Газета Спорт-Экспресс № 168 (2364) от 27 июля 2000 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Его называли космическим прыгуном. Безумной, сумасшедшей славой в годы своего невероятного взлета он мог сравниться только с любимцем планеты - первым космонавтом Земли Юрием Гагариным.

Случай уникальный не только в истории легкой атлетики, но и спорта вообще: трижды подряд - в 1961, 1962 и 1963-м - ведущие мировые агентства и средства массовой информации называли Брумеля лучшим атлетом мира (между прочим, выбирали среди представителей всех видов спорта, как любителей, так и профессионалов).

Владимир Куц удостаивался такой чести дважды. Эмиль Затопек - трижды, но с перерывами в годах. И только Брумель - три раза подряд.

Судьба подготовила ему испытание, которое слабого бы уничтожило. После звездных высот и бешеной популярности из-за нелепой случайности Брумель попал в тяжелейшую аварию, которая его изувечила. Чудом избежал ампутации ноги. Казалось, о спорте надо было забыть навсегда. Но - вопреки всему! - он вернулся в сектор для прыжков! Пусть взял, вернувшись, не 2,28, как прежде, а скромные 2,08, но ведь высота, которую он покорил, измерялась не сантиметрами. Это была великая победа человеческого духа над беспощадным роком.

ЛУГАНСКИЙ САМОРОДОК

Замечательный советский тренер-"высотник" Владимир Дьячков своим наметанным взглядом сразу разглядел в 17-летнем спортсмене из луганской спортивной школы огромный талант прыгуна - необыкновенную энергию, могучий темперамент и поразительную прыгучесть. Отставала лишь техника.

Дьячков пригласил Валерия к себе в Москву. Тренироваться у человека, который подготовил кумира Брумеля, бронзового призера Мельбурна Игоря Кашкарова, было для юного прыгуна редкой удачей. Но не меньшей удачей - уже для самого тренера - было получить в руки такой феноменальный самородок, каким был Брумель.

Говорят, что успех приносят один процент таланта плюс девяносто девять процентов изнурительного труда. Составляющие этой популярной формулы применительно к Брумелю следовало бы помножить на 100. Ибо у Валерия и талант был феноменальный, и работал он на тренировках как одержимый. Самозабвенно, истово, даже фанатично - Дьячков употреблял именно это слово.

Особое внимание Брумель уделял работе со штангой. При собственном весе 80 кг он регулярно приседал со штангой весом 180. Многие прыгуны боялись тогда работать с "железом", опасаясь, что оно забьет мышцы и сделает их менее эластичными, а потому они, прыгуны, утратят вожделенную гибкость. Брумель считал иначе. И был прав.

- А 100-метровку за сколько пробегали?

- Для прыгуна важна другая дистанция - 30 метров. Вот ее - с колодок - я бежал быстрее многих спринтеров - за 3,5 секунды. В академии спорта этот рекорд лет 25 держался.

Он шел к вершине семимильными шагами: чуть больше года понадобилось Брумелю, чтобы из прыгуна, преодолевающего заурядные высоты, выйти на уровень результатов международного класса: уже накануне Игр-60 в Риме на соревнованиях, посвященных Дню физкультурника, 18-летний спортсмен установил рекорд Европы - 2,17.

СЕРЕБРО РИМА

Представьте себе юношу, почти мальчишку, из глубинки, который впервые выехал за границу и оказался в центре Рима... Он увлекался историей, зачитывался "Спартаком" Джованьоли, он знал о Цезаре и Калигуле... И вот он стоит в центре Вечного города и упивается увиденным: нет, это правда Колизей?! Черт возьми, это действительно он! Две тысячи лет... Древний Рим... Всемирная история...

А в олимпийской деревне его потрясает изобилие прекрасной еды.

- Трудно, наверное, было удержаться, чтобы не наброситься на нее?

- Да... А мы-то считали, что питание у нас на сборах было хорошее... То, что я увидел в олимпийской деревне, признаюсь честно, потрясло. Как из мифического рога изобилия - немыслимое разнообразие, феерическая роскошь вкуснейшей еды. И ешь сколько хочешь! Это называлось "открытый стол", и я - человек из голодной страны - видел такое впервые... Увы, "наброситься", как вы выразились, было нельзя - лишний вес для прыгуна - что гиря, привязанная к ноге. Поэтому съедал пару бифштексов и немного фруктов и на этом останавливался.

- Недавно я встречался с героем Игр в Риме Виктором Капитоновым, он говорил об адской жаре, которая стояла тогда в Риме и его окрестностях...

- Крутить педали на шоссе, бегать, даже ходить в сорокаградусную жару было очень тяжело! А вот для прыжков это было хорошо: не надо особенно разминаться, разогреваться, потому что все время, как в парилке, находишься. "Установка", которую мы, советские прыгуны - Роберт Шавлакадзе, Виктор Большов и я, - получили от руководства команды, сводилась к следующему: попробовать втроем обыграть американца Джона Томаса, который в год Олимпиады поднял планку мирового рекорда до 2,22. И нам удалось эту "установку" выполнить: оставшись один против нас троих, Томас занервничал, застрял на высоте 2,14, хотел даже вне очереди прыгнуть... Трибуны, которые сначала болели за него, начали свистеть, он совсем потерялся.

2,14 Томас все же взял, но выше прыгнуть уже не смог. И в результате чемпионом стал Шавлакадзе. Мы с ним остановились на высоте 2,16, но у меня было израсходовано к этому времени больше попыток.

Я завоевал серебряную медаль. Мог ли выиграть? Сейчас понимаю, что мог. Ведь до Олимпиады я прыгал выше Шавлакадзе, но он был опытней меня, на 10 лет старше. Он явно настраивался только на первую попытку - и правильно делал. Выиграть можно только так. Знаете, как на дуэли: если тот, кто стреляет первым, попадает в сердце, второму стрелять уже не надо.

БЕЛЫЙ КАРЛИК И ЧЕРНЫЙ ГИГАНТ

Мировой рекордсмен Джон Томас был на год старше Брумеля и чуть не на голову выше. Рост Брумеля - 1,86, у чернокожего Томаса - 1,98. После Рима противостояние этих двух прыгунов вступило в новую фазу.

29 января 1961 года на Всесоюзных студенческих соревнованиях в Ленинграде Брумель прыгнул сразу на 3 сантиметра выше мирового рекорда Томаса, преодолел планку на высоте 2,25. Это было высшее мировое достижение для залов. А еще это был вызов Томасу, вызов всей легкой атлетике США, не желавшей расставаться с гегемонией в своей коронной дисциплине.

- Как раз тогда мы получили приглашение на соревнования в США, - вспоминает Брумель. - Роберт Шавлакадзе поехать не смог, он не готовился к зимним стартам, а я, напротив, готовился. Стал я на своих туфлях шипы напильником укорачивать, чтоб на полу можно было прыгать... В зале московского института физкультуры постелили резину, но шипы иногда все равно проскальзывали...

- Значит, говорите, напильничком - по шипам?!

- Да, обыкновенным напильником стачивали шипы до восьми миллиметров на обыкновенных летних туфлях, других-то ведь у нас не было. И манежей легкоатлетических не было... Ничего не было, а мы прыгали выше американцев, у которых все было. Короче, выиграл я у Томаса все три встречи. Да еще и чемпионом Открытого первенства США стал. Вот тогда-то "Нью-Йорк Тайме" и написала статью, где было сказано: дескать, явился "белый карлик" и обыграл нашего "черного гиганта"... Так я стал в Америке знаменитым.

- На улицах Нью-Йорка люди узнавали?

- Разве что по нашим знаменитым шапкам-ушанкам. Сразу было видно: русские идут. Американцы-то в кепочках ходили, даже в мороз. Да какие у них морозы...

- Самое большое впечатление от первой поездки в Америку?

- Небоскребы. Они меня потрясли. Зачем такие махины?! Мне объясняют: с целью экономии места. Ага, экономия, это мне понятно. А про себя думаю: а ну если электричество отключится да лифты остановятся? А воду как загнать на такую высоту?! И еще поразило, конечно, как они живут. Побогаче, чем мы.

- А не предлагали остаться в Америке?

- Да у нас и мысли тогда такой не было! Здесь - мать, отец, братья, семья... Как я мог остаться?! Даже мысли такой - гнилой, демократической - не возникало.

После блестящего успеха в США Брумель обрушивает на мир звездопад невероятных прыжков. Июль 1961-го, Лужники, Кубок Москвы - 2,23, мировой рекорд! Там же через несколько дней проходит легкоатлетический матч сборных СССР и США - 2,24, мировой рекорд! Еще через несколько дней Универсиада в Софии - 2, 25 - мировой рекорд! На следующий год - новый триумф в США: во время очередного матча США - СССР в присутствии ста тысяч на Стенфордском стадионе Брумель прыгает на 2,26!

Брумель не открывал, он уже "закрывал" Америку. Теперь "черные гиганты" смотрели на русского "белого карлика" снизу вверх. В 1963-м на легкоатлетическом матче СССР - США теперь уже в Москве, в Лужниках, в присутствии 100 тысяч зрителей Брумель устанавливает свой последний мировой рекорд - 2,28. Тогда впервые вместо привычного партийного лозунга над стадионом имени В.И. Ленина прозвучало: "Слава Брумелю!"

Да, слава его была огромна, она как тень следовала за ним по пятам.

ПОЛУЧИТЬ КВАРТИРУ ПОМОГЛА КУЗЬКИНА МАТЬ

- Ваши рекорды, ваша шальная слава как-то помогали в практической жизни? Квартиру на Арбате вы тогда получили?

- Н-е-е-т... Эта квартира появилась у меня только в 70-м году. А в 61-м, даже когда уже был "звездой", продолжал жить в маленьких двух комнатках резервного жилья "Буревестника" на Новоалексеевской улице. И вот в один прекрасный день Никита Сергеевич Хрущев, тогдашний наш правитель, на одном из совещаний по какому-то поводу (видно, на тему "догнать и перегнать Америку") возьми и скажи: "Вот - Брумель! Показал американцам кузькину мать!" Он так любил выражаться. Хотя никто никогда так и не узнал, где живет эта самая "мать Кузьмы", она же "кузькина мать", которую я показал американцам, но мне после этой крылатой фразы сразу же предложили квартиру получше - на Смоленской набережной. Это был фактически мой любимый Арбат, на котором я мечтал жить с самого первого дня, когда в Москве появился.

- А в материальном смысле как жилось?

- Платили стипендию - 250 рублей. И немного приплачивали за рекорды. Действительно немного - так, разок посидеть с компанией в ресторане.

ТЯЖЕЛОЕ ЗОЛОТО ТОКИО

Наступил 1964-й. Год Олимпийских игр в Токио.

- В течение года я гонялся за новым мировым рекордом, хотел прыгнуть 2,29, 2,30, но так и не смог это сделать и непосредственно перед Играми в Токио потерял форму, - вспоминает Брумель. - Положение обязывало: в течение всего олимпийского цикла я доминировал в секторе для прыжков в высоту, был явным фаворитом - значит, надо побеждать. А как выиграть, если форма ужасающая? Потерял сон в раздумьях о своей мрачной доле, и тогда врач делегации дал полезный совет: выпей стакан водки на ночь. Чуток помогло.

В день соревнований дождь лил с утра. Меня изо всех сил поддерживали наши туристы, плакаты, которые они развернули (типа "Отступать некуда - позади Москва!", "Брумель! Даешь рекорд!") поднимали настроение. Боролись со мной в секторе старый знакомый по Риму, "черный гигант" Джон Томас и его соотечественник, еще более высокий Рэмбо, его рост был то ли 2,02, то ли 2,03.

У Томаса я выиграл одну попытку, а остановились мы с ним на высоте 2,18. Не так уж и высоко, но учтите, что на стадионе в Токио было все то же гаревое покрытие и приземлялись мы в песок... Томас был доволен тем, что поменял бронзу Рима на серебро. Ну а счастливее меня не было тогда человека. Потому что выиграть тяжелейшее пятичасовое состязание прыгунов при такой форме было почти невозможно. Да еще при проливном дожде.

ПРЫЖКИ - ТОГДА И СЕЙЧАС

Тренер Дьячков, который подготовил "космического прыгуна", считал, что с его феноменальными способностями Брумель, если бы не трагическая случайность (тяжелейшая авария, в которую попал атлет), мог бы показывать выдающиеся результаты еще долго. И в новейшее время, при новых покрытиях, новом оснащении Брумель не потерялся бы. Например, такая деталь: металлическая планка, которую использовали во времена Брумеля, была куда более "чувствительной", чем планка из современного фибергласса, которая держится на стойках гораздо прочнее.

- А что думаете вы, Валерий, о тех условиях, при которых прыгали вы, и тех, при которых штурмовали высоту после вас?

- Прогресс в прыжках пошел из-за многих составляющих. Во-первых, изменение покрытий на стадионах - на пружинистом искусственном покрытии совсем другой разбег и совсем другой толчок. Нам-то приходилось разбегаться на грунте, который за пять часов борьбы в секторе так "распашут"... Поэтому я и показывал свои лучшие результаты на коротких соревнованиях - вроде матчей СССР - США. Четыре человека грунт не успевали размолотить, как 15 на Олимпиаде. Неудивительно, что на Олимпиадах лучшие прыгуны могли бороться только за победу, а не за результат.

Во-вторых, изменился стиль прыжков: при новом стиле ("фосбюри-флоп") можно быстрее разбегаться и траектория прыжков иная. Соответственно, изменились и правила: в мое время планку спиной переходить было нельзя. Когда появился "флоп", стали подкладывать в яму для приземления поролон толщиной в метр и больше, а саму яму в четыре раза увеличили.

- Как думаете, смогли бы освоить новый стиль прыжков?

- А почему нет? Конечно, смог бы! И прыгал бы выше. Только в мое время так прыгать не разрешали.

- Если бы все те изменения, которые привнес технический прогресс в сектор для прыжков в высоту, собрать вместе, на сколько бы вы смогли улучшить ваш последний рекорд?

- Трудно сказать... Вопрос из разряда детской фантастики. Нельзя сравнивать то время и современность. Не забывайте и про достижения современной фармакологии. Ведь "ловят" на допинге не всех и не всегда. А стимуляторы изменили картину соревнований не меньше, чем новые покрытия.

- Валерий, я не исправимый любитель фантастики. А вы?

- Я тоже. Но это что касается литературы, а не прыжков.

- И все же прошу вас пофантазировать. Сколько вы могли бы прибавить при всех достижениях прогресса?

- Ну сантиметров 10-15 прибавил бы.

ТРАГЕДИЯ И ТРИУМФ

Сейчас Брумель говорит об этом спокойно и отрешенно. Но каково ему было тогда...

- Шел 1965 год, - вспоминает великий прыгун, любимый герой моей юности. - Вроде бы достиг всего - выиграл Олимпийские игры, трижды был признан лучшим спортсменом мира. Но хотелось прыгнуть на 2,30. Для меня это был важный рубеж. К концу сезона я уже вышел на этот результат, сужу так по тренировочным прыжкам - стал постоянно, по три раза подряд за тренировку, прыгать 2,24. А при этом знал, что 6-10 сантиметров мне дает поддержка трибун.

Первенство СССР должно было пройти в Алма-Ате. Там было тепло, я готов был к новому мировому рекорду. И настроение было радостным. Стояла прекрасная золотая осень... Тренер, отвернувшись, что-то записывал, он не видел, как крутившаяся все время рядом мотогонщица согласилась подвести меня до дома. Машины в то время у меня как раз не было: стечение обстоятельств... Я сел на мотоцикл. Через три дня я был бы в Алма-Ате на первенстве СССР...

- Сколько вам было тогда?

- 23 года. Еще лет десять прыгал бы. Дождался бы и замены покрытий, и новые мировые рекорды устанавливал бы... Но - судьба. Мотогонщица превышала скорость. Колесо мотоцикла попало в пятно масла, девушка не справилась с управлением, меня на скорости километров 90 в час вмазало в осветительный столб... Правая нога отлетела в сторону и была раскрошена, как кость животного на столе для разделки мяса. Успел подумать: хорошо хоть, что не толчковая левая, а маховая правая... Мотогонщица пролетела мимо столба и отделалась ушибами.

- Началась длительная борьба за жизнь. О спорте, наверное, уже и не думали?

- Думал - смогу ли ногу сохранить. Перенес 30 с лишним операций. Начались необратимые процессы в тканях, я потерял всяческую надежду на то, что нога срастется. Два года в таком состоянии... Да ко всем бедам развалилась и моя семья, в общем, безнадега полная...

В чудеса я не верил, и в Курган к доктору Илизарову Гавриилу Абрамовичу поехал просто потому, что надеяться было уже не на что. У него провел полтора месяца. У меня был большой дефект кости - не хватало примерно 3-4 сантиметров. Так вот Илизаров этот дефект исправил с помощью своего новаторского метода. И "дырку" мою в ноге постепенно залатал.

Когда Гавриил Абрамович свой аппарат снимал, то напутствовал: "Смотри, будь осторожен. Приступай к тренировкам только месяца через два!" Какое там! Я приступил к тренировкам через два дня. И через два с половиной месяца прыгнул уже на 2 метра. Это при том, что нога в голеностопном суставе почти не гнулась, не хватало сухожилий, рубцы сплошные.

- Что двигало вами?

- Во-первых, доказать всем, что не слюнтяй. А во-вторых, показать, что врачи, которые мне ногу сохранили - действительно сделали чудо. Я хотел прыгнуть лишь на 2 метра, но потом с битумного покрытия прыгнул и на 2,08... К популярности уже не стремился, мне просто хотелось быть здоровым. И все. Обо мне вновь много писали. Снимали. Но меня вся эта шумиха волновала уже мало.

- Люди спорта вас поддерживали - или все забыли?

- Нет, не забыли. Спорткомитет продолжал платить стипендию лет пять или шесть, так что со мной обошлись неплохо. С благодарностью вспоминаю руководителя "Буревестника" Юрия Парфенова и старшего тренера Евгения Филипповича Кузнецова - в этом обществе мне лет десять тоже платили стипендию, пусть небольшую, но кусок хлеба был. Вот Юре Степанову (он до меня рекордсменом Союза был), когда он психически заболел, сразу все обрубили, оставили без средств к существованию. Это подтолкнуло его к самоубийству. А мне повезло.

Потом я писательской деятельностью занялся: роман написал в соавторстве, пьесы, сценарии... Какие-то гонорары были. Да не "какие-то", а вполне приличные гонорары.

- Ставили пьесы-то?

- Да. В Свердловском академическом театре драмы пьеса "Доктор Назаров" шла пять лет. В 80-м году в Таллинском русском драматическом театре шла моя "Олимпийская комедия". Еще в донецком ТЮЗе, в курганском театре. А вот на московские театры я со своими соавторами не "тянул"...

Потом увлекся лекционной работой, объездил всю страну. Это были сотни публичных встреч с моими поклонниками. И так - больше 10 лет. Люди охотно шли на мои выступления. Помнили меня. Любили.

- А мировая легкая атлетика не забыла своего героя?

- Нет. И мировая, и российская легкая атлетика меня не забыли. По линии ИААФ меня очень часто приглашали на различные соревнования почетным гостем. Я - член президиума Всероссийской федерации легкой атлетики. Три года проводились соревнования на призы Брумеля. Ну а сейчас у федерации с деньгами плохо, поэтому пока перестали проводить. Джон Томас приезжал ко мне в гости. Наша федерация ему оплачивала все расходы.

- Прыгаете еще?

- Да, на ветеранские соревнования езжу иногда.

- Каков ваш последний прыжок?

- На 1,50 прыгнул в Дурбане (ЮАР) в 1997-м. При моем теперь уже немалом возрасте это неплохо. А чемпион мира в моей возрастной категории одолел тогда 1,65.

- В призерах были?

- Нет, не в призерах. Но и не последнее место.

Юрий ВАСИЛЬЕВ