«Ни в «Локомотив», ни в «Спартак» Игнашевича не брали. Говорили — слабый. А я взял». Тарханову — 70!
Я с некоторой оторопью поздравляю Александра Федоровича Тарханова с 70-летием — потому что мне вчера еще казалось: он снова кого-то возглавит. Поможет кому-то не вылететь. Или кому-то вернуться — «Уралу», например. Я не представляю, как «Урал» может не вернуться в премьер-лигу с тренером Тархановым.
Но 70 лет — это 70 лет. Тренируют единицы. Впрочем, он редкий боец. Так что ничему не удивлюсь.
За сто лет знакомства с Тархановым я поражался не раз — его жизнелюбию, например. Или способности преодолевать. Попробуй-ка выкрутись из онкологических бед — да так, чтоб снова вернуться в футбол! Тарханову удалось. Даже на собственные хвори он смотрел со злой усмешкой — так, что и не поймешь: было ли ему вообще страшно?
Александр Федорович далеко не простой человек — что подтвердит всякий, у него игравший. Но мы, корреспонденты, с ним обычно ладили. Приезжать на сборах в команду к Тарханову всегда было за счастье — на тебя не посмотрят косо. Имя твое главный тренер вспомнит безо всяких подсказок. А если подсказка потребуется — ты этого не заметишь. Покойный Виктор Прокопенко, позабыв твое имя, переименовывал тебя в «друг мой» — но боже, с какой же душой это произносилось! Думаю, этот трюк в исполнении Тарханова был бы исполнен так же блестяще. Случись вдруг конфуз с памятью. В командах Тарханова всегда поинтересуются — обедал ли ты? Не подталкивая выражением лица к ответу — «обедал»...
Мне странно вспомнить, что Александр Федорович далеко не всегда был таким. А любезность его вовсе не природная.
Помню, только-только он возглавил ЦСКА. Я, юный корреспондент, приехал к нему в офис — и приема удостоился даже не холодного, а... презрительного, что ли.
Все это категорически не вязалось с образом того Тарханова, который на мрачной спартаковской скамейке 90-х выделялся улыбчивостью. Шел я на это интервью словно на праздник — но праздника не вышло. Всю надменность, нелюдимость Романцева начала 90-х можно было умножать на три — вот таким был тот Александр Федорович.
Я задавал какие-то вопросы — и Тарханов разве что не фыркал от их (и моей?) глупости.
Я расспрашивал про мускулистого белоруса Васю Баранова, мелькнувшего на просмотре в ЦСКА — и Тарханов затруднился вспомнить такого футболиста:
— Кто-кто?
Ну и так далее.
Прошло время — белорус Баранов заиграл сами знаете как и в каком клубе. Да и другие мои любительские предположения из того интервью подтвердились самым странным образом. Я даже недоумевал, насколько в точку попал со своими расспросами. Сейчас такое случается нечасто.
Не знаю, что произошло — но через год-другой Тарханов был совсем другим человеком. Выбившись в чемпионы по любезности. Новый Тарханов приглашал к себе домой, где кухня размером с мою мытищинскую конуру. Подливал кофе.
Возглавив «Сатурн», приглашал на все выезды — благо летала та команда чартером. Даже интересовался, проходя по салону, удобно ли мне. Все ли мне по душе.
Через пару таких выездов мне стало удобно. Я четко уяснил — нельзя ни в коем случае садиться за Виктором Савельевичем Онопко. Тот, разобравшись за десять секунд с курицей из бортового набора, откидывался назад безо всякой оглядки. Мгновенно засыпал. А я, зажатый на выдохе, весь полет изучал особенности строения черепа Виктора Савельевича. Буквально в сантиметре от собственного носа.
Со второго полета я таких ошибок не повторял — усаживался за деликатнейшим вратарем Тони Кински. Тот не откидывался вовсе.
Жаль, что тот «Сатурн» из десяти матчей девять играл вничью. Быть может, Александр Федорович Тарханов пробыл бы в Раменском чуть дольше. А я бы так и летал с ними — то во Владикавказ, то в Пермь.
**
Какую бы команду Тарханов ни принял, я старался приезжать и смотреть. Когда большой тренер говорит с тобой на равных — это манит.
А Тарханов говорил не просто на равных. С корреспондентом общался будто с собственным ассистентом. Казалось, вот сейчас я что-то произнесу — а он возьмет да запишет. Еще и указательный палец приподнимет, лицом подыграет: мол, неплохо задумано, стоит воплотить.
Допускаю, что все это был театр — но этот театр мне в юности очень нравился.
Помню, приехал я в Самару. На бровке тренировочного поля стою с нашим собкором Арнольдом Эпштейном. Этот Арнольд умилял всю Самару — на матчи ходил с огромным армейским биноклем. Ложа прессы в Самаре высоко — не лишней будет и подзорная труба.
А вот теперь с бровки смотрим, как «Крылья» бодаются с кем-то в товарищеском матче. Кто-то жестко подкатился в метре от нас — и в корреспондентские физиономии летит трава, мокрая земля... Красота!
Вдруг сбоку подходит Тарханов. Прямо во время игры.
Берет меня за локоть, подбородком указывает в сторону поля:
— Как тебе?
Тут же и добавляет:
— Арнольда я не спрашиваю, он без бинокля не видит...
Мне казалось, тот матч — огонь. Ноги отрывают! Но Тарханов сердит, ему все ясно — и вот теперь, не дожидаясь свистка, делится со мною печалями, как с лучшим другом. Будто я один на всем свете способен понять:
— Сейчас в раздевалку войти, половина игроков чистенькие-чистенькие. Форму стирать не надо. Ни ссадины, ничего. У некоторых за всю карьеру — ни единой травмы. Еще сидит вторая лига в голове, ох как крепко сидит! Знаешь, что в Самаре держат за гигантское достижение? Что за последние годы ни разу из высшей лиги не вывалились. Как нас встречали год назад, когда мы сохранились — видели б вы. Будто челюскинцев. Тря-си-на. Вот один игрок, которого я отчислил, интервью раздает — не понимаю, мол, Тарханова. Конечно, не понимает! И никогда не поймет. Думает, наверное, что за характер его убрали. Когда голова светлая, всегда играть будешь, при любом тренере! Знали б вы, как я с Базилевичем в ЦСКА ругался, маршал Соколов вмешивался, — но в составе я всегда оставался. Он же не враг себе был, Базилевич-то, правильно? Чтоб на лавке меня держать? А этим нужен мобильный, иномарка — и все, жизнь удалась. Руслан Нигматуллин такой же был, пока в себе не разобрался. А у меня мобильного вот нет — на фиг он мне нужен на базе? И у Сашки Бородюка нет. Заслуженного мастера спорта. Видели, как играет? Но я верю в эту команду. Скоро она будет выглядеть по-другому. Только успеть бы.
От корпуса потянуло дымком. Это потянувший мышцу Мирджалол Касымов прямо на базу приволок барана, зарезал, и с женой в огромном казане приготовили плов на всю команду. Да какой!
Тарханов чуть оттаял. Снова улыбался.
**
Семь лет спустя после нескольких впечатляющих виражей судьба вновь занесла Александра Тарханова в Самару.
Мы сидели и разговаривали на той же базе.
— А давайте сделаем интервью не о футболе? — предложил вдруг я.
Тарханов даже обрадовался:
— Никаких проблем!
Мне так понравилось, что до сих пор вспоминаю тот разговор — где и про машины толковали, и про генералов из ЦСКА, и про старого друга Олега Романцева.
— По своей натуре Романцев — очень компанейский. Это он с виду мрачный, а по жизни — первый шутник. Когда в Красноярске играли, постоянно кого-то разыгрывали. Чудили. Как-то чемпионат заканчивали, последний матч — опытные ребята выпили, а мы, мальчишки, остались трезвыми. И одному пьяненькому в сумку две гири засунули.
Однажды играть нам в Караганде. Там хорошая команда была, а мы совсем молодые. Говорю: «Должны Караганду хлопнуть!» А Сашка Кишиневский отвечает: никогда, мол, в жизни. Там опытные ребята, звезды второй лиги. И мы с Романцевым на него подсели: «Так, Шурик, если выигрываем — сбриваешь усы». Для него без усов остаться — катастрофа.
— Выиграли?
— Да, 2:1. После матча пьем чай в раздевалке — и одновременно с Романцевым вспомнили: «Кишиневский, сбривай!» Тот упирался — дескать, пошутил, — но мы его скрутили и насильно побрили.
В Омске того же Кишиневского разыграли. Прилетели, он говорит — родственники в этом городе. «Наверное, придут, найдут меня...» После тренировки, смотрим, расстроенный идет. От родственников ни слуху, ни духу.
— И кто стал «родственником»?
— Иваныч. Написал для Шурика записку — якобы от родственников. От фонаря залепили: «Приезжай, Саша, на улицу Ленина, ждем». Говорим дежурному по гостинице — отдайте, мол, Кишиневскому. Сами затаились. Видим: бежит счастливый с этой бумажкой: «Нашлись, нашлись!»
— Смешно.
— Так мы ж сами еще и пошли с ним конфеты дорогущие покупать, торт. Проводили. Сами чаек заварили и ждем. Вскоре возвращается, злющий: «Ничего не понимаю! Прихожу по адресу, а там какие-то алкоголики, чуть не отлупили, торт отобрали к чертовой матери...»
Говорили, какая опасная профессия — футболист. Мне казалось, все это я знаю — раз увидев шрамы на ногах Валентина Иванова. Но Тарханов рассказывал как-то особенно выпукло.
— Играли с ростовским СКА, Чесноков прошел по флангу и прострелил. Мяч «низкий», и я в падении летел на него головой. Серега Яшин, ростовский защитник, промахнулся мимо мяча и со всей силы угодил мне по голове. Три недели я лежал в больнице, сотрясение было очень тяжелое. Самое интересное, сразу после этого доктор привел в чувство. Говорят, я еще двадцать минут играл — только не помню как... Потом упал и потерял сознание.
Отлежал в больнице, выписался — и на следующий день меня заставили выйти против киевского «Динамо». Снова низкий мяч, я вынырнул из-под игрока — а Андрюха Баль летел прямой ногой. Сантиметра не достал мне до виска. Потом рассказывал: «Лечу — и думаю: ох, голова сейчас у Тарханова разлетится окончательно...» Был еще один случай, после которого я сам думал, что мне конец пришел.
— Что за случай?
— Бил по воротам Ростова, а Валера Новиков со ста килограммами веса выскочил мне навстречу. Угодил мячом в него, а потом и сам врезался. Головой. Потерял сознание, а когда в себя пришел — ни рук, ни ног не чувствую. Понял: что-то с шейными позвонками. Все, думаю, конец мне. Утянули меня с поля, через пять минут ноги зашевелились, руки... Но несколько дней на кровати повернуться не мог, лежал на животе. Боль была адская.
— До сих пор помните?
— А мне недавно в Литве это место оперировали. Опухоль образовалась — думали, рак. Сначала принялись за щитовидку, а потом решили и за эту якобы раковую опухоль взяться. Пытались пробить иглой и не смогли — настолько твердая. Вырезали, посмотрели — а там кровяное месиво, погибшие связки, лимфоузел. Все — после того столкновения...
**
Тарханов — удивительный человек. С ним можно сделать сто интервью — не повторившись ни в историях, ни в определениях. Хоть каждый день к нему ходи.
Не то чтоб эти истории к нему липли — быть может, просто умеет рассказать как мало кто. Хотя и липнут тоже. Это счастливая особенность.
Ты ему фамилию, он тебе — историю. Или две. Если не три.
Кто-то мне сообщил, что у Тарханова глаз на футболистов удивительный, редкий. Я сказал ему самому — Александр Федорович не удивился. Спокойно подтвердил:
— Так и есть.
Задумался буквально на секунду — и выдал списком тех, кто сразу на ум пришел:
— Семшова я вытащил, его как игрока не воспринимали. Не увидел бы Сашку Анюкова в юношах — так и сгинул бы. У Сергея Игнашевича все могло сложиться не так здорово. Юра Севидов его куда только не предлагал — и в «Локомотив», и в «Спартак». Никому не нужен был. Говорили — слабый. Потом привезли ко мне в «Крылья», сказали: «Федорыч, возьми. Денег пока не надо». Полгода в него всматривался — вроде старательный парень, выбивает далеко...
— Из этой четверки кто особенно не был похож на будущего игрока сборной?
— Как раз Игнашевич. Я предложил Газзаеву привлечь его в молодежную сборную — Валерка упирался: «Да у меня много защитников...» — «Возьми хоть на товарищеские игры!» Ладно, взял. Потом перезванивает: «Знаешь, защитник-то классный». И пошла карьера.
— Зато Андрея Тихонова вы едва не проглядели, — поддел я.
— Нет. Меня в 88-м году попросили отобрать футболистов 70-го года рождения для сборной РСФСР и ЦСКА. За два с половиной месяца я на Песчанке просмотрел человек семьдесят. Отобрал троих — Веретенникова, Юру Дроздова и Гилагаева. Тихонов был после болезни — выпустил его против дубля ЦСКА. Мы выиграли 5:0, Андрей выглядел неплохо. Но в ЦСКА вообще никого не взяли: «Зачем они нужны? Своих полно...» Дроздова забрали в московское «Динамо», Веретенникова в СКА. Тихонов пропал. Я и забыл про него.
— Снова встретились в «Спартаке»?
— Я же его в «Спартак» и привел. Андрей после армии играл за Реутов. Тренер дубля Зернов говорит: «Федорыч, съезди, посмотри на парня. Хороший!» Я не поленился, съездил. Потом вытащил в Реутов Иваныча. Тот дал команду — Тихонова из вида не упускать. В конце сезона взяли. А в «Крыльях» он как оказался — вы знаете?
— Как?
— Попросился потренироваться перед просмотром в «Саутгемптоне». Неделю с нами работал. Ткаченко пришла идея: «А если Тихонова насовсем забрать?» После тренировки Андрей помылся, вышел — а я отозвал его в сторонку: «Есть предложение». Договорились так — если что-то не сложится в Англии, приезжает к нам...
— Конкурентом Хохлова в ЦСКА был Немсадзе. Этот грузин принялся расспрашивать Хохлова об условиях. Дмитрий пошутил: «Я у Тарханова получил «Мерседес», 50 тысяч долларов подъемных...» Немсадзе все это повторил в вашем кабинете — и был отправлен из команды.
— Я помню только фамилию — Немсадзе. Когда принял ЦСКА, мне сказали: на Хохлова можно не рассчитывать, почти подписан контракт в Израиле. Внушали мне: «И вообще, он никакой, мямля по характеру...» А я посмотрел его за дубль — отличный парень. Но Димка сам уже настроился на Израиль. В ЦСКА ему платили две тысячи рублей. Мялся: «А вдруг у вас не заиграю?» — «Давай договоримся так — буду терпеть, пока заиграешь». На сборах у Хохлова ничего не получалось. Радимов только ему и пихал. А потом — потихоньку, потихоньку...
— Зато Роберто Карлоса вы оценили с первого взгляда.
— 94-й год. Мой товарищ предложил — а не привезти ли в Россию бразильскую команду? Я занимался этим контрактом — каждая команда должна была заплатить по 25 тысяч долларов «Палмейрасу» за это турне. В Аджарии были выборы президента — даже туда их повезли. И вот встречаем бразильцев под утро в аэропорту. Те летели из Колумбии. Уставшие, жрать хотят — мы открыли какой-то буфет, выгребли все бутерброды, консервы, чай заварили...
— Смешно.
— Отправились в «Советскую». Вечером турнир — «Палмейрас», «Спартак» и «Динамо». Бразильский тренер по физподготовке говорит — команда сонная. Не надо автобуса, пусть до стадиона идут пешком. И вот топают они словно анархисты, кто в чем. Толстых это увидел: «Что за команду привезли?» Отвечаю — сейчас, Коля, на поле все увидишь. Бразильцы разделись и такие две игры выдали, что зрители стоя провожали. «Динамо» им гол забило — так потом центр поля перейти не могло. Тарас Безубяк судил, так принялся в пользу «Динамо» подсвистывать. А 25 тысяч зрителей ка-а-к начали на него орать — дай на футболистов посмотреть! Не свисти!
— Так что Роберто Карлос?
— Один гол сам забил в девятку, потом передачу отдал через все поле. Президент «Палмейраса» говорит: «Вот это наш Роберто Карлос. Хоть завтра забирайте — 500 тысяч долларов. А вот это Амарал, можете его взять. Тоже неплохой футболист...»
— Задумались?
— Романцев долго размышлял. У «Спартака» бюджет был — три миллиона. Как брать игрока за 500 тысяч? Не решились. А осенью он уже был в «Интере».
