Газета Спорт-Экспресс № 114 (2607) от 23 мая 2001 года, интернет-версия - Полоса 11, Материал 2

Анатолий КАРПОВ

К БУШУ ОБРАЩУСЬ, КАК ТЕХАСЕЦ К ТЕХАСЦУ

Окончание. Начало - стр. 10

ВЕЩИЙ СОН В БАГИО

В свое время много шума наделал матч за мировую шахматную корону между Карповым и Корчным. Тогда, в 1978-м, о происходившем в Багио говорил весь мир.

- При всем моем неоднозначном отношении к Корчному могу сказать, что он, конечно же, заслуживал звания чемпиона мира, - признает Карпов. - Большую часть своей шахматной жизни он боролся со Спасским и с Талем, которые были моложе него, и Петросяном, который был чуть постарше. Потом пришел Фишер, и Корчной заявил, что он, Корчной, принадлежит к обыгранному Фишером поколению.

И когда Фишер ушел, Корчной посчитал, что преград к титулу чемпиона мира для него уже не существует. И вдруг появился Карпов... Это была его большая личная проблема. Как это так - его время пришло, и вдруг появляется человек, который на 20 лет моложе и который окончательно перечеркивает его шансы на титул...

Наши матчи в Москве и Багио (в Мерано у Корчного уже не было энергии) проходили в исключительно упорной борьбе и были очень интересными. Особенно в Багио. Надо отдать должное Корчному: при счете 1:4 любой сломался бы, а он - нет. В том матче он великолепно разыгрывал открытый вариант испанской партии, мне никак не удавалось получить белыми перевес. Подходит время 14-й партии - значит, вновь будет открытый вариант... Я не сплю часов до трех-четырех утра, в голове крутятся критические дебютные позиции. И вот в некой полудреме мне является длинный форсированный вариант, где я получаю перевес!

Нечто подобное случилось у меня пятью годами раньше, на межзональном турнире, в партии с Михаилом Талем. Там битва шла за то, кто станет претендентом. Партия была исключительно важной, и я отложил ее в безнадежном положении. Так же не спал часов до трех-четырех, и так же среди ночи мне приснилось, как я спасаюсь этюдным способом. Тогда я проснулся, не глядя на доску проверил идею: действительно, спасаюсь! А наутро, когда пришел мой тренер Семен Абрамович Фурман, с ужасом обнаружил, что не могу вспомнить свой сон! Два часа вспоминал. Вспомнил. И партию спас. Теперь, в Багио, наученный опытом, я быстренько встал, зажег свет и записал вариант. А на следующий день сказал своим тренерам Юре Балашову, Игорю Зайцеву и Мише Талю: кажется, я ночью нашел что-то стоящее. Они проверили - есть перевес! И в 14-й партии Корчной точненько по моему ночному "анализу" приплыл в эндшпиле тепленьким. Сон оказался вещим...

От автора. Во время турнира в Дос-Эрманасе в 1998 году я заговорил с Виктором Корчным о матче в Багио. И услышал: "Но это же был политический матч!" - "А в шахматном смысле каким он был?" - "А в шахматном смысле Карпов меня переигрывал", - ответил Корчной.

- Политики было действительно немало, - соглашается и Карпов. - На матче впервые была задействована служба безопасности, направившая с нами в Багио четверых сотрудников. В коттедже, где мы работали, была установлена специальная палатка, исключающая возможность подслушивания, подсматривания и какого-либо воздействия на тех, кто внутри. Но мы не любили работать в палатке: там было очень жарко и душно...

УКРАДЕННАЯ ПОБЕДА

После трех матчей за мировую шахматную корону с Виктором Корчным Карпова ожидало испытание гораздо серьезнее - пять матчей на первенство мира с Гарри Каспаровым. Пять исполинских матчей. Первый из них длился почти полгода и был равен по длительности двум обычным матчам прежнего формата - было сыграно 48 партий! Матч был прерван тогдашним президентом ФИДЕ Флоренсио Кампоманесом, и, судя по тому, что мне приходилось слышать из уст Каспарова и читать в его книгах, неспортивное решение президента ФИДЕ категорически не понравилось юному претенденту. Но еще меньше оно устраивало Карпова...

- Меня обманули, сказав, что надо обследоваться: дескать, идет уникальный эксперимент сродни длительным полетам в космос, - грустно усмехается Карпов. - Наврали, что Каспаров тоже согласился обследоваться. Столь трогательную заботу обо мне проявили не случайно: медицину и спорт тогда курировал член политбюро Гейдар Алиев, который покровительствовал Каспарову. Академики вынесли вердикт: соперники морально и физически истощены, продолжать матч опасно для их жизни. Я пытался разговаривать с теми, кто мог мне помочь в ЦК, но на меня смотрели с сочувствием - дескать, у человека уже не все в порядке с психикой... Мнение академиков давило на всех. Счет был 5:3 в мою пользу, и я ничего не мог сделать! Пытался говорить с секретарем ЦК КПСС по идеологии Зимяниным, но он смотрел на меня с сожалением и отвечал: "Когда-нибудь вы поймете, какое благое дело мы для вас сделали..." Понял-то я очень скоро: меня заманили в дьявольскую ловушку и фактически отняли победу...

ТОЛИН МИЛЛИОН

Помню как в пресс-центре матча Каспаров - Карпов 1985 года в Зале имени Чайковского в Москве во время 11-й партии кто-то распространил в пресс-центре ксерокопию оперативно переведенной заметки из немецкого журнала "Шпигель". Называлась она "Толин миллион" и эффект произвела сродни разорвавшейся бомбе. Еще бы! Советский гражданин судится в Западной Германии с каким-то крупным немецким журналистом, который у него украл ни много ни мало полтора миллиона немецких марок... Как выяснилось позже, эту заметку читали не только в пресс-центре...

- Дергать меня начали еще с утра, - вспоминает Карпов. - Позвонил Грамов, спрашивал, что это за история. Звонили со Старой площади, интересовались, как это - советский гражданин, и вдруг судится где-то в Германии... В общем, из-за всей этой нервотрепки я был окончательно выбит из колеи и 11-ю партию нормально играть, конечно, не мог... Итог известен: я грубо подставился и проиграл очень быстро. А подоплека всей этой истории такова. Известный немецкий журналист однажды в Гонконге сфотографировал меня с шахматным компьютером, а фотографию использовал в качестве рекламы этого изделия. Заработал полтора миллиона марок, а мне сказал, что компьютерная компания обанкротилась. Выяснилось, что все это ложь, компания прекрасно себя чувствует и предлагает свои услуги ФИДЕ, приводя в качестве аргумента свою "успешную работу с Карповым". Мне позвонил Кампоманес и обо всем мне рассказал. Я обратился к журналисту за разъяснениями. Он начал мне говорить, что денег у него нет - якобы вложил их в бизнес и прогорел. Верить ему я уже не мог и решил его как следует проучить. Помимо прочего, у меня в Союзе могли быть большие неприятности - поди доказывай, что мой "компаньон по компьютерному бизнесу" не компаньон вовсе, а заурядный жулик, что со мной он не поделился и что я не утаил свои доходы от налогов.

Словом, вывести проходимца на чистую воду было необходимо со всех точек зрения. По германским законам дело нельзя передавать в суд, если после событий, из-за которых хотят судиться, прошло более пяти лет. Срок как раз истекал, и мои адвокаты вынуждены были подать в суд, не дожидаясь окончания матча. Никто не верил, что советский гражданин, коммунист, сможет выиграть суд в ФРГ Не верил и член политбюро Александр Яковлев, который вызвал меня в ЦК и настойчиво советовал забрать иск, говоря, что это "бросает тень на партию". Я возражал, говоря, что не понимаю, как можно бросить тень на партию, защищая от проходимца честь и достоинство. "Ну, вы и упрямый, - сказал мне Яковлев. - Суд-то наверняка проиграете, после чего мы с вами как следует разберемся".

Суд я выиграл. Моего "кадра" посадили на пять лет, описали имущество и лишили возможности работать по журналистской специальности. Денег мне не вернули, так как он нанял дорогих адвокатов и по германским законам должен был после суда прежде всего расплатиться с ними. Но я все равно был доволен: удалось и проходимца проучить, и себя от напрасных наветов огородить. Яковлев в чем-то был прав: я действительно упрям, когда дело доходит до принципиальных вопросов. Но вот "разобраться" со мной будущему "прорабу перестройки" так и не удалось.

ПРЕЗИДЕНТ ФОНДА МИРА

Меня, да и не только меня, всегда интересовал вопрос, как Карпову удалось сохранить за собой пост президента авторитетной международной организации, именуемой для краткости Фондом мира? Ведь рухнула система, которая Карпова на этот пост назначила, рухнул Союз Советских Социалистических Республик, а число членов Фонда мира не только не уменьшилось, а даже увеличилось! Как это могло произойти?

- По роду своей деятельности, рассказывает Карпов, - шахматисты имеют уникальную возможность общения с широчайшим кругом людей в самых разных странах: сеансы, выступления... Я не один раз проехал вдоль и поперек Советский Союз, да и на карте мира трудно найти страну, где бы я не был. Одним из первых наших соотечественников удостоился награждения Большой золотой медалью города Парижа (первым был Юрий Гагарин, вторым - Леонид Брежнев). Вручал мне награду тогдашний мэр, ныне президент Франции Жак Ширак.

Когда в 1982 году скоропостижно скончался председатель Фонда мира Борис Полевой, возникла идея выдвинуть на эту должность меня. В это же время потеряла руководителя и другая общественная организация - Советский комитет защиты мира. Когда Брежневу принесли на подпись документ, где стояла моя фамилия, он удивился, так как до этого ему сообщили, что меня выдвигают на пост председателя Комитета защиты мира. Кандидат в члены политбюро Пономарев, который принес документ, сказал Брежневу: "Мы подумали, что должность председателя Фонда мира Карпову как экономисту подойдет больше, - там ведь много работы с финансами..." - "Ну раз подумали, пусть будет так", - сказал Брежнев и подписал документ. Этот разговор мне потом передал сам Пономарев.

Общественная организация, которую я возглавил, действительно была очень серьезная и крупная - достаточно сказать, что отделения Советского фонда мира тогда были на всех предприятиях во всех городах Советского Союза. Хотя штатных работников было немного: всего 267 человек по Союзу и 43 в центральном аппарате. Но зато было очень много общественников. Фонд мира занимался организацией Маршей мира по городам Советского Союза, следил за сохранностью памятников погибшим в Великой Отечественной войне за пределами Советского Союза - в Польше, Италии, Норвегии, Франции... Но и это была лишь малая толика того, чем мы занимались. Если бы, как говорил Корчной, Фонд был организацией "гебистской", то после развала Союза мы бы, наверное, не уцелели. А мы не только уцелели, но и расширились! Мало того, что страны Прибалтики все заново перерегистрировались в Международном фонде мира. В нем появились и новые страны - как Австрия, Австралия, Болгария, Бельгия. Сейчас у нас в Фонде 19 стран.

Когда в 1992 году все разваливалось и с треском разлетелся, например, Союз обществ Красного креста и Красного полумесяца, я собрал конференцию и заявил о своей программе: Советского Союза больше нет, но гуманитарное пространство должно сохраниться. У нас, надо сказать, всегда была очень четкая документация, по которой без труда можно было установить, откуда и сколько поступило средств. И мы поступили корректно: я предложил разделить средства по справедливости - часть оставить в центральной организации, которую я до сих пор возглавляю, а остальные разделить в процентном отношении между всеми членами. Я не побежал в российскую организацию, а "посчитал ходы" лет на 10 вперед. И главное - люди меня поняли. Мы за 15 дней подписали 15 новых двусторонних соглашений! И конференция практически единогласно приняла решение сохранить международную организацию и сделать ее правопреемницей советского Фонда мира.

Из того, чем мы занимаемся сегодня, могу назвать экологические программы, поддержку ветеранов и инвалидов Великой Отечественной войны. Когда у нас были возможности, мы обеспечивали все специализированные госпитали России телевизионной и видеотехникой. Есть у нас программы, связанные с последствиями чернобыльской катастрофы. Особо горжусь, тем, что нам удалось осуществить мечту Бориса Полевого: мы создали банк данных потерь советского народа в борьбе с фашизмом. Эта программа была принята в 1988 году, и мы довели ее до конца, несмотря на все передряги этих лет - развал страны, инфляцию, гиперинфляцию и прочее. Чтобы создать этот банк данных, пришлось обработать более 24 миллионов архивных дел! "Прочесали" все: архивы Министерства обороны, погранвойск, комсомола, немецких концентрационных лагерей. Все, что удалось найти на сегодняшний день, передали в музей на Поклонной горе. Вся работа, которую мы проделали с 1988 по 1995 год, стоила, как подсчитали специалисты с учетом "гуляющего курса рубля", 290 миллионов долларов. Но главное не в этом, а в том, что, если бы мы не сделали эту работу, ее не сделал бы никто и никогда.

От автора. Слушая Карпова, я думал о своем деде, пропавшем без вести в сорок первом, о том, как сорок лет ждала его моя бабушка. Думал о дедушке моей жены Ольги, который в том же сорок первом сгорел заживо в танке. И я знал, что теперь их имена тоже будут храниться на Поклонной горе...

И еще я подумал: а ведь Карпов руководил всей этой работой - и при этом успевал играть в шахматы! И играть неплохо.

Юрий ВАСИЛЬЕВ