«Я показал ему свои хайлайты, а он позвал на улицу и стал биться как псих». Как Чикадзе небанально познакомился с менеджером Хабиба
В ночь на 16 января в Лас-Вегасе пройдет первый турнир UFC в 2022 году — UFC on ESPN 32. В главном событии вечера грузин Гига Чикадзе сразится с американцем Кэлвином Каттаром.
На счету 33-летнего Чикадзе 14 побед и 2 поражения в ММА. Его статистика в UFC впечатляет: 7-0 (первый бой в сильнейшем промоушене мира он провел в сентябре 2019 года). В случае очередного триумфа Гига сможет рассчитывать на бой за титул в полулегком весе, который сейчас принадлежит Алексу Волкановски.
Мечта Чикадзе — стать чемпионом UFC (желательно первым из Грузии). Мы уже писали о Чикадзе, в этом же материале — повествование Гиги о своей карьере на подкасте Рафаэля Кордейро, главного тренера зала Kings MMA, в котором тренируется грузинский боец. В частности, Чикадзе рассказал о том, как познакомился со своим нынешним менеджером Али-Абдель Азизом (работает с очень многими российскими бойцами, в их числе Хабиб Нурмагомедов, Ислам Махачев, Забит Магомедшарипов).
«Сразу стал приглядываться и искать в зале место для флага Грузии»
— Я прекрасно помню первый день, когда я оказался тут [в зале Kings MMA в 2014 году]. Тогда еще в этом зале не было так много флагов. Мне тут нравилось: атмосфера, спарринг-партнеры и все остальное. Я сразу же начал приглядываться и искать место для моего флага [Грузии].
С первого дня, когда я вошел сюда и потренировался с Бенни [Бенеилом Дариушем], я понял, что это особенное место. Долго не думая, я решил, что перееду сюда из Амстердама вместе с семьей.
В Нидерландах я прожил 7 лет. Первые два года пролетели очень быстро. Тогда я жил в городе Бреда. Там же я тренировался в зале Golden Glory. Тренерами были Корр Хеммерс и Рамон Деккерс по прозвищу Бриллиант. Хеммерс был главным тренером Golden Glory, а Деккерс был во главе команды Team Dekkers, но тренировал в том же зале. Более того, Хеммерс был отчимом Рамона Деккерса. Так началась моя карьера в кикбоксинге.
Начал же я путь в единоборствах с карате. Мне было 4 года, когда отец держал мне лапы. Первые два года я ходил в секцию кекусинкай-карате, которой руководил друг отца. Они выжимали из меня все соки, заставляли садиться на шпагат в стиле Ван Дамма. Я плакал, потел, но продолжал работать.
«Сейчас Абхазия принадлежит России»
— В шесть лет я приступил к групповым тренировкам, и они... Вы не поверите, но там было около 3000 учеников. Этот парень был из... За несколько лет до этого была война, в результате которой мы потеряли территорию под названием Абхазия, сейчас она принадлежит России. Это очень красивая часть Грузии, там прекрасное побережье, невероятно красивые горы — как на картине. И этот парень родился в этом месте. Он тренировал меня и был бойцом карате. Через некоторое время он уехал в Японию, чтобы тренироваться под руководством Масутацу Оямы — основателя кекусинкай-карате. Его дом был разрушен, а семья погибла. Поэтому когда он вернулся из Японии, то перебрался в Тбилиси — город, в котором я родился и вырос. Тренер был христианином, и поэтому каждые субботу и воскресное утро мы ходили в церковь, а после — усердно тренировались.
А еще в то время особо популярны были фильмы с Джетом Ли, Брюсом Ли. Моей любимой игрушкой были нунчаки.
«После ката со мной случаются хорошие вещи»
— Перед подписанием в UFC я был в зале и выполнял ката (под словом «ката» в карате-шотокан понимают комплекс боевых действий, составляющих технику атаки либо защиты против воображаемых противников. — Прим. «СЭ»). В этот момент в зал зашел тренер Рикардо, увидел, как я делаю ката, и удивился. Тогда я ему сказал: «Я не знаю почему, но, как правило, после выполнения ката в моей жизни случаются хорошие вещи». И буквально через час после этих слов я перезвонил ему и сказал: «Эй, чувак, я подписан в UFC!»
«С визой в США мне помогли боксеры: меня пригласили в лагерь к Бернарду Хопкинсу»
— Каждый раз, когда я визуализировал свою мечту — когда мне было 5, 6, 8, 10, 15, 20 или 25 лет, — я мечтал именно о той позиции, на которой я сейчас нахожусь. И это не предел. Я понимаю, что сейчас я в пиковой форме, так как мне 32 года. Но когда я был маленьким ребенком, когда мне было 6 лет, я закрывал глаза и все время представлял следующее: я стою на середине площадки, а вокруг меня тысячи людей. Тогда я чувствовал себя наиболее счастливым. Это было моей мечтой на тот момент, и это то, что мотивировало меня заниматься карате. Но в этом виде спорта денег не было. Это сейчас картина немного поменялась, но раньше для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь, приходилось становиться тренером, открывать школы, набирать учеников. В противном случае прокормить семью было невозможно. Я уже тогда думал об этих вещах, так как я с ранних лет встречался с девушкой, которая впоследствии стала моей женой. Я еще с юных лет начал задумываться о том, как можно прокормить семью через спорт. Я не хотел, чтобы кто-то другой работал, чтобы я мог заниматься этим ремеслом. И я счастлив, что сейчас могу полностью обеспечить свою семью.
У нас были трудные времена, так как в карате не платили деньги, а этим спортом я занимался и выступал до 18-19 лет. Тогда одновременно с карате я начал заниматься кикбоксингом — на тот момент был очень популярен К-1. Я выступал на Тайване, зарабатывал первые деньги и обеспечивал семью. Именно по этой причине я переехал в Нидерланды, чтобы там продолжить карьеру, так как там был К-1. Но, к сожалению, в 2010-2011 годах случился крах К-1. После выяснилось, что в этой организации не все было идеально, что многим там недоплачивали гонорары. Я в это время находился в Нидерландах и, как только почувствовал этот запах, начал думать о том, каким бы теперь спортом заняться — боксом или ММА, чтобы можно было зарабатывать деньги.
Сперва мне с визой в США помогли боксеры. Меня пригласили в тренировочный лагерь к Бернарду Хопкинсу в Филадельфию, тогда там тренером по боксу был Назим Ричардсон. Его, к сожалению, не стало в 2020 году. В Филадельфии я познакомился с крутыми боксерами — в том числе с Дэнни Гарсией. Несмотря на то, что все было неплохо, у меня внутри было предчувствие, что нужно продолжить поиски, ведь я уехал с определенной миссией. Я находился в США один на протяжении 6-7 недель. За это время побывал в Филадельфии, Нью-Йорке, Вашингтоне и в конечном счете остановился тут [в Лос-Анджелесе]. Даже успел потренироваться в зале Wild Card. Моя миссия подходила к концу, и когда я зашел в этот зал [Kings MMA], вечером того же дня у меня был вылет обратно в Амстердам. Тогда я понял, что приеду обратно и буду тренироваться здесь.
Кордейро: Я помню, как ты писал нам на почту, названивал мне. В итоге моя жена мне сообщила, что некий парень-кикбоксер из Амстердама по имени Гига хочет попасть ко мне. Я спрашиваю: «Кто?» И говорю по-португальски: «Жижа? Зови его к нам».
«Тренер стал все драматизировать. А я этого не выношу. Потом он не пускал меня в Glory»
— Когда я переехал в Нидерланды, мне было сложно, но моя жена была рядом со мной. Там она забеременела. Я думал: «Черт. Что я буду делать?» Думал так, потому что на тот момент мне за бой платили 150-250 евро. За первые три боя я совсем мало получил, а потом заработал за выход 250 евро, но уже за следующий бой мне дали 150 евро.
Я не хотел быть зависимым и ждать от кого-либо помощи. Там, где я вырос, такой менталитет, что многие надеются на родителей — например, если отец работает где-то или имеет свой бизнес. Но я этого не хотел, и я не знаю, может быть, это какой-то вызов, который я бросил отцу. С ранних лет я хотел стать семьянином, иметь детей, и я хотел быть мужчиной в семье, а не ребенком.
Когда я делал первые шаги в Нидерландах и когда моя жена спрашивала у меня: «Что дальше?» — я отвечал: «Детка, я не знаю. Посмотрим». У нас не было ответа, мы лишь не сворачивали с пути.
У меня была замечательная карьера в кикбоксинге, и тут мне следует рассказать об одной вещи. Один из моих первых тренеров по кикбоксингу — Корр Хеммерс, о котором я ранее упоминал. Под его руководством я тренировался около двух лет, и между нами произошла, так скажем, драма, которую так любят голландцы. Я люблю этих ребят, но они все драматизируют, а я не выношу этого. Я другой. Я прямолинейный чувак. Я оставил его зал и начал тренироваться в Mike's Gym. Этот парень [Корр Хеммерс] стал матчмейкером Glory, и когда K-1 рухнул, они мне не дали возможности выступать в Glory. Они мне не давали этой возможности, так как я тренировался у Майка, а потом оттуда перешел в другой зал. Когда он [Корр Хеммерс] был матчмейкером, он всячески отказывал мне в контракте.
Когда я уже был в США, случилась хорошая история. В 2014 году ты [Рафаэль Кордейро], я, Рафаэль дос Аньос, Али [Абдель-Азиз] были в Финиксе, штат Аризона, и кто-то написал тебе: «Эй, мы планируем устроить шоу Glory, и нам, возможно, нужны будут ваши бойцы». И ты сказал, что включишь меня. Я такой: «Да? А как насчет ММА? Мне опять нужно будет думать о кикбоксинге, когда я уже переключился на ММА». Но тем не менее с тех пор, как К-1 рухнул, мне всегда хотелось подраться в Glory, поэтому я согласился.
«Женщины, которым мы помогли, сказали: «Ты потерял маму. Но здесь у тебя 20 мам»
— Не люблю много говорить о своих благотворительных делах, это причиняет мне огромную боль, так как моя мать умерла от рака. Но что бы я ни делал, я верю, что моя мама всегда рядом со мной. Я занимаюсь благотворительностью из любви к моей маме. Это не такая огромная благотворительность, как люди думают, полагая, что я могу помочь всему миру, но, безусловно, мне этого хотелось бы. Моя мечта — иметь возможность помочь всем, потому что каждый раз, когда я помогаю кому-то, это дает мне много силы.
Впервые я занялся благотворительностью в 2014 году, тогда мы помогли примерно 20-25 людям, и большинство из них были женщинами. Был ноябрь-октябрь, и я тогда находился здесь, чтобы помочь подготовиться Рафаэлю дос Аньосу к бою. И когда я вернулся в Грузию на Рождество, эти женщины устроили встречу, так как очень хотели увидеть меня, потому что несколькими месяцами ранее я собрал деньги и отправил им. Помогали я, моя сестра, семья и много друзей.
Тренер, вы, наверное, не видели меня плачущего, но тогда я заплакал — и не вижу ничего постыдного. Мы встретились в уютной комнате, они поблагодарили меня, сказав слова, после которых я прослезился. Они сказали: «Ты потерял маму, но здесь у тебя 20 мам. Поэтому ты никогда не терял мать». В этих словах много смысла. Я хотел им ответить, но не смог ничего выговорить.
Мне пишет много людей, болеющих раком. Они пишут о том, какой я воин, какой я хороший боец, но в реальности ничего такого нет — я лишь выполняю свою работу. Я преследую цель — стать первым чемпионом UFC из Грузии. А эти люди — вот они настоящие воины, а не я. И эту мысль я стараюсь донести до них. Если я смогу помочь им хоть чем-то, то буду счастлив. Это дорога, которой я наслаждаюсь прямо сейчас.
«Люди, которые говорили про меня плохо, теперь говорят, какой я классный»
— Прежде всего, я стремлюсь к тому, чтобы закрыть всем рты, кто говорил дерьмо про меня (улыбается). Это самая главная миссия. На самом деле, после каждой победы я вижу, как люди, которые говорили плохое про меня, публикуют фотографии и видео, говоря, какой я классный. А так, моя мечта — стать первым чемпионом UFC из Грузии. Но я не буду злиться, если стану не первым, а вторым или третьим (улыбается). Самое главное — стать чемпионом. Есть и другие цели, но сейчас самое главное — стать чемпионом.
«Я показал Али нарезки своих боев, а он такой: «Пошли вниз — поспаррингуем»
— Для тех, кто не знает: Али [Абдель-Азиз] - дзюдоист и боец ММА. В свое время он дрался в Японии. Я занимался карате, но так и не смог там выступить. Впервые мы встретились в 2014 году в Аризоне, нас познакомил Бенни [Бенеил Дариуш]. Бенни мне много рассказывал о нем — что он лучший менеджер, что мне стоит начать сотрудничать с ним. В то время я не знал ни журналистов, ни менеджеров ММА, и одновременно у меня была карьера в кикбоксинге.
Когда я увидел его, то пожал ему руку, представил, что он мой будущий менеджер, показал ему нарезки лучших моментов моих поединков, рассказал, какие регалии у меня. Дело было в отеле, и он такой: «Хм-м, пошли спустимся вниз». И я спрашиваю: «Зачем?» А он: «Поспаррингуем?» И я: «Да, а с кем?» А он: «Ты и я». Не понял, в чем проблема, потому что в моем понимании когда кто-то предлагает спуститься, то это уже уличная тема (улыбается). Это не профессиональный способ, когда вы занимаетесь каким-то бизнесом (улыбается). Но так как это ММА, я спустился. Бенни показал большой палец вверх, и я понял, что все нормально, что все так и должно быть.
Итак, мы спустились, этот парень надел перчатки... Знаете, я всегда стараюсь быть хорошим. Я не хочу показывать плохую часть себя. Мы начали спарринговать, и он начал работать жестко, как сумасшедший, пытаясь снести мне голову боковыми ударами, ударами супермена и так далее. Я смотрю на Бенни, говорю: «Брат, все так и должно быть?»
Али умеет драться, но не умеет спарринговать. Я не стал осторожничать, но это уже другая тема для разговора. Пусть сам Али расскажет, в противном случае он может прикончить меня при встрече (улыбается).
