпатаж и Четверика, и Бормана, у которого в нижегородском «Локомотиве» я полгода провел, абсолютно просчитан. В беседах с глазу на глаз — это серьезные, глубокие люди, которые четко понимают, что им нужно. Но с появлением зрителей сразу начинаются спектакли. Реплики из серии: «Деньги зарыты в чужой штрафной — пойдите и откопайте». Или: «Игрока должен держать так, что даже если он пойдет срать — ты за ним». Между прочим, Борман — человек слова. Футболистов не обманывал.
— В отличие от Четверика?
— Этот сулил золотые горы, когда я переходил из «Торпедо» в «КАМАЗ», но... В итоге, устав от пустых обещаний, бросил Четверику в лицо: «Я бесплатно не работаю! Помните у классиков? Утром деньги — вечером стулья».
— А он?
— Побагровел: «Будут деньги!» Но обманул и меня, и Глеба Панферова, и других ребят. Ушел я из «КАМАЗа», когда понял, что футболистов там дурят. Апофеоз — история с машиной, которая полагалась по условиям контракта.
— Что за машина?
— 99-я. Показали, поездил пару дней. Но документы на нее не отдавали. Вдруг говорят: «Раз она тебе в Москве нужна, мы поможем, перегоним» — «Хорошо». Я протянул ключи — и все, с концами. Автомобиль пропал.
— Как?
— Якобы в районе Казани бандиты отжали. Но когда уезжал из Челнов, Вовка Клонцак шепнул: «Да эту 99-ю не только тебе показывали...»
Радимов
— Рекордная сумма, которую вам в клубе остались должны?
— В Тюмени — около 20 тысяч долларов. В середине 90-х — серьезные деньги. Потом в «Томи» играл, тоже не все выплатили.
— В Нижнем, как тренер обанкротившейся «Волги», потеряли больше?
— Сумму называть не хочу. До сих пор идет разбирательство, этим вопросом занимается юрист.
— Дмитрий Сватковский, который в то время был председателем правления «Волги», — честный человек?
— В чем-то он предельно честен. А в чем-то — политик. С большой буквы.
— Исчерпывающе.
— Понимаете, есть люди, которые дорожат репутацией — и своей, и клуба. Пусть с задержками, но все выплачивают. А где-то и футболистов, и тренеров обманывают регулярно. Когда отправляешься в такую команду, нужно быть готовым к любым неожиданностям. Конечно, в Нижнем у меня остались претензии к руководству, которое не выполнило финансовых обязательств. Но, принимая предложение «Волги», знал, на что иду.
— Там еще до вашего назначения собрали ветеранов — Алдонина, Булыкина, Каряку, Колодина. Правда, что каждый из них получал около миллиона долларов?
— Зарплаты были большие. Сопоставимые с суммами, о которых вы говорите. При этом место, занимаемое «Волгой», уровень игры футболистов на тот момент, и цифры, прописанные в личных контрактах, не укладывались в моем сознании. Сразу стало ясно, почему там задержки по шесть месяцев.
— Из той компании на поле уже никто не тянул?
— Это касается не всех. К Алдонину, например, претензий не было. Он бы и сегодня мог играть в ФНЛ. Легко! Сухой, жилистый, держит себя в форме.
— С Радимовым помирились?
— Как-то с футбольных посиделок Игорь Ефремов, президент ФНЛ, отправил Радимову общую фотографию. Тот, заприметив меня на снимке, прокомментировал: «Враг! Но достойный враг! Лучше, чем некоторые друзья...» Я-то не считаю, что мы в такой категории. С Радимовым всегда готов встретиться, посидеть. Мой номер телефона он знает. Будет в Москве — пускай звонит.
— Так из-за чего сцепились года четыре назад?
— Он тренировал «Зенит-2», я — «Волгу». Первый тайм, как обычно, смотрел с трибуны. Во втором спустился к бровке, начал активно вмешиваться в игру, которую удалось переломить, мы сравняли счет. В какой-то момент Радимов посоветовал мне вернуться на трибуну. Я ответил, завязалась перепалка. Когда после финального свистка предложил потолковать тет-а-тет, Влад наотрез отказался. Всё.
— Нет, не всё. Цитируем Радимова: «Ко мне в гости приехал Саша Липко, близкий приятель, спортивный директор «Волги». После матча, который закончился 2:2, Талалаев заявил, что Саша сдал все секреты «Волги», поэтому команда так плохо играла». У вас с Липко отношения были, мягко говоря, натянутые. Полагаете, от него и произошла утечка?
— Скажу так — выпала определенная информация, связанная с подготовкой нашей команды к конкретному сопернику. Речь о тактических нюансах. Этим и была вызвана моя раздраженность.
— Памятный диалог случился у вас в Петербурге и с Виллаш-Боашем.
— Здесь другая история. После игры «Зенит» — «Волга» он отдал мне брошюру, которую его штаб сделал перед матчем — восемь страниц развернутого анализа сильных и слабых сторон нашей команды.
— На каком языке общались?
— На итальянском. Странно, что этому эпизоду придают такое значение. Или дело в личности португальца? Тренер-то классный, что доказал в «Марселе», где с не самыми яркими исполнителями создал мощную команду, в нынешнем сезоне вывел ее на второе место.
— Самое неожиданное, что обнаружили в брошюре Виллаш-Боаша?
— Там разбирались не только плюсы и минусы «Волги», стандартные положения. Главное, футболисты «Зенита» именно так, как расписал Виллаш-Боаш, вскрывали наши фланговые зоны, уводили из них игроков и добились победы. Тогда я понял, что на макете всегда нужна четкая разрисовка командных взаимодействий, которые обязательно должны воплощаться на поле. Две-три типовые комбинации — под конкретного противника.
— Кто из коллег, кроме Виллаш-Боаша, предлагал вам свои конспекты с подробным предматчевым анализом?
— Кучук. Когда его «Локомотив» обыграл «Волгу», поговорили минут тридцать. Он на словах раскрыл нюансы подготовки к игре, расчертил всё на листочке. У нас есть тренеры, которые еще педантичнее разбирают каждого соперника, прописывают мельчайшие детали.
— Это кто же?
— Красножан, Евдокимов, Евгений Калешин. Скрупулезный подход и у Слуцкого. Но он в меньшей степени подстраивается под соперника, при подготовке к матчу акцент делает на игру своей команды.
— Вы-то готовы делиться конспектами с коллегами?
— Конечно. Хотя...
— Что?
— У меня два дневника. Первый — рабочий, постоянно ношу с собой. План тренировок, конспекты, пометки... Кому угодно могу показать. Правда, когда не знаешь нюансов, перечень упражнений даст не так уж много информации.
— А второй дневник?
— Там выводы, конкретика, личные наблюдения. Вся соль! Вот это точно не для чужих глаз и ушей.
— Разумно.
— Как-то опытный тренер сказал мне: «Нужно делать вещи, которые не любишь. Они и будут тебя развивать». Для меня самое трудное — писанина. Буквально заставляю себя посвящать этому хотя бы час в день. Понимаю — надо. Тупой карандаш лучше острой памяти.
Капелло
— Были в вашей жизни упущенные предложения?
— Дважды предлагали стать функционером. Сначала в РФС, еще при Мутко. Второй раз — в клубе. Об отказе не жалею, хотя, думаю, мог бы принести пользу и в этой роли. Вот сейчас анализирую работу, которую проводят наши спортивные директора, руководители селекционных отделов. Многие из них сидят в клубах по 15-20 лет!
— Неужели?
— Да! Меняются тренерские бригады, футболисты, а те товарищи по-прежнему у кормушки. Их мало волнует, какое место займет команда. Главное — сохранить свою должность, влияние и уровень достатка.
— Самая большая зарплата, от которой вы отказались?
— Два миллиона рублей.
— Когда это было?
— Недавно. Смутило отсутствие материально-технической базы.
— Три недели вы отработали в штабе Фабио Капелло. Самый интересный урок, который от него получили?
— Приехали в Лужники на матч «Спартак» — «Волга». В протоколе напротив фамилии каждого российского игрока я по просьбе Капелло писал краткую характеристику — возраст, рост, какую еще позицию способен закрыть. Фабио указал на центрального защитника «Волги» Андрея Буйволова: «Этого волосатого сдвигали в опорную зону?» Я ответил: «Нет». Потом добавил: «Парень-то не очень быстрый». Капелло усмехнулся: «А Березуцкие разве быстрые?» Я задумался — а ведь действительно, Вася и Леша не самые скоростные защитники, но много лет играют на высоком уровне.
— Капелло — тяжелый человек?
— В Италии таких называют frizzante — газированный. С ним непросто. Строгий, закрытый, педантичный, опозданий не приемлет. Но для меня гораздо важнее, что Капелло — профессионал. Он четко понимал: той сборной, чтобы добиться результата, нужны жесткая рука и игровая дисциплина.
— Почему в его штабе не задержались?
— Круг моих обязанностей очертили сразу — переводчик и функционер. В другом качестве даже не рассматривали. А меня больше привлекала тренерская профессия. В этом направлении и решил развиваться.
— Что за операция была у вас в декабре прошлого года?
— Поменял коленный сустав. Когда-то перенес на нем четыре операции, из-за этого в 28 закончил карьеру. Со временем там все уже стерлось к чертовой матери, нога еле-еле разгибалась, максимум — под углом 19 градусов.
— Кошмар.
— Теперь думаю — что мешало раньше лечь под нож? Зачем столько лет мучился? Когда сутками пьешь обезболивающие, это страшно по психике бьет. Появляется раздражительность, не всегда можешь контролировать свои поступки. Ты как оголенный нерв, вспыхиваешь моментально. Сейчас-то я намного спокойнее. Плаваю, катаюсь на велосипеде — такой кайф! Приятные ощущения здорового человека.
— В футбол играете?
— Нет. С искусственным суставом не рекомендуется. Изнашивается быстрее, да и сломать можно, если неудачно упадешь. Кто-то после таких операций все равно бегает за ветеранов — Юрий Гаврилов, например. Но мне рисковать не хочется. Наигрался.
