Все интервью
Всеволод Кукушкин: "Вы графоман", - сказал я Тарасову"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
– Знаете первую заповедь разведчика? – инструктирует нас герой.
Пожимаем плечами.
– Первая заповедь – не врать в мелочах. Мелочи должны быть отшлифованы.
Мы обещаем зарубить на носу – а Всеволод Кукушкин, легендарный хоккейный журналист, достает из авоськи книжки. Подписывает каждому. Мы успеваем разглядеть названия – "Голубой Маврикий", "Обнаженная со скрипкой"…
– Вы же на какой-то церемонии рассказывали, что начали писать роман! – с торжеством уличаем в лукавстве по мелочам. – Но дальше первой фразы не продвинулись. А первая была такой: "Завтракали там же…"
– Продвинулся, как видите, – усмехается он. – Все хоккейные раздарил. Только эти остались.
Мы не знаем, есть ли в Зале славы европейского хоккея еще журналисты. Зато Кукушкин там присутствует. Уже полвека он как переводчик рядом с решением самых важных вопросов. С самыми большими людьми. Мы мечтаем прочитать однажды его дневники.
А 3 мая Кукушкину – 75.
СУПЕРСЕРИЯ
– С какими мыслями подходите к юбилею?
– Успеть бы сделать задуманное! Как всегда, есть пара идей. Написать статью или книжку – это интересно. Но сильнее хочется событий. Я же был причастен к настоящим вехам в истории нашего спорта. Переводил Андрею Старовойтову (члену исполкома ИИХФ от СССР. – Прим. "СЭ") самый первый разговор по поводу Суперсерии-1972.
– С кем беседовал?
– С Аланом Иглсоном (бывший председатель профсоюза игроков. – Прим. "СЭ") и Джоном Зиглером (экс-комиссионер НХЛ. – Прим. "СЭ"). Оба приехали в Москву на "Приз "Известий". Хорошо запомнил, как Старовойтов их увещевал: "Пожалуйста, не пишите письма Подгорному. Он не глава государства! У нас партия – глава государства!" Те обрадовались: "А Брежневу?" – "Ему тоже не пишите. Все равно перешлют мне…"
– Когда к Хрущеву впервые подошли с идеей сыграть против канадцев, тот оживился: "Просрете, наверное?"
– Хрущев спорт не знал и не понимал. Дремучий человек, читать не любил. Между прочим, именно он подал первый список на расстрелы. За что ему пожаловали пост секретаря компартии Украины. А потом начал играть в "оттепель"…
– Кто-то из больших партийцев не предполагал накануне матчей с канадцами – ловить-то нам нечего?
– Хватало таких! Спрашивали, понятно, не меня, а Сергея Павлова (председателя Спорткомитета. – Прим. "СЭ"). Особенно встревожен был Суслов. Слушал референта. А референт ориентировался на рассказы собственного сына.
– На что ориентировался сын?
– На то, что писали канадцы: "Разорвем русских в клочья!" Состоялось заседание секретариата ЦК, первый вопрос был об участии в мюнхенской Олимпиаде. Второй – хоккейная серия.
– Что постановили?
– С Олимпиадой ясно: участвовать нужно, все пройдет нормально. Как дошло до хоккея, началось: "Дайте расписку, что не проиграете!" Заседание вел лично Брежнев, а Суслов вылез с такой вот фразой. Кто-то выкрикнул: "Кровью пусть распишется!" Но Леонид Ильич был довольно разумный человек. Ему пообещали: "Сыграем достойно!" Те же слова звучали в 1954-м, когда наша сборная отправлялась на первый свой чемпионат мира.
– Вы и это помните?
– Помнить не могу, мне Пучков рассказывал. Хоккеистов вызвали в ЦК – и не устроили никакой накачки. Просто сказали: "Знайте, мы будем за вас болеть. Не подведите!"
– Главное, чтоб не начали корректировать задачу по ходу.
– Вот это в точку – в 1972-м стоило выиграть первый матч в Монреале, тут же вылез какой-то хмырь: "Раз вы здорово играете – во втором обязаны побеждать…" Полный идиот.
– Если б привезли из Канады четыре поражения – что было бы?
– Да ничего. Мы в тот самый момент с блеском выигрывали Олимпиаду в Мюнхене. Легко было не заметить хоккей, дали бы две строчки в газете. И вдруг в Монреале – 7:3! Этот матч мы смотрели в мюнхенском телецентре.
– Ночью?
– Да! Сигнал шел из Монреаля в Москву, оттуда перебрасывали в Мюнхен. А компания в комнатке перед телевизором собралась любопытная: Павлов, Валентин Сыч, Виталий Смирнов, Мелик-Пашаев и я, корреспондент ТАСС. Забивает Эспозито – Павлов глядит исподлобья на Сыча. Следом Хендерсон, второй! Павлов спокойно, не отворачиваясь от экрана: "Валь, ты партбилет с собой взял?" – "А зачем?" – "Где сдавать-то будешь – здесь или в Москве?"
– Жестко.
– Это же Сыч убеждал Павлова, что все будет хорошо. Павлов со Смирновым переговариваются вполголоса: "Господи, проиграем… Лишь бы не позорно, не 0:8…" Тут на весь пресс-центр вопль: "А-а-а!"
– Гол Зимина?
– Да. Кроме нас, смотрели неподалеку техники. Они орали. А уж когда Петров сравнял счет, от криков заложило уши.
– Про Суперсерию множество легенд. Есть что-то, о чем мало кто знает?
– В Москву прилетели канадские журналисты. Восхищались, насколько все четко организовано. Я сдружился с парнем по фамилии Липа. Персональный фотограф Иглсона. Годы спустя просил у Алана карточки для моей книжки – тот махнул рукой: "Свяжись с Липой, он даст" – "А как авторские права?" – "Тебе можно!" Еще и бумагу написал, что разрешает использовать съемки 1972-го в моих телефильмах.
О чем не писалось… О том, что последний матч в Москве мы должны были выиграть. Забросили шайбу, а Кен Драйден выгреб ее из ворот.
– Пересекла ленточку?
– Сантиметров на пятнадцать! Сами ребята говорили: гол-то чистый!
– В Москве засудили сборную СССР. Как странно.
– Этот арбитр, Йозеф Компалла, хотел нам помочь. Последняя минута, Хендерсон выкатывается, его укладывают. Лежит, поворачивается к судье – а Компалла думает: дам удаление, выскочат шесть канадцев… Не свистит! Шайба у русских, счет ничейный. Хендерсон встает, чертыхаясь, в следующую секунду шайба к нему отлетает – он забивает, 6:5! Нас тогда сгубил закон золотого яблока.
– Это как?
– Самоуспокоенность! Кажется, вот оно, яблочко, сейчас само в ладошки упадет. А мимо проходит нахал и срывает. История мирового спорта знает немало таких случаев.
– Например?
– 1984 год, Карпов – Каспаров. При счете 5:0 Карпова от короны отделяла одна победа. Он почему-то решил, что дело сделано. И поплатился. Или финал хоккейного чемпионата мира-2008 в Квебеке. После второго периода канадцы вели 4:2. Я видел их настрой – ребята уже не сомневались, что выиграли матч. Разве можно не удержать такое преимущество, да еще дома, при своих болельщиках? Но забивали потом исключительно наши – Терещенко и дважды Ковальчук.
– А в 1972-м?
– Заканчивается второй период, счет 5:3. Все уверены, что канадцам ничего не светит. К Саше Гресько, заместителю начальника управления международных связей Спорткомитета, подходит Иглсон. С улыбкой: "Сейчас забросим две шайбы – и всем хорошо. Ничья и в матче, и в серии…" На что следует ответ: "Значит, мы – победители!" – "С чего бы?" – "По разнице шайб. Таковы международные правила".
– С лица Иглсона сползает улыбка?
– Естественно. Хотя никаких правил подсчета для Суперсерии не существовало. Алан мчится в канадскую раздевалку, заводит команду, предупреждает, что нельзя играть на ничью. Что было дальше, вы знаете.
– Мальцев нам рассказал, почему проиграли московскую часть Суперсерии. Бобров внезапно дал команде отдых – кто-то рванул прямо перед матчами в Сочи. Объяснение есть?
– Демократ! Бобров был вольнолюбец – а матерым тренером стать не успел. Зажать команду в кулак, как это делал Тарасов, не умел. Ребята, привыкшие жить в тисках, почувствовали свободу: ох… Вразнос!
А Компаллу, кстати, год назад встретил на чемпионате мира. Старенький, усохший. С гордостью продемонстрировал золотой перстень, полученный после Суперсерии: "Я уже сказал родным, чтоб с ним в гроб положили!"
– Такие перстни вручали каждому участнику Суперсерии?
– Нет. Только лучшему игроку матча. Ну и судьям.
– У Александра Якушева, которого признавали лучшим во всех московских матчах Суперсерии, четыре перстня. Один носит.
– Остальные в сейфе хранит. Многие хоккеисты так делают после того, как в 2002-м обчистили квартиру Мальцева и вынесли все медали. Раз уж о кольцах заговорили, вспоминаю Фирсова. У него было удивительное обручальное кольцо – сплющенное, с выбоинами.
– Не снимал перед игрой?
– Нет. Тогда не принято было. А клюшкой по рукам лупили – мама не горюй! Никакие перчатки не спасали. Еще Толя обожал в гараже возиться со своей "Волгой". Как-то полез под нее, плохо закрепил домкрат. Тот подломился, машина покатилась. Пока на крики из соседних гаражей не прибежали мужики, Фирсов рукой удерживал "Волгу". Иначе придавило бы.
ТРЕТЬЯК
– Последняя старая фотография, кадры кинохроники, на которые наткнулись – и были поражены?
– Не так давно увидел хронику – хоккейный "Спартак" на сборах. Все молоденькие, симпатичные, сидят, разговаривают. Бобров рядышком, Шадрин…
– Ничего постановочного?
– Нет, просто выхвачен кусочек жизни. Постановочным был другой кадр, вы его наверняка помните: Михайлов, Петров и Харламов распивают бутылку кефира. Явный спектакль!
– Это понятно.
– Мне сам фотограф Бочинин рассказывал, как оглядывался по сторонам: что им дать-то в руки? На базе бутылок кефира полным-полно. Вот и разлили смеха ради. Чтоб они кефиром баловались – вы это представляете?
– Немыслимо?
– За две недели до старта чемпионата мира или Олимпиады лидеры прекращали выпивать. Но когда турнир заканчивался, тренеры отправляли Юрзинова в ближайший бар – вызволять ребят. Он хватал одного, приводил в номер. Укладывал на кровать. Шел снова – брал другого. А тот, первый, умудрялся подняться на ноги и снова уйти.
– Юрзинов был человеком такой силы – чтоб таскать на себе хоккеистов под центнер?
– Силы-то ладно. Главное – не пил! Режимщик феноменальный. Вот вам история: обращается ко мне хоккеист: "Тебе как переводчику пиво полагается?" Да, отвечаю. Ежедневно ящик приносят, хоть упейся.
– Красота.
– Спонсор турнира – пивная компания. Хоккеист обрадовался: "Слава богу! А то заснуть не могу. Буду приходить к тебе каждый вечер". С того момента ровно в 22-00 в дверь: тук-тук! Я молча протягивал две банки – он исчезал. Выпивали вместе с соседом. Здоровенным ребятам банка пива – что слону дробина!
Была смешная поездка – занесло нас в городишко под названием Сан-Диего. Турне против команд ВХА. Прилетели в январе, из московской зимы. А там тепло, солнышко, бассейн. Вылезли загорать. Хоккеист шепчет: "Слушай, тебе можно! Закажи двойную смирновской…"
– Отчаянный выбор.
– Официант приносит, ставит на бортик бассейна – двойную и томатный сок. Игрок, проходя мимо, секундным движением руки опрокидывает рюмку в рот, не морщась. Мне говорит: "Запивай". И я давлюсь томатным соком.
– Какое мастерство.
– Хоккеист был величайший. Но вот так организм устроен. В том же Сан-Диего повезли в океанариум. Диковинка для нас. Появляется человек: "Сейчас вас поцелует косатка!" Точно – высовывается махина из воды и всякому склонившемуся языком проводит по щеке.
– Кто отважился?
– Первым – Валера Васильев. Харламов вслед кричит: "Не дыши на нее! Они этого не любят!"
– Сфотографировать успели?
– Я был с фотоаппаратом – щелкнул Третьяка. Позже в какой-то книге карточку опубликовали: мол, не только поклонницы Владика целовали.
– Кроме Юрзинова режимщики в хоккейной сборной попадались?
– Третьяк. 1976-й, турне закончилось – заглядываю в номер к Харламову. Тот сидит в голубых армейских трусах и майке. Смотрит на ногу: "Вроде заросло, а все равно болит…"
– Шрамы от первой аварии?
– Да. Я прислушался – из туалета странные звуки. Спрашиваю: "У вас что, бачок прорвало?" – "Это Владик на унитаз молится".
– Все-таки махнул?
– Ему налили чуть-чуть – моментально развезло. Организм не принимает, привычки-то нет. Закалка нужна!
– Когда-то вы рассказывали про способность совмещать хоккей с выпивкой у двух великих – Трегубова и Сологубова.
– Ставили перед собой два ящика. Один с зелеными яблоками, второй с водкой. Пока все не уберут – не разойдутся. Уникальные люди! Войну прошли, поддавали будь здоров…
– Курили в сборной тоже многие?
– Почти все. Во время Суперсерии-1972 в одном номере поселили Лутченко и Славу Анисина. Ночью перед первым матчем не сомкнули глаз. Курили и переживали, как будут играть.
– Можно понять.
– А годы спустя приезжаю в Канаду снимать фильм. Встречаюсь с Курнуайе, приглашает к себе домой. Вспоминает: "Ночь накануне первой игры мы не спали. Нас трясло. Я говорил соседу по номеру: боюсь этих русских! Не представляю, как они играют. Тому, что пишут газеты, не верю…" А Курнуайе был лучшим, в расцвете!
ЛЕВИН
– Самый недооцененный игрок советского хоккея?
– Веня Александров. Наш Бобби Халл! В 1963-м наколотил 53 шайбы за сезон, установил рекорд. Который лишь в этом чемпионате побил Мозякин, правда, матчей сыграл почти в два раза больше. Но Тарасов был к Вене несправедлив. Навешал ярлыки: "Трус, избегает борьбы…" Просто искал, на кого свалить неудачи – и сделал крайним.
Сказать, что Мальцев "недооцененный" – неправильно. Карьера-то ярчайшая. Хотя мог стать суперзвездой. Если б рядом были партнеры, как у Ларионова.
– Виктор Тихонов говорил нам: "Игорь Вязьмикин в ЦСКА по таланту опережал всех на три головы! Когда играли в Канаде, его невозможно было остановить…"
– Вязьмикина сгубили зеленый змий и агент, Сергей Левин. Увез в НХЛ, заморочил голову. В "Эдмонтоне" парень не заиграл, отправился в фарм-клуб, начал пить. Левин испортил карьеру и Валере Буре.
– Ему-то как?
– Плохо, когда агент не об игроке думает, а о собственной выгоде, пятачок перед глазами застилает всё. Слишком рано Валера уехал. В 17 лет очутился в команде "Спокан Чифс" из юниорской лиги, болтался там три года. Да, пробился в НХЛ, но играл за счет таланта и школы ЦСКА. Если б задержался в России на пару сезонов, вырос бы в звезду уровня брата. Это не мои слова – Тихонова, который считал, что Валера по потенциалу сильнее Паши.
– Левин – что за персонаж?
– Режиссер, на ленинградском телевидении заведовал развлекательными программами. Артистическая натура, фанат хоккея. Познакомились мы в 60-е. К эмиграции его подтолкнула сестра, вышедшая замуж за американца, и болезнь отца, у которого нашли рак. Позже Левин перетащил в Штаты друга – Витю Нечаева, бывшего хоккеиста СКА.
– Первый русский в НХЛ.
– Левин уговорил хозяина "Лос-Анджелеса" подписать с Нечаевым контракт. Тот провел три матча, не блеснул, и все закончилось. Но Серега понял, что на этом можно зарабатывать деньги. Пусть не было агентской лицензии, не хватало английского – приезжал в Москву, набирал молоденьких игроков и увозил в Америку.
– Левина подозревали в нетрадиционной сексуальной ориентации. Хоккеисты не жаловались?
– В смысле – не приставал ли к ним? Не слышал. Да и кто рискнет подкатить к хоккеисту? Так врежет, что мало не покажется. А про ориентацию Сереги долетали разные слухи. Знаю, что товарищу, который остановился у него в ленинградской квартире и привел подружку, Левин устроил разнос: "Чтоб больше такого не было! С девушками ко мне не приходить!"
– Нечаев рассказывал нам: "В Лос-Анджелесе сделали с Левиным портфолио для киностудий. Если фотография понравится – пригласят на кастинг. Я так никуда и не попал, а Серега получил крошечную роль в "Рокки-4". Сыграл ведущего на ринге".
– Вы будете смеяться, но даже мой сын Вадим, не имеющий никакого отношения к кино, снялся в трех китайских фильмах! Играл брата Куйбышева, который был военным советником в Китае, маршала Ворошилова, еще кого-то…
– Где работает сын?
– В Пекине, представитель российского банка. Живет в тех краях двадцать с лишним лет, язык освоил в совершенстве, вот китайские режиссеры и приглашают. Смотрите, прислал фото со съемочной площадки в маршальском кителе, а рядом актер, которому доверили роль Мао Цзэдуна.
– Самый чудной хоккейный агент, с которым сталкивались?
– Американец по прозвищу Чемоданчик. Бродил по московским аренам с блокнотиком, переписывал всех юниоров. Якобы куда-то рекомендовал, сулил золотые горы. Всерьез его не воспринимали.
САНДУНЫ
– Агенты портили игрокам карьеру. А жены?
– Тоже. К примеру, супруга Альметова работала официанткой в ресторане "Узбекистан", постоянно на выпивку провоцировала. Трудно удержаться, когда возвращаешься домой – а на столе бутылочка, закуска. И в 27 Саша играть закончил.
– Говорят, Локтев, Альметов и Александров шутили в бассейне Центральных бань: кидали на воду кильку в маринаде и закусывали прямо там.
– Не хоккеисты, а Михаил Жаров, большой артист, с друзьями. Не в Центральных банях, а в Сандунах. И не кильку бросали, а шпроты. Скандал был жуткий! Бассейн пришлось сливать, чистить, наполнять заново… Там же принял боевое крещение юный Лутченко. Он же дебютировал в ЦСКА 17-летним. На следующее утро ветераны во главе с Рагулиным отправились в Сандуны, взяли мальчишку с собой. Оттуда в ресторан. Лутченко потом рассказывал: "В какой-то момент я отключился. Проснулся часов в пять, в Раменском. Огляделся по сторонам – депо…"
– Как мило.
– Любимый ресторан хоккеистов тех лет – в гостинице "Россия". Когда собиралась компания, в разгар застолья кто-нибудь молча поднимал пятерню. Жест, адресованный официанту в дальнем углу, означал – еще пять бутылок шампанского!
– Что ж хоккеисты той поры именно на шампанском сидели?
– Шампанское быстрее выходит из организма – в отличие от водки и коньяка… Помню, как разбирали поведение Петрова. Но с Володей спорить было бессмысленно. Все выслушает – и отвечает: "Зато как я отыграл последние пять минут?!"
– Вы с ним в споры ввязывались?
– Меня об этом Сергей Гимаев спросил на панихиде по Петрову. Я рассказал: был единственный способ уйти от этих дискуссий, победить в которых невозможно. Просто сменить тему. Петров даже Тарасова жизни учил!
– Это как же?
– Анатолий Владимирович имел привычку вечером наедаться и укладываться спать. Из Швеции привез специальное устройство – грело в двигателе его "Волги" масло. Провода на базе в Архангельском тянулись в номер. В шесть утра со страшным рыком заводил автомобиль. Вся команда просыпалась.
И вот десять часов вечера, Тарасов спит. Хоккеисты выходят прогуляться – Петров видит эти провода: "А-а! Опять спозаранку нам устроит побудку?!" Вырывает. Тарасов утром выскакивает, мороз под двадцать. "Волга" не заводится! Как ни голосил, так и не узнал, кто удружил. Но и машиной с тех пор старался особо не рычать.
– Однажды в гостинице "Прибалтийская" Петрову перерезали горло. Еле выжил.
– Никому об этом не рассажу. Да и знаю с чужих слов.
– Ладно, проехали. Была с Петровым другая история – 1981 год, Швеция…
– Вот здесь я был свидетелем!
– Говорили, Петров выпил глоток шампанского и принялся кружить на чьем-то "Порше" вокруг гостиничного фонтана. Пока не приняла полиция.
– Да какой глоток! Одного нашего мастера настольного тенниса точно так же за рулем тормознула полиция. Он твердил про "глоток шампанского". Отвезли к медсестре, та взяла пробу: "Если шампанское – то ведро!"
Тогда в отель, где жила сборная, приезжала шведка на спортивном "Порше". Габаритная дама, в красной майке с буквами СССР. Обожала нашу команду. А тут мы чемпионы, уже отметили в раздевалке. Так как шампанского не хватало, разбавляли его водочкой.
– Знакомая штука. "Северное сияние".
– Вы меня не путайте! "Северное сияние" – это коньяк в шампанское. Если вливать водку, называется "Белый медведь". Шведка Петрову говорит: "Давай?" Он усаживается за руль – и вперед!
– Вокруг фонтана?
– Фонтан был перед входом, он-то подальше укатил. А там патруль дежурил. Нацепили наручники – и в отделение. Петров пытался объяснить – дескать, Советский Союз, хоккей, чемпион мира…
– Бесполезно?
– Да они знали! Ну и что? Пьяный за рулем? Все! Наутро Сыч и человек из консульства рванули выручать. Вытащили!
– За шведку-то как обидно.
– Шведки были без ума от Касатонова. Красавец!
– Касатонов?!
– Да! В молодости был стройный, сильный, улыбчивый. Тихонов с Юрзиновым выходят на тренировку – а Касатонов растяжку делает до изнеможения. Пот ручьем. Тихонов негромко: "Смотри, как гарцует! Видно, хорошенько вчера нарушил…" Ни выговоров, ни претензий. Дали дополнительные упражнения, и под нагрузочкой все вышло.
– В юности нарушал Касатонов легендарно.
– Если б Тихонов его не перевел из Ленинграда в Москву, не знаю, как Касатонов закончил бы. В том СКА – вообще никакой дисциплины.
– Тихонов уверял нас, что в 1981-м Харламов был не готов: "Я и сегодня не взял бы его на Кубок Канады…"
– Прекрасно помню тот момент – у Харламова проблема с голеностопом. Так называемая "заячья нога". Не мог маневрировать! Тихонов к нему подходил: "Давай, Валера, сезон доигрываешь – и на тренерскую". Харламов любил с детьми кататься.
– Что ж так жестко отцепил его от сборной?
– А вот это – миф! Вся команда знала, что Харламов не должен был ехать. Да и сам он был в курсе. Никто на ступеньке автобуса ему не объявлял – "ты остаешься". К тому времени Крутова выписали из больницы.
– Потом себя винил – лучше б провалялся в госпитале, Харламов улетел бы с командой.
– Переживали двое – Крутов и Хомутов. Оба считали, что "подвинули Харламова". Но тренер обязан думать о будущем!
– Гимаев каким в памяти остался?
– Добротный хоккеист, но не звезда. Зато комментатор получился хороший, нашел свой стиль. Мне нравилось, что он не тараторил, а взвешивал каждое слово, дорожил им. Сегодня на телевидении это редкость. Последний раз общались на похоронах Петрова. Не могли представить, что Гимаев – следующий. Выглядел замечательно, ни на что не жаловался. Поехал играть за ветеранов – и оторвался тромб. Это страшное дело! Ты можешь быть, как огурчик, а через полчаса – бах, и все.
"КАЛИГУЛА"
– ЧП с нашими за границей больше не случалось?
– Шикарная была история с Коноваленко. Зашел в Италии в туалет – а выйти не может. Нужно монетку опускать, оказывается. Но монетки нет!
– Высадил дверь?
– Умудрился перелезть сверху, даже к автобусу не опоздал! Коноваленко – непосредственный, открытый, бесхитростный. Еще и шепелявил – как Кирпич из "Места встречи изменить нельзя". Но в сборной пользовался громадным уважением, никто над ним не посмеивался.
– Был у сборной СССР живописный культпоход. Вы должны помнить.
– Это в Швеции. Нужно команду развлечь, сводить в кино. Фильм должен быть исторический, военный и с любовью. В консульство: "Братцы, есть такой?" – "Ага". Хоккеисты возвращаются с открытыми ртами – оказались на "Калигуле". Кто-то не попал, расспрашивает – о чем картина-то? Нет, отвечают, это не пересказать. Надо смотреть. Тихонов с Юрзиновым тоже хмыкают, ничего не говорят.
– Вы были?
– Не пошли массажист, доктор и мы со Старовойтовым. Утром чешем репу – может, сходить? Что ж все такие просветленные вернулись? Купили билеты. Старовойтов долго еще головой качал. Но главное – назавтра сборная разметала шведов, хозяев, шайб на девять! Ребята приговаривали: "Нам бы такой фильм перед Канадой показали – ее бы тоже порвали".
– Ну и водили бы дальше на эротику накануне решающих матчей. Раз действует.
– Не всегда! В Канаде однажды нарвались на три "икса".
– Мы заинтригованы.
– Там, если фильм "х" – это ограничение по возрасту. Может быть насилие. К примеру, "Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма шел с двумя иксами. Фильм жесткий, но, разумеется, не эротика. А тут – три икса!
– Так что за кино?
– Мультяшка "Белоснежка и семь гномов", порнографическая версия. Кто предполагал – тот хмыкнул. Кто не знал – настроился на мультфильм. Посмотрели и на следующий день еле ползали.
– Почему другой эффект?
– Понятия не имею. Я же не сексопатолог.
ИКОНА
– Судьи сборной СССР часто помогали?
– Есть история! 1976 год, Олимпиада в Инсбруке. Старовойтов возглавлял судейский комитет, так все орали: "Арбитры тащат русских!" Финальный матч – наши против чехов. Судили канадец с американцем. Оставили нас на две минуты втроем! Что уж чехи не забили – дело случая.
Через два года чемпионат мира в Праге. Последняя игра – мы с хозяевами. Выиграть нам нужно в два гола. Весь стадион за своих, уже заготовлены плакаты: "Шайбы сильнее танков". Десять лет событиям! Кому доверить такой матч?
– Кому?
– У Старовойтова позиция – спрашивать обе команды: какого арбитра желаете? Отвечают: "Американца, отлично судит". Но тут засада! В тот же день играют две другие сборные. Тоже хотят, чтоб судил американец!
– Как быть?
– Старовойтов вспоминает, что на Олимпиаде-1968 арбитр из США отсудил за день два матча. Этот тоже говорит: "Смогу!"
– Какой молодец.
– Между играми пауза – пару часиков. У американца просьба: принести спагетти с мясным соусом и подремать в раздевалке. Все обрадовались: "Конечно! О чем речь?!" Ситуация спасена! Чехи выставили охрану возле раздевалки, чтоб никто не потревожил.
– Отсудил нормально?
– Блестяще. Хотя в Чехии до сих пор пересматривают момент – кому-то кажется, что гол был. А эпизод такой: чешский форвард выкатывается на Третьяка, въезжает прямо в него. Шайбу не видно. Где?! Арбитр разводит руки – гола нет! Владик поднимается – шайба под ним. До ленточки не доползла сантиметров пятнадцать.
– Как сыграли-то?
– Балдерис забил фантастический гол – вспомнил, как занимался фигурным катанием. Прыжок в длину, проталкивает шайбу… Мы победили 3:1, стали чемпионами мира. Тогда в Праге встретились два Тихоновых – Вячеслав и Виктор. Снимали кинофильм, как идет строительство метро в Праге, Вячеслава пригласили. Старовойтов сделал ему аккредитацию. Да вообще масса интересного было на том турнире…
– Что, например?
– Администратор Сеглин договорился со шведом, представлявшим канадскую фирму – всей сборной привезли коньки, которые наши прозвали "утюги".
– Похожи были?
– Да. Сегодня все в таких играют. Ручку от утюга напоминают. Вот вручают нам эти коньки посреди чемпионата. Даже потренироваться в них не успели. Выходим играть с каким-то средненьким соперником – наши падают с непривычки! Сыч на Сеглина орет: "Что за эксперименты в разгар чемпионата?!" Уже дал команду – переклепывать на старые. Такие, с задником…
– А потом?
– Провели одну тренировку – и пошло дело.
– Сеглин был не только администратором. Еще и судьей, неординарно завершившим карьеру.
– При мне это случилось. Судьи-то – не святые. Приезжают на чемпионат мира, встречаются, выпивают. Анатолий Владимирович отличался гостеприимством, накрыл стол. С утра чуток добавил на старые дрожжи. Что ему – игра-то вечером! А тут назначение, кого-то экстренно подменять в дневном матче. Даже бегать не надо, в кабинке за воротами сиди себе. Там Сеглина и разморило. Прикорнул. Проспал гол, не зажег лампу.
– Его под руки уводили из кабинки – Анатолий Владимирович был не вполне в себе. Голова болталась, как шар.
– Этого я не видел. Спрашивал Старовойтова: "Андрей Васильевич, что будет с Сеглиным-то?" Но в Союзе репрессивных мер к нему не применили. Сказали: у тебя возраст, судить на чемпионатах мира все равно заканчиваешь. Администратором при сборной остаешься.
– Человек с большим юмором.
– Спартаковец! Но работал на матчах ЦСКА – "Спартак". Выезжает: "Значит, так! Чтоб никаких разговорчиков!" Боря Майоров это слышит: "Никто и не говорит!" – "Ну вот, уже начал…"
Сеглин – уникум. По-английски два слова знал: "О’кей и хоккей". При этом стал лучшим другом миллиардера Тайера Татта. Тот недолго был президентом международной федерации хоккея. Когда приглашал сборную на рождественский турнир в Колорадо-Спрингс, Сеглина селил в пятизвездной гостинице "Бродмор"!
– Дружба творит чудеса.
– В 1967-м организовали в Москве турнир, посвященный 50-летию Октябрьской революции. Приезжает Татт. Надо бы дать слово, но страшно – Старовойтову нашептали: "У миллиардера золотые рудники, сейчас такое скажет…" Андрей Васильевич на Сеглина оглядывается: ручаешься за друга своего? Сеглин усмехается: "Не волнуйтесь!"
– Не подвел?
– Вышел, взял микрофон: "Поздравляю советский народ с праздником Великой Октябрьской революции!" Всё в таком духе. Кто-то Старовойтову говорит: "Надо в комсомол принимать…"
– Отличная идея.
– После первого периода Татт с Анной Ильиничной Синилкиной, директором лужниковского Дворца спорта, удалялся в ее кабинет. Та была женщина – ух! Наливали. Выпивали. Шел смотреть второй период, затем все повторялось… На том же турнире Татта спрашивают – что вам подарить? Нельзя же с пустыми руками из Союза отпускать! Размышлял недолго: "Я бы хотел русскую икону!" – "Икону?!"
– Чему удивляться?
– 1967 год! Сеглин поехал во Владимирскую область. В какой-то деревне за Петушками нашел старую икону, мухами засиженную. Татт уложил в чемодан. Еще черной икры ему принесли, двухкилограммовую банку. Туда же – бум! После рассказывал мне, как прилетел с этим добром в Нью-Йорк. На таможне вопрос: "Что везете?" Да вот, говорит, икона. Вызывают искусствоведа – определять ценность. Надо ж узнать, какой пошлиной обкладывать.
– И что?
– XVI век! Не подлежит оценке! Мировое культурное достояние – и отныне нельзя вывозить из США. У таможенника глаза круглые: "Ну ты даешь, парень. А это что?" Указывает на банку, завернутую в газету "Правда". "Черная икра" – "Да ты шутник. Проходи…"
– Еще иностранцам что дарили?
– На Олимпиаде в Нагано с финном Киммо Лейноненом, работавшим в ИИХФ, всё кумекали: что же вручить членам совета? Придумали! Собрали во всех федерациях значки. В каком-то магазине отыскали плакетки и клей, который схватывал намертво. Своими руками смастерили и вручили каждому руководителю делегации. Время спустя узнаю – кто-то набор выставил на продажу. Не поверил: "Это невозможно!" Оказалось – правда.
– Кто?
– Бывший руководитель белорусского хоккея уезжал в Израиль и распродавал все. Так один комплект попал на рынок. Среди коллекционеров он известен. Всего было штук пятнадцать.
ИНТЕРВЬЮ
– Тот же Сеглин при Советской власти ездил на "Волге" в Шотландию. Через всю Европу. Рассказывал, как в Ватикане ночью окно в машине разбили – стащили старые штаны.
– Да, ездил – у него же сын до сих пор в Глазго живет! Сеглин был из редкой породы благородных авантюристов.
– Как тренер Богинов.
– Наслышан о его приключениях, но мы практически не общались. Помню только, что к Старовойтову он обращался: "Сэр Эндрю". А Тарасов называл Андрея Васильевича: "Недобитый белогвардейский офицер".
– Почему?
– Одет всегда с иголочки. Накрахмаленная рубашка, галстук, аккуратная прическа. В этом огромная заслуга жены, Агнессы Федоровны, пылинки с мужа сдувала. Анатолий Владимирович и Андрей Васильевич когда-то вместе за ЦДКА играли, дружили много лет. А потом Тарасов устроил подлянку. Написал "телегу" в Министерство обороны, чтоб Старовойтова уволили из армии.
– Повод?
– Двум медведям в одной берлоге не ужиться. При всей педагогической гениальности добреньким Тарасова точно не назовешь. Жуткий интриган, Старовойтов – не единственный, кого так схарчил. Зато великий мастер пиара. Я поражаюсь французам, которые вылепили из Наполеона образ гениального полководца. Хотя расстрелял из пушки соотечественников, утопил несколько миллионов человек в крови, проиграл войну. Закончил жизнь позорно на острове Святой Елены. Что ж в нем гениального?! Вот и Тарасов, как главный тренер сборной, не выиграл ничего.
– Победы пошли, когда стал помощником Чернышева.
– Совершенно верно. Анатолий Владимирович делал какие-то замечания, но игрой со скамейки руководил Аркадий Иванович. К сожалению, сегодня об этом мало кто помнит, больше разговоров о Тарасове. У которого нагрузки в ЦСКА были кошмарные, на износ. Придерживался принципа: выдержишь – будешь в составе. Нет – до свидания, возьму другого. В итоге все, кто играл у Тарасова, рано поумирали. А из команды Чернышева, который гораздо бережнее относился к людям, многие дожили до старости.
Или такой штрих. В 1957-м попала в Союз книжка канадца Ллойда Персиваля "Хоккей". Сейчас библиографическая редкость. Купить нереально. Первый перевод оказался в руках у Тарасова. Анатолий Владимирович вычеркнул одну главу – а остальное отдал: "Печатайте!" Догадываетесь, какую?
– Нет.
– Главу "Тактика". Самое важное, за счет чего выигрываются матчи.
– Ладили с Тарасовым?
– Вот вам еще история. Мне, молоденькому журналисту "Комсомолки", дают задание – взять интервью у Тарасова. Набираю номер, Анатолий Владимирович отвечает: "Перезвони завтра в 7 часов" – "Завтра же у вас в это время матч…" – "В 7 утра звони!" Я ж не знал, что он так устроен – просыпается ни свет, ни заря.
Ставлю будильник, звоню, как договаривались. Тарасов гудит в трубку: "Приезжаешь на хоккей в Лужники, подходишь ко мне перед матчем". Я соображаю – Анатолий Владимирович просил перезвонить в семь утра, чтоб мне сообщить вот это: "приходи на хоккей". Шутки у него такие.
– В Лужниках тоже шутил?
– Приобняв за плечи, ведет на глазах всей публики мимо скамейки. Команда на раскатке. Доверительно – только мне, больше никому! – рассказывает, рассказывает…
– Как здорово.
– Я в восторге. На следующий день мчусь в редакцию. С порога: "Тарасов сказал…" На этих словах меня прерывает маститый журналист Павел Михалев: "Подожди секунду!" Слово в слово пересказывает все, что я услышал от Тарасова. Про тактику силового давления, про то, как варьировать состав… Анатолий Владимирович всем это говорил, как выяснилось.
– Действительно, уникальный собеседник.
– Артист! Время спустя я имел смелость сказать Тарасову, что о нем думаю. Молодежный чемпионат мира в Канаде. Он поехал как советник федерации. Наша сборная выигрывает матч за матчем, добирается до финала и расправляется со шведами. В шесть утра у меня в номере телефонный звонок. Тарасов: "Я тут подумал и написал материал для ТАСС. Посмотри – может, что-то подправишь". Почерк у него разборчивый, беру листочки. Через минуту в ужасе – переписывать надо всё! Из вежливости подождал пару часиков, возвращаюсь к Тарасову: "Анатолий Владимирович, скажу честно – нужно всё переписывать. Либо отправлять как есть. Вы графоман!" Тот задумался на секунду: "Отправляй…"
– Обиделся?
– Нет. Подошел потом: "Ты первый, кто решился мне такое сказать!" – "Графоман – это не так плохо. У них тоже гениальные обороты случались". В 1992-м мы в Бостон летали, я переводил лекцию для трехсот американских тренеров. Тарасову аплодировали стоя. Он сам был растроган. Какая-то художница портрет нарисовала, вручила…
ТИХОНОВ
– Ваша книга "Хоккей нового времени" – о Кубках Канады и Тихонове. Какой эпизод из биографии Виктора Васильевича особенно поразил?
– Он же дитя войны. Папа ушел на фронт и в 1942-м пропал без вести, мама воспитывала одна. Как-то сгущенку по карточке получил. Принес домой, открыл, сел книжку читать. Зачерпывая по ложечке, не заметил, как всю банку съел. А она на месяц рассчитана. Мама вернулась с работы, увидела и заплакала. Тихонов говорил, что чувствовал себя виноватым до конца жизни. А я слушал, и к горлу подкатывал ком.
– Что его интересовало помимо хоккея?
– Тихонов на нем не зацикливался. Много читал. В поездки всегда брал с собой книги. А в последние годы – видеоплеер, фильмы смотрел.
– Какие?
– Про войну. Либо старые советские комедии. Помню, в 1979-м прилетели вдвоем в Америку по приглашению НХЛ. Юрзинова, который должен был с нами ехать, динамовское руководство не отпустило. На одном из каналов по вечерам крутили сериал "Бионическая женщина". Так Виктора Васильевича невозможно было оторвать от экрана. Наутро делился впечатлениями: "Конечно, все это фантастика, но мы даже не подозреваем, какие огромные психологические резервы скрывает человеческий организм!"
– Легендарные блокноты Тихонова держали в руках?
– Да, с его разрешения отксерил несколько страничек. Листая эти записи, понимаешь, что от Виктора Васильевича ничего не ускользало, фиксировал всё-всё-всё. У кого проблемы с мотивацией, кто о деньгах думает больше, чем о хоккее. Если у игрока свадьба или ребенок родился, Тихонов писал: "В ближайшее время будет беречься, под шайбу ложиться не станет…" Мы же книжку собирались делать.
– Когда?
– В августе 2014-го он сказал: "Сева, перед стартом сезона встретимся и начнем готовить книгу, обрабатывать мои блокноты. Кое-что я отсеял". Но болезнь помешала приступить к работе.
– У него был рак?
– Да. Четвертая стадия. Врачи считали, что химиотерапия уже не поможет. Рак бывает агрессивный, когда человек мгновенно сгорает, и вялотекущий. У Тихонова – второй вариант.
– Он знал диагноз?
– Нет. Жаловался, что ноги отказывают. В последние месяцы ему было очень трудно ходить. Конечно, сильно подкосила гибель сына. Васю постоянно вспоминал: "В гробу лежал, как живой. Словно уснул…"
– В госпитале навещали?
– По телефону беседовали несколько раз. Едва заикался, что хочу приехать, Виктор Васильевич отвечал: "Спасибо, Сева. Не надо".
– Понимал, что умирает?
– Думаю, да. Голос был совсем слабый.
КАСПАРОВ
– С кем еще из великих сводила жизнь?
– С Карполем. Году в 1999-м сопровождал женскую волейбольную сборную в турне по Азии. На скамейке Николай Васильевич – вихрь, а в жизни – милейший человек. Интеллигентный, с юмором. Не забуду прелестный диалог с его помощницей Валей Огиенко.
– Олимпийской чемпионкой Сеула.
– Вот Сеул они и вспоминали. Валя с улыбкой попрекнула: "Николай Васильевич, а ведь вы нас обзывали…" Карполь: "Да что ты! Никогда!" – "Было-было. Кто кричал во время матча, что я – идиотка?"
– А Карполь?
– Выдержав паузу, усмехнулся: "Не-е-ет! Я спрашивал – ты что, идиотка? Но своей игрой сразу мне доказывала – ничего подобного. Так и выиграли Олимпиаду…"
– Вы же и к шахматам имели отношение?
– На лондонском матче Карпов – Каспаров был пресс-атташе команды Гарика! Он тогда произнес: "Кукушкин в шахматах ни черта не смыслит. Значит, безопасен". В позиции на доске я в самом деле разобраться не способен. Подозрительность у шахматистов страшенная. Уверены, кругом шпионы, кто-то подглядит, что-то передаст…
А в 1980-м мы летели с шахматной Олимпиады, которая проходила на Мальте. Пересадка в Риме, поселились в гостинице на улице Волтурно. Тренер Игорь Зайцев тут же отозвался поэмой, где была строчка: "А все игравшие халтурно, живут на улице Волтурно".
– Феерично.
– Гарику было лет семнадцать. Говорю: "Тебе нужен костюм, время пришло!" Отправились выбирать втроем – Таль, Каспаров и я. Отыскали синий вельветовый, Гарику безумно понравился. Еще какую-то куртку взяли, он долго потом в ней ходил. Добрали галстук, рубашку, туфли. Экипировали по полной!
– Был счастлив?
– Абсолютно! Но вот что мне запомнилось – на обратном пути Каспаров и Таль обсуждали, на сколько ходов вперед надо просчитывать шахматную партию.
– На чем остановились?
– Таль говорит: "Знаешь, обычно могу просчитать ходов на восемь. Но чаще вижу хода на три вперед, а дальше – на нюх…" Когда Таль склонялся над доской, шевелил носом – всем и казалось: что-то унюхал!
– Больше гроссмейстеров не одевали?
– А вот приходилось! Из ЦК ВЛКСМ на спорт перекинули Дмитрия Постникова. Повез команду шахматистов на матч СССР – США в Нью-Йорк. Серьезное событие! Летели с остановкой в Швеции, где Дмитрий Васильевич осмотрел Бронштейна: "Что у вас за кофточка? Нужен пиджак!" Кто-то поддержал: "Есть в Стокгольме универмаг Pub. Там и приоденем". В его витрине стоял манекен – и подпись: "Ленин отправился делать революцию в костюме от Pub!" Это чистая правда – Владимир Ильич действительно ехал через Стокгольм, шведские социал-демократы приобрели ему костюм и пальтишко.
– Бронштейн должен был растаять от таких подробностей.
– Он упирался! Но Постников в комсомоле работал, умел убеждать. Четыре часа ходили и выбирали. Много-много лет Бронштейн щеголял в этом костюме.
ДЕБОШ
– Финал Кубка чемпионов в Петербурге в 2006-м запомнился дебошем Александра Стеблина, тогдашнего президента ФХР. Что это было?
– Подпоили его.
– Осмысленно?
– Не знаю. Я был внизу, с Фазелем. А Стеблин в ложе смотрел хоккей, с кем – не в курсе. Но подпоили фундаментально! Один джентльмен из ИИХФ сразу сказал: "Чтоб на льду его не было!" Когда Стеблин обнаружил, что церемония награждения проходит без него, взревел. Мол, как же так, он здесь главный! Кто-то от большого ума ляпнул: "Это Кукушкин тебя не позвал. Хотя должен был за тобой прийти".
– В самом деле?
– Нет! А человека завели. Никто же не скажет руководителю федерации, что он в невменяемом состоянии. Проще на кого-то спихнуть.
– Дальше в ход пошла знаменитая тарелка с апельсинами?
– В меня Стеблин апельсины не бросал. Это у одного из организаторов турнира пятна на костюме остались. Потом они всё уладили.
– А вас Стеблин ударил?
– Давайте без подробностей. Он вернулся в Москву, быстренько лег в Боткинскую. Через пару дней пришел в себя, попросил меня приехать в больницу, извинился.
– Дорого эта история ему обошлась.
– Потерял пост президента!
– А мог бы до сих пор руководить ФХР?
– Вполне. Если б не пил.
- Вы работаете синхронным переводчиком на конгрессах ИИХФ. Самое памятное заседание?
– Знаете, как Фазель в 1994-м стал президентом Международной федерации?
– Нет.
– Мы с Валентином Сычом понимали – если на выборах победит Фазель, для России это оптимальный вариант. Лучше пусть ИИХФ возглавляет человек из нейтральной Швейцарии, чем Гордон Ренвик, например.
– Канадец?
– Ну да. Вдруг под давлением будет принимать решения в пользу соотечественников? С чехом Миро Шубертом тоже не все просто. Еще два кандидата – финн Каи Хиетаринта и какой-то лощеный голландец. Он первым отвалился. Поднялся на трибуну, порылся в бумагах и произнес: "Ой, мне жена помогала готовиться к докладу, перепутала листочки…" В зале хохот. То ли два, то ли три голоса получил.
Но сначала к нам подошел японец Соиче Томита: "Россия поддержит меня на выборах в члены совета ИИХФ?" А я предложил: "Может, сразу вице-президентом?" У Томиты глаза расширились: "Есть два вице-президента – от Америки и Европы. Третий не предусмотрен регламентом" – "А мы поставим вопрос!" И прописали с Сычом точную формулировку – почему надо избрать вице-президента от Азии. Прогрессирующий континент, впереди Олимпиада в Нагано…
– Ловко.
– Текст у Сыча. Берет слово – и в кипе бумаг не может отыскать нужную. А у меня-то в будке переводчиков есть копия. И зачитываю! Делегаты переглядываются. Что происходит? Спикер молчит, а перевод идет!
– Избрали японца вице-президентом?
– Да. После чего говорит к нам с Фазелем: "Я обещал Ренвику, с которым давно дружу, что голоса Азии будут за него". Рене отвечает: "Томита-сан, давай так – если он выбывает, эти голоса переходят ко мне…" – "Согласен".
– А дальше?
– Канадец отсеивается, в последнем раунде остаются Фазель и Хиетаринта, который до этого лидировал. Но благодаря азиатским голосам Рене побеждает с отрывом. Вот так-то, ребята.
– Фазель лечил зубы Кожевникову. А вам?
– Мне – нет. Только осматривал. Как-то лично Смирнову тащил зуб. Виталий Георгиевич предупредил: "Намучаешься со мной! Мы – русские, у нас зубы другие…"
– Так и получилось?
– Да. Больше часа в кресле продержал. Был корреспондент "СЭ" Владик Уткин. Приехал на чемпионат мира, морда тусклая. Разболелся зуб. Как раз мимо Фазель шагает. Окликаю: "Рене! Ты ж дантист?" – "Так что?" – "Глянь".
– Осмотрел?
– Уткин разинул пасть, Фазель секунду рассматривал – и по-русски огласил приговор. Емко. Чиркнул телефон клиники. Через два часа парень улыбался. Без зуба.
– Фазель изъясняется по-русски?
– У него способность к языкам. Начал учить русский в судейской раздевалке. Приехал в 1991-м на молодежный чемпионата в Минск, вслушивался… Одно слово повторялось особенно часто. Перед игрой Рене затягивал шнурок, тот лопнул. Фазель и высказался по этому поводу. Наступила гробовая тишина. Наконец кто-то выдавил: "Так ты говоришь по-русски?!" – "Нет-нет…"
– Нынче освоил полностью?
– Говорит не очень хорошо, но все понимает. Любимое занятие во время конгресса ИИХФ – взять наушник и слушать перевод на русский язык. Проверяет, как доносят до публики. Сейчас помогаю Фазелю готовить книжку "Русские приметы в хоккее и не только".
– Ух, как интересно.
– Как-то он приехал в Москву специально учить язык. Снял квартиру, неделю занимался с преподавательницей. Выходим, что-то забыли. И у меня началось: чтоб день сложился, надо присесть, посмотреться в зеркало, состроить рожу… Рене наблюдал, как завороженный. Но день получился такой успешный, что во всё поверил. Стал обращать внимание на хоккейные приметы.
– Ждем подробностей.
– Кто-то из вратарей нам сообщил, что всегда натягивает свитер сначала на руки, затем на голову. Однажды сделал иначе – на первых же минутах получил шайбой в лоб. Валя Козин, когда-то игравший в "Локомотиве", обязательно задерживался на разминке – ему надо было попасть в "девятку". Если удавалось – значит, в игре хоть одну, да забьет.
– Мы слышали, Куляш на ночь ставил клюшки в туалет.
– Это что! Один джентльмен из тренеров перед игрой на руки себе писал.
– Уральская школа?
– Московская. Никто не решался спросить, зачем он это делает. А теперь и не выяснить, умер.
– В 2013-м Фазель, кажется, хотел поучаствовать в выборах президента МОК.
– Его технично отцепили. Там железное правило – если соотечественник старше тебя по возрасту или по стажу в МОК и желает баллотироваться на какой-то пост, ты участвовать в выборах уже не можешь. Когда группировка, поддерживающая Томаса Баха, прознала о планах Рене, обратилась к Денису Освальду, другому члену МОК от Швейцарии.
– У того стаж больше?
– Да. В МОК с 1991-го, а Рене – с 1995-го. Освальд объявил, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента. Автоматически закрыв дорогу Фазелю.
– Верите, что НХЛ все-таки отпустит игроков на Олимпиаду-2018?
– Маленький шанс еще есть. Не зря же люди из НХЛ мотались в Пхенчхан, изучали гостиницы, инфраструктуру. Кстати, не понимаю тех, кто в этой ситуации, не разобравшись, вешает собак на Фазеля. Дескать, такой-сякой, не смог переубедить Бэттмена… Там ведь идет совсем другая игра! НХЛ воюет не с ИИХФ, четко оговорившей, какая сумма от общего пирога ей полагается за участие в Олимпиаде. Бэттмен бьется с МОК, который на этом наживается больше всех, однако на уступки идти не хочет.
– Во время чемпионата мира-2000 в Петербурге вас ввели в Зал славы ИИХФ. Сюрприз?
– Полный! Вручили приз Поля Лойка. Эта награда для тех, кто внес вклад в развитие международного хоккея, но на профессиональном уровне не играл. Горжусь, что оценили!
