Газета Спорт-Экспресс № 159 (2355) от 17 июля 2000 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 1

Чтобы навестить Игоря Ларионова в Америке, надо долететь до Detroit Metro Airport. Затем сесть в такси и проехать по маршруту Southfield Highway-north, 10 Highway-north, Telegraph Roadnorth, 13 mile Road, Binghaw Road, Woodlynne Drive и притормозить у дома номер 23/755.

Чтобы погостить у Игоря Ларионова в России, надо из Москвы по Волгоградскому проспекту попасть на Рязанское шоссе, миновать Люберцы и Раменское и, оказавшись в Воскресенском районе, не останавливаясь в деревнях Гостилово, Федино, Барановское, отыскать в деревне Медведево кирпичный домик под номером 98. Под его крышей я и застал на днях Николая Ивановича и Марию Федоровну, родителей Игоря, его жену Елену, двух дочек - Алену и Дайану и маленького Игорька, сына и тезку знаменитейшего хоккеиста. И, конечно же, самого центрфорварда, решившего провести с семьей часть отпуска на родине.

Мы беседовали с Игорем более двух часов, а первый вопрос напрашивался сам собой:

- Ваши родители из здешних мест?

- Отец - да, а мама родом из деревни Юрелово Юрьковской области.

- И где же их пути пересеклись?

- В Воскресенске. Но это долгая история.

- Я готов ее выслушать.

ВРАГИ НАРОДА

- Ну хорошо... Мой дед по материнской линии в начале Великой Отечественной был контужен и оказался в плену, в Норвегии. После войны его - как и всех наших военнопленных - причислили чуть ли не к врагам народа и отправили на работу на кирпичный завод в Воскресенск. Потом к нему перебралась и семья. А другой дед, железнодорожник, в 37-м году был объявлен самым что ни на есть врагом народа и провел в сталинских лагерях 14 лет. Только не надо спрашивать подробности у отца - он до сих пор без содроганий на эту тему говорить не может. Представляете, пятеро пацанов остались без кормильца. Отцу тогда было десять лет, старшему брату чуть больше... Вот я вам об этом рассказываю, а у самого сердце щемит.

- Я вас понимаю, потому что среди моих родных тоже есть те, кто пострадал от сталинских репрессий. Впрочем, быть может, нам не стоило ворошить прошлое - вероятно, кому-то гораздо интереснее узнать, сколько спален в вашем доме в Детройте, какой марки ваш автомобиль и каким количеством мобильных телефонов пользуется ваша семья. Но ведь, как известно, без вчерашнего дня не было бы сегодняшнего, а без сегодняшнего не наступит завтра. Из песни, какой бы горькой она ни была, слов не выкинешь.

- Так же, как и правдивых фактов из истории - будь то история страны или семьи. А родители мои познакомились в Воскресенске - после того, как отец устроился работать на химкомбинат.

- Он любил хоккей?

- Потом полюбил. А сам, как и дед в свое время, играл в футбол. Кстати, большинство знакомых и друзей деда даже после войны старались обходить отца и его братьев стороной - с членами семьи врага народа общаться было рискованно. Страх парализовал людей. Уж сколько лет прошло, но во многих он живет и сейчас, и неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы искоренить его до конца.

РИШАРА ХОРОНИЛА ВСЯ КАНАДА. А МЫ ЗАБЫЛИ СВОИХ ЗВЕЗД

- С чувством страха сложно построить цивилизованную страну...

- От этого и многие наши беды. О какой цивилизации вы говорите, если у нас забывают людей, которыми должна гордиться нация. В том числе великих спортсменов и тренеров. Мы об этом говорили с Николаем Семеновичем Эпштейном, с которым были вчера на Востряковском кладбище. Там похоронены Петр Дементьев, Николай Сологубов, Анатолий Мельников, Алексей Гринин, Александр Севидов, Сергей Капустин... Именно там Эпштейн, основатель "Химика", хочет открыть аллею Славы выдающимся людям спорта. Дается это нелегко, хотя кое-какие сдвиги есть. Американцы и канадцы умеют хранить память о тех, кто оставил свой след в истории страны, в истории спорта, куда лучше нас.

- Я убедился в этом, когда не так давно увидел в "СЭ" фотографию, сопровождавшую материал о Морисе Ришаре. Сколько же народу пришло проститься с ним, 75-летним выдающимся хоккеистом!

- Помнится, перед матчем "Ванкувера" с "Монреалем" во время моего первого сезона в НХЛ Ришар под восторженный рев трибун символически ввел шайбу в игру. То же самое повторилось и в СанХосе... Понимаете, популярность таких людей, как Ришар, там поддерживают везде и всюду. За ними забронированы места в ледовых дворцах, у них есть свой клуб, где ветераны до и после матча могут пообщаться, пообедать, выпить пива или пропустить по стаканчику виски с содовой, причем бесплатно. Так вот, 80-летний Семеныч, как с давних пор величают Эпштейна, пытается сделать так, чтобы о звездах нашего спорта, в большинстве своем преданных забвению при жизни, вспоминали хотя бы после смерти.

"ХИМИК" ЗНАЛИ НА ТРЕХ КОНТИНЕНТАХ

- Если уж вы заговорили об Эпштейне, то это ведь именно ему Воскресенск обязан своей известностью как минимум на трех континентах. Сначала он создал "Химик", а потом стал инициатором строительства Дворца спорта, на льду которого открывал с коллегами таланты и давал им возможность реализовать себя в хоккее. Кстати, кроме "Химика" в Воскресенске существовала еще и гремевшая на весь Союз дворовая команда "Снежинка".

- Так я же в ней играл! В 73-м году в Первоуральске мы, правда, в финале "Золотой шайбы" со счетом 2:3 уступили горьковчанам, за которых играли Вожаков и Рьянов. Зато на следующий сезон в Череповце в решающем матче победу не упустили и стали чемпионами.

- А когда вы впервые встали на коньки?

- В четыре года. Во дворе у нас была коробка, и пока старший брат Женя находился в школе, я на валенки надевал его "канады" и шел кататься. Ну и доставалось мне потом от брата! Ведь ему приходилось тренироваться в промокших насквозь ботинках. Несмотря на это, именно Женя чуть позже привел меня в ту же школу "Химика", к тренеру Одинокову Вячеславу Дмитриевичу. У него я занимался до 16 лет - пока не взяли в команду мастеров...

- ... которая пользовалась в Воскресенске и окрестностях необыкновенной популярностью.

- Не то слово! Трибуны ломились от зрителей. Люди сидели в проходах, на ступеньках. А если приезжали ЦСКА, "Спартак" или "Динамо" - за три дня до игры билет достать было невозможно. Представляете, какие счастливые минуты я испытывал, когда в шесть лет впервые с трибуны Дворца следил, затаив дыхание, за игрой своей любимой команды. Конструктором игры - я это понял повзрослев - был Эпштейн. А основывалась она на хорошем катании, быстром мышлении и хитром пасе. Очень важно, что в школе "Химика" не проповедовали суператлетизм и ребят не втискивали в жесткие рамки тактических схем. Поощрялись выдумка, импровизация. И преемники Эпштейна, как, например, Морозов, индивидуально подходили к каждому игроку. Скажем, меня, хрупкого юнца, в отличие от взрослых - Юрия Ляпкина, Александра Сапелкина, Виктора Крутова, Владимира Лаврентьева, Виктора Криволапова, Валентина Маркова... - Юрий Иванович освобождал от упражнений со штангой. А вратарь Александр Пашков опекал меня, как младшего брата.

- Благодаря каким качествам, вы оказались в столь раннем возрасте в команде мастеров высшей лиги, которая состояла в ту пору из 10 клубов?

- Бог не наградил меня высоким ростом и косой саженью в плечах, и в хоккейной школе за счет хороших физических данных многие сверстники превосходили меня. Нередко задумывался: чем компенсировать свои природные недостатки? Скажем, я не мог выиграть единоборство в ближнем бою. Значит, должен был рассчитывать развитие атаки на ход-два вперед - чтобы обыграть, перехитрить соперника и в считанные доли секунды найти оптимальное решение. Во время тренировок мы играли не только в хоккей, но и в футбол, баскетбол, и на площадке всегда надо было, как говорится, постоянно думать головой.

- Не зря впоследствии специалисты, журналисты и болельщики единодушно восклицали: "Да у Ларионова не голова, а компьютер! С ним можно до пятидесяти лет играть". И я с ними согласен. Но вот Женя, у которого, по словам Семеныча, могло быть тоже большое хоккейное будущее, в "Химике" так и не закрепился.

- Вы правы. Но уроки хоккея, полученные в Воскресенске, для брата бесследно не прошли. Нынче он работает скаутом в "Далласе" и овладел этой профессией настолько здорово, что год назад руководство клуба, когда "Даллас" выиграл Кубок Стэнли, подарило ему такой же перстень, как игрокам и тренерам, что на моей памяти случалось чрезвычайно редко. Кроме того, Женя трудится в Москве, на фирме "Хоккейный мир", которая в любой момент готова экипировать российских профессионалов, любителей и детей современной амуницией. (Любопытно, что другая фирма - "Хеспелер", которой владеет Уэйн Гретцки, поставляет для нашего "Хоккейного мира" прочные детские клюшки с логотипом "Ларионов". - Прим.Л.Т.) А хоккейная карьера у брата действительно не сложилась, хотя он поиграл и в первой союзной лиге, и во второй шведской. Но не раскрыл свой талант потому, что в компании друзей-приятелей иной раз говорил "да" вместо "нет". Нечто подобное происходит и сейчас с российскими ребятами в переходном возрасте. Они незаметно растрачивают свои способности, и наш хоккей безвозвратно теряет их.

СТАКАН ПОРТВЕЙНА В СТАНЦИОННОМ БУФЕТЕ

- Как же вам удалось не потеряться в рабочем Воскресенске, где главным развлечением был стакан портвейна, который можно было осушить даже в станционном буфете?

- У меня был какой-то внутренний тормоз. Кроме того, горел желанием играть в "Химике" и ради этого готов был отказаться от всех соблазнов. Мальчишкой проникал на тренировки мастеров, не пропускал ни одного их матча, и, если кто-то из игроков выбрасывал за борт сломанную клюшку, я коршуном бросался к обломкам "Кохо" или "Титана", чтобы на следующий день склеить их и с "новой" клюшкой выйти на лед.

- Значит, вы, как и все воскресенские мальчишки, бредили "Химиком"?

- Безусловно. И еще у меня была сокровенная мечта - в составе "Химика" обыграть на глазах земляков ЦСКА. Я же знал, что Тарасов имеет неограниченные возможности в комплектовании и собирает лучших хоккеистов, в том числе и из Воскресенска. Это было несправедливо, и потому я не любил ЦСКА.

- И вы добились своего - ведь "Химик" был, пожалуй, самым неудобным соперником для именитого армейского клуба.

- Это верно. Но, что самое удивительное, моя мечта сбылась тогда, когда у нас в команде три игрока не явились на сбор, а Пашков был травмирован. И мы четырнадцатью хоккеистами обыграли ЦСКА 3:1. Правда, не тарасовский, а тихоновский, но с Третьяком, Михайловым, Петровым, Харламовым и остальными армейскими звездами. Через год в Воскресенске наш поединок с ЦСКА закончился вничью - 5:5. Нашей тройке, где моими партнерами были Лаврентьев и Щуренко, противостояли Макаров, Жлуктов и Владимир Крутов. Мы выиграли свой микроматч 4:1, а я сделал четыре голевые передачи.

КОЛБАСКА ИЗ УНИВЕРСАМА

- Минувшей весной мы вспоминали с Валерием Каменским воскресенский период его хоккейной биографии. Не забыл он и о том, как на обратном пути после московских матчей автобус "Химика" неизменно останавливался на Волгоградском проспекте...

- ... чтобы в универсаме купить хорошей колбаски, сосисок, сырку, черный круглый хлеб - в общем, всего того, что в нашем городе считалось дефицитом.

- Понятно, что в ту пору у вас, хоккеиста, уже были на это деньги. Скажите, а до того, как вы заиграли в "Химике", семья не бедствовала?

- Да как вам сказать... Мама работала в палатке от Воскресенского торга: продавала белье и получала копейки. Отец был токарем высокого разряда (кстати, он до сих пор в свои 73 года трудится). Я не подозревал в ту пору о существовании лобстеров и креветок. И потому получал удовольствие от тарелки горячих щей, картошечки с маринованными огурцами и квашеной капустой, которыми мы запасались на зиму. Ну а одежда переходила ко мне от Женьки, и в ней в пятницу, субботу или в воскресенье я шел на танцы. Кстати, дома у нас была "Ригонда", мы с братом ловили "Голос Америки" и кайфовали от красивых мелодий и песен. Волну глушили, особенно когда диктор читал солженицынский "ГУЛАГ". Я не все понимал тогда, но чувствовал, что говорят правду - о КГБ, тюрьмах, лагерях. Многое совпадало с рассказами отца о судьбе моего дедушки, который умер прежде, чем его младший внук появился на свет.

- Тогда этому внуку и в кошмарном сне не могло присниться, что ему самому придется иметь дело с органами госбезопасности.

- Кстати, я так и не понял, почему меня, центрфорварда первого звена ЦСКА и сборной СССР, в сезоне 1985-1986 годов сделали невыездным. Существовали разные версии и домыслы. Но толком мне так ничего и не объяснили. Правда, Юрзинов однажды сказал: "Твой загранпаспорт лежит на "пятачке" наших соперников на чемпионате мира. И если мы его выиграем, то можем идти с Тихоновым на Лубянку и за тебя поручиться". Хорошо, что чемпионат был в Москве - за границу меня точно бы не выпустили. Не выезжал же я до этого ни на товарищеские матчи в Европу, ни на серию игр за океан. Даже в преддверии чемпионата, когда первая сборная отправилась в Финляндию и Швецию, меня командировали со второй в Ленинград на международный турнир - чтобы не потерял игровую практику.

- К вашему счастью, после неудачи в Праге весной 85-го сборная через год в Москве вернула себе чемпионский титул, и вы снова стали выездным, хотя, по словам Тихонова, ему для этого пришлось идти к одному из заместителей председателя КГБ.

- Тихонов был заинтересован в этом не только как тренер сборной, но и как тренер ЦСКА.

НЕЛЮБИМЫЙ ЦСКА

- Как же вы оказались в команде, которую так невзлюбили с раннего детства?

- Да, невзлюбил в отличие от "Спартака", в котором мне особенно нравилась импровизационная игра Шадрина, Якушева, Мартынюка, Шалимова...

- Так вас же дважды приглашали в "Спартак"! Почему не пошли?

- Приглашали. Первый раз за мной, учеником средней школы, приехал в Воскресенск Валерий Жиляев, нынешний начальник футбольного "Спартака". Привез в Сокольники, к тренерам красно-белых. Они поговорили со мной, потом сказали: "Погуляй чуть-чуть - нам надо посовещаться". Но я отыскал служебный выход из Дворца и рванул к метро (а бегал неплохо - стометровку за 10,6). Оттуда на Казанский вокзал и - прямиком в Воскресенск.

- Вас что-то насторожило в разговоре с тренерами "Спартака"?

- Наоборот, меня пообещали перевести в московскую школу, гарантировали поступление в инфизкульт, отсрочку от армии и неплохую стипендию. Но к переезду в столицу я внутренне был не готов и потому помчался домой.

- И вскоре вами заинтересовалось "Динамо", не так ли?

- Было и такое. Но эта команда принадлежала КГБ, и я ответил категорическим отказом. Кстати, лишь один воскресенец, по-моему, к тому времени перешел из "Химика" в "Динамо" - Юра Чичурин, который прекрасно играл в тройке Мальцева. К сожалению, Чичурин уже умер, и, по словам очевидцев, его хоронили семь человек.

- Потом на вашем горизонте снова всплыл "Спартак".

- Да, я уже провел три сезона в "Химике", когда в Воскресенск приехали старший тренер "Спартака" Борис Павлович Кулагин со своим помощником Игорем Дмитриевым. Кулагин разговаривал со мной, с родителями и произвел на них очень приятное впечатление. То ли в тот же день, то ли на следующий родителей на спартаковской "Волге" доставили на продуктовую базу первого московского автокомбината, где загрузили полный багажник такими деликатесами, которые мать с отцом не только не пробовали - в глаза не видели. В общем, Кулагин сразу дал понять, что слов на ветер не бросает. И родители задумались: а может быть, мне действительно пора в "Спартак"? Тем более что моими партнерами по тройке должны были стать Шалимов и Капустин. Но мудрый Семеныч, с которым я советовался, привел свои контраргументы: "Тебе ведь еще и двадцати нет. А Шалимову с Капустиным сколько? Ну поиграешь с ними сезон-другой и ищи новых партнеров. Давай-ка лучше в ЦСКА - тебя ведь Тихонов тоже зовет. Армии все равно не избежать, а с Крутовым и Макаровым лет восемь-десять спокойно можешь поиграть". И я пошел в ЦСКА. Хотя, признаться, Тихонов, привлекавший меня на летние сборы команды СССР после ее поражения на Олимпиаде-80, мне по-человечески был несимпатичен.

- Почему же?

- Прежде всего мне не нравилось, каким тоном он разговаривал при всех, включая дебютантов, с Харламовым, Михайловым, Петровым - теми, кто был нашими кумирами, кем гордился весь народ.

- Однако и достижениями Тихонова-тренера народ тоже восхищался.

- Да, Тихонов - тренер. Но с каким одаренными хоккеистами он работал! И все же стоило ему лишиться одной нашей пятерки, как ЦСКА ни разу не выиграл чемпионского звания. А потом и вовсе распался на две команды.

- Вы хотите сказать, что Тихонов никоим образом не способствовал вашему росту?

- Нет, как тренер он, конечно, влиял на этот процесс. Хотя бы потому, что окружил меня первоклассными партнерами. В хорошей компании быстрее растешь. И благодаря тому, что я попал в ЦСКА, где мы сыгрывались и состязались на тренировках, а в матчах превращались в единое целое, мне и удалось стать хоккеистом мирового класса. Но утверждать, что я играю до сих пор только потому, что мы одиннадцать месяцев в году шлифовали мастерство на бесконечных сборах, никому бы не советовал. Ведь большинство из тех, кто был со мной в команде, уже давно повесили коньки на гвоздь.

- Лично я, наоборот, поражаюсь: как это вы после таких перегрузок в ЦСКА и сборной сумели "дожить" в НХЛ до столь преклонного для хоккеиста возраста и подписать новый двухлетний контракт?

- Собрания, накачки, сборы - все это, конечно, расшатывало нервную систему донельзя. Доходило до того, что мы обращались к супруге Тихонова, чтобы она уговорила мужа отпустить нас на ночь домой. Уверен, что разумный компромисс можно было найти. Вы знаете, почему Третьяк закончил карьеру в 32, хотя спокойно мог поиграть как минимум еще три-четыре сезона? Да потому, что он, будучи примерным семьянином и профи до мозга костей, должен был просиживать сутки за сутками на сборах, как и 17-летний Вязьмикин. И когда Третьяк попросил сделать для него исключение - позволить приезжать ему в Архангельское накануне матча, то получил категорический отказ.

- Очень жаль. Но если Третьяк ушел незаметно, то, к величайшему сожалению, ваш уход из ЦСКА, так же как и Фетисова, принял скандальную окраску.

- Правда, не по нашей вине. Я, например, еще летом 89-го предупредил Тихонова, что это мой последний сезон в ЦСКА, после которого возвращаюсь в "Химик". "Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ЦСКА стал чемпионом. Но затем прошу отпустить меня в Воскресенск", - заявил я.

ОФИЦЕР ПОНЕВОЛЕ

- Но вы же были офицером?

- Офицером-то я был, но согласие на это никому не давал и никаких бумаг не подписывал.

- Как же так?!

- А вот так. В сезоне-81/82, когда я дебютировал в ЦСКА и сборной, мы выиграли все - и Кубок Канады, и чемпионат мира в Финляндии, и первенство СССР. Незадолго до его окончания Тихонов вызвал меня: "Я буду ходатайствовать перед армейским руководством, чтобы тебе в виде исключения после года срочной службы присвоили офицерское звание". И стал перечислять, какие льготы у меня в связи с этим появятся. Особенно акцентировал внимание на пенсионных привилегиях: дескать, через десять лет я не останусь у разбитого корыта, как многие хоккеисты, выступающие в профсоюзных командах. "Не знаю, что будет через десять лет, но офицерского звания мне не надо", - настаивал я на своем. И вот мы играем с "Динамо" вничью - 2:2, становимся чемпионами, и через два дня на раскатке накануне игры с горьковским "Торпедо" Моисеев, тогдашний ассистент Тихонова, в раздевалке "торжественно" вручает мне погоны младшего лейтенанта. Тихонов освобождает первую пятерку от игры, а Фетисов, Макаров и Касатонов с утра везут меня в "Пекин", бросают две звездочки в шампанское, и мы обмываем звание, которого я удостоился вопреки собственному желанию.

- А кто же тогда подписал за вас документы?

- Моисеев. Мне его жена об этом на банкете спустя четыре дня сообщила, присоединившись к общим поздравлениям.

- И до какого звания вы дослужились?

- До капитанского. И окончательно решил расстаться с ЦСКА, о чем предварительно в присутствии Михайлова, ставшего помощником Тихонова, уведомил главного тренера. Михайлов отговаривал, но я в ответ лишь попросил заранее подготовить все необходимое для моего увольнения.

ВАНКУВЕР ВМЕСТО ВОСКРЕСЕНСКА

- В конце концов вы расстались с армейским клубом. Но двухчасовой дороге в Воскресенск предпочли многочасовой перелет в Ванкувер.

- Видите ли, я всю спортивную жизнь профессионально выполнял свои обязанности. Но профессионалом себя не чувствовал, ибо постоянно находился под чьим-то контролем. У меня было приглашение в Дюссельдорф, где платили такие же деньги, как в Ванкувере, но где не надо было отдавать столько сил на площадке, как в НХЛ. Но я отправился за океан, где состязаются лучшие хоккеисты мира и где можно ощутить себя истинным профи.

- Вы улетали в Канаду женатым человеком. Интересно, при каких обстоятельствах произошло ваше знакомство с дочерью героя моих многочисленных репортажей и интервью - левым инсайдом московского "Торпедо" Борисом Батановым?

- Лена была моей одноклубницей и, между прочим, дважды побеждала на чемпионатах мира среди юниоров в танцах на льду. Мы и познакомились на одной из аллей ЦСКА. Тренировались же они с Алексеем Соловьевым под руководством Людмилы Пахомовой на СЮПе. Мы встречались полтора года. Большую часть того времени я был невыездным, появились свободные дни, чтобы получше узнать друг друга. Я, признаться, не любитель ресторанов, и мы обычно ходили в кино, театры и подолгу беседовали по телефону. А после того, как поженились, Лена оставила спорт. И, по-моему, не жалеет об этом. По крайней мере девочки, которые с ней катались и продолжили карьеру, не устроили свою личную жизнь. А у нас прекрасная семья. Причем Аленка родилась в 1987 году в Москве, Дайана (мы назвали ее в честь принцессы) в 91-м в Ванкувере, а мой маленький тезка появился на свет в 98-м в Детройте.

- Семья для вас стоит на первом плане?

- Бесспорно. А любимая работа дает возможность обеспечивать ее. За спиной 23 сезона, в разных лигах и странах. Впереди - еще два в НХЛ, но я мечтаю о том, чтобы каждый вечер проводить в кругу семьи.

- К слову сказать, после вашего неожиданного отъезда из Ванкувера в Лугано я подумал, что вы решили завершить карьеру в сказочной Швейцарии и в НХЛ больше не вернетесь.

- На самом деле я не собирался ее завершать. В 92-м году после того самого сезона, когда Паша Буре, играя со мной в тройке, получил приз лучшего новичка лиги, я был настроен продлить контракт с "Ванкувер Кэнакс". Но "Совинтерспорт", мой посредник при подписании первого контракта, в случае продления его снова получал право на 50 процентов от моих доходов. Между тем за три года, что я провел в Ванкувере, ни один человек из этой организации, которая получила 1 миллион 200 тысяч долларов, ни разу даже по телефону не поинтересовался моими делами. Когда же снова запахло большими деньгами, его представители моментально перемахнули через океан. "Ну ладно, 250 тысяч долларов, и по рукам!", - предложили визитеры. "Нет!", - ответил я. "Тогда 150 тысяч, и мы с вами расстаемся". "Вы не получите больше ни одного цента!" - поставил я точку в нашем не слишком приятном диалоге. И уехал в Лугано, где подписал контракт на три года, хотя права на меня по-прежнему принадлежали "Ванкуверу".

- Однако через год вернулись в НХЛ - только уже в "Сан-Хосе Шаркс".

- Дело в том, что "Ванкувер", решив, что я пробуду в Швейцарии все три сезона, выставил меня на драфт. И "Сан-Хосе", проявив завидную оперативность и настойчивость, этим воспользовался. Помнится, перед одним из матчей в Швейцарию на своем самолете с эмблемой "Акул" на борту прилетел хозяин клуба Джордж Гант, а вместе с ним генеральный менеджер Чак Грилло. После матча мы поужинали у меня дома, выпили пару бутылочек хорошего французского вина, и начались переговоры, которые закончились моим появлением в "Сан-Хосе".

- Там вы провели два сезона. Потом был "Детройт Ред Уингз" и две победы в розыгрыше Кубка Стэнли...

- ... которые невозможно забыть!

- Тем не менее вы недавно расстались с "Детройтом". Почему?

- Еще осенью было предчувствие, что в этом клубе не останусь. И оно меня не обмануло. В общем, повторилась ситуация с Фетисовым, который мог бы принести пользу команде, но выдвинутые им достаточно скромные условия не устроили руководителей "Детройта".

- Так вы ушли из принципа или из-за денег?

- В большей степени - из принципа.

- А выбрали клуб "Флорида Пантерз" потому, что подошли условия контракта, или потому, что снова появился шанс сыграть вместе с Павлом Буре?

- И то, и другое обстоятельство сыграло свою положительную роль.

В ПИТЕР - НА ЭКСКУРСИЮ, А НЕ ЗА ПОБЕДОЙ

- После поражения в Санкт-Петербурге нашей сборной в России стали поговаривать о том, что не так уж и сильна "ваша лига", что многие матчи НХЛ представляют собой шоу, радующее публику.

- Не стоит судить о НХЛ по выступлениям нашей сборной на чемпионате мира. При всем уважении к белорусам, латышам, швейцарцам и американцам, российские НХЛовцы должны побеждать их. Только для этого изначально надо было ехать в Петербург за победой, а не на экскурсию. Я не видел этих матчей, но у меня не поднимется рука бросить камень в огород Якушева, поскольку те, в кого он верил, видимо, забыли, что профессионалами надо быть не только на территории Америки, но и в родной стране.

- А может, вся беда в том, что наши соотечественники-хоккеисты забыли, откуда они родом?

- Лично я не забыл. И каждый год на две-три недели приезжаю домой. Для меня Америка - это место работы. Не более того. Я родился русским человеком и умру им. И стараюсь прививать русскую культуру своим детям. Только что мы вернулись с ними из Санкт-Петербурга, были в Эрмитаже и Петродворце. Регулярно знакомлю их с достопримечательностями Москвы. А чтобы расширить кругозор, послезавтра всей семьей летим в Рим.

ВМЕСТО ДИЕТЫ - ДВА ФУЖЕРА КРАСНОГО ВИНА

- Но прежде чем улететь, поделитесь секретом: как вам удается так молодо выглядеть в свои без малого 40 лет? Мы не виделись почти десять годков, а вы практически не изменились.

- Не знаю, как внешне, но вешу я 75 килограммов - столько же, сколько весил, играя за "Химик" и ЦСКА.

- Соблюдаете какую-то специальную диету?

- Нет. Во время сезона утром завтракаю, а в 16-17 часов обедаю. Мой завтрак состоит из овсяных хлопьев с молоком и различными фруктовыми добавками. Ну и кроме того, кофе и бутерброд с сыром. А на обед - овощной салат, курица, или спагетти, или рыба (мясо - два раза в месяц). После семи вечера никогда не ем. Да, чуть не забыл. Ежедневно за обедом выпиваю два фужера красного вина. Всего же в моей коллекции 350 бутылок вина из разных стран и континентов, в том числе из Новой Зеландии...

- Побалуете каким-нибудь новозеландским, если нагряну в гости?

- С удовольствием! А если успеете в Детройт, то ко мне можно проехать из аэропорта вот по этому маршруту...

После этих слов мой собеседник взял ручку и в моем блокноте четко обозначил, как кратчайшим путем попасть к нему домой.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ