26 июня 2022, 12:30

«Настоящую боль я еще не узнал». Как 17-летний Ничушкин свел с ума хоккейную Россию

Юрий Голышак
Обозреватель
Истории про Ничушкина, Евгения Кузнецова и Челябинск недавних времен — в рубрике обозревателя «СЭ».

История про трудолюбие

Глядя на сегодняшние подвиги Ничушкина в Кубке Стэнли, я получаю колоссальное удовольствие. Быть может, даже большее, чем от фантастического прорыва Шестеркина.

Все-таки Шестеркин — это история про трудолюбие. Будто кем-то написанный рассказ про американскую мечту — где все по законам жанра. В него не верили — но он много трудился и всех негодяев посрамил. Как в фильме «В погоне за счастьем». Это великолепно, роскошный пример для каждого из нас. Да и фильм прекрасный, мотивирующий.

Но история Ничушкина — она совсем другая! Сколько ж в ней драм! Сколько поворотов, о которых мы и не догадываемся. Это словно напутствие: «Желаю тебе победить в той войне, о которой никому не говоришь».

Кажется, Ничушкин действительно победил.

Удачный брак плюс веселый агент

Жаль, что он не большой любитель выступать перед диктофонами, — а как бы мне хотелось расспросить Ничушкина обо всем, что творилось последние годы!

Но, кажется, у него в этом смысле все как у Сергея Макарова. Сергей Михайлович даже не отказывает корреспондентам, у него ходы свои. Случайно столкнувшись с нашим братом где-нибудь в Сочи, услышит просьбу об интервью — так просто разворачивается и идет в другую сторону. Знакомая девочка-репортер уломала когда-то Макарова, разрыдавшись, — но и тот разговор свелся к прекрасным, исчерпывающим ответам: «Хоккей — великая игра, о, сколько еще сюрпризов она нам преподнесет...» — «А точнее?» — «Точнее я не могу».

Впрочем, есть и другой пример — Малкин. Уезжавший в Штаты «не говорящим» — зато уж там заговорил так заговорил. Начал читать хорошие книжки. Интересоваться неожиданным. Сегодня если уж дает интервью — это будет высший пилотаж. Спросите у коллеги Рабинера. Вот что значит удачный брак и веселый, остроумный агент.

Быть может, раскрывшись в хоккейном смысле, откроет для себя новые горизонты и в общительности Ничушкин. Сколько ему? 27? Да это же вообще ничего!

Большой вратарь Черчесов играть-то по-настоящему начал в 26. А у Ничушкина за спиной сколько всего к 27!

Мне кажется, он играл еще в позапрошлой моей репортерской жизни. Вы же помните фантастический взлет «Трактора» с Валерием Белоусовым? Тогда только и разговоров было — Женя Кузнецов да Валера Ничушкин. Если с Кузнецовым все было понятно, то на Ничушкина смотрели как на диковину. Понять не могли: в самом деле выдающийся талант? Или мы сами себе придумали?

Валерий Ничушкин, Евгений Кузнецов и Валерий Белоусов. Фото Татьяна Дорогутина, архив «СЭ»
Валерий Ничушкин, Евгений Кузнецов и Валерий Белоусов.
Татьяна Дорогутина, Фото архив «СЭ»

Хлебный фургон — как в «Черной кошке»

В тот Челябинск 2013 года я летал как к себе домой. Помню, что творилось вокруг хоккея. Нигде и никогда не видел я такого — чтоб на матчи стремился весь город. Толпились возле арены — зная, что билет не достать.

Мне там было очень хорошо. Много слышал об опасностях Челябинска — достаточно было послушать знаменитого боксера Сергея Ковалева, выросшего на этих улицах.

Или Андрея Сидоренко, тренировавшего «Спартак» — и рассказывавшего мне с улыбкой:

— В Челябинске моей юности что угодно могло случиться. Идешь с рюкзаком и клюшкой, тебе по башке стукнут — и домой возвращаешься налегке. В парках, танцплощадках обычно мордобоем все заканчивалось. Дрались район на район.

— Захватывающая тема.

— Играешь во дворе в хоккей — внезапно появляется хлебный фургон. Как в «Черной кошке». Едем биться в соседний район. Уже в фургоне узнаешь, куда именно. Трясет от страха, дрожишь внутри. Но показать нельзя. А то свои же отлупят.

— С арматурой ездили?

— И с цепями. Мне как-то всучили металлическую палку, завернутую в газету. Но когда я с головой ушел в хоккей, меня от этих акций оттирали. Говорили: «Андрей, сегодня на Арзамасской и Бажова будут гонять. Ты там повнимательнее...» Заранее знал, где не показываться.

— Кому-то палкой в газете, кстати, «удружили»?

— Не успел. А рядом со мной человеку пробили голову цепью. Оклемался, но остаток жизни был не в себе. Недавно умер.

Раскрыв рот, я узнавал то, что не стоило бы знать, — как правильно наматывать железную цепь на руку, как орудовать арматурой. Замах должен быть коротким, пружинящим. Уф-ф...

Другой Челябинск

Но я узнал совсем другой Челябинск. Уличные войны отшумели — оставили после себя искореженные судьбы. Шрамы на лицах и душах.

Самое страшное, что со мной случилось в Челябинске, — макака в зоосаду запустила мандаринкой. Господи, да в родных Мытищах в меня мандаринами швыряли чаще...

Думаю, 2013 год Ничушкин вспоминает с большим теплом. Его тогдашняя жизнь походила на сказку. Вчера еще юниор из «Челмета» — а сегодня уже большой хоккей, деньги, заграничная машина, слава, будущее... Казалось, за секунду изменилось все! За день, за неделю!

Думаю, он и сам не до конца верил в происходящее.

Как-то после матча пурга, метель — и знакомый репортер под тусклым фонарем говорит с высоким парнем. Издалека и не разглядишь, с кем именно. Распрощались, приобнялись.

— Это кто был? — спросил я.

— Да Валера Ничушкин!

Ого! Ничушкин! Помню тот эффект — про Ничушкина говорили уже побольше, чем про Кузнецова.

Женя был первой звездой — и на эту роль никто не претендовал. Но сильно Кузнецову уже и не удивлялись: да, гений. Как должное воспринималось даже такое: Женя пригласил на свадьбу Овечкина — и тот специально летел через океан. Успел, погулял!

А вот Ничушкину поражались — как необычайно смышленому ребенку. Вундеркинд — это всегда крайне занимательно.

Счастье его и наше, что родился в 1995-м, а не на пятнадцать лет раньше. Мог бы тоже получить от старших товарищей металлическую палку, завернутую в газету. Закончить с хоккеем, не начав.

«Газовый лед, межпланетные дела»

Тот Челябинск, обычно чуть сонный, внезапно пробудился — и стал для страны главным по новостям. Что в хоккее, что в обычной жизни. Помню, самолет мой едва сел. Выхожу на улицу и понимаю: это чудо, что вообще приземлился. Движения на дорогах никакого. Метель! Пурга! Будет ли матч с «Авангардом»?

— Омск-то долетел? — интересовался я у товарищей из клуба.

— Ничего, — отвечают мне. — Если что — на метро пересядут.

Метро для этого города — тема особая. Строили-строили, переломали все ковши, а породу так и не пробили. Видимо, жить придется без метро.

Но что там метель? В том Челябинске с неба могло свалиться что угодно! Вы же помните историю с метеоритом? Тем самым, про который губернатор Юревич, чуть запинаясь, говорил в прямом эфире «России»: «Возможно, метеорит был газообразным. То есть жесткий газ. Лед из газа... Газовый лед — или как? Межпланетные дела...»

Директор клуба Владимир Кречин — кстати, чудесный человек — мне тогда рассказывал:

— Еду за рулем — вдруг грохот, связь пропала. На небе след. Еле дозвонился до жены: «Хватай детей — и быстро в безопасное место! На дачу, в Чебаркуль...» Через час новости — нашел я место, куда семью отправлять. Упал метеорит в озеро в 300 метрах от моего дома!

С того момента летало в Челябинск по полсамолета иностранцев — притащили из Штатов не пойми какой прибор. Тот способен прощупать хоть дно морское. Копошились вокруг лунки. Казалось, метеориту не уйти — но все-таки ушел. Газовый лед, межпланетные дела. Куда деваться.

Я заглядывал к коллегам из «Футбола-хоккея Южного Урала». У тех после полета метеорита прогнулась и потекла редакционная крыша. На полу тазы.

— Сюда не садитесь, — упреждали меня. — Здесь течет. А здесь крыша вот-вот провалится. На бесценные архивы.

В соседнем здании работал тихий старичок Сергей Васильев. Великий фотограф современности. У самых модных московских коллег по одному World Press Photo. У кого-то — два. Это как «Оскар» в фотографическом мире. Вручается в Амстердаме. У тихого челябинского старичка было то ли четыре, то ли шесть. А недавно умер от ковида — узнав славу европейскую, но так и не познав ее в своей стране. Даже, возможно, в городе. Кому в Челябинске было дело до этих «Оскаров»?

Эх, Челябинск, Челябинск.

Валерий Ничушкин и Евгений Кузнецов. Фото Игорь Золотарев
Валерий Ничушкин и Евгений Кузнецов.
Игорь Золотарев

Охота на Ничушкина

Но все равно — каким же классным был тот Челябинск! Каким же боевым!

Соперники пускалась на все перед плей-офф — опасаясь «Трактора». То полетит вдруг слух, что не сегодня завтра уберут Валерия Белоусова. А возьмут на его место Вячеслава Быкова. Чья мама так и жила в Челябинске.

Устраивался вдруг скандал из-за поднятого под своды дворца свитера юного Жени Кузнецова — и «Трактору» приходилось оправдываться, расплескивать энергию: «У нас правило: висят свитера челябинцев, ставших чемпионами мира. Смотрите, вон Медведев и Зарипов из «Ак Барса», Калинин из СКА... Не важно, во сколько лет стал чемпионом. Легенда «Трактора» Белоусов чемпионом мира не был — и свитера его нет».

Охоту за Кузнецовым другие клубы к тому моменту оставили — ясно было, что уедет только в Америку. Говорить не о чем. А вот охота на Ничушкина только началась. Говорили про московское «Динамо», еще кого-то.

Директор клуба мрачнел, стоило завести разговор, — но отвечал глухим голосом:

— Валеру летом агенты пытались увести в Канаду, в юниорскую лигу. И сейчас идут кулуарные разговоры, интриги какие-то... Но теперь все это не имеет смысла. Мы представляли, что это за игрок. Вмешался губернатор — и Ничушкин остался у нас. Подписал контракт на этот сезон и два следующих.

Что творилось вокруг Ничушкина, помог представить Кузнецов. Только-только ставший чемпионом мира.

— Вокруг меня кружило команд двенадцать из КХЛ. Только названия мелькали в разговорах... Но я в этом вопросе сразу поставил точку: только «Трактор». Если б меня в Челябинске не захотели оставлять — тогда бы выбирал. И выбрал бы поближе к дому. В Питер точно не поехал бы. Не поехал, и все. Как и в Москву. Мне не нравится. К настолько большому городу я не привыкну. Думаю, я согласился бы на любые условия и остался бы в «Тракторе». Это если совсем честно.

Тогдашних хоккеистов «Трактора» задевали смешные вещи — сейчас и не вспомнят, наверно. А тогда!

 — Мы проиграли Магнитогорску, и Величкин сказал: «Пока я в «Магнитке», «Трактору» нас не обыграть». Я в шоке был, когда прочитал, — говорил Кузнецов.

Валерий Ничушкин. Фото Никита Успенский, архив «СЭ»
Валерий Ничушкин.
Никита Успенский, Фото архив «СЭ»

Глухой рык

Наверняка помнит Ничушкин, как выдавал «Трактор» едва ли не лучшую игру в сезоне — но проигрывал в плей-офф московскому «Динамо».

Я-то помню, как шли они по узенькому коридору, глухо бранясь. Разве что клюшки не разбивали о стены.

— Валера, Валера! — кто-то бросался наперерез Ничушкину.

Валера не реагировал.

Последним шел Якуценя. Милейший человек. Брови были сведены так, что я не был уверен, Якуценя ли это. Помню, дождался, пока повернется спиной. В эту спину и запричитал:

— Максим, Максим...

В ответ глухой рык.

Приперли к стене микрофонами только добродушного Владимира Антипова — но и тот, кажется, жалел о минуте слабости. Больше всего на свете ему хотелось продраться, разметать всех. Опередив Якуценю, кинуться к раздевалке. Но отвечал, смахивая пот. Горько усмехаясь корреспондентским расспросам:

— Не хватило забитых шайб. Одной или двух...

«Кузнецову подняли зарплату в 40 раз»

Тот «Трактор» все делал, чтоб удержать лучших воспитанников у себя. Время спустя, через два-три года, я узнаю у уже отставного директора клуба Кречина, чего это стоило. Как откладывал отъезд в «Вашингтон» Кузнецов, как удерживался от соблазнов Ничушкин.

Узнав, я обалдел. Вот кусочек того разговора:

«- Бывший губернатор Юревич, фанат «Трактора», лично находил деньги на какого-то хоккеиста?

— На Кузнецова.

— Как это было?

— Губернатор принимал участие в подписании каждого хоккеиста. Юревич болел хоккеем, все делал, чтоб «Трактор» стал топовой командой. С Кузнецовым провел несколько встреч. Женя одной ногой уже был в «Вашингтоне».

— Сколько ж ему предложили, что отложил отъезд?

— Цифру называть не буду. Нельзя. Контракт он получил не только самый большой в истории «Трактора» — шикарный по любым меркам! Сравнивая с какими угодно командами!

— Не называя цифр — во сколько раз подняли ему контракт по сравнению с предыдущим?

— Надо на калькуляторе считать. Сейчас попросим у официанта. Так... Вот, смотрите.

— В 40 раз?!

— Ну да. Представьте его реакцию. Можно понять, почему не уехал?

— Еще бы.

— Но была тонкость. Спасибо Александру Медведеву, он помог удержать Кузнецова. В КХЛ тогда была статья расходов: чтоб удержать самых ярких молодых хоккеистов, для популяризации лиги делали «дополнительное финансирование от КХЛ». Медведев выделял на зарплату Кузнецову приличную сумму. Исправно перечисляли.

— Сколько от контракта?

— Четверть.

— Я не ослышался? Лига финансировала четверть контракта игрока «Трактора»?

— Ну да. Время спустя Тимченко все это запретил. Кузнецова мы сохранили — за это время выиграли Кубок континента и бронзовые медали. На следующий сезон — Кубок Восточной конференции и серебро.

— Когда Женя услышал эту цифру от Юревича — был в прострации?

— Ему лично мы эту цифру не говорили. Беседы шли с агентом. Но когда 19-летний Кузнецов узнал условия — думаю, был поражен. Он хороший парень. Не превратился в «звезду», остался отзывчивым..."

Валерий Ничушкин, Евгений Кузнецов, Майкл Гарнетт. Фото Федор Успенский, "СЭ"
Валерий Ничушкин, Евгений Кузнецов, Майкл Гарнетт.
Федор Успенский, Фото «СЭ»

Шесть периодов против «Ак Барса»

Что помнит Ничушкин из того времени? Я-то помню многое: как корчился он на льду от боли. Едва поднялся сам. Как отыграл шесть периодов против «Ак Барса», кажется, — и распустил всех по домам голом Антон Глинкин. Игравший тогда за «Трактор».

Ничушкин с корреспондентами особо не церемонился. В микст-зонах не останавливался. Я горевал: езжу-езжу в Челябинск, а с Валерой и не поговорил. Завтра увезут его в Америку — и что?

А вопрос стоял именно так — увезут если не завтра, то послезавтра...

Вот после того матча из шести периодов попросил я доброго своего товарища из руководства клуба поговорить с Ничушкиным. Убедить — пусть даст интервью. Завтра. Или как-нибудь потом. Даже не думал, что случится это все прямо сейчас!

Но большой начальник взглянул с укоризной, достал телефон — и набрал Валеру. Попросил безмерно уставшего Ничушкина поговорить с корреспондентом. Пять минут, не больше. А тот оказался добрым парнем: «Пусть заходит в массажную...»

Там и говорили. Не знаю, помнит ли.

— Самый долгий матч в моей жизни... — вздыхал Ничушкин, сидя на краю кушетки. — Дольше точно ничего не было.

— Еще и интервью. Слухи ходят в Челябинске — вам же Белоусов посоветовал не общаться с журналистами.

— Нет, прямо так не говорил. Но все в «Тракторе» сами понимают, что говорить стоит меньше. Все беседы — на потом. Надо, чтоб голова отдыхала. Игра за игрой, сами понимаете... Прошлые игры стараемся поскорее забыть, о будущих — тоже не думать. А корреспонденты все время возвращают к чему-то прошедшему. Ну вот как мне сегодня разговаривать — вы же видели, как мне было больно? Ударился о борт — а калитка была не закрыта...

— Ужасно представлять. Тяжело переносите боль?

— Настоящую боль я еще не узнал. Только пальцы ломал. Все. Когда играешь, вообще боли не чувствуешь. Зато потом накатывает.

— Представляю, как устали. Даже девочки на трибунах утомились танцевать. У вас-то в глазах не темнело?

— Вообще не темнело. Вы удивитесь — я очень легко перенес эти овертаймы. Никаких проблем! Мог бы и еще поиграть.

— На сколько бы вас хватило?

— Восемь периодов отбегал бы точно... Вот заснуть после такого будет сложно! Так что массажисты у нас в большой работе. Еще надо как-то заставить себя велосипед крутить сразу после матча. Сколько бы овертаймов ни было. Сбросил форму — и туда, в зал. «Молочку» выгнать, молочную кислоту. Если себя не заставишь — на следующий день будешь чувствовать намного хуже.

Валерий Ничушкин и Мэтт Далтон. Фото Игорь Золотарев
Валерий Ничушкин и Мэтт Далтон.
Игорь Золотарев

Гончар и батарея

Он уехал довольно скоро — и почувствовать себя своим в Штатах помог другой челябинец, Сергей Гончар. Культурнейший, фантастически доброжелательный человек. Ну и хоккеист отличный. Это Гончар опекал по-отцовски когда-то Евгения Малкина — знающие люди говорят, что если б не Гончар, то вся карьера Малкина могла сложиться иначе.

Всякую жизненную ситуацию великолепный Гончар способен проиллюстрировать историей из собственной жизни — и любой печальный рассказ вывернет так, что в конце смеешься, остановиться не можешь. Всякого испуганного птенца-юниора Гончар отогреет — за это я ручаюсь.

Помню, как-то разговорились — и тема показалась Гончару грустноватой. Ну и посмотрите, чем все закончилось.

— Момент самой сильной физической боли в вашей жизни вспомните сразу? — интересовался я.

— Разумеется! Когда мне делали операцию на плече. Тогда оторвались все связки. Было очень больно. Еще был момент в этом году — я пропустил несколько игр. Шайба попала в колено сбоку, получился сильный ушиб кости. Матч я доиграл, но ногу не чувствовал. Вставал на нее — и она прогибалась, проскальзывала. Весь этот отрезок я думал, что у меня кусочек ленты прилип к лезвию — и поэтому я скольжу. Нагибался, смотрел: где ж эта лента-то?! Почему ее не вижу? Потом на лавку приехал, смотрю — ничего нет. Настолько онемела нога, что ничего не чувствовал. Когда шайба попадает в кость, все нервы отнимаются.

— Долго потом болит?

— Пять-шесть недель.

— Страшный момент.

— По-настоящему страшный был со мной в детстве. Совсем маленьким, лет в восемь-десять, от дома в Челябинске ходил пешком на тренировочный каток. Дорога между обычных пятиэтажек. И вот я, как обычно, шагал на тренировку с рюкзаком за плечами, с клюшкой, по асфальту гнал какую-то банку. Ни о чем не думал. Делаю шаг — и вдруг сзади слышу страшный грохот.

— Что это было?

— Поворачиваю голову — сзади лежит батарея. Кто-то делал ремонт, и чтоб батарею не спускать — выкинули в окно. Даже не выглянув. Эта батарея приземлилась прямо рядом со мной...

Всплеск в 27

Когда у Ничушкина все валилось из рук, мне было странно и непонятно. Почему? Все при нем!

Вспоминались слова Романцева про еще игравшего Диму Сычева: «18-летний Сычев был интереснее нынешнего».

Вот и с Ничушкиным, казалось, та же история. Только Сычев закончил, так и не став самим собой 18-летним. Талант тихо угас.

А у Ничушкина все иначе — на нашу с вами радость. В 27 — такой всплеск! В самом лучшем для хоккея возрасте будто груз сбросил — и мы увидели того хоккеиста, который сверкал когда-то в Челябинске. Тем интереснее посмотреть, каким будет следующий его сезон...