Газета Спорт-Экспресс № 176 (3263) от 12 августа 2003 года, интернет-версия - Полоса 9, Материал 3

Николай ДЕМЕНТЬЕВ

115 голов в зачет Клуба Григория Федотова

Сейчас эту футбольную специальность вспоминают редко, а при системе "дубль-вэ" хорошие инсайды были в большой цене. В переводе на русский язык, с моей точки зрения, весьма неудачном, придававшим этому определению второй смысл, инсайд - это полусредний нападающий. Язык не поворачивался назвать "полусредним" первоклассного инсайда Николая Дементьева, премьера, по существу, делавшего спартаковскую игру. Умышленно не употребил другое иностранное слово - плеймейкер, зная неприязнь Дементьева к инослогану. Английская же терминология у нас в ходу с первых шагов отечественного футбола.

К категории футбольных магов Дементьева можно отнести уже только за то, что "Спартак" с его приходом в 1946 году совершенно изменился. Команда из боевой, темповой, но в какой-то степени ломовой, словно по мановению дементьевской волшебной палочки, постепенно превращалась в оркестр, который по аналогии со спиваковским мог бы называться "Виртуозы Москвы". Комбинационный стиль, доживший до наших времен и считающийся исконно спартаковским, на самом деле зародился в конце 40-х годов после появления в клубе Николая Дементьева.

Первое время, даже выступая в великолепном ансамбле московского "Динамо" последних военных лет, Николай Тимофеевич находился в тени славы своего знаменитого брата, фантастического техника Петра Тимофеевича. Выросшие вместе, на футбольном поле они очень мало походили друг на друга. Петр рано познал славу и, греясь в ее лучах, прослыл блестящим индивидуалистом. Николай, по крайней мере так казалось со стороны, к лаврам был равнодушен, в игре был человеком компанейским, до мяча не жадным, обладал к тому же абсолютным футбольным слухом. Его передачи, паузы, сольные номера не только не выбивались из ритма высокой спартаковской ноты, из командной партитуры, а, наоборот, задавали в ней тон. Не знаю точно, но могу предположить, что и исполнители в "Спартак" стали подбираться под Дементьева, под его редкий комбинационный дар. Понимаю, что ушел от темы, но отметить лишь бомбардирский талант спартаковского диспетчера означало бы опуститься до примитивизма.

Отдав дань главному футбольному дарованию Николая Тимофеевича, пора перейти и к его бомбардирской ипостаси. Будучи, наряду с Игорем Нетто, зачинателем большинства спартаковских атак, Дементьев не рвался на передовую и тем не менее забивал регулярно. От его ударов не трещали штанги и не дули, словно после ожога, на руки вратари. Но его, как кто-то метко выразился, "косоприцельный" (обычно из-за штрафной с места левого инсайда в дальний угол) удар низом то и дело заставал врасплох самых бдительных стражей ворот того времени. Таким ударом - не сверхъестественной силы, зато впритирку со штангой - впоследствии владел разве что другой спартаковец - Юрий Гаврилов. Голкиперы в бросках вытягивались в струну, в полный рост, но почему-то чаще всего опаздывали дотянуться до дементьевской "посылочки", отправленной с 20 - 25 метров. За голами Дементьева угадывалось некое озарение, интуитивно найденный с точностью до миллисекунды момент удара, когда на миг приоткрывалось воздушное пространство для полета мяча по полюбившейся спартаковцу траектории.

Дементьев перешел из "Динамо" в "Спартак", когда ему уже стукнуло 30, как можно было подумать, доиграть в команде послабее. Но, как оказалось, он и не помышлял о завершении карьеры, стал той спартаковской осью, вокруг которой закрутилась послевоенная команда, формировался ее новый стиль, и повесил бутсы на гвоздь в 39 лет, лишь после того, как красно-белые вновь, как и до войны, стали ровней "Динамо", выиграли чемпионаты СССР 1952 и 1953 годов. В "Спартаке" Дементьев пережил вторую молодость, в интервале между 30 и 39 годами только в первенствах Союза забил 55 мячей - в полтора раза больше, нежели прежде, - чем не пример для нынешних кандидатов в "Клуб 100"! А 35-летним он был включен в список 33 лучших футболистов сезона под первым номером!

В детстве мне довелось, правда очень недолго, потренироваться у блестящего мастера, ставшего и прекрасным воспитателем талантов, познакомиться с его косоприцельным ударом. И хотя Николай Тимофеевич, перед тем как пробить, подсказывал вратарям самую удобную позицию на линии ворот, мяч после его удара неизменно завершал свой полет в дальнем нижнем углу. До сих пор перед глазами его хитрая улыбка из-под прищура белесых ресниц: "Ну что же ты? Брать надо такие мячи". Надо бы, конечно, да только почему-то не брались они и первоклассными вратарями.

Павел АЛЕШИН