Газета Спорт-Экспресс № 295 (3673) от 24 декабря 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Константин ЦЗЮ:
"ХОЧУ, ЧТОБЫ МОЕ ИМЯ ПОСЛУЖИЛО МОЕЙ СТРАНЕ"

О БУДУЩИХ СОПЕРНИКАХ

- Кругом публикуется информация о том, что в следующем бою вы встретитесь с британцем Рикки Хаттоном. Вроде бы уже даже подписан контракт на поединок. Это правда?

- Я все время слышу о том, что Цзю дал согласие драться с Рикки Хаттоном. Но есть только одна проблема: я ничего на этот счет не подписывал и даже не видел никаких документов. Если кто-то что-то подписал вместо меня - пусть он и дерется на здоровье. Объясните: зачем мне нужен Рикки Хаттон? Зачем ему нужен бой со мной, совершенно понятно. Я для него - challenge (одно из самых любимых слов Цзю, которое он постоянно употребляет. Существительное, образованное от глагола to challenge, - бросать вызов. То есть challenge - это то, что бросает тебе вызов, ставит под сомнение твою компетентность, задевает твое самолюбие. Иногда в этом значении у нас употребляется слово "раздражитель". - А.Б.). Но он-то для меня никакой не challenge. Обычная защита титула. Если мне будет угрожать потеря титула, я, может быть, соглашусь на бой с ним, а так? Что мне даст победа над Хаттоном? Почти ничего. Мне что-то надо доказать себе в бою с ним? Абсолютно ничего. Это как-то повысит мой статус? Никак. За пределами Англии он не пользуется большой известностью. Деньги? Есть множество противников куда более выгодных в финансовом отношении. Тогда зачем мне Хаттон? Мне 35 лет, и я всем, в том числе и себе, все уже в боксе доказал. Чтобы снова заставить себя тренироваться так, как того требует профессиональное отношение к делу, мне нужна мотивация. Вы сами видели, как я тренируюсь, когда приезжали ко мне в Австралию. Можно подвергать себя таким испытаниям просто так?

- Так, может, настало время уйти?

- Посмотрите на меня. Похож я на человека, который торопится на пенсию?

- Честно говоря, не очень. Вы выглядите так, будто вам не терпится снова в бой.

- То-то и оно. И я не противоречу себе. Я хочу драться. Я изголодался по рингу за то время, что провел вне его, то есть почти за два года. И за три раунда с Митчеллом не успел насытиться. Однако я уже далеко не мальчик и не собираюсь драться просто так. Хочу боксировать только с соперниками, которые позволят мне подняться на новую для себя высоту. Мне нужна очень серьезная мотивация. Нельзя выходить на ринг, если у тебя ее нет. Далеко за примерами ходить не надо. Вы знаете, почему Рой Джонс проиграл Антонио Тарверу и Гленкоффу Джонсону? Не хочу сказать о них ничего плохого, они очень хорошие боксеры, но тем не менее далеко не ровня Рою. Тогда почему же он проиграл им? Потому что у него не было никакой мотивации. Ему нечего было доказывать. Он проиграл чисто по психологическим причинам. Не могу сказать, что мы с Роем близкие друзья. Мы достаточно закрытые люди, не слишком много общались друг с другом, но мы хорошо знакомы, и нас связывает большое взаимное уважение. Я очень переживал, когда он проиграл, и много думал об этом, хотя тут, собственно, и думать не о чем. Все и так ясно. Помните, с каким видом он выходил на ринг?

- С таким, словно ему все давно надоело, а больше всего надоели противники. Причем это началось еще в первом бою с Тарвером, который он выиграл.

- Совершенно верно. В таком состоянии нельзя выходить на ринг. Ты можешь проиграть кому угодно. Бокс требует полной самоотдачи и мстит, если ты относишься к нему с прохладцей. К чему все это говорю? К тому, что мне нужна мотивация, чтобы драться. Говорят, всем понравился мой бой с Шармбой Митчеллом. Мне он тоже понравился, а все потому, что я был очень хорошо мотивирован на этот поединок. Я был там, где хотел быть, - на ринге, и делал то, что хотел делать.

- А что может вас должным образом мотивировать?

- Соперник, конечно. Скажем, Артуро Гатти. Он обладает сумасшедшей популярностью, его любят за зрелищный стиль ведения боя. Готов драться с ним в "Мэдисон-сквер-гарден", то есть в его цитадели. Потому что Гатти - это challenge. Мне не надо самому себе объяснять, зачем я с ним дерусь. Я просто хочу с ним драться. Флойд Мейуэзер - тоже очень известный, очень популярный, очень уверенный в себе и до сих пор не знающий поражений боксер. Он тоже challenge, и я тоже хочу с ним драться. Кори Спинкc - абсолютный чемпион мира в следующей весовой категории, до 66,7 кг. Разумеется, для меня это challenge - попытаться стать абсолютным чемпионом мира во второй весовой категории.

- Ходили слухи, что вероятность этого боя весьма высока, но почему-то потом все рухнуло.

- Дон Кинг не дал провести этот бой. Я все думал - почему? Ведь это очень кассовый поединок. Кажется, я нашел ответ. Вроде бы достигнута окончательная договоренность о проведении матча-реванша между Кори Спинксом и Забом Джудой, которому сейчас принадлежит титул WBO. А Спинкc, напомню, владеет титулами WBC, WBA и IBF, что делает его абсолютным чемпионом мира. Победитель станет обладателем сразу четырех чемпионских поясов. Первый бой между ними был очень равный, но победу отдали Спинксу, и у Джуды есть хорошие шансы победить в матче-реванше. Если Заб выиграет, то мой поединок с ним вызовет еще больший интерес, чем мой бой со Спинксом. Я ведь три года назад нокаутировал Джуду во втором раунде, и он тогда после боя устроил скандал.

- Раньше вы говорили, что не дадите Джуде матч-реванш.

- Разумеется, если он будет простым претендентом. Опять-таки, что мне доказывать, если ему нечего предложить, кроме себя? Я его один раз уже побил. Другое дело, если на кону будут стоять сразу четыре чемпионских пояса, да еще в следующей весовой категории, в которой я раньше никогда не выступал. Тогда этот бой нужен мне самому, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы он состоялся. Однако пока это все только разговоры. Ничего конкретного относительно боев с интересующими меня противниками мне пока не предложили. Может быть, что-то произошло, пока я в Москве? Хотя вряд ли. У меня договоренность с моим менеджером Мэттом Уоттом о том, что, если будет что-то конкретное, он даст мне знать, если нет - не будет мешать мне отдыхать, хотя мою жизнь здесь никак нельзя назвать отдыхом. Он пока не звонил. Значит, ничего конкретного по-прежнему нет. Деньги никогда не были для меня главным в жизни, но я чувствую какую-то незаконченность в своей боксерской карьере. Вроде бы всего добился, всеми титулами владел, а вот что-то все-таки не сделано. На какую-то вершину не взобрался. Нет полновесной точки. А может, есть? Может, мой бой с Митчеллом и был такой точкой? Если так, то, значит, я сам в этом еще не разобрался. И все-таки нет, не было еще этой точки.

- Что бы вы сами сочли такой точкой? Победу над каким-то определенным соперником? Завоевание какого-то нового титула?

- Не знаю.

О ТОМ, ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ БИТВ

- А нет ли ощущения, что вас на ринге держит просто инерция или страх перемен?

- Страх перемен? Это вы правильно сказали. Конечно, он есть. Если ты всю жизнь занимался одним делом и вдруг тебе предстоит с ним расстаться, то трудно не испугаться. Причем говорю не о финансовой стороне. С этим, надеюсь, все будет в порядке. Вообще-то я достаточно давно начал готовить себя к жизни после бокса. Хочу найти себя в этой жизни. Хочу найти что-то такое, что будет интереснее бокса. Пока этого нет.

- Но все-таки вы почти два года не выходили на ринг из-за травм. Неужели не нашли для себя какого-то занятия, которое способно заменить вам бокс?

- Пишу сейчас вторую книгу. Мы сделали новый DVD-фильм. Был занят по уши, и от бокса, кстати, совсем не отдыхал. Как вы помните, я получил травму буквально перед боем с Митчеллом, который должен был состояться в Москве в феврале. Мне прооперировали плечо, а затем я полгода занимался восстановительными тренировками руки, и это, уверяю вас, очень мало похоже на отдых.

- А не боитесь провести, как многие великие чемпионы прошлого, на один бой больше, чем нужно?

- Мы опять возвращаемся к тому, что произошло с Роем Джонсом. Он утратил желание и все равно продолжил выходить на ринг. Я желания не утратил. Наоборот, за время своего вынужденного отсутствия я его накопил и хочу продолжать карьеру. Вы знаете, как я готовился к бою с Митчеллом? Три месяца практически не видел свою семью. Вам известно, какие у меня отношения с семьей, что она для меня значит. Каким же должно быть желание, если я пошел на такие жертвы?! Я работал, как робот (неожиданно смеется). Я пива не пил два с половиной месяца!

- А вот это уже серьезно.

- Вы себе представляете? Обычно разрешаю себе бутылочку за ужином, а полностью прекращаю пить пиво только за три недели до боя. А тут два с половиной месяца! (У Константина есть своя пивоварня в доме. Я сам не большой любитель этого напитка, и в данном случае мое мнение мало что стоит, но знатоки утверждают, что пиво Цзю варит великолепное. - А.Б.)

- Раз приходится идти на такие жертвы, то, видимо, пора завязывать с боксом. А если серьезно, то ваша жизнь после бокса будет хоть как-то с ним связана?

- Конечно. Я уже работаю как менеджер с некоторыми боксерами. Например, с Антоном Солоповым. Может быть, что-то получится с Виктором Огановым. Здесь ведь такое непаханое поле. Российские боксеры очень часто выступают не в своих весовых категориях, и им приходится драться с бойцами гораздо крупнее себя. Тот же Солопов начинал в 69,9 кг, а сейчас дерется в 66,7. А сколько еще самых разных моментов. Надо, например, уметь убедить человека в том, что ему под силу сделать то, что сейчас кажется невозможным. Сам себя я так убеждал всю жизнь.

И ПРОСТО О ЖИЗНИ

- Нет у вас тоски по той переставшей уже существовать стране, из которой вы когда-то уехали?

- Нет. У меня вообще нет склонности к ностальгии. Но я скучаю по нашей старой сборной. Со многими у меня сохранились очень хорошие отношения. С Сашей Лебзяком, который сейчас ведет большую работу в российском боксе. Скоро сюда подъедет Евгений Судаков. Володя Ерещенко приезжал. Витя Акшонов, Дима Елисеев и другие - у меня сохранились отношения со многими.

- Тем не менее, когда я был у вас в Австралии, мне показалось, что вы совершенно вросли в эту страну.

- Да, я люблю Австралию. Там сейчас мой дом. Когда приехал, думал, что этого никогда не произойдет, что это просто невозможно. Мы жили в вакууме. Никакого опыта. Полная беспомощность в самых обычных бытовых ситуациях, не можешь даже в банке счет открыть, а куда там без этого? Без языка. Без друзей. Все чужое. Не с кем было даже просто общаться. (Я хорошо помню, как звонил Косте более 10 лет назад. У меня сложилось тогда впечатление, что он был рад любой возможности поговорить по-русски с кем угодно. - А.Б.) Потом стали обрастать друзьями, контактами. Очень помогла одна семья македонцев. Языки похожи. Понимали друг друга. Тогда это казалось настоящей роскошью. Они и сейчас мои близкие друзья. Дети мои уже, кажется, думают больше по-английски. Дома говорят только по-русски, но временами такие обороты заворачивают! Тимофей и Никита приехали сейчас со мной. Так они же снега никогда не видели! Он им и понравился, и не понравился. Вроде интересный, а в то же время холодный. Лучше бы был теплый. Младший, Никитка, сосульки в карман положил. Не понимал, что они растают. Вот так все в жизни складывается.

- А если могли, вы бы изменили что-нибудь в своей жизни?

- Нет. У меня хорошая жизнь, хорошая судьба. Да, я делал ошибки. Например, со своим первым контрактом. Потом судился. Но и в этом были свои плюсы. Никогда бы так не выучил язык, если бы не пришлось судиться. Вообще я очень быстро заговорил. Наверное, потому что не боялся ошибиться. Когда над моим неуклюжим английским смеялись, я смеялся вместе со всеми. Конечно, лучше бы я не подписывал тот первый контракт с Биллом Морди. Точнее, надо было подписать более правильно составленный контракт. Но, с другой стороны, это ведь тоже часть моей жизни. Так что пусть все будет, как было. Моя жизнь мне нравится такой, какая она есть. С ошибками, которые закалили, сделали крепче. Научили жить в совершенно новой обстановке, приспосабливаться к ней и в конце концов завоевывать себе хорошее место в жизни, которая когда-то была для тебя совершенно чужой.

- Сейчас вы в Австралии национальный герой. А как вам кажется, сохранится это отношение, когда вы оставите ринг?

- Трудно сказать. Может, и изменится. Ну и что? Мое-то отношение к себе самому останется прежним. Мне не нужно паблисити. Мне не нужно снова и снова видеть свои фотографии в газетах. Впрочем, я говорю так сейчас, а когда все это исчезнет, очень может быть, что буду скучать. Мне же нравится внимание, которое мне оказывают здесь, в России, хотя я и очень устаю. В то же время, когда получил травму и на время выключился из этой публичной жизни, просто балдел от счастья. Так что поживем - увидим.

- Костя, жизнь состоит не из одной работы. Как вы отдыхаете?

- Много читаю - и по-русски, и по-английски, причем самую разную литературу.

- Хорошо помню, как вы обменивались книгами с Александром Поповым.

- Да, он тоже много читает. Еще люблю рыбалку, охоту. Но сейчас с этим стало сложнее. Помните, я вам рассказывал, что у нас были страшные лесные пожары, которые чуть ли не к дому моему подошли. Так вот, после этого зверь ушел вглубь. Увлекаюсь стрельбой из пистолета - и малокалиберного, и боевого. Хочу купить себе хороший пистолет, но все никак время не выкрою. Больше всего нравится 9-миллиметровая "Беретта 92". "Глок" еще можно взять, любую модель, но "Беретта" все-таки помягче и стрелять из нее удобнее. "Глок" удобнее носить, но я ведь носить его не собираюсь, я просто прихожу в тир и стреляю. У меня много друзей-полицейских. Некоторые даже занимаются у меня. Прихожу в полицейский клуб, мне дают там пару ведер патронов - и вперед. Пока стреляю из одного пистолета, мне заряжают другой. Когда настреляешься вдоволь, почему-то поднимается настроение, весело становится. Еще стрелял из револьвера "Магнум 44". Очень специфические ощущения. Столько дури в нем, что просто караул.

- Давайте все-таки закончим разговор боксом. В Америке есть такое понятие grudge fight. Это бой между соперниками, которые не любят, а то и ненавидят друг друга, как, например, Эрик Моралес и Марко Антонио Баррера. А у вас были такие бои?

- Никогда.

- Даже с Забом Джудой?

- Нет. Для меня это был просто бизнес. И сейчас не испытываю никаких недобрых чувств ни к одному из моих потенциальных противников. Я мирный человек. Я живу для своих детей. Как потом смогу объяснить им свою злобу? Скорее всего, не смогу. Значит, не надо эту злобу испытывать.

Александр БЕЛЕНЬКИЙ