Газета Спорт-Экспресс № 4 (2200) от 11 января 2000 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Таксист не знал дороги. Он еле плелся в правом ряду хайвэя, разглядывая указатели, матерился на плохом английском по адресу пролетавших мимо машин и бубнил по-русски: "Уэст Орандж, Уэст Орандж... И что там может быть, в этом Уэст Орандже?"

- Каток, - машинально откликнулась я. - Тренировочный каток "Нью-Джерси Дэвилз".

Драйвер оживился: "О! Вы едете смотреть хоккей? Как там Фетисов? Слышали, наверное, - он там тренером. Правда, понизили его сейчас сильно. Был вторым, стал третьим. Выгонят, наверное..."

Каток, хоть и с опозданием, мы нашли. Он был почти пуст. Мертвая тишина царила и в раздевалке "Дэвилз", хотя все было идеально подготовлено к тренировке - форма, аккуратно висевшая на плечиках под табличками с именами игроков, рулоны изоленты на специальном столике, там же - фляжки с напитком, жевательная резинка. В соседнем отсеке - застеленные простынями массажные столы. Оживлял интерьер тихий гул стиральной и сушильной машин.

Фетисов появился на катке первым. Накануне - после матча "Дьяволов" и "Лос-Анджелес Кингз" - он согласился на интервью, но сказал: "Скорее всего приехать у вас не получится. В Нью-Йорке должна быть транспортная забастовка. Это значит, что все, кто обычно пользуется метро, электричками и автобусами, пересядут на машины, и начнутся чудовищные пробки. Но на всякий случай запишите адрес и мой мобильный телефон. Соберетесь - я приеду на тренировку на пару часов раньше, и мы спокойно поговорим".

Для разговоров на катке была отведена комнатка по соседству с территорией игроков.

- Специально так сделали, - пояснил Фетисов. - Чтобы журналисты по раздевалке не шатались. Вообще, когда я сюда приехал прошлым летом, все здесь было совсем по-другому, изрядно запущено. А сейчас - сами видите.

- Для многих ваше назначение тренером команды, откуда вы ушли в 95-м с репутацией игрока, у которого лучшие годы уже позади, стало довольно неожиданным.

- Я и сам меньше всего думал о том, что стану тренером. Когда мы выиграли второй Кубок Стэнли, я склонялся к тому, чтобы поиграть в Детройте еще год. Или закончить с хоккеем и просто отдохнуть, осмотреться. Честно говоря, устал от переездов, игр, а ведь с переходом на тренерскую работу их меньше не стало бы.

Но получилось иначе. Через неделю, после того как мы выиграли финальную игру плей-офф в Вашингтоне, мне домой позвонил генеральный менеджер и президент "Нью-Джерси" Лу Ламорелло и сказал, что они хотели бы пригласить меня как тренера, поскольку уверены в том, что я могу помочь команде. Добавил, что получил разрешение генерального менеджера "Красных Крыльев" начать со мной переговоры.

Я тогда удивился его нетерпению. Дело в том, что до 1 июля каждого сезона игроки должны оставаться в командах, в которых закончили сезон. Даже свободные агенты. Но мне было очень приятно получить такое предложение. С Лу у нас всегда были хорошие отношения. Когда я с "Детройтом" выиграл Кубок в сезоне 1996/97, первый, кто позвонил мне и поздравил, был Ламорелло. Сказал тогда, что все сотрудники клуба, включая секретарей и обслуживающий персонал, очень за меня болели и передают лучшие пожелания.

Правда, когда Лу предложил мне тренерский контракт, я воспринял это несерьезно. Посмеялся еще, сказал, что планировал поиграть в "Детройте" еще лет 10-12. На самом деле просто боялся. Слишком сильно в голове сидел стереотип, что из хороших спортсменов не так часто получаются хорошие тренеры. С другой стороны, я все-таки подумывал о тренерской работе. Последние годы в Детройте много занимался с мальчишками-защитниками, проводил летние лагеря, мне это нравилось. Стал замечать, что смотрю на пацанов совершенно другими глазами. Не как игрок. Даже когда играл в чемпионате в паре с Эрикссоном, который по сравнению со мной был совсем пацаном, подсознательно старался запихнуть ему в мозги весь свой опыт.

Ламорелло стал звонить каждую неделю. Но параллельно я вел переговоры с "Ред Уингз". Действительно не хотел уезжать из Детройта. Мы уже успели внести задаток за новый дом, хотели, чтобы Настя доучилась в своей школе. Да и друзей оставлять не хотелось - Володю Константинова и Сережу Мнацаканова. Во всех интервью постоянно повторял: не мыслю себя в форме иной команды, нежели "Ред Уингз", Детройт слишком много для меня значит - и не только по хоккейным причинам.

Но когда мне предложили очередной контракт, понял, что вся эта откровенность сослужила неважную службу. Видимо, руководство клуба посчитало, что у меня просто нет никаких других предложений и я соглашусь играть на любых условиях. В то же время у "Детройта" были финансовые проблемы. В конце сезона клуб поменял пять или шесть ветеранов-защитников, истратил чересчур много бюджетных денег. И когда я понял, что условия контракта меня не устраивают, решил съездить в Нью-Джерси и встретиться с Лу лично.

- Ламорелло уже знал, что вы отказали "Детройту"?

- Нет. Пока я играл за "Крылья", мы по-прежнему приезжали в Нью-Джерси отдыхать. Здесь у нас дом - мы не стали его продавать. Думали тогда, что жизнь в НХЛ непредсказуема, в любой момент можно оказаться где угодно. Поэтому всегда хорошо иметь какую-то гавань. Последние годы я не стремился заключать длительные контракты, хотя такие предложения тоже были. Но я не знал, как долго буду чувствовать в себе силы играть на своем уровне. Оставаться в хоккее только для того, чтобы получать деньги, считал неприемлемым: слишком долго работал на свое имя в спорте, чтобы, имея контракт, сидеть на лавке. С такими мыслями и приехал в Нью-Джерси.

- Ламорелло говорил о каких-то конкретных обязанностях?

- Сказал только: "Я уверен, что ты сможешь". Но добавил: на место тренера-ассистента у него порядка 50 кандидатов, он пока не обнадеживал никого из них - почти месяц ждал нашей встречи, а потому просит принять решение поскорее. Я сказал, что отвечу на следующий день. И остался.

- Не жалели об этом?

- Первые три месяца были непростыми. С одной стороны, работы хватало. "Нью-Джерси" был, наверное, единственным клубом в НХЛ, который имел всего двух тренеров. Робби Фторек был только-только назначен главным, я - ассистентом. Отвечал полностью за защиту и за игру в большинстве, много занимался с теми, кто временно не играл в основном составе. Это несколько иная, но очень трудоемкая работа, направленная в основном на поддержание спортивной формы. С другой стороны, не давала покоя мысль, что сам я мог бы еще поиграть. Силы-то чувствовал. Но к Новому году успокоился окончательно. Понял, что я - на своем месте.

- Каково было чувствовать себя боссом по отношению к игрокам, с которыми вы только-только сами играли?

- Знаете, в прошлом году был смешной случай: я как-то предложил Сергею Немчинову поехать вместе поужинать. А он вдруг отказался. "Не могу, - говорит. - Ты - тренер". Я тогда просто обалдел. Понимаю, конечно, что доля здравого смысла в этом была. Но в то же время считаю, что глупо таким образом скрывать отношения, которые складывались годами. Я - крестный отец его ребенка, он - моей Насти. Да и вообще в НХЛ было немало примеров, когда родители тренировали в клубах собственных детей или старшие братья - младших. Конечно, если я лишний раз выпушу Немчинова на лед в большинстве, журналисты вполне могут написать, что это было сделано по дружбе. Но для меня главное самому знать, что все мои решения - честные и правильные.

Когда я пришел на должность тренера, то долго не мог понять, как себя вести. А потом решил, что прежде всего должен спокойно и ровно относиться ко всем, кто меня окружает, будь то звезда, мальчишка из четвертого звена или люди, которые стирают форму или точат коньки. Разве есть у меня право переделывать игроков под себя? Важнее помочь каждому раскрыть свои сильные стороны. Мне, кстати, нравится, насколько бережно в "Нью-Джерси" относятся к молодым ребятам. Дают шанс проявить себя каждому.

- Любимчики в команде у вас есть?

- Наверное, есть. Но я никогда этого не покажу. Кстати, только сейчас понял, что тренер всегда твой самый главный болельщик. И что он как никто другой желает успеха любому из своих пацанов. Если игрок, который никогда не играл в основном составе, туда попадает, это прежде всего заслуга тренера.

- Невольно вспоминается ваш конфликт с Виктором Тихоновым. Тогда, в ЦСКА, вы, получается, считали совсем по-другому?

- Дело не в Тихонове и не во мне. Мы же не друг с другом воевали. Я сопротивлялся системе, которую на тот момент олицетворял для меня Тихонов. В итоге я стал первым, кто уехал в НХЛ, а не убежал. Хотя мог убежать.

- Разногласия с первым тренером "Дэвилз" у вас случались?

- Споры были, но нормальные, чисто рабочего плана. Безусловно, у тренера должны быть амбиции. Но не в моей ситуации. Я же только учусь, причем мне нравится этот процесс. Вообще считаю, что мне повезло с командой. "Нью-Джерси" считается клубом с самой сильной организацией работы. Эта команда - из наиболее стабильных, с хорошим подбором тренерских кадров. Например, с вратарями работает Джак Карон, которого считаю одним из сильнейших специалистов в НХЛ. Он сам двадцать лет играл, потом более 20 лет работал тренером.

Был ужасно удивлен, когда мне стали доверять проводить не только тренировки, но и установки на игру. Я такого не видел никогда - чтобы новичку доверяли до такой степени. Помню, волновался в первый раз чудовищно. А потом получил потрясающий подарок - видеозапись своей первой в жизни самостоятельной установки. Меня потихоньку снял наш оператор. Уже за первый год работы я получил колоссальный опыт. Никогда не думал, что с другой стороны лавки хоккей смотрится настолько иначе. Мне нравится советоваться, спрашивать. Да и вообще чувствую себя счастливым человеком: делаю то, о чем мог лишь мечтать, да еще и деньги за это получаю.

- Какие чувства вы испытывали, узнав, что в команду придет Лэрри Робинсон? Не боялись быть отодвинутым на третьи роли?

- В НХЛ нет деления на вторых, третьих, пятых. Есть главный тренер и тренеры-ассистенты. Но это вовсе не значит, что роль ассистентов второстепенна. Что же касается конкретно Робинсона... После того как у него истек срок его контракта с "Кингз", Лэрри, я уверен, мог бы легко получить должность главного сразу в нескольких клубах. Но выбрал место ассистента в "Нью-Джерси", потому что прекрасно понимает, какие преимущества дает работа в сильном коллективе единомышленников.

Кстати, мы с Лэрри очень давно знакомы - встретились более десяти лет назад, на Кубке Канады 1987 года в монреальском "Форуме". Правда, он тогда не играл. Робинсон - большой любитель поло и летом во время игры упал с лошади и сломал ногу. Я не говорил по-английски, но Лэрри специально нашел переводчика и сказал, что долго наблюдал за мной, что ему нравится, как я играю. Подарил мне свои коньки, которые были сделаны по спецзаказу. По сравнению с теми, в которых тогда играли мы, те коньки были просто произведением искусства. Я до сих пор их храню, хотя так и не играл ни разу - размер не подошел.

Потом мы много раз встречались на Кубках Канады, на чемпионатах мира. Робинсон был помощником тренера в "Нью-Джерси" в то время, когда я сам играл в клубе. Особенно мы сдружились во время локаута. Катались вместе, чтобы не потерять форму, бегали. Я всегда поражался, насколько органично в Лэрри сочетаются уникальные качества великого хоккеиста и необыкновенного человека. Даже просто находиться рядом с ним - удовольствие. Постоянная энергия, шутки. Что же до хоккейных знаний, они необъятны.

Мы поддерживали отношения, когда Робинсон работал главным тренером "Кингз". От него же я и узнал, что мы будем работать вместе. Лэрри позвонил в 6 утра - в отличие от меня он встает очень рано.

- И как вы отреагировали на звонок?

- Сказал: "Знаешь, Лэрри, я очень рад, что у меня будет компаньон, с которым можно вместе поужинать на выездах, к тому же я слышал, что ты - большой знаток калифорнийских вин. Но так рано ты мне больше никогда не звони".

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

Уэст Орандж - Москва