Газета Спорт-Экспресс № 94 (3181) от 29 апреля 2003 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

ДРУГАЯ ИМОЛА

На минувшей неделе президент FIA Макс Мосли заявил, что в календаре чемпионата мира 2004 года может не оказаться "Гран-при Сан-Марино" в Имоле

Международная автофедерация уже неоднократно давала понять, что по ряду причин ей придется значительно сократить количество проводимых в Старом Свете этапов. Однако сделать это непросто, ведь в Европе что ни трасса, то легенда. Но в этом году Имола сама дала повод для репрессий в отношении себя: за три дня недавнего гоночного уик-энда автодром посетили всего 82 тысячи зрителей - на 26 тысяч меньше, чем год назад, и на 110 000 меньше, чем в 2000-м.

Первый "Гран-при" (еще - итальянский) состоялся на автодроме имени Энцо и Дино Феррари лишь в 1981 году, но за эти годы успел приобрести огромную популярность наравне с такими старожилами, как Сильверстоун, Монте-Карло, Монца, старый Нюрбургринг, Спа... В свое время гонщики с трепетом относились к этой трассе, утверждая, что "у нее есть характер". Сложный. Капризный. Зачастую коварный. Сделавший Имолу автодромом с большой буквы, который подарил миру "Больших призов" множество сказок и былей, триумфов и драм...

Впервые я побывала там в апреле 1997 года - через три года после известных событий, круто изменивших судьбу не только самой Имолы, но и всей "Формулы-1". Вообще-то я должна была поехать туда в том самом 94-м, но из-за бюрократических проволочек оказалась не готова моя итальянская виза, и трагический уик-энд прошел без меня. Признаюсь честно: благодарила небеса за то, что не пришлось своими глазами увидеть аварию Рубенса Баррикелло, гибель Роланда Ратценбергера, последний полет Айртона Сенны... На это даже по телевизору было страшно смотреть!

Ощущения были настолько сильными и тяжкими, что потом я еще два года старательно избегала свидания с трассой. Пока в 97-м не решила твердо: моим первым визитом на "Формулу-1" в этом году обязательно будет Имола.

Странное место. Городок-трасса. Или трасса-городок. Если убрать из Имолы автодром, от города мало что останется. Выходишь из поезда на вокзале Имолы, и первое, что слышишь, - это рев двигателей. Ищешь по карте адрес пресс-центра - и обнаруживаешь: виа Сантерно - фактически внутри трассы! Идешь по своим журналистским делам, а возле аккуратного домика какая-то старушка, нисколько не обращая внимания на вопли толпы фанов, усыпавшей знаменитый холм в повороте Ривацца, пропалывает грядку уже покрасневшей клубники. В парке Аква Минерале, давшем название одному из поворотов, тоже живут люди. А виа Мю, как речка, вытекающая из виа Мальсикура, через тот же парк выводит прямиком к знаменитому повороту Тамбурелло - нужно только рыжий от глины ручей, впадающий в такую же рыжую речку Сантерно, пересечь по деревянному мостику.

Вечером 24 апреля 1997 года, когда я в первый раз спешила на свидание с Тамбурелло, там было тихо и почти безлюдно. Слышно было, как скачет по обросшим зеленой плесенью водорослей камням ручей и ныряет в узкую трубу как раз под Тамбурелло. Сквозь листья деревьев и заградительную сетку с другой стороны трассы за мной подглядывало покрасневшее к вечеру, но все еще почти жаркое солнце. А с этой стороны, там, где на бетоне отбойника - бронзовая мемориальная табличка, бесчисленные надписи на разных языках, в том числе на русском, плакаты, рисунки и цветы, в тени высоких сосен с длинными, в ладонь, иголками и шишками совершенно гулливерских размеров скромно цветут на истоптанных газонах мелкие белые маргаритки.

Мне не хотелось уходить оттуда. И, несмотря на вечерние прохладу и сырость, кравшиеся от ручья и речки, я уселась на бетонный парапет, и мы с Тамбурелло о многом вспомнили. Так уж случилось, что все памятные события Имолы так или иначе связаны именно с этим поворотом, который Нельсон Пике назвал просто изогнутой прямой.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО ПЕРВОЕ: ВИЛЬНЕВ И ПИРОНИ

Второй год в "Феррари" бок о бок выступали Жиль Вильнев, сумасшедший и романтичный канадец, и француз Дидье Пирони, за совершенно ребячьей внешностью которого прятался, как уверяют хорошо знавшие его люди, довольно жесткий прагматик. Два в чем-то очень разных, но чем-то очень похожих, обаятельных и веселых парня. Ровесники. Почти друзья, связанные узами настоящего мужского товарищества. Которое рухнуло в одночасье.

25 апреля 1982 года. За полтора десятка кругов до финиша "Гран-при Сан-Марино" сошел Рене Арну, последний из пилотов "Рено", лидер и фаворит гонки. Настал час "Феррари". Лидерство от Арну перешло к Вильневу, вторым ехал Пирони. В лагере "Феррари" был уговор: как только сходит "Рено" (французский болид был мощен и быстр, но страшно ненадежен), гонку выигрывает тот из пилотов Скудерии, который на момент схода едет следом. Вот почему Вильнев был так уверен: победитель - он.

Но совсем скоро выяснилось, что у его напарника совсем иные планы на сей счет. Пирони атаковал, но поначалу канадец думал, что это лишь игра француза на публику. Однако это была не игра. 15 последних кругов стали кругами ада: две алые машины неслись колесо к колесу на скорости под 300 км в час, то и дело меняясь местами во главе гонки, а сидевшие в их кокпитах пилоты порой, кажется, забывали тормозить! На последнем круге Пирони предпринял убийственную атаку, вышел вперед где-то в районе Тамбурелло, а на последнем вираже жестко пресек попытку Вильнева восстановить статус-кво.

Пьедестал первого "Гран-при Сан-Марино", который я видела на видеокассете, запомнился надолго. Вильнев был чернее тучи, Пирони же храбрился, назвав свою победу "легитимной". Канадец не сказал французу ни слова. Ни в тот день, ни на следующий. Вообще больше никогда.

Все остальное произошло не в Имоле. Но именно Имола аукнулась веселым ребятам Жилю Вильневу и Дидье Пирони.

8 мая 1982 года на квалификации перед "Гран-при Бельгии" в Зольдере Вильнев решил во что бы то ни стало доказать вероломному другу, кто в "Феррари" на самом деле быстрее и лучше ездит. И в 13.53 по местному времени на скорости 270 км/ч попал колесом на колесо спокойно ехавшего в боксы "Марча" Йохена Масса. "Феррари" под 27-м номером подбросило, как с трамплина! А в 21.12 Жиля Вильнева не стало.

8 августа 1982 года в Хоккенхайме "Феррари" лидера чемпионата и обладателя поула Пирони (он мог стать первым французом, завоевавшим высший титул) - ирония или месть судьбы? - на большой скорости попала колесом на колесо "Рено" Алена Проста. Сложнейшие переломы обеих ног поставили крест на карьере Дидье. А еще через пять лет, 23 августа 1987 года, Пирони, сменивший "Формулу-1" на сверхмощные океанские катера, погиб.

ИНТЕРМЕДИЯ БЕЗ ПОСЛЕДСТВИЙ: ПИКЕ

2 мая 1987 года на квалификации перед 6-м "Гран-при Сан-Марино" на "Уильямсе" двукратного в тот момент чемпиона мира бразильца Нельсона Пике взорвалась покрышка, на скорости 300 км/ч в Тамбурелло машину развернуло, и последовал боковой удар страшной силы. Рычаги левой передней подвески насквозь прошили кокпит и лишь каким-то чудом не задели ноги бразильца. Из машины он выбрался сам, но тут же упал. Шок.

На следующий день Пике, травмированный скорее психологически, нежели физически, сбежал из госпиталя Болоньи, примчался на автодром в одном правом ботинке (левая нога так распухла, что на нее ничего не налезало!), и потребовал у профессора Сида Уоткинса, главы медслужбы "Формулы-1", допустить его к заездам. Сид, несмотря на колоссальный прессинг со стороны прессы, публики, организаторов гонки и президента FOCA Берни Экклстоуна, а также матерную брань самого Пике, этого не сделал. Позже бразилец признался, что Уоткинс был прав: ему понадобилось без малого три месяца, чтобы по-настоящему прийти в себя. Профессор Пьер Балледье, известнейший в мире "Формулы" психолог, физиотерапевт и немножко экстрасенс, позже рассказывал, скольких усилий стоило ему вернуть Нельсону нормальный сон. Бразилец как-то признался: только он закрывал глаза, как на него снова и снова мчался серый бетон отбойника Тамбурелло...

ПРЕДАТЕЛЬСТВО ВТОРОЕ: СЕННА И ПРОСТ

Второй год партнерами в "Макларене" были Сенна и Прост. Прагматичный романтик Айртон - и романтичный прагматик Ален. Первый на пять лет моложе второго. Их связывали помимо соперничества и другие, весьма запутанные отношения. Рон Деннис: "Иногда это был сплошной конфликт, иногда - потрясающая гармония". Владелец команды Мансур Ойех: "Было очень много чувства с обеих сторон".

23 апреля 1989 года. На четвертом круге 8-го "Гран-при Сан-Марино" в Тамбурелло на скорости 285 км/ч у "Феррари" Герхарда Бергера отвалилась часть переднего антикрыла. Машина, завертевшись, врезалась в стену в том же месте, где два года назад "Уильямс" Пике. Двигатель вспыхнул, от него загорелся весь болид и пылал 52 секунды. После аварии Бергер, увезенный в госпиталь без сознания и под капельницей, придя в себя, скажет: "Я заглянул на тот свет. Мне там не понравилось".

Пока горела "Феррари", гонку остановили. Дали повторный старт. Рассказывает Прост: "Айртон подошел ко мне, чтобы напомнить о существовавшем между нами уговоре: тот, кто раньше войдет в первый поворот, вправе рассчитывать на то, что партнер сразу атаковать не будет". После повторного старта Прост первым влетел в Тамбурелло, и тут же его догнал Сенна. Тамбурелло оба "Макларена" прошли, едва не касаясь друг друга колесами. А в Тозу Сенна въехал раньше партнера. После финиша француз обвинил бразильца в предательстве, тот, защищаясь, сказал почти как Пирони семь лет назад: "Ни о каком уговоре не знаю - я не торгую результатами гонок!"

Прост, приятельствовавший с обоими героями предыдущей трагедии, слишком хорошо помнил, во что обошлась Вильневу и Пирони Имола-82. Пресса принялась смаковать варианты возможной мести. И Прост позвонил Деннису: "Рон, я не хочу уходить из "Макларена", но готов бросить гонки прямо сейчас". Деннис испугался - и чуть ли не силой заставил своих пилотов объясниться. К разговору не был готов ни Прост, ни Сенна. После встречи на тестах в Пембри обстановка лишь усугубилась. "Макларен" больше не представлял собой единый организм. В середине лета во Франции Прост объявил, что уходит из команды. Вторая половина 89-го превратилась в сплошной болезненный конфликт.

И хотя мести, на которую так рассчитывала часть прессы, не последовало, Имола-89 имела весьма далеко идущие последствия.

ТРАГЕДИЯ...

После нее у Сенны и Проста были две Сузуки, в 89-м и 90-м, Монца-89, Хоккенхайм-91, Венгрия того же года. Столкновения, жестокие поединки на трассах и на страницах газет, примирения, новые конфликты. В 92-м напряжение в отношениях слегка ослабло - Прост пропустил тот чемпионат, и отсутствие соперничества дало возможность чуть перевести дух.

В 93-м, когда Прост вернулся в "Формулу-1" за рулем "Уильямса" и завоевал свою четвертую корону чемпиона мира, а Сенна тщетно пытался соответствовать своему сопернику в дышавшем на ладан "Макларене", ничто не давало особых поводов для обострения конфронтации. Даже такие суровые поединки, как на старте сезона в Кьялами, потом в Сильверстоуне и Хоккенхайме, оба называли "чистым и честным противостоянием".

А осенью в Эшториле Прост внезапно объявил, что уходит из "Формулы-1". На этот раз по своей воле. И насовсем. Его место в "Уильямсе" должен был занять Сенна. Многие были склонны полагать, что именно контракт бразильца с Фрэнком Уильямсом вынудил француза ретироваться.

Сезон-94 начался для Сенны совсем не так, как ожидалось. Капризный шедевр инженерии "Уильямс" оказался непредсказуемо враждебен. Две гонки - два поула, завоеванных на пределе допустимого риска, и два схода подряд. Ноль очков. Тогда Сенна и сказал: "Мой чемпионат начнется в Имоле".

Но в Имоле 1 мая 1994 года его чемпионат закончился.

29 апреля был смертельный полет со счастливым исходом Рубенса Баррикелло на "Джордане". 30 апреля в вираже "Вильнев" погиб австрийский новичок Роланд Ратценбергер из "Симтека": фрагменты антикрыльев у его машины оторвались на выходе из Тамбурелло.

1 мая утром, комментируя круг для французского канала TF1, Сенна сквозь рев "Рено", волнуясь, произнес: "Pour Alain ("для Алена"), - он начал по-французски... - Hello to my dear friend Alain. I miss you, - продолжил он по-английски ("привет моему дорогому другу Алену. Мне не хватает тебя").

Это была эпитафия их соперничеству. В Имоле, на той самой трассе, которая пять лет назад легла поперек их отношений, Сенна звал Проста обратно. В свою жизнь. И в "Формулу-1". Прост: "Еще до Имолы мы несколько раз разговаривали по телефону. Он обращался ко мне не как к другу - мы не были друзьями, но как к человеку, с которым он хочет дружбы".

14.00. Старт. Столкновение "Бенеттона" Юркиярви Лехто и "Лотоса" Педро Лами. Гонка остановлена. Пока расчищали трассу, пелотон водил за собой пейс-кар. Сенна был во главе каравана, сразу следом - "Бенеттон" Михаэля Шумахера. В 14.18 на 7-м круге 14-го "Гран-при Сан-Марино" после того, как пейс-кар покинул трассу, "Уильямс" Сенны на скорости 280 км/ч врезался в Тамбурелло в стену.

Последовала мучительно долгая суета судей, спасателей и врачей, на дорожку опустился медицинский вертолет и в 14.34 с Сенной на борту вылетел в сторону Болоньи, в госпиталь "Мадджиоре". А в 18.40 доктор Мария Тереза Фландри объявила о том, что бразилец мертв...

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Следствие по делу об аварии трехкратного чемпиона мира бразильца Айртона Сенны 1 мая 1994 года в Имоле длилось без малого три года. Судебные слушания с массой проволочек и переносов - чуть ли не еще столько же. Ответов на мучившие "Формулу-1" вопросы, главные из которых - что же все-таки случилось с машиной Сенны и кто виноват, получено не было. К уголовной ответственности никого не привлекли.

Наказали только трассу. По сути, ее казнили, причем еще до вынесения приговора. Уже в 1995 году Имола была лишь бледной тенью самой себя. Тамбурелло, та самая "изогнутая прямая", уводившая гонщика, казалось, в бесконечность, перестала существовать. На ее месте возник тривиальный "левый-правый-левый" поворот, предел скорости на котором - 160 км/ч. От сверхзвуковых 330 км/ч остались лишь воспоминания. Фактически уничтожили повороты Вильнев и Варианте Басса, переделали Риваццу и Аква Минерале...

Дорогой ценой сохранила Имола свою гонку, но это была уже не та Имола, которую уважали и на которой сражались друг с другом великие гонщики. Одна из самых узнаваемых и романтических трасс превратилась в "еще одну" - современную, довольно безопасную и стерильную от рождения. Лишенную характера. Эта Имола не могла произвести на свет ничего, хоть сколько-нибудь задевающего за живое...

Восемь лет назад многие журналисты, в душе оплакав ее, тем не менее заявили: пускай в таком кастрированном виде, но Имола все-таки осталась в календаре, а не сгинула, как, например, убивший Жиля Вильнева Зольдер. Что скажут они теперь?...

Ольга ЛИНДЕ