Газета Спорт-Экспресс от 29 мая 1996 года, интернет-версия - Полоса 3, Материал 1

Евгений КОРНЮХИН

В ГОЛОВЕ МОЕЙ ГУЛЯЕТ ПУЛЯ

После матчей в Камышине у моей коллеги - тележурналистки Генриетты Перьян - постоянная проблема. Согласно законам жанра требуется взять интервью у лучшего игрока. И бедная женщина мучается - что же делать? Нет, сложности в определении лауреата никакой нет, но вот вытянуть из него распространенное предложение у телекамеры не получается. Евгений Корнюхин, почти всю свою карьеру проскитавшийся по футбольным "деревням", утверждает, что не приучен давать интервью. Тем паче в свете софитов. "Для газеты я еще как-то пробовал, а на ТВ - не могу", - говорит тот, кто в этом сезоне произвел настоящий фурор. Оценки, несмотря на их известную условность, все же довольно объективно отражают игру каждого футболиста. И когда это было видано, чтобы в десятке лучших, почти целиком состоящей из столичных спартаковцев, владикавказцев и прочих представителей элиты нашего клубного футбола, значился человек из скромного "Текстильщика"? Мало того, голкипер волжан в свои 29 лет еще и дебютант высшей лиги. Он, взлетевший из ниоткуда наверх, совсем не молчун - просто не привык еще к славе. А в спокойной обстановке Корнюхин просто находка для журналиста - требуется лишь подставить диктофон и внимательно слушать, лишь изредка направляя ход беседы вопросами.

-Если не ошибаюсь, вы москвич. Почему же тогда уроженец столицы так ни разу и не сыграл ни за одну из ее команд?

- В 1984 году, когда я закончил школу ЦСКА, он вылетел в первую лигу, а тут приняли решение, что там дублеры не нужны. И все, на этом моя карьера прервалась, не начавшись. Пошел в армию, служил, как все, а потом с Москвой не сложилось, хотя мечта поиграть поближе к дому есть. Сын уже вырос, а папа все где-то на заработках. Я когда в Ташкенте играл, там выпустили плакат команды. Привез его домой, повесил на стену. Приезжая домой и возясь с сыном, спрашивал его: "Где твой папа"? Ответ был ужасающ - он показывал на мое изображение на плакате, а на вопрос, кто же, мол, я, держащий тебя на руках, следовал ответ: "Ты - дядя, а папа - вот там". Не самые приятные ощущения, скажу вам.

-Как же вы в Узбекистане-то оказались?

- Дембельнулся, приехал домой, в Москву. Бездельничал, бездельничал - никто не зовет в футбол вратаря Евгения Корнюхина. Кушать же хочется - устроился инкассатором в банк. Ничего, понемногу уже привыкать стал, освоился, даже нравиться начало. Тут бац - звонок. Мой директор школы по ЦСКА беспокоит: "Жень, ты еще мячи ловить не разучился? Если да, то можешь собирать вещи и лететь в Андижан - там тебя ждут. Им срочно нужен вратарь. Я порекомендовал тебя".

Место, скажу вам, удивительное. С непривычки - в Москве минус 10, а там плюс 25 - я чуть прямо на трапе, выходя из самолета, концы не отдал - плохо стало. Но действительно, ждали. Это был конец 1987 года, в Андижане собрались делать хорошую команду. И я сразу как в рай угодил. Деньги по тем временам получал бешеные - 200 рублей плюс доплаты всякие. Кем только не числились - и чайханщиками, и слесарями. Мне после инкассаторства играть жутко понравилось, и я начал ловить все подряд. Болельщики меня полюбили, мне там было хорошо и ничего большего и не хотелось. Команда тоже была неплохая - человек пять с Украины, человек десять из России, из них пяток москвичей и пяток своих, доморощенных кадров. Играть, конечно, было сложно. На выезде можно сразу "закуривать" - выиграть невозможно, если только жутко не повезет. Судьи чего только не придумывали. Один чудак после свистка уже подбежал и ударил по мячу - в ворота. Арбитр показывает - гол. А про "точки" и говорить нечего.

-А как Ташкент в вашей биографии появился?

- Сейчас дойдем. После сезона 1988 года меня вызвали в молодежную сборную Узбекистана. Поехал я на какой-то зарубежный турнир - первый раз в жизни. Знал бы - отказался, спрятался в Андижане и не нашли бы. После турнира ко мне приходят представители Федерации Узбекистана и вручают документ, по которому мне надлежит явиться в распоряжение ташкентского "Пахтакора".

-Прекрасно. Карьера идет в гору - первая союзная лига, главный клуб республики.

- Чего я в нем не видел - лавку запасных, что ли? В "рамке" тогда стоял Яновский, что нынче во Владикавказе вторым тренером. А за ним можно было долго отсиживаться. Мне же тогда все в Андижане нравилось. Я не поехал в Ташкент, а полетел домой, в Москву. Прилетел, а тут звонок: "Срочно назад, а то дисквалифицируют".

-Вернулись?

- А что делать? С тяжелым сердцем, но все же вернулся. Тогда "Пахтакор" знаменитый Носов тренировал. Тот, что лучшие годы в Донецке провел. Мне он все время говорил, что верит в меня и надо только работать. В принципе, не обманывал. Несколько раз на замену я вышел. Однако не хочу там играть - и все тут. Хотя и денег в Ташкенте было больше, и условия сказочные. Начал я куролесить - благо, карманы не пустые.

-Чем дело кончилось?

- Андижаном! Отчислили меня за нарушение режима, подали было документы на дисквалификацию, вывели из состава молодежной сборной. Но андижанцы меня все время ждали, все проблемы решили, и я вернулся к ним. А их "Пахтакор" к тому времени в буферную зону вышел. Команду неплохую собрали, но...

-Что случилось? Деньги кончились или вы опять что-то выкинули?

- Помните, тогда в Ферганской долине волнения были или, как это называли, "события"? Беспорядки, нападения на милицию... Андижан как раз и оказался в центре всего этого. Я уверен, что тогда кому-то надо было спровоцировать людей. И использовали для этого футбол. Объявили, что в город на товарищеский матч приедет ташкентский "Пахтакор". Продали билеты - полный стадион, 25-тысячник. Нас заставили выйти, хотя сами знали, что никакого матча не будет. Инсценировали задержку игры, обещая, что "Пахтакор" уже в дороге. А он и не думал ехать. И в итоге получили дебош: болельщики, точнее, часть их, наиболее экстремистски настроенная, разнесли почти весь стадион, подожгли трибуну, затем всю ночь шли погромы. Стреляли, жгли. Страшно было - мы жили в гостинице, и нам сказали, чтобы мы и не думали выходить из номеров, пересидели бы ночь. В итоге все ребята разбежались по домам, руководство клуба набрало мальчишек, и команда просто доиграла сезон, так больше и не набрав ни одного очка. Одних вратарей сменили десять человек...

-А что было после Средней Азии?

- Саратов. Я там тоже не задержался. Сыграли на выезде плохо, я напропускал и уселся в запас. И, возвращаясь из одной поездки через Москву, решил, что больше в "Сокол" не вернусь. Переживаю я сильно, когда на лавке сижу - характер такой. А 1991-й стал вовсе сумасшедшим годом. Начал я его на стройке подсобным рабочим - бетон мешал. Ничего больше у меня хорошо не получалось, пришлось на жизнь так зарабатывать. Но немного помешав бетон, я решил, что мяч ловить все же лучше. Три команды за сезон - начал в Люберцах, закончил в Мытищах. В промежутке был еще и мини-футбол в "КСМ".

-Пестрая биография, но без светлых пятен. Когда же начался подъем к высшей лиге?

- В 1994-м, когда меня пригласил "Ростсельмаш". До него я отыграл два с половиной года в Рыбинске. Там была очень неплохая команда, которую возглавлял нынешний второй тренер Камышина Владимир Бубнов. Играли в ней кроме меня Женя Герасимов, Виталий Абрамов, Миша Трухлов - все сейчас в "Текстильщике", Юрий Ментюков из московского "Динамо", Казалов, который ныне в Ярославле. Вышли во вторую лигу. Но тут спонсор от нас отвернулся. А я только машину собрался получать... Но мне все равно нравилось. Я там верховодил, ходил к начальству, ругался из-за отсутствия денег, тренеров "душил". Помню, мы раз отказались тренироваться, пока деньги не дадут. Пришел президент клуба Тябус, он сейчас в Краснодаре, говорит Бубнову: "Ты же мне сам сказал, чтобы им зарплату пока не давать". Пришлось отдать. Вообще у меня с Владимиром Ивановичем тогда были отношения, что называется, на ножах, и он все мечтал меня куда-нибудь продать. А тут "Шинник" меня все сватал, Игорь Семенович Волчок каждый год домогался. После того же, как я его команду в кубковом матче "похоронил" в серии послематчевых пенальти, он аж взвился и говорит: "Все, переходи, я не отстану".

-И что же вы?

- Согласился. Они меня уже и в загранпоездку оформили, но я вдруг взял и передумал. Пришел, помню, на Киевский вокзал к отправлению поезда и сказал: "Нет". Волчка чуть удар не хватил. Я, конечно, его подвел - он на меня рассчитывал, а я... Характер, тут ничего не сделаешь. Я частенько понимаю, что делаю неправильно, даже себе во вред, но делаю. Осознанно. У меня в голове словно пуля какая-то. Как начинает кружить - все, пиши пропало. Вот с "Ростсельмашем" поступил - как с врагами. Самому стыдно.

-Что за история?

- Когда я приехал в Ростов, отнеслись ко мне в новой команде прекрасно. Я знал там только Луговкина - по Ярославлю. Но пришел на первую тренировку, а ребята спрашивают: "Женя, как дела? Как добрался?" Приятно и о многом говорит. Поселили меня с семьей в служебную квартиру, где ничего делать особо и не нужно: убирают, белье меняют, живи - не хочу. Все условия контракта довыполнили, в высшую лигу вышли. Только играй. Женя!

А я взял и тихо-тихо смотался, никого не предупредив. Сбежал, одним словом. Ростов собирается на первый сбор ехать после отпуска, а вратарь-то наш где? Нету - в Питер втихую уехал. Какой балбес, а? Мне знакомые футбольные люди, знающие меня не год и не два, в динамовском манеже, зимой 1995-го, показывали жестами, узнав, что я ушел из Ростова: сумасшедший. И правильно делали. В первую лигу всегда успеть можно, а в высшую еще попасть надо. Люди наверх стремятся, а я - вниз. Задурил мне тогда голову начальник "Зенита" Крисевич, ох задурил...

-Думаю, что, например, такая вещь, как квартира на берегах Невы, очень даже может соблазнить человека, пока что собственным жильем не обзаведшегося...

- Точно попали. Ей и заманили. Вот только мне ее надо было сразу требовать, а я, наивный, думал: куда торопиться? Контракт-то на три года, еще дадут, а пока играть надо. Но плохо это получалось. Не сложились у меня в Питере человеческие отношения с руководством. Все обострилось после злополучной игры с московским "Локомотивом" на Кубок - 0:4. Тогда Садырин мне сказал, что это я отдал игру. О том, что форварды ничего не забили и защита развалилась, ни слова, а вот Корнюхин - виновник. Там, в "Зените", было разделение на своих и приезжих. И руководство это поддерживало. На банкете по случаю выхода в высшую лигу мэр Питера Анатолий Собчак так и сказал: "Спасибо приезжим ребятам за то, что они помогли нам выйти в высшую лигу, но мы будем ориентироваться на свои кадры". Я понял - продадут. И точно, скоро вывесили листок в клубе, где перечислили тех, кого на трансфер выставили. Я - в первых рядах. Правда, операцию - травмировался в конце сезона - мне "Зенит" оплатил и пообещал, что будет подыскивать мне новый клуб.

-Нашли "Текстильщик"?

- Как же! Может, так безработным и оставался бы, но разыскал меня Бубнов, в больнице. Я, честно, был очень удивлен, когда он мне сам позвонил - после наших-то споров и стычек в Рыбинске. Пригласил, сказав, что знает меня и верит, что я восстановлюсь. Так и попал в Камышин. Откровенно говоря, ни о чем не жалею. Мне здесь лучше. В "Текстильщике" есть специальный тренер - Владимир Ванин, который занимается только работой с вратарями. Подбор упражнений, специальные тренировки. Здесь я прибавил, сам чувствую. А в Питере, хоть город и красивый, работы с вратарями в клубе просто никакой и не было. Там Приходько был старшим, он нам больше сказки рассказывал, чем какие-то дельные советы давал.

-А о высшей лиге вы никогда не мечтали?

- Мечтал, почему же. Но все как-то наперекосяк шло. Мне до сих пор жалко, что так вышло с "Ростсельмашем". Обидел людей. Может, то, что со мной так же поступили в Питере, было платой свыше за тот шаг. Хотя дай мне сейчас шанс прожить жизнь заново, так я почти все сделал бы так же. Может, только чуть-чуть подкорректировал бы. Но самую малость.

-За свою карьеру вы что-нибудь заработали - машину, квартиру, счет в банке?

- Ничего. Так уж вышло. Вот в Камышине должны были дать машину, а я опять сорвался - режим нарушил. Все пуля мешает...

Обычно футболисты, в порыве откровения рассказав о себе много интересного, потом требуют текст интервью. Страхуются - как бы не выглядеть в глазах людей плохо, зачастую смягчая или вовсе прося убрать какие-то куски. Памятуя об этом, я спросил Евгения, как же быть в его случае?

- Не надо, не показывайте и ничего не приукрашивайте. Пишите все, как есть. Это же правда. А если кому-то после прочитанного станет смешно, то ради Бога - пусть смеются. Я такой, какой есть. И переделывать себя не буду. Да и вряд ли это нужно...