«Приехали в гетто — подошел человек и сказал убираться оттуда». Интервью русского хоккеиста о жизни в США
Нападающий системы «Колорадо» Михаил Мальцев в это межсезонье может вернуться в Россию. Им активно интересуется «Спартак», который прошлым летом выменял права на Мальцева у СКА. Сам игрок при этом не теряет надежды получить контракт в НХЛ. К какому решению придет Михаил? Какая травма надолго выбила его из строя? В интервью «СЭ» Мальцев рассказал об этом и многом другом.
От возвращения в Россию не отказываюсь
— До 1 июля ты не имеешь права вести переговоры в Северной Америке, но можешь разговаривать с российскими командами.
— Да, мне звонят из «Спартака», но пока только спрашивают про мои планы, особых предложений еще не было. Я сказал, что хочу дождаться 1 июля и посмотреть на предложения из НХЛ, а дальше уже будет ясно.
— А что тебе там могут предложить?
— Конечно, я понимаю, что односторонний контракт на небольшую сумму — это единственный вариант. Еще бы хотелось каких-то гарантий, что клуб видит меня в основном составе. А если меня спустят в АХЛ, то в каждом моем контракте есть пункт, согласно которому могу вернуться в Россию.
— Ты же понимаешь, что там людям верить абсолютно нельзя. Зачем до конца цепляться, если в «Колорадо» тебя почти не поднимали даже при большом количестве травм в команде? Возможно, стоит перезагрузиться в КХЛ, а потом снова уехать?
— Да, конечно, я понимаю, что никому верить нельзя. Но мне выпал шанс стать свободным агентом. Вернуться можно всегда, я не отрекаюсь от этого.
— Ты прекрасно понимаешь, что будет очень хорошо, если кто-то даст тебе односторонний контракт хотя бы тысяч на 800. Столько получают Чинахов, Замула. Но тебе 25 лет, а сейчас еще и драфт будет. Я точно знаю, что в НХЛ на игроков старше 23 лет смотрят как на ветеранов. Зачем ждать?
— Единственное, что меня держит — перспективы. Можно привести в пример Кузьменко, который в 26 лет приехал сюда, за один сезон доказал и получил хороший контракт.
— Если ты приедешь в «Спартак», то будешь первым центром в команде, а в НХЛ будешь играть в четвертом звене.
— Об этом я тоже думал, но, как я говорил, я хочу посмотреть на предложения после 1 июля. Возможно, меня захочет видеть какая-нибудь более слабая команда в НХЛ. Могу сказать, что я не отказываюсь от России, буду рассматривать все. Я понимаю, что мне осталось играть 10-15 лет, поэтому буду тщательно выбирать.
— Есть ли у тебя какой-то срок, до которого ты будешь ждать предложения из НХЛ?
— Думаю, что до конца июля будет ясно уже.
— Почему в «Колорадо» на тебя не обращали внимания?
— В первый год была очень сильная команда, хотя они говорили, что я буду центром четвертого звена. Обменяли на хорошего хоккеиста, который сейчас играет в «Нью-Джерси». Наверное, я приехал неготовым к их культуре, системе. Мне сказали, что я должен изменить подход к тренировкам. Игроки говорили, что надо больше выкладываться на тренировках, Сакик также говорил об этом.
Потом меня спустили в АХЛ, я хорошо играл там, доказывал. Меня спускали, поднимали, но время уходило. В этом году я подготовился, понял всю систему, похудел. Мне сказали, что нужно стать быстрее и скинуть пару килограммов. Но что-то не понравилось тренеру, наверное. Когда я подписывал контракт, новый генеральный менеджер Макфарленд и Сакик были «за», агент их давно знает. Они сказали: «Если ты не пробьешься в состав, мы все понимаем, у тебя есть еще варианты в России, мы тебя обменяем, если захочешь». Все так и было. Меня спустили в АХЛ, после чего я сказал агенту, что хочу попробовать, потому что здесь не получается. Был интерес других клубов, искали, на кого менять, но получил травму.
— Ты не выкладывался на тренировках? В чем это проявлялось?
— Я выкладывался, но у меня в голове сидело, что это тренировка. Сейчас все поменялось. Я должен фокусироваться на каждом упражнении, выкладываться. Один раз в тренинг-кэмпе нам выдали новую форму для тренировок, я упал пару раз. Валера Ничушкин подъехал и передал, что Маккиннон сказал работать мне лучше.
— Маккиннон сам ничего не говорил?
— Нет. Было обычное упражнение «3 в 2», там нужно было скидывать шайбу игроку и ехать на ворота, а я остался сзади, потому что было маленькое расстояние, нужно было помочь крайнему. Потом подъехал Ландеског и сказал, что в этом случае надо бежать на ворота. Он подсказывал мне даже на тренировках.
— Откуда это у тебя? Ты ведь уже был в НХЛ, все требования тебе знакомы.
— Не знаю, так получилось. Здесь совсем другая система и подход. Я понимал, что я спустился с НХЛ до АХЛ, хотя я не могу сказать, что я деградировал. Возможно, не повезло с клубом.
— Кто был инициатором обмена с «Нью-Джерси»?
— Когда я играл там, мне уже звонил агент и говорил, что мной интересовались. Они хотели взять меня на плей-офф, который тогда проходил в «пузыре». Инициатором был Джо Сакик, он сказал, что я ему нравлюсь, и захотел обменять. Тогда была эта тема с драфтом расширения «Сиэтла», они могли потерять какого-то защитника, поэтому меня обменяли.
— Ты не первый русский, который не нравится Бедарду. У Каменева было то же самое.
— Просто у него такая система, что задействовано три пятерки, а четвертая получает максимум по 5-7 минут. Иногда получалось, что мы выходили на две смены за период.
— Расскажи, что с Ничушкиным случилось в итоге?
— Если честно, то не знаю. Я спрашивал про это у нашего массажиста, он мне рассказал все то же самое. Говорил, что пришел на раскатку, а Валеры уже не было. Мне кажется, что правду знает только он сам, менеджер и охранник. Массажист сказал, что перед этим днем они поужинали вместе, все было хорошо. Я хотел Валере написать, но мне показалось, что это было бы не очень корректно.
— А что за женщина была в номере?
— Я не в курсе. Надеюсь, что с ней все нормально.
— Вы не обсуждали это внутри своей команды?
— Я же в АХЛ играл в этот момент, но меня все там спрашивали про этот случай.
— После этого ты с Валерой хоть раз на связь выходил?
— Нет.
— Какого числа вы собираетесь после отпуска?
— В середине сентября.
АХЛ надоела
— Ты получил очень неприятную травму, тебе разрезали ногу. Расскажи про этот момент.
— У нас было большинство: я бросил, шайба вышла в среднюю зону. Ее подхватил соперник, я вернулся в оборону, соперник бросил, потом мы столкнулись. Я не падал, а он не наступал мне на ногу — все получилось случайно. Сам я видео не смотрел, но мне сказали, что у него поднялась нога и задела меня между шортами и щитком.
Я подумал, что у меня что-то случилось с коленом. Сначала встал на ногу, понял, что болит, а когда второй раз наступил, то уже вообще не смог катить. Потом уже осознал, что это порез. Мне сказали, что операцию нужно делать в любом случае. Надо было почистить рану, посмотреть, глубокая ли она. Оказалось, что очень глубокая, поэтому пропустил много. Это было сухожилие, поэтому нужно было просто долго ждать, когда все восстановится.
— Какие у тебя были первые мысли?
— Сначала подумал, что отдохну, потому что прошлый сезон получился очень долгим, я отыграл почти 90 игр. Потом мне все это наскучило, начал думать по поводу контракта, но пытался избавиться от этих мыслей.
— Telegram-канал тебя спасал от этих мыслей?
— Да, было не так скучно.
— Расскажи о своем канале. Ты говорил, что игроки «Колорадо Иглс» спокойно к этому относились. У них вообще телеграмм есть?
— Я думаю, что нет.
— А если бы это было популярно, то ограничивало бы тебя это или нет?
— Если бы они не воспринимали это всерьез, то все было бы нормально.
— Какие темы ты старался не затрагивать?
— Понятно, что про игроков, про внутренние темы. Один раз у нашего автобуса пробило колесо, и я сфотографировал ферму, около которой мы остановились. Всем это очень зашло, но я понимал, что я не могу пойти в магазин и снимать все, как блогер.
— Нам понравилась тема с парковками и видами из окна.
— Да, больше всего людям заходит жизненная тема, а не хоккей.
— А пресс-служба знала об этом?
— Нет, но если бы доходило до фоток раздевалки или общения с игроками, то уже бы спросили за это. А я тихонечко отель фоткаю, истории какие-то рассказываю.
— Ты ведь написал, что это был твой последний матч в АХЛ.
— Да, тогда только закончился матч, это было сгоряча.
— Тебе не надоели эти автобусы, виды из окна?
— Мне надоело, думаю, что это был мой последний матч в АХЛ, хватит уже.
Уровень АХЛ сопоставим с КХЛ
— Тебе не кажется, что будет не очень красиво по отношению к «Спартаку», если ты подпишешь контракт в НХЛ, а в середине сезона вернешься? У них ведь может уже и не быть денег, которые они тебе предлагают.
— Согласен, но я думаю, что все равно буду полезен. Если я вернусь в Россию, то в Америку в ближайшие года два не поеду, потому что нет смысла подписывать на год.
— Говорят, что ты требуешь обмена из «Спартака».
— Нет, не требую. Пока что я сказал им, что жду 1 июля.
— Ты будешь настаивать на обмене из «Спартака» или нет?
— Наверное, это будет зависеть от условий. Если кто-то будет предлагать лучше, то будет нечестно говорить, что я не захочу туда.
— Это вопрос финансов или все вместе?
— Это вопрос и финансов, и города. Но права на меня у «Спартака», поэтому они будут основным вариантом.
— Правда ли, что твоим любимым городом на выезде был Рокфорд?
— Нет, он очень похож на Бингхэмтон. Это самый ужасный город.
— Чем он страшен?
— Одна улица, на которой все рестораны, бар, клуб. Там есть только университет, каток и дома. Там даже на катке люди не знали о нашей команде. Мы приехали на Хеллоуин туда, один из игроков подошел к охраннику и сказал, что мы из «Бингхэмтон Девилс», чтобы мы могли припарковаться. Он сказал: «Кто?» Очень серый город, постоянные дожди, на хоккей ходили в основном пенсионеры.
— А фарм-клуб «Колорадо» расположен рядом с основной командой?
— Я жил рядом с главной командой, а большинство ребят на односторонних контрактах АХЛ живут в городе Форт-Коллинс, который расположен в 15 минутах езды. Там есть университет хороший, инфраструктура нормальная.
— Ты играл в клубе, в котором не было русских. Скучал?
— Гальченюк же пришел, с ним было весело. Американцы проводят больше времени со своими друзьями, а у него менталитет русский.
— Взял бы его в «Спартак»?
— Я предлагал. Его и Радулов звал в «Ак Барс». Он говорит, что не хочет почему-то. Ему все нравится в России, но желания возвращаться пока нет.
— Считается, что нападающим в АХЛ долго играть нельзя. Ты не думаешь, что пересидел там? Можно ли в этой лиге вырасти?
— Я бы не сказал, что я прямо пересидел. Там хороший уровень, особенно первые два звена. Я не могу назвать АХЛ третьей или четвертой лигой. Она хороша для развития, наш тренер индивидуально работает со всеми, ему не наплевать на команду и игроков. Мне кажется, что уровень сопоставим с КХЛ.
— «Авангард» мог возглавить Грег Кронин. Можешь сравнить его с Михаилом Кравецом?
— У них разные подходы. С Кравецом я тренировался в ВХЛ, мне он очень нравился, давал мне постоянно играть. Думаю, что они на одном уровне. Мне нравится, что Кронин много работает индивидуально. Он каждый день тебе может говорить одно и то же. Один раз во время игры сказал, что принесет на скамейку шокер и будет бить меня им, если я буду забывать, что должен быстро стартовать. Он достаточно жесткий, но мне нравится, когда тренер так общается, когда может поставить на место.
— АХЛ больше заточена под результат или под подготовку игроков для основы? Как найти баланс?
— Кронин также говорил, что выиграть в АХЛ — это лотерея. Каждый год новая команда, все делается для НХЛ. Если там кто-то травму получит или будет выставлен на драфт отказов, то игрок из АХЛ поднимется. Тренер говорит, что мы можем следить только за нашей системой, чтобы мы могли побеждать. В этом году в нашей команде было задействовано 57 игроков, но мы все равно смогли одержать 40 побед в чемпионате. У нас не было каких-то очень забивных игроков, просто мы были единым целым и придерживались системы. Было сложно, но мы все равно заняли третье место и поборолись в плей-офф.
В Америке тратил 800 долларов на жилье
— Даниил Журавлев уехал и вышел в финал с «Ак Барсом». Что у него не получилось в АХЛ?
— Когда человек едет в Америку, то нужно спросить у кого-то о клубе. Можно было написать мне, потому что агент всего не расскажет. Также нужно было подтянуть английский, хотя я знаю, что летом он учил. Еще там нужно постоянно разговаривать с партнерами, а он почти ни с кем не общался, потому что очень скромный парень. Он приехал, а у него ребенок родился, жена была одна. Ему было тяжело привыкнуть к американской жизни. Думаю, что в такой ситуации ему не нужно было ехать. Тренер был за него, он хотел, чтоб Журавлев остался, ему было очень жалко, что все так навалилось.
— А ты с ним общался?
— Да, мы общались с ним, я помогал ему, переводил установки тренера и на тренировках, и на играх. Гальченюк тоже с ним часто собрания проводил, говорил, что ему нужно поправить. Под конец он ходил очень грустным, его уже не могли ставить в состав, потому что игра ухудшилась.
— Правда, что вся команда была в шоке, когда узнала про премиальные, которые получил Журавлев за выход в финал?
— Да, у нас была такая тема. Когда мы вылетели из плей-офф, они спрашивали про него. Я им сказал, что «Ак Барс» получил по 20 миллионов за выход в финал, а там игроки не слышали никогда таких сумм. Они говорили, что Журавлев, наверное, смеется сейчас над нами.
— Наверняка многим игрокам поступали предложения из КХЛ. Что их останавливает от переезда?
— Я им говорил, что у нас хороший уровень жизни, но они как-то привыкли к своей американской жизни и не особо хотят что-то менять.
— Роб Хэмилтон приехал в Россию и остался всем очень доволен. Это живой пример для игроков, остальные должны подтянуться.
— Он сказал, что это его лучшее решение за все годы карьеры, что ему все нравится.
— Кто-то из игроков реально доволен, что играет в АХЛ за 800 тысяч?
— Самая большая зарплата в АХЛ — 450 тысяч, плюс 40% сразу отнимаем на налоги. Не знаю, их все устраивает, наверное.
— У тебя в КХЛ была какая-то дикая ситуация в аэропорту. Один человек тебя отправлял в фарм-клуб, тренер возвращал в основу. Ты ходил к кассам, потом возвращался обратно.
— Это было в Братиславе, когда КХЛ проводила выставочные матчи. Тогда у меня была не очень хорошая история с руководством, они меня отправляли в ВХЛ, мне это не очень нравилось. Потом в СКА кто-то получил травму, меня вызвали, Воробьеву понравилась моя игра, он уже хотел, чтобы я готовился к следующим матчам. А руководство мне сказало, что я еду опять играть в ВХЛ.
Команда уже пошла на чартер, а я стоял и не понимал, что делать. Я слышал, как подошел Воробьев и сказал, что я нужен основной команде, потому что не хватает игроков, а руководство говорило, что мне надо в ВХЛ. В итоге я полетел с командой и готовился к домашним матчам. Там еще была такая тема, что в последний мой год перед отъездом меня хотели отправлять на Универсиаду. Я уже прошел медосмотр в Москве, а в этот момент в СКА много игроков получили травмы, поэтому меня вызвали на плей-офф.
— Ты уезжал в Северную Америку, имея 1+1 в 13 матчах за СКА — не самый лучший бэкграунд. Наверное, ты уехал, потому что тебе все уже надоело.
— Да, я чувствовал потенциал внутри. У нас в СКА тогда была звездная команда, поэтому играл мало. Думаю, что в более слабой команде я бы заиграл на уровне КХЛ. На тот момент я решил, что лучше уехать.
— Как у тебя сейчас обстоят дела с руководством СКА?
— Последний раз с руководством СКА я общался перед обменом. Роман Борисович меня тогда спрашивал о моих планах. Я сказал, что жду предложения от «Колорадо», а когда я решил, что остаюсь там, то меня уже через пару дней обменяли.
— Но вы нормально общались?
— Да, нормально. Я стараюсь ни с кем не конфликтовать.
— Перед отъездом ты говорил, что тебе хватает на жизнь в Америке, потому что ты заработал в КХЛ. Это действительно так?
— Нет, мне хватало. В Америке я пользовался деньгами, которые заработал там. Первые годы я жил с ребятами и тратил всего 800 долларов на жилье, а машины у меня не было. На все остальное у меня оставалась почти вся зарплата. Ткачев мне рассказывал, что в прошлом году он брал деньги, которые заработал в СКА, потому что ему сказали жить где-то на берегу, на котором живут все игроки. Говорил, что всю зарплату оставил там. Многим русским не нравится играть в АХЛ. Мне кажется, что если кто-то уезжает туда молодым, то можно потерпеть, если ты потом хочешь хорошо заработать.
— Ты когда-нибудь был в гетто?
— Один раз мы с друзьями отдыхали и, судя по всему, ввели в навигатор неправильную локацию. Приехали, вышли из машины, к нам подошел человек и сказал, чтобы мы убирались из этого района, потому что здесь могут быть неприятности.
