Газета Спорт-Экспресс № 213 (2409) от 18 сентября 2000 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 2

ЧТО ДЕЛАТЬ С БУТЫЛКОЙ ВОДКИ?

Репортаж из сиднейского офиса "СЭ", прерываемый телефонными звонками, посетителями и воспоминаниями

Владимир ГЕСКИН

из Сиднея

- Good morning! - расплываясь улыбками, приветствуют нас охранники-волонтеры.

- Good morning! - улыбаемся мы в ответ. И входим в главный пресс-центр.

Говорят, раньше, в доолимпийские времена, пресс-центр этот был гигантской конюшней. Теперь там, где еще недавно неторопливо жевали сено в денниках сотни лошадей, "бьют копытом" 15 тысяч пишущих и снимающих репортеров. Пройдет еще час-полтора, и они заполнят павильоны из сборных металлических конструкций. И будет в пресс-центре шумно, начнут без передышки звонить телефоны, заработают телемониторы, громкоговорители будут сообщать, что в таком-то помещении вот-вот начнется очередная из бесчисленных пресс-конференций.

Но пока тут тихо. Раннее утро, и, значит, можно спокойно поработать. Чем мы и решили заняться с фотокорреспондентом "СЭ" Сашей Вильфом.

Поворачиваем налево, потом направо, опять налево - и упираемся в дверь под номером 111. На двери надпись "СПОРТ-ЭКСПРЕСС". По-русски и по-английски.

Аренда офиса - удовольствие дорогое. Среди российских изданий, журналисты которых приехали в Сидней, позволить себе это смог только "СЭ". Остальные вынуждены работать в общих залах, где тесно, шум и вовсе запредельный, а кроме всего прочего, нельзя курить (вообще-то это нельзя делать и в офисах, но мы с Вильфом, наплевав на запреты, все равно курим, стряхивая пепел в банки из-под сока). Кстати, здесь, в Олимпийском парке, если полицейский увидит, что вы бросаете "бычок" на землю, штраф в 50 долларов обеспечен.

Саша подключает свой компьютер и начинает передавать в московскую редакцию снимки, сделанные накануне поздним вечером в бассейне. Я тоже включаю ноутбук и успеваю написать первую фразу - о том, как у входа в пресс-центр нас приветствуют волонтеры.

До второй фразы дело не доходит. Звонит Лев Россошик.

Он сейчас едет в сиднейской подземке, но ему не терпится узнать, как там наши бич-волейболисты.

- Боже мой, Лева, я даже не знал, что они играют в такую рань!

- Ну узнай, пожалуйста, я тебя умоляю, - настаивает из вагона метро Россошик.

Делать нечего. Приходится идти в зал, что рядом. Там десятки компьютеров, подсоединенных к олимпийской сети. Любой результат, показанный на Играх, мгновенно оказывается в памяти.

Пока иду, размышляю о достижениях мобильной связи. Что мы без нее делали бы! У каждого корреспондента "СЭ" по два мобильника - один для связи в Сиднее, другой для передачи информации в Москву. Благодаря этому я, как руководитель бригады, постоянно в курсе того, кто из репортеров где находится и чем занят. Соревнований столько, что все их нашим журналистским составом осветить, конечно же, нельзя, но если на одной из арен случается что-то для нас интересное, можно сразу сообщить ребятам: надо срочно туда ехать. Именно так произошло в субботу вечером, когда наша дзюдоистка Любовь Брулетова неожиданно вышла в полуфинал. Созвонились, и два Сергея - Родиченко и Киврин - успели как раз к решающим поединкам.

Подключил другой мобильник к своему компьютеру - и передавай в редакцию материалы хоть из ложи прессы, хоть из автобуса. То же самое и у фотографов: у них цифровые камеры, которым не нужна пленка. Вынул дискету из фото, вставил в компьютер, подключил телефон - и снимки мгновенно оказываются в Москве. Сказка!

Где вы, пишущие машинки, на которых мы стучали еще совсем недавно, чтобы потом диктовать материал по телефону в Москву? Времена стенографисток, принимавших наши отчеты и просивших передавать каждую фамилию по буквам, безвозвратно ушли в прошлое. А ведь всего-то 20 лет назад чудом техники казался появившийся в редакции телекопир - странный агрегат, предшественник факса, который при работе дымил и вонял так, что стоять рядом было невозможно.

Но хватит философий. Оказывается, наши в бич-волее выиграли. У аргентинцев. Набираю номер Россошика и сообщаю ему об этом великом событии. В ответ он издает восторженный крик, достойный Тарзана. Невольно представляю, как шарахаются от него в этот момент пассажиры подземки.

Тем более что пассажиров в эти утренние часы много, очень много, хоть сегодня и воскресенье. Все спешат на олимпийские арены. В вагоне, в котором мы с Вильфом полчаса назад клевали носами, вместе с нами ехали разряженные, как клоунессы, американские бабушки - на гимнастику, без устали болтавшие итальянцы - на предварительные соревнования по плаванию и, естественно, хозяева, сиднейцы, - на самые разные турниры от выездки до бокса. Хорошо еще, что вагоны двухэтажные, места достаточно...

Возвращаюсь в офис, сажусь за ноутбук, успеваю написать о том, что раньше в пресс-центре была конюшня, - и тут стук в дверь. Заходят два волонтера из обслуживающего персонала пресс-центра. Японцы. Интересуются, нет ли у нас значков. Вильф отрывается от работы, долго копается в своем набитом до предела фотокофре, находит, наконец, значки "СЭ", и японцы, церемонно поклонившись, исчезают в коридоре.

Значки - всеобщее олимпийское сумасшествие. Невольно вспоминаю, как 4 года назад в Атланте глубокой ночью к нам в офис зашел огромный негр, чтобы забрать мусор (его всегда много, потому что нам, как и в другие офисы, приносят абсолютно все протоколы соревнований). Поинтересовался, есть ли значки. А у нас была запарка, нужно было срочно передавать материалы в редакцию, потому мы ответили: сейчас некогда, значки дадим завтра. "Ну тогда и мусор ваш уберу завтра", - обиженно заявил негр и хлопнул дверью.

...Опять стучат. Дадут мне поработать или нет? Заходит пожилая волонтерка. Оказывается, она из Одессы, но уже лет 20 живет здесь, неподалеку от Сиднея. Первым делом выясняет, не приехал ли на Игры Евгений Киселев: НТВ - ее любимый канал, который она смотрит с помощью "тарелки". "Как там Останкинская башня? Не упадет?" - интересуется посетительница, а затем приглашает нас погостить у нее после Игр и искренне огорчается, узнав, что после Олимпиады мы сразу вернемся в Москву.

Шум в пресс-центре постепенно нарастает, народу прибавляется. В том числе и у нас в офисе. Приходят Родиченко и Саша Просветов, вслед за ними наш компьютерщик Максим Смирнов (самим нам с таким количеством умной техники, что мы привезли с собой, ни за что не справиться), чуть позже - Лена Вайцеховская, которая уже успела побывать в бассейне и поговорить с Геннадием Турецким, австралийский ученик которого Майкл Клим вчера побил мировой рекорд его же российского ученика Александра Попова. Мало этого - в офис заходит представитель агентства France Press, чтобы уточнить, когда в Сидней прибудет Карелин, тут же - знакомый корреспондент Los Angeles Times, советующий не пропустить пресс-конференцию, которая вскоре начнется в зале напротив, и аж четверо журналистов из Литвы, чтобы прочитать материалы последнего номера "СЭ", которые мы скачиваем из Интернета, распечатываем и вывешиваем на стенах.

Тут уж не до творчества, и мысли мои перетекают совсем в другое русло. Начинаю размышлять о том, что в квартире, которую "СЭ" арендовал для нашей бригады, в гордом одиночестве остался Игорь Рабинер - вчера он вернулся с соревнований в третьем часу ночи, и мы дали ему с утра отдохнуть. А это, увы, чревато самыми серьезными последствиями для роскошного борща, который накануне сварила Вайцеховская.

Вот так, в приеме посетителей и в размышлениях о борще, проходит еще, наверное, час. Наконец, в офисе становится тише: ребята расходятся по соревнованиям, и я могу дописать этот репортаж.

Тут снова напоминает о себе мой мобильник, который местный, сиднейский. Звонит Андрей Голованов. Служба безопасности, которая самым тщательным образом проверяет содержимое карманов и сумок всех, кто направляется в Олимпийский парк, отказывается пропускать его в пресс-центр. Все дело в том, что в сумке у Андрея - бутылка водки. Он хотел презентовать ее нашему давнему знакомому Матти Салменкюля, который по линии Международной федерации спортивной прессы отвечает за распределение пропусков для журналистов и помог всем трем фотографам "СЭ" получить билеты на церемонию открытия.

- Что мне делать? - спрашивает Голованов. - С водкой не пропускают.

- Ну тогда выпей ее, - предлагаю я. - На глазах потрясенных австралийцев. Пусть знают, каков русский характер.

В ответ молчание. Потом короткие гудки.