Властимил Петржела: "В Монако поставил на "осьмичку" – и взял 21 миллион долларов. Казино тут же закрылось"
Стоило увидеть на экране пана Властимила, в кои веки доехавшего до Москвы, тут же набрали. Взял трубку не сразу, ничему не удивился:
– Ну, приезжайте в гостиницу. В лобби поговорим.
Наутро к обещанным 10 часам не вышел. Пришлось дозваниваться снова.
– Всю ночь не спал, всю ночь… – покачал головой Петржела. Улыбнулся.
Мы всматриваемся в знакомое лицо и радуемся. Тут и не напишешь – "не постарел". Он выглядит лучше, чем в зенитовские времена. Ощущение, будто дни напролет проводит в тренажерном зале. Нас-то смутила фотография в фейсбуке, где славный чех кажется старичком. В жизни все иначе.
Рассказал про свою новую книжку, которая в Чехии разлетелась за день. Поднял палец:
– Это потому, что я всегда говорю правду. Меня не любят начальники. Но обожают корреспонденты.
Помолчал и добавил:
– Я никому не буду лизать задницу.
Мы это и так знали. Счастье наше, что лизать Петржела не научился. Скорее, наоборот.
– В Чехии мне работать скучно, – поморщился он. – Я побывал уже во всех командах. Надоело!
– Так возвращайтесь в Россию, – навели на мысли мы.
– Почему нет? – Властимил так расцвел, будто услышал это от руководства "Зенита". – Про меня столько всякого писалось. В этих заметках ни слова правды!
Пенсия
– Тогда давайте разгонять туман. Но сначала о юбилее. В июле вам исполнилось 65. Пышно отметили?
– Вообще не отмечал. Что тут славить? Это раньше в день рождения накрываешь стол, собираешь друзей, соседей, радуешься подаркам… Но чем старше становишься, тем меньше хочется праздновать.
– Да бросьте, Властимил. Выглядите вы отлично. Уж точно не на 65.
– Спасибо, ребята. Я действительно слежу за собой, хожу в тренажерный зал. Чувствую себя великолепно. Гораздо моложе, чем записано в паспорте. Хотя уже дедушка, на даче с внуками нянчусь.
– Сколько их у вас?
– Четыре. Сын много лет работал в Сингапуре, жену себе там нашел.
– Из местных?
– Ну да. Наверное, поэтому и детишки такие красивые получились. Теперь семья перебралась в Чехию.
– Насовсем?
– Надеюсь. Супруга уже получила чешское гражданство. А сын – топ-менеджер, миллионер, скупает для французских и американских банков старые фабрики, компании. Как герой Ричарда Гира в фильме "Красотка". Помните?
– В общих чертах. Пенсия у вас какая?
– Очень маленькая. Долларов 70. Это катастрофа! В Чехии на одну пенсию прожить нереально. Пока здоровье позволяет, все где-то подрабатывают.
– Из России кто с юбилеем поздравил?
– Ваня Жидков, мой бывший переводчик. Володя, клубный водитель, раньше тоже звонил часто. И вдруг пропал. Не знаю, почему. Из тех, с кем в "Зените" работал, больше обо мне никто не вспоминает.
– Грустно.
– Зато болельщики не забывают. И звонят, и пишут. Если день рождения – найдут меня где угодно. Потрясающе!
– Когда последний раз были в Петербурге?
– Ой, давно. На презентации своей первой книги. Какой же это год? 2007-й, кажется.
– Где проходила?
– На Невском, в книжном магазине. Народу собралось так много, что я глазам не поверил. Уточнил: "Кого ждут все эти люди?" – "Вас, Властимил…" Даже неловко было подписывать столько экземпляров. Рука болела.
– По чему в Петербурге особенно скучаете? Самое теплое место для вас?
– База. Она и во сне ко мне возвращается. Хотелось бы когда-нибудь снова оказаться там, просто побродить по Удельной. Замечательное было время… Я все помню. Например, как в жуткий мороз на улицах Петрограда стояли бабушки, что-то продавали. Я не мог пройти мимо. Всегда давал им денежку и говорил: "Хватит торговать! Иди домой, спать". Вот сейчас в Чехии постоянно критикуют Россию. Мне обидно. Сразу начинаю ругаться, никого не боюсь: "Что за дураковину несешь?! Ты ведь никогда тут не был, русских не знаешь. Поверь, это фантастические люди". Кстати, сын недавно сделал генеалогический ДНК-тест. Так что выяснилось? У меня предки – из России, а у Зузанны, бывшей жены, – из Индии!
– Как интересно.
– Я раньше удивлялся – откуда такая любовь к России? Теперь понимаю, что это у меня в крови. В прямом и переносном смысле.
Отставка
– Чего вам не хватило, чтоб тренировать "Зенит" до сих пор?
– Такого руководителя, как Давид Трактовенко. Мы были как семья. Отношения чудесные, доверительные. Но потом он продал клуб "Газпрому". Мне говорили: "Все остается, как прежде. Будем работать". Но…
– Что?
– Я-то привык, что главный человек в клубе – президент. Оказалось не совсем так. К сожалению, узнал я об этом слишком поздно. Мы пробились в четвертьфинал Кубка УЕФА, где в соперники выпала "Севилья". Нужно было срочно усиливать состав, к тому же травмировались Ширл, Мареш, Шкртел. Дошло до того, что в Перми на позицию левого защитника я выпустил Аршавина!
– От безысходности?
– Разумеется. Андрей отреагировал нормально: "Тренер, не волнуйтесь. Где надо – там сыграю…" Но усиления не дождался. Зато мне в команду попытались навязать психолога. Его выкинул сразу. У меня на эту публику аллергия.
– Почему?
– Да был опыт общения в чешских клубах. Пример хотите? Пожалуйста. В "Славии" накануне дерби со "Спартой" подходит Павел Кука, главный бомбардир: "Я играть не могу. Психолог считает, что завтра у меня неудачный день".
– Представляем ваш гнев.
– С психологом разругался вдрызг, а Куке сказал: "Забудь все, что наговорил тебе этот болван! Завтра на поле будешь лучшим!" Знаете, как матч закончился? Выиграли 4:0, а Кука сделал хет-трик! Так что психологам я не верю. Вреда от них больше, чем пользы. У меня самого диплом психолога. Другая проблема возникла в Севилье.
– Что случилось?
– Сидели в моем номере, болтали. В какой-то момент, заметив на столе листочек, один из руководителей спросил: "Это состав на матч?" – "Да". Повертел в руках. "А кореец почему не играет? Его за большие деньги купили".
– Речь о Хен Ен Мине?
– Да. Объясняю: "Я просил другого игрока на эту позицию. А Хен мне не нравится". С его трансфером вообще связана мутная история. За игрока сборной выдали другого футболиста, однофамильца. Судя по всему, Сарсания, который и занимался трансфером, просто обманул "Зенит". Пока мы беседовали, Зузанна сидела в соседней комнате, все слышала. На следующий день на трибуне, произнесла: "Вы совершаете ошибку. Властимил не любит, когда ему говорят, кто будет играть, а кто нет".
– Неосмотрительно.
– Еще и журналисты были рядом, подхватили… Ну а через месяц проиграли в Москве ЦСКА на Кубок, и меня уволили.
– Как это было обставлено?
– "Решение руководства", – такая формулировка. Я не злился, честно. Наоборот, воспринял с улыбкой. Команда оставалась в Москве – впереди был матч с "Локомотивом". А меня попросили как можно быстрее вернуться в Петроград, собрать вещи и улететь в Чехию. Наверное, видели, что футболисты на моей стороне, вот и хотели поскорее домой отправить.
– Что дальше?
– Поваренкин (заместитель генерального директора. – Прим. "СЭ") повез в аэропорт, а я думал о том, что не успел попрощаться с командой. Отработал три с половиной года – а к игрокам меня не пустили! Катастрофа! Мне было стыдно и обидно. В итоге возвращался в Чехию налегке, с маленьким чемоданчиком.
– А вещи?
– Раздарил. В Удельной собрал работников базы, указал на шкафы: "Забирайте!" 100 новых рубашек, 50 пиджаков, ботинки, костюмы, еще что-то… Через пять минут унесли всё! Остались голые стены. Даже телевизор исчез. А два "Мерседеса" отдал Поваренкину: "Сделай с ними, что хочешь".
– "Мерседесы" – служебные?
– Мои!
– Деньги-то за них до вас потом дошли?
– Нет. Да бог с ними, с деньгами. Лучше вспомнить, как в Пулково меня провожала огромная толпа болельщиков. Когда подъехал, они уже ждали, кричали: "Спасибо!" Ой-ой-ой, все это было настолько трогательно, что слезы из глаз вылетели. Стоял там до последнего, чуть на рейс не опоздал.
Сарсания
– После вашего ухода из "Зенита" Константин Сарсания дал интервью. В котором про вас было много всякого.
– Так-так. Что ж там было?
– Например, вот такое – Петржела обманул своего агента Коларжа, который и привез его в Россию. Не рассчитался.
– Ха-ха!
– Дураковина?
– К сожалению, Сарсании уже нет. Он не может ответить – я не хочу с ним спорить.
– Не надо спорить. Просто расскажите, как было.
– Сарсания стоял за тем, что я закончил работу в "Зените". Я не хотел с ним работать на этих… (показывает рукой, будто что-то пилит) переходах дорогих игроков. Мне не хотелось обманывать руководство. Лучше не будем говорить про Сарсанию. Я боялся, меня убьют, если буду делать то, что он просил.
– Господи.
– Но как раз Сарсания меня пригласил с Коларжом и Зикой. Это два чешских менеджера. В моем "Богемиансе" не было ни одного игрока, который бы подписал соглашение с агентом!
– Если подписывал?
– Тогда сразу выкидывал парня из клуба. Я не хотел агентов возле команды! Поэтому с ними не дружил. Но вот однажды Зика попросил о встрече. Они с Коларжом говорят: "В России один клуб интересуется вами. Хочет играть молодыми ребятами. Называется "Зенит" Петроград". Мне это ничего не говорило.
– Неужели?
– Петроград знал, "Зенит" – нет. За российским футболом не следил. Мы приехали в Россию втроем. Остановились в Москве, пообщались с Мутко. Очень приятная встреча. Поужинали, выспались, наутро улетели. Вскоре звонок от Мутко: "Приезжай" – "Мне говорили, у вас еще несколько кандидатов. Будете выбирать, предстоят переговоры".
– Рассматривался Хованец.
– Возможно. Кажется, кто-то из Англии. Я понял, что выбрали меня – и надо было это объявить в клубе. Работал тогда в "Младе-Болеслав".
– Там не обрадовались?
– Были очень разочарованы – потому что спонсоры шли благодаря мне. Словом, я улетел в Россию, взял с собой Зузанну – чтоб тоже посмотрела, где будем работать. Меня провели по базе…
– Впечатлило?
– Мне все очень нравилось. Чувствовались возможности.
– Что Зузанна?
– Ей показали тренировочные залы, где можно заниматься. Она была в восторге. Потом состоялся совет директоров, меня тоже пригласили. Ответил на какие-то вопросы. Вышел – а через 20 минут из дверей показался Мутко. Произнес: "Только что ты стал главным тренером "Зенита". Я не знал, радоваться или нет!
– Понятна растерянность.
– Поехали в клубный офис, задержались. Пражский рейс улетел без меня – значит, предстояло добираться через Франкфурт. Там на пересадке Зузанна спрашивает: "Кстати – сколько будешь зарабатывать?" Рядом был Коларж. Знаете, что я ответил?
– Не представляем.
– Говорю: "Я не знаю. Не спросил" – "Ты ненормальный…" Но мне все настолько понравилось, что я действительно не спросил о зарплате!
– Когда выяснили?
– Попросили Коларжа узнать – сколько "Зенит" будет платить? Хотя было все равно, какую сумму назовут. Предложили больше, чем в Чехии. Но ненамного.
– Ненамного?!
– Кажется, 150 тысяч долларов в год. Но мы играли лучше и лучше – клуб все время повышал мою ставку. Зарплата росла и росла. Дошло до совсем хорошей цифры. Но я никогда не просил о повышении, ни разу! Теперь что касается Коларжа.
– Да-да.
– Он получил деньги с пражской "Спарты" – из которой я взял двух футболистов. Собирался с "Зенитом" играть "зону". А все остальные российские клубы действовали персонально. Сложно было учить – проще взять чехов, которые уже знают, как это делается.
– Что за футболистов купили?
– Стоппера Горака и левого защитника Мареша. Вдобавок получил молодого Ширла. За все это "Спарта" расплатилась с Коларжом и Зикой. Мне звонили из клуба и сказали: "Властимил, им уже заплатили и мы, и "Зенит". Так что ты ничего не давай. Ни гроша!"
– Агенты и с вас что-то срубить хотели?
– Поначалу отмалчивались. Затем явились на сбор в Чехию, устроили скандал – из-за того, что я им не заплатил! Говорю: "За что хотите получить? "Зенит" отдал 6 миллионов!"
– Что за цифры?
– Мне Мутко сказал, что еще никогда за тренера столько денег не платили.
– 6 миллионов рублей?
– Не знаю, честно. Что услышал – то говорю. Вот и передал агентам: "Спарта" вам перечислила деньги, "Зенит" тоже. От меня не возьмете ничего, это бандитизм". Хотя бы потому, что я еще ничего не заработал. Мы там очень поругались, очень!
– Понятно, почему Сарсания это запомнил.
– Он же с ними дружил. Как и с Адвокатом. Знал, что Дик с ним пойдет на покупки дорогих игроков, которых хотели. А я говорил: "За-а-чем?! Мы будем играть молодыми! Останемся наверху!" В этот момент у нас была команда, которая могла брать Кубок УЕФА. Если б судьи не "убили" с "Севильей".
– Значит, молодежь в составе никому не была нужна, кроме вас?
– Вот именно. Агенты очень переживали, что "Зенит" не хочет никого покупать. Мне предлагали миллионы – но я отказывался. Поэтому был "плохой".
Таблетки
– Зузанна вспоминала – когда попали в больницу, Боровичка вам звонил.
– Ничего подобного. Боровичка никогда мне не звонил.
– После питерской отставки встречались?
– Нет. Хотя видел его один раз издалека в Праге. Он просматривал какую-то чешскую команду, с которой предстояло играть "Зениту". Не стал к нему подходить.
– Чему вас научил этот случай – предательство ассистента?
– Ничему. Думаете, в первый раз? Ха! Со мной такое постоянно. Я слишком доверчивый. Близкие ругают – для других сделаю все, а про себя забуду.
– Сарсания говорил: "Петржеле за разрыв контракта заплатили неустойку, а Боровичке пришлось бы увольняться по собственному желанию. Без компенсации". Так и есть?
– Я не понял Боровичку в той ситуации. Столько лет держал его в штабе. Часто деньгами помогал, когда у него возникали финансовые трудности. В клубе не знали про личную жизнь Боровички. А я знаком и с первой женой, которая осталась в Чехии, и с детишками, мальчиком и девочкой. В Петрограде он с какой-то актрисой жил. В его дела я не лез. Но что меня разозлило? Однажды Боровичка получил зарплату – и сразу проиграл. До копейки. Утром приходит понурый: "Власта, выручай. Мне нужно домой послать деньги".
– Где проиграл? В казино?
– Естественно. Я рулетку любил, а он – карты. Блэк-джек. Вообще-то я не гемблер –что бы про меня не говорили. В Петрограде заходил в казино раза три в неделю, проводил от силы часа два. Просто жил один, за девочками не бегал. А Зузанна оставалась в Чехии. Потом я возглавил "Нефтчи". В Азербайджане нет казино – и спокойно себя чувствовал. О рулетке даже не вспоминал.
– Не тянуло?
– Абсолютно. Лишь время спустя до меня дошло, что это было.
– Что же?
– Все разговоры про гемблерство – игра Зузанны. Ревность, месть. На уме у нее одно – деньги, деньги, деньги. Скупала в Чехии квартиру за квартирой. Мы постоянно ссорились, в конце концов не выдержал, объявил, что ухожу. Когда работал с "Сигмой" в Оломоуце, познакомился с хорошей девочкой, манекенщицей.
– Ого.
– Стали вместе жить. Зузанна этого не вынесла. Ревновала, рассказывала про меня в газетах такое, что волосы дыбом. Через полгода с той девушкой расстались. А летом 2008-го меня пригласили в Россию.
– В Ульяновск?
– Да-да, в "Волгу". Но случилась катастрофа.
– ???
– В аэропорту перепутали чемоданы. Мой оказался у чеха, который улетел в Новосибирск. Обнаружил я это уже в гостинице, вечером, когда хотел достать таблетки на заснутие.
– Снотворное?
– Точно! Еще в те времена, когда сам играл в футбол, были проблемы со сном. Врач команды давал таблетки. Скушал одну, закрыл глаза – и порядок. Я так привык, что без них спать уже не мог. Принимал ежедневно. Появилась зависимость. Но осознал это только в Ульяновске, когда внезапно остался без таблеток.
– Беда.
– В обычной аптеке их не купишь. День продержался, встретился с губернатором. После обеда поехали на футбол. И там меня скрутило. От боли потемнело в глазах, крикнул: "Мне плохо!" Отвезли в клинику, что-то вкололи.
– Полегчало?
– Немножко. Врачи не понимали, что со мной. Сделали полное обследование – ничего не нашли. Говорят: "Вы здоровы. Езжайте домой". Вернулся в гостиницу. А ночью второй приступ.
– "Ломка"?
– Вроде того. Начались такие галлюцинации, что едва из окна не выпрыгнул!
– Какой этаж?
– Восьмой. В Ульяновске меня сопровождал менеджер. Но в отель, как назло, ночевать тогда не пришел, загулял. Явился под утро. Я простонал: "Где ты пропадаешь? Я чуть рассудка не лишился. Умираю…" Он вызвал "скорую". В больнице все по новой – обследование, анализы. И опять ничего. Нет диагноза! Здесь-то меня и осенило. Вспомнил про таблетки. "Доктор, может, из-за них?"
– А он?
– Долго расспрашивал, что за таблетки, давно ли принимаю, полез в какие-то справочники. Наконец изрек: "Да, этот препарат вызывает привыкание. Вам нужно срочно пройти курс лечения". Тем временем менеджер, выяснив, что мой чемодан уже в Шереметьево, улетел за ним. К вечеру привез в Ульяновск. Я взял таблетку, несколько часов поспал – и жизнь наладилась! Проснулся свежий, ничего не болит.
– Вновь процитируем Сарсанию: "Проблема Власты – не казино, а то, что баловался мощными антидепрессантами".
– Правильно! Зузанна забила тревогу, когда я еще в "Зените" работал. Мол, каждый вечер кушаешь таблетки, это опасно. Решила с врачом команды посоветоваться. Тот отмахнулся – не обращай внимания, вреда не будет. Главное – Властимил бодрый, веселый, в хорошем настроении. Я действительно был в прекрасной форме. Но после лечения в клинике к снотворному не прикасаюсь. Если не могу заснуть – как сегодня, например, просто лежу в кровати. Пускай до утра промучаюсь – но больше никаких таблеток!
Клиника
– С Зузанной вы то сходились, то расходились…
– Да, собачились постоянно. После "Сигмы" поработал в "Нефтчи". Вернулся – и разругались так, что я съехал. Купил квартиру на другом конце Либереца, жил один. Наступила жуткая апатия. Какое-то психологическое выгорание. Я потерял интерес к жизни, не хотелось вообще ни-че-го. Футбол не смотрел, на матчи не ходил. Днем отсыпался, а вечерами играл в рулетку. Всё!
– Сколько это продолжалось?
– Через полгода позвонил Зузанне, сказал, что мне очень плохо. Она предложила в клинику лечь. Избавиться от фармакологической зависимости и игромании. Хотя, как теперь понимаю, с рулеткой-то проблем не было. Повторяю, я – не гемблер! Мог играть, а мог подолгу не заглядывать в казино.
– Лечение растянулось на три месяца?
– Два – обязательная программа. Еще на месяц остался сам, добровольно. К тому моменту меня уже перевели в двухместную палату. Чистенько, душ, туалет. Соседом оказался Швадленка, известный автогонщик, чемпион мира. Сообщил, что проиграл на компьютере 20 миллионов долларов.
– Катастрофа.
– А для меня катастрофа – дни, проведенные в общей палате. На 60 человек – две уборные! Не зайдешь!
– Догадываемся, почему.
– Нет, не догадываетесь. Там все курили! А я-то давным-давно от сигарет отказался. Дверь открываешь – клубы табачного дыма, сразу начинал кашлять. Так чтоб в туалет сходить, до ночи ждал. Только в это время, когда народ уляжется, можно было спокойно дышать. Терпел, как собака!
– Вы и сейчас с Зузанной?
– Уже нет. Почти четыре года назад расстались окончательно.
– Причина?
– Это длинная история. Из клиники я вернулся как новый человек. Отдохнул, успокоился, снова захотелось тренировать. Зузанна периодически навещала, что-то вкусненькое привозила. И мы решили дать друг другу второй шанс. Причем уже успели официально развестись. Но не афишировали, все по-прежнему считали нас мужем и женой. Старый дом продали, выстроили новый, за Либерецем. Участок громадный – три гектара. Футбольное поле, лес, грибы, ягоды.
– Красота!
– Четыре кошки, три собачки… Все супер! Я был счастлив. Жили душа в душу. Пока не стала мешать дочка Зузанны от первого брака. Она больна.
– Чем?
– Как же это по-русски… Если коротко – отстает в развитии. Зузанна устроила ее в свой фитнес-центр на ресепшн. Правда, не учла, что весит дочь 100 килограммов. С такой массой работать можно где угодно – но не там. Зузанна составила для нее программу, посадила на диету.
– Помогло?
– Не-а. Тайком ела салями, чипсы, шоколад. Муж ее находил под диваном обертки. Когда Зузанна узнала – уволила тут же. Года три не общались. Но дочь ни в чем не нуждалась – жила с мужем в шестикомнатной квартире в центре Либереца. И вдруг объявилась: "Мама, помоги". Перед этим еще серьезно заболела бабушка.
– Какая бабушка?
– Мать Зузанны.
– Теща.
– Ну да. Я забросил работу в "Виктории Жижков", где не было ни денег, ни перспектив. Переехал к бабушке, два года ей посвятил.
– Это подвиг.
– Но и один из лучших периодов в моей жизни. Мне было так спокойно! А вот Зузанна постоянно, приезжая с работы, ругалась с матерью. Ужасными словами!
– Мама что-то отвечала?
– "Если б не встретила Властимила, не получила его деньги, ты бы никогда такой не стала. Сейчас ты первая звезда в Либереце – потому что у тебя куча денег. А ты знаешь, как проходит день Властимила?"
– Кстати – как?
– С 8 утра на ногах. На мне и сад, и дом, и хозяйство. В какой-то момент не выдержала – говорит: "Властимил, отвези меня домой в Кладно. Не хочу быть с Зузанной, без конца ругаться. Нет сил! Ты работаешь, а она не делает ничего. Только ездит по кафе".
– Безобразие.
– Ответил: "Бабушка, конечно, отвезу". Вскоре позвонила соседка – бабушке плохо, забрали в госпиталь. Снова за руль, помчались туда. Врач сказал: "Пан Петржела, она умирает". Зузанна стояла рядом, заплакала. Я обернулся: "Что ты ревешь? Ей уже ничем не поможешь". Еще две недели, агония… Последний звонок застал нас по дороге из Кладно в Либерец: "Все, скончалась". И я сказал Зузанне: "Срочно ищу новую работу подальше от Либереца. Видеться с тобой ежедневно невыносимо".
– Куда отправились?
– В Словакию, на самую границу с Украиной. Городок называется Михаловце. Домой заезжал раз в месяц. Решил – на самолете не буду летать. Машины у меня были роскошные.
– А сейчас?
– Две BMW. Большая и крошечная, спортивная. Z4.
– В 65 лет ездите на Z4? Аплодируем стоя.
– Обожаю автомобили! Но у меня было столько аварий…
– Сколько?
– Очень много! Уцелел лишь благодаря тому, что машины попадались отличные – Jaguar, Audi, BMW. За год трижды врезался в грузовики. Аварии такие, что от машины не оставалось ничего. Тотал!
– Полностью уничтожена?
– Да! Прилетали вертолеты. Никто не мог поверить, что я жив. Люди смотрели: "А где труп?" – "Какой труп? Вон, стоит водитель!" Эти аварии показывали как что-то жуткое по чешскому телевидению. Но никто не знал, что разбитые автомобили принадлежали Петржеле. Ха-ха!
– Когда это было?
– Три года назад. Как раз, когда скандалили с Зузанной. Однажды приехал домой, она снова испортила настроение. Я пошел в сад, возился с деревом. Потом взялся за траву. Наработался – и рванул в Остраву. Был уставший, как собака!
– Это понятно.
– Вот и попал в аварию. Я помню последнюю секунду перед столкновением, она была очень долгая – видел, что с грузовиком никак не разъедемся… Но находился в таком состоянии, что мне было все равно. Врезался напрямую, а наплевать.
– Скорость?
– 170 километров в час. Обычная моя скорость.
– Подушки вылетели?
– Конечно. Врачи не верили, что пережил такую катастрофу. Я должен был умереть. А у меня – ни царапины. Из больницы отпустили только под расписку. Доктор говорил: "Невозможно, чтоб такое осталось без последствий. Видел, во что превратилась машина!" Если уж грузовик разбит…
– За него-то платить не пришлось?
– Нет-нет. Все гасила страховка. Я сказал шоферу: "Ты ехал слишком медленно, поэтому и разбитый".
– Сейчас вы другой?
– Абсолютно. Езжу аккуратно. Постарел, наверное. Привык думать за рулем о команде, игроках. Но сейчас вспоминаю, что я уже человек в возрасте – и смотрю исключительно на дорогу.
Рулетка
– Так в какой момент решили с Зузанной расстаться?
– Кое-что открылось…
– Ждем рассказа.
– Меня уговаривал клуб "Граффин" из города Влашим. Шел на последнем месте. Без конца: "Властимил, помоги, помоги!" А я не хотел работать. Отвечал: "Не пойду". Но там серьезные люди, убедили. Мне создали суперусловия для второй лиги.
– Что для вас "суперусловия"?
– Хорошая зарплата. Апартаменты. Две служебные машины. Все, что хотел! Даже за кушанья ничего не платил. Только занимался командой. В первых шести турах выиграли все матчи! Меня так полюбили в этой деревне, что до сих пор там живу.
– Как мило.
– Да, купил там дом. Хотя до этого приобрел две квартиры – в Остраве и Злине. Все заработанное отсылал Зузанне домой, даже не вникая в цифры. Ну, зачем мне деньги?
– В самом деле.
– Хозяин клуба однажды подошел: "Я посмотрел кадастр – все твое имущество записано на Зузанну". Какое-то время я молчал. Потом выдавил: "Этого не может быть…" Но его помощник, инженер, снова все проверил. Показали документы. Я же вообще ничем не занимался! Если хотел автомобиль, говорил Зузанне: "Мне нужна вот эта машина". Она появлялась. Зузанна улыбалась: "Ты спокойно тренируй, о деньгах не думай".
– А тут новость.
– Я воскликнул: "Как?! Из Петрограда привез столько миллионов – неужели нет и их?" Не осталось ничего. Можете представить, в каком состоянии я приехал домой. Начали ругаться…
– Что услышали?
– Вот тут и прозвучала фраза: "Тебе здесь не принадлежит ничего". До этого она выстроила новый дом своей дочке. Той самой, больной. Купила ей новую специальную машину, "автомат". Мне все это очень не нравилось – но… Ладно. Дочка говорила на каждом углу: "Это мама мне купила!" Ага, думал я. Купила мама – на мои деньги. Ха! А закончилось все словами – "тебе здесь не принадлежит ничего".
– Что ответили?
– Ничего. Сел в машину, поехал в универмаг за огромными черными коробками. Собрал свои вещи и выкинул посреди площади. Получилась гигантская куча. До сих пор вся деревня ходит в моей одежде. А я отправился в Остраву, где у меня квартира.
– Хоть взглянули на прощание на Зузанну?
– Она была, как бабушка. До утра не спала, вся белая… У нас были собаки – даже они за ней не шли. Кошки тоже. Зузанна осталась одна. Сказала дочке: "Властимил никогда меня не любил". Я обернулся: "Как я тебя "не любил"?! Ты имела все! Твоя дочь жила с нами…"
– Животных потом забрали?
– Все оставил. Это моя большая боль. Просто катастрофа…
– Сочувствуем.
– Такая боль… (Властимил закрывает лицо руками и держит несколько секунд). Я скучал по собакам, кошкам… Катастрофа, катастрофа!
– Вы четыре года в разводе. Кто-то появился в вашей жизни?
– Нет. Живу один. Но девушки мне пишут постоянно. Все социальные сети забиты. Я перестал отвечать, это невозможно.
– Совсем-совсем нет подружек?
– Ладно, скажу. Одна подружка есть.
– Из Чехии?
– Осталась от Азербайджана. Там живет, мы сильно подружились. Была со мной в праздники, приезжала в Чехию. Но уже два раза не пустили. Не знаю, почему. Я так расстроен!
– Сколько ей лет?
– Кажется, 42. Она сильно заболела, когда я уезжал из Баку. Что-то по психике. Настолько переживала из-за расставания. Сейчас созваниваемся, болтаем каждый день. Там совершенно другая жизнь – Чехия для них, как Америка…
– Зузанна уверяла в интервью, что вы проиграли всё. Включая миллионную неустойку от "Зенита".
– Ложь! Ее деньги были ее деньгами. Мои – моими. Мы разошлись. Оставил ей столько миллионов – она, наверное, самая богатая женщина Чехии! Вы даже не представляете, сколько у нее домов и квартир в Либереце.
– Она говорила, вы думали исключительно о рулетке. Тоже мифы?
– Этой болезни не было. Была другая, я вам уже рассказал. Что рулетка? Сегодня проиграете, завтра – выиграете. У меня была не такая зарплата, которую можно спустить целиком. Бедный человек раза два поставил – и все, деньги закончились. У меня было иначе.
– Как?
– Проиграл три раза, четыре… Тут – удар! Ты снова в плюсе.
– Рекордный выигрыш?
– 21 миллион евро.
– Сколько-сколько?
– Вы не ослышались. Не верите? Это случилось за один удар. В Монако.
– Вы не утратили их ударом номер два?
– Следующий удар сделать не позволили – казино закрылось, погасили свет. Не осталось денег в кассе, чтоб продолжать игру. Конец вечера. Ха-ха…
– На что ставили?
– На осьмичку.
– Восьмерку?
– Да, я всегда ставил на восьмерку. У меня свой метод. 2, 8, 5 – специальные мои числа. Но тогда дважды подряд поставил на восьмерку. И выпадала именно она. Первый раз – ага… Удар! Снова на нее же – "ставлю все"! Вот она! Я собрал миллионы и ушел. Ха-ха. Смешно вспоминать. Зачем мне это было нужно?! Но… Жизнь была красивая.
– Вам сейчас страшно приближаться к казино?
– Нет.
– Легко шагаете мимо?
– Я даже не вижу, где казино. И мысли нет! В больнице понял, что это дураковина, ненормально. Директор клиники говорил: "Властимил, неужели ты такой дурень – что не в состоянии понять этого сам?! Сколько ты зарубил денег, мог всю Чехию купить!" Мало кто поймет, что я пережил. Надо пройти самому этот путь.
– Да уж.
– Я видел людей в клинике, которые знали – вот их выпустят, а идти некуда. Алкоголики, наркоманы, гемблеры… У них ничего не осталось, никто не ждет. Они бездомные! Что им делать? Убивать себя? На их фоне у меня было все в порядке.
– Вы всегда скрывали страсть к казино. Если корреспонденты заикались – приходили в ярость. Тяжело было после больницы решиться на пресс-конференцию?
– Хм. Я не знаю, зачем эта пресс-конференция вообще была устроена. Все организовала Зузанна. Наверное, хотела быть популярной. Появиться в телевизоре. Мне это точно не было нужно. Но и тайн не осталось. Что сделано – то сделано. Я свою проблему решил. В больнице проверили мой IQ. Оказалось – 160. Это очень высокий! Там ни у кого такого не было. Значит, я не глупый человек.
"Баник"
– Вы прекрасно работали в Петербурге. Почему после не вошли в Европу как большой тренер? Даже не приблизились к заработкам Луческу?
– Потому что пришла моя проблема! Болезнь! А в Чехии перед уходом в Россию мне все завидовали. Я же в каждом клубе был успешным, признавали "тренером года". С плохими командами боролся за чемпионство. Но главное – у меня всегда была самая большая зарплата в стране. Мог сказать: "Хочу вот такие деньги, иначе не пойду". В Чехии умеют завидовать. А сейчас я вообще главный враг чешского футбола.
– Вы?!
– Всем говорю: чешский футбол – это катастрофа. Я не стесняюсь! Мне регулярно звонят после игры журналисты – знают же, что скажу правду. Никому в задницу не лезу. В Чехии большая коррупция. Сегодня у нас все могут говорить тренеру, как работать. Напишет он на листочке стартовый состав, а президент пять позиций поменяет. Команда проигрывает, виноватым оказывается тренер.
– В январе 2016-го вы возглавили знаменитый "Баник".
– Позвали в команду, когда она шла на последнем месте. За 17 матчей набрала четыре очка! Но все равно согласился. Выкинул "стариков", взял 18-19-летних мальчиков из дубля.
– Что-то нам это напоминает.
– Да-да, как в "Зените". Сказал: "От вылета "Баник" спасти нереально. Идем в другую лигу. Но за это время научимся играть". Мы действительно показывали самый лучший футбол в стране! Болельщики снова стали ходить на матчи в Остраве. Трибуны были битком.
– За год вернулись в премьер-лигу?
– Да. Сначала мне говорили: "Нельзя опуститься ниже пятого места". В середине чемпионата хозяева подошли снова: "Надо быть вторыми, иначе не получим от города никаких денег".
– А вы?
– "Не волнуйтесь, будем первыми". Я улыбался перед решающим матчем с "Сигмой"! Президент: "Как ты можешь улыбаться? Я не спал всю ночь, мне страшно". Рассмеялся: "Если б с такими словами пришел в раздевалку, мы точно проиграли бы". Своим парням сказал другое: "Вы лучшие футболисты". Мы сыграли великолепно – и победили. Не пустили "Сигму" на свою половину поля! Мои ребята молодые, быстрые… Я постоянно учил играть в одно-два касания. Главное – вперед. Пасовать назад – такой футбол мне не нравится. Я всегда хочу только вперед!
– Почему же в "Банике" не задержались?
– Мы вышли – и президент предложил мне должность советника. А команду доверил молодому тренеру из второй лиги. Тот все поменял! Вместо молодых накупил старых. Я говорил президенту: "Зачем?! Это состав спокойно будет наверху!" – "Он считает, что с молодыми мы ничего не выиграем…" Прошло полчемпионата – "Баник" опять шел последним.
– Вы-то чем занимались?
– А ничем. У меня была большая зарплата, жил в Остраве. Потом предложение из "Злина", который тоже боролся за выживание. Я отказывался.
– Почему?
– Я не хочу играть на этих позициях – мечтаю бороться за первое место! Быть наверху! Но звал человек, с которым знакомы лет сорок. Он владелец клуба. Пришлось ответить: "Ладно, после сезона приму твою команду". Это была…
– Катастрофа?
– Катастрофа! У меня снова начались проблемы со здоровьем. Три раза в день антибиотики, постоянно больной. Правда, мы стали единственной командой, которая в гостях обыграла "Славию", чемпиона. Закончили на девятом месте. Но я не был готов к такому стрессу! Еще и проблемы с девушкой, которую не пустили в Чехию. Вдобавок на меня подали в суд.
– Кто?
– Клуб "Опава", который не вышел в премьер-лигу. Стоял за нами.
– За что?
– Никто не знает. Кто-то хозяину "Опавы" с неизвестного номера посылал оскорбительные SMS. Почему он решил, что это делал я – необъяснимо!
– Вообще никаких доводов?
– Только один – все отправлялось с территории, где я жил. Разве я тот человек, который будет баловаться такими вещами? Смешно! Элементарная провокация. Хотя как раз мне тогда угрожали. Ужасный период. А команда, в которую попал… В предыдущего тренера "Злин" просто плевали. В раздевалке такой бардак, что все надо было строить заново. Вот представьте: пять или шесть черных. Столько же югославов. Чехов играло двое.
– Прекрасная команда. Лобановский говорил: "Три югослава – уже банда".
– Именно! Банда! Когда пришел в "Зенит", сразу сказал: "Из югославов остается только Вьештица". Остальных выкинул. А здесь решил, что больше двух черных не хочу. Впервые с черными столкнулся в словацком "Земплине". Ох, намучался!
– Почему?
– Они обижались на каждое слово, которое слышали – "черный", "белый"… Ты и не думал никого задеть, слово "негр" не звучало вообще, а они все равно обижались! После этого сказал: "Никогда не буду работать с черными". В "Банике", правда, влюбился в одного бразильца по фамилии Азеведу. Темненький, но это совсем другой человек. Великолепный футболист! Бразильцы хотят играть в футбол круглые сутки. С ними ты можешь все. А когда в "Злин" пришел, так там были самые-самые африканцы. Катастрофа…
– Не нашли языка?
– В конце концов с ними договорился. Не буду уточнять, как. Есть способы. Так меня полюбили, что даже ненормально.
Аршавин
– Самый порядочный человек, с которым вас свел российский футбол?
– Самый честный – Давид! (Трактовенко. – Прим. "СЭ"). Он для меня был, как брат.
– Вы когда-то рассказывали – после прихода в "Зенит" Хагена все футболисты стали сверять собственную зарплату с его контрактом. Сколько ж он получал?
– Не в курсе. Я понятия не имел, у кого в "Зените" какие контракты. Многие вокруг говорили, что Аршавин хочет получать хотя бы на рубль больше самого высокооплачиваемого. Может, шутили. Я не занимался деньгами. Не хватало мне еще вешать на себя проблему зарплат игроков! Один раз в эту тему залезешь – все, утонешь.
– Помните Геннадия Орлова, питерского комментатора?
– Так, так… Вспомнил! Он тоже что-то про меня говорил?
– Его фраза в интервью: "Чех Несвадьба сыграл за "Зенит" минут пять. Петржела, приняв команду, втюхал эту Несвадьбу за 500 тысяч долларов. Твердил, что талантище. А тот просто не соответствовал уровню!"
– Это правда.
– Вот как?
– Хотя было чуть-чуть по-другому. Я могу вам рассказать про Несвадьбу. В тот момент у нас не было никого, кто способен сыграть слева.
– Мареш, Ширл?
– Да, левоногие. Но оба с травмами. Надо было быстро найти хоть кого-то! Случайно в Чехии увидел матч с участием Несвадьбы. Посмотрел еще несколько – парень выглядел здорово. Пришел в клуб: "Купите Несвадьбу". Но покупка оказалась пустой. Он мог подменить Мареша или Ширла, – но совсем, совсем не звезда… Уж сколько заплатили за него – не знаю. Не верю, что полмиллиона! Это нереально!
– Не мог столько стоить?
– 100 тысяч – максимум.
– Кто-то рассказывал из того состава – привезли в "Зенит" Пошкуса, а тот просто не умел играть в футбол.
– Нападающий из Самары? Это правда, играть он не умел. Никакой техники. Только бегал. Мне в таких случаях достаточно было посмотреть на Аршавина, что написано на его лице. Что за гримаса. Если он сморщился вот так (передразнивает) – я уже знал, что игрок плохой, очень плохой, ха… А когда гримаса вот такая: "Ммм…" – значит, мы попали в точку!
– Когда сделал "Ммм" особенно ярко?
– Когда впервые увидел на тренировке Шкртела. В этом смысле Шава был барометр!
– Сразу чувствовал уровень?
– Моментально.
– Самый большой нераскрывшийся талант того "Зенита"?
– Мне трудно сказать – потому что я помню первую тренировку "Зенита" на сборе. Думал, получил мадридский "Реал".
– Вот это да.
– Невероятная разница между чешскими и русскими игроками! Когда увидел Кержакова и Аршавина, их скорость, – я обомлел. Надо было только сказать: "Не водиться!" Постоянно им внушал: максимум – три касания. Так мы и играли. От нас не знали, куда деваться. Я поражался Радимову!
– Тоже великий?
– Я думал, у него глаза на затылке. Помню, отдал передачу назад своему футболисту, которого точно видеть не мог. Мы на скамейке переглянулись: "Как он это сделал?!" Вы не представляете, насколько интересно работать с такими игроками. Я каждый день спешил на тренировку – потому что это было чудо. Когда после "Зенита" принял "Сигму", испытал стресс. Разница в классе такая, словно в четвертую лигу попал.
– Привезли в "Зенит" футболиста Чадиковски. Над которым Аршавин с компанией просто смеялись.
– Да, да, так и было. Он из Словении? Или из Македонии?
– Здоровенный и неповоротливый.
– Кажется, македонец. Главный бомбардир словенской лиги. Я несколько раз на него смотрел. В том числе в сборной Македонии. Чадиковски был лучшим на поле, успевал везде. Ладно, думаю, создадим Кержакову конкуренцию. Но перешел в "Зенит" и выяснилось – медленный! Постоянно стоит на поле! Та покупка стала для меня большим уроком.
– Это каким же?
– Не брать футболиста без просмотра. Одной тренировки в "Зените" мне хватит. Только потом будем покупать. А тогда взяли сразу. Грубая ошибка.
– Чья?
– Моя! Оказалось, словенский футбол и российский сравнивать невозможно. Не описать лицо Аршавина, когда тот смотрел на тренировки Чадиковски.
– Сам Аршавин – гений?
– Когда в форме – суперигрок. Мог достичь многого. Не знаю, что помешало – звездная болезнь или еще что-то.
– Ваша версия: главная проблема, которая мешала Аршавину раскрыться?
– Слишком много думал о деньгах. Деньги, деньги, деньги. Но когда я пришел, этого не было. Удивил другим. Сказал мне: "Тренер, я не могу играть на фланге. Пусть там выходит Быстров или Осипов. А для меня это сложно. Лучше пойду на скамейку". Услышать такое от футболиста, по которому каждый день видно на тренировке, что он номер один! Как думаете, что было дальше?
– Что же?
– Я в самом деле отправил его на лавочку. Хочешь? Сиди!
– Как развивались события?
– Шава отсидел два матча на лавке. Потом я решил, что поставлю его под нападающими. Заиграл под Кержаковым с Гартигом. Это была такая сила нападения! Я не знал в России оборону, которая могла их сдержать!
– Гартиг – быстрый.
– Да, скорость потрясающая. Жаль, травмы часто получал. Я вытащил его из такой деревни… Нравилось, как он работает. Через несколько лет он был одним из лучших игроков Чехии.
Спивак
– Юрий Морозов не сразу разглядел Денисова и Быстрова. А вы?
– Откровенно говоря, в основной состав оба попали случайно. Изначально ни того, ни другого в списке не было. Они пришли ко мне, попросили, чтоб оставил в первой команде. При разговоре присутствовала Зузанна. Потом спросила: "Почему не хочешь их взять? Мальчики хорошие, симпатичные…"
– Дрогнули?
– Развел руками: "Как возьму, когда команда уже укомплектована?" Но все-таки решил дать им шанс, набрал Черкасову: "Подпиши с ребятами новые контракты". У Денисова нет техники, зато работоспособность сумасшедшая. Боец. В Чехии про таких говорят – злодей на поле!
– На продаже Быстрова в "Спартак" настояли вы?
– Ну что вы! Он сам себя продал. Когда Черкасов сказал, что Быстрова хочет купить "Спартак", я не поверил: "Это шутка?" – "Нет-нет, серьезно. Володя готов перейти". Я ответил: "Раз не хочет здесь играть, пусть там попробует". К тому же нам заплатили очень большие деньги.
– Игрок-то хороший?
– Конечно. А вот человеческие качества… Мне не нравилось, как Быстров вел себя за пределами поля. К персоналу, сотрудникам базы относился пренебрежительно, даже женщинам в столовой мог нагрубить. Я не раз делал замечания: "Володя, что за грязные слова?! Где твое уважение? Люди старше, и намного!"
– В первые же месяцы вы убрали из "Зенита" любимцев Мутко – Игонина и Лепехина. Как Виталий Леонтьевич реагировал?
– Злился. Хотел уволить меня. Но акционеры не позволили. Лепехина я не взял уже на второй сбор – и все боялись сообщить об этом Мутко. Предлагали: "Может, скажем, что Костя больной?" А мне не было страшно. Тот расширил глаза, увидев список: "Капитан не едет на сбор? Его фамилии нет?!" – "Нет, – ответил я. – Современный футбол не для Лепехина. Он медленный и толстый". А про Игонина, который травму залечивал, Мутко говорил: "Вот поправится – и все пойдет!"
– Не пошло?
– Пока Игонина не было – шло. Как вернулся – игра пропала. Последней каплей стало поражение на выезде от "Уралана". Элиста в те годы – это катастрофа! На улице плюс 50, воды в гостинице нет, холодильник не работает. А мы там четыре дня торчали – в Петрограде из-за саммита президентов закрыли аэропорт. Еще и уступили 0:1. Я понял, что от опытных футболистов, которые тормозят игру, пора избавляться. Ставку нужно делать на молодежь. Но если возьму из дубля одного – старики его сожрут. Поэтому взял семерых! А Игонину, Овсепяну, Осипову, Цветкову сказал: "Ищите другую команду".
– А Мутко?
– Он как раз в отпуске был. Потому и разозлился. Если б Мутко в тот момент находился в Петрограде, убрать ветеранов было бы сложнее. Я же еще в Элисте вызвал к себе Малафеева и Спивака, поделился планами. Поинтересовался, какой может быть реакция руководства. Один ответил: "Ничего у вас не получится. Только врагов себе наживете". Другой сказал: "Кроме вас на этот шаг не решился бы никто. Все боятся…" И я рискнул.
– Вы Спивака вспомнили. Он же запить мог. Как терпели?
– Саша – прекрасный футболист и очень хороший человек. Я его любил. На какие-то слабости закрывал глаза. Но однажды чуть не выкинул из команды. Мы летели на сбор в Испанию с пересадкой в Париже. Там мне шепнули: "Спивак-то пьяный!" Смотрю – он в одних носках! Еле стоит!
– А ботинки?
– Где-то по дороге потерял. Подозвал его: "С нами на сбор не едешь. Отправляешься домой. Естественно, за свой счет. Все, свободен!" Потом узнал, что у Саши в семье проблемы, вот и сорвался. Решил оставить его в "Зените". И Спивак здорово отыграл сезон, забил шесть мячей.
– Когда-то Чонтофальски нам рассказывал: "Я подрался на дискотеке и получил самый большой штраф в истории чешского футбола. Назначил мне его Петржела".
– Возможно!
– Самый большой штраф, который выписали в "Зените"?
– Не помню. Терпеть не могу штрафы. Вот Спивак меня немножко разозлил, но с другой стороны – он наказал сам себя. Потому что выглядел, как дурак. Остался один в аэропорту Орли, совершенно пьяный. После этого ему не надо было говорить про штраф.
– Вы в самом деле могли в раздевалке разбить очки об стену? Телефон?
– Да. Много переколотил. Но сейчас со мной давно такого не происходит. Я спокойный.
…Добрый пан откинулся на спинку стула, отхлебнул из кружки. Взял телефон:
– О, дочка звонит! Ай, красавица! Она дантист.
Смотрит с любовью на высвечивающееся лицо. На звонок не отвечает.
– Какая молоденькая, – замечаем мы.
– А 34 года! Но выглядит, как юная девочка, правда? Дети у меня очень красивые. Сейчас покажу.
Властимил безжалостно сбрасывает звонок – и одним пальцем листает фотографии.
– Вот. Чудесные!
– Это не от Зузанны?
– От первой жены. С ней общаемся и сейчас. Она нормальная, скромная. Счастлива, что я сделал для своих детей. Вот сын – просто светлая голова. Не говорит, сколько зарабатывает. Но я все равно знаю. Представляю, какую сумму пришлось заплатить, чтоб супруга стала гражданкой Евросоюза. Несколько магазинов работают на него. Он продал свою фирму в Сингапуре, год провел в Дубае. Потом сказал: "Это катастрофа" – и вернулся в Чехию. Первый мальчишка родился у него в Сингапуре, девочка – уже здесь. Я вам всех покажу… (снова достает телефон, листает картинки) Вот моя спортивная машина. Видите, открытый верх. Может, продам. Почти новая. А вот любимая внучка! Красавица! Францесса!
– Как-как?
– Сын дал чешское имя – Франта. Постоянно хочет бегать. Вот, с дедом… Ребята, какой же я счастливый!
