Газета Спорт-Экспресс № 24 (4003) от 3 февраля 2006 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

Год 1940. Часть шестая

НАРКОМОВСКИЕ ЧАСЫ ДЛЯ ТОКАРЯ ФЕДОТОВА

БОЛГАРИЯ. Это много лет спустя ее называли "шестнадцатой советской республикой". А в 1940-м сборная Москвы под флагом "Спартака" отправилась на товарищеские матчи в страну, с ближайшим союзником которой, гитлеровской Германией, менее чем через год Советскому Союзу предстояло сойтись в величайшей за всю историю человечества войне.

Большая удача выпала на нашу долю - в Госархиве РФ (Фонд 24а, дело 389) сохранился под грифом "Секретно" отчет руководителя советской делегации Николая Романова председателю СНК Вячеславу Молотову о поездке московского "Спартака" (фактически сборной Москвы) в Болгарию. Благодаря Романову мы получили возможность не только проследить за жизнью, тренировками и играми москвичей, но узнать об истинных отношениях между рабоче-крестьянским государством и монархической Болгарией, прилюдно демонстрировавшими в последний предвоенный год дружбу и взаимные симпатии.

Вторгаться в стиль романовского творения права не имеем, а синтаксис с орфографией привели в соответствие с существующими ныне канонами.

"СОВЕТСКИЕ ФУТБОЛИСТЫ НЕ ГОВОРЯТ"

Столица дружественной Болгарии. Восемь часов вечера. Два самолета с пятиминутным интервалом совершают посадку в софийском аэропорту. Через несколько минут с трапа спускаются 28 человек в одинакового покроя и цвета костюмах, шляпах и лакированных туфлях. Несколько дней спустя корреспондент белградской газеты "Новый свет" напишет: "Медленно сходит по лестнице гостиницы Андрей Старостин. Не всматривайтесь в его светло-серый костюм и шляпу. Скоро получите возможность легко запомнить цвет их костюмов, потому что все 22 игрока (ошибка - 23. - Прим. А.В.) одеты одинаково".

Прессы футболисты, следуя строгим инструкциям, избегали, на вопросы назойливых журналистов отвечали односложно, неопределенно. Шеф был счастлив: ребята наказ выполняли неукоснительно, что он не без удовольствия отметил в отчете: "На всех тренировках присутствовали футболисты, тренеры, спортивные руководители, тщательно изучая наших игроков. Были большие попытки расспросить о тактике, технике наших игроков, о предполагаемых составах для того, чтобы сориентироваться в игре против нас. Но этого им не удалось, так как все наши товарищи давали такие ответы, что болгарская пресса вынуждена была признать, что, несмотря на неоднократные попытки разузнать о наших футболистах, ничего не вышло. Как они писали: их "разузнавательная функция провалилась".

Словно от каменной стены отскакивали вопросы корреспондента газеты "Дневник". После первой игры, 12 августа, в небольшом материале, озаглавленном "Советские футболисты не говорят", он писал: "Несколько раз я пытался заговорить с советскими спортсменами, которые очень любезны, но на заданные им вопросы отвечали однообразно, не высказывая своего мнения.

На ряд вопросов, которые нам удалось задать советским футболистам или руководителям "Спартака", получали один и тот же ответ:

- Что вы скажете об игре "Славии"?

- "Славия" хорошо играет в футбол.

- Расскажите что-нибудь о ваших физкультурниках.

- В СССР отличные физкультурники.

- Есть в вашей стране нападающие лучше Федотова?

- Вероятно".

Сдержанность наших игроков в ответах на безобидные, не связанные с государственной тайной вопросы ударила по карману болгарского друга, значительно сократив размер его гонорара.

Журналистов интересовало все: семейное положение игроков, времяпрепровождение, быт... Во что одевались, они уже видели и на тренировках, и на улицах Софии. А как, к примеру, питались? Не получив сведений из первоисточника, дотошный югославский журналист обратился к повару ресторана "Болгария", где столовалась советская делегация. Об итогах расследования сообщил всем, кто приобрел 14 августа газету "Новый свет": "Что они кушают? То, что кушают все русские: обильно и разнообразно. Болгарский повар старается им угодить и потому приготовил сегодня борщ - по-русски, икру и рыбу - по-русски и все остальное - по-русски".

"И КОЧЕГАРЫ МЫ, И ПЛОТНИКИ"

Не на все интересующие иностранных журналистов вопросы смогли бы ответить всезнайки из довоенной болельщицкой среды. О нынешнем поколении и говорить нечего.

Обо всех 23 футболистах наши читатели слышали, групповой их портрет перед загранпоездкой в прошлом номере "СЭФ" видели, но о семейном положении, мнимых или истинных специальностях, принадлежности к партии, образовательном цензе, спортивном хобби, наверное, мало кому известно.

Перед поездкой за кордон советские люди собирали ворох документов, всевозможные характеристики, заполняли анкеты... Все это направлялось в чрево государственное - внутренние органы на предмет лояльности граждан к существующему режиму. Такую анкету, не до конца, правда, для отправки подготовленную, обнаружил в архиве. В целях экономии места представляю ее в сжатом виде.

Обилие "б/п" (беспартийный) в графе "Партийность" у лучших футболистов Москвы должно было по меньшей мере насторожить проверяющих. А вас попрошу с некоторой долей юмора отнестись к большинству записей в разделе "Специальность".

СО СЛЕДАМИ ПРОЯВЛЕНИЯ ДРУЖЕСКИХ ЧУВСТВ

Вернемся ненадолго в софийский аэропорт, чтобы глазами руководителя делегации понаблюдать за устроенной советской команде встречей: "Несмотря на дождь, который был во время нашего приезда, встретить на аэродром, находящийся в 18 километрах от города, собралось много народа. На аэродроме нас встретил весь состав советского посольства в Болгарии, представители министерств Болгарии и спортивных организаций. В нескольких машинах советского полпредства наша делегация отправилась в город. В городе нас ожидала исключительно теплая встреча трудящихся Софии. Десятки тысяч людей стояли на всех улицах, по которым проезжали машины с советскими футболистами. Несмотря на усиленные наряды полиции, которая была мобилизована не только из Софии, но и других городов Болгарии, они не смогли удержать порядок, и народ, прорывая цепи полиции, окружал машины и не давал ехать дальше. Сотни рук протягивалось к машинам, каждый хотел хотя бы дотронуться к советскому человеку..."

У каждого народа свои обычаи, традиции, образ жизни... Утвердительный жест головой, распространенный в большинстве стран, у болгар означает "нет" и наоборот. Своеобразно выражали они эмоции, порывы радости, что не прошло мимо внимания Романова: "Близко стоящим удавалось вскочить на подножку, они спешили пожать руку, похлопать по плечу, иногда очень больно ущипнуть за щеку или схватить за ухо".

Под аккомпанемент возгласов в адрес советского государства и его вождей кортеж продолжал путь к посольству. Вождю желали здоровья ("Да здравствует товарищ Сталин!"), а Климента Ефремовича жаждали лицезреть непосредственно ("Скоро ли товарищ Ворошилов приедет?"). Наконец, с заметными, надо полагать, следами проявления дружеских чувств болгарского народа на лицах делегация проникла на советскую территорию. Посол Лаврищев ознакомил прибывших с политической ситуацией в стране, напомнил о правилах поведения, рассказал о предстоящих футбольных встречах и отпустил с миром в осажденную многотысячной толпой гостиницу "Славянская беседа", где были забронированы номера.

"НАРОД СТАЛ ГЛУПЕЕ"

Полиция к такому обороту дел готова не была. "Нам рассказывали об одном заявлении руководителя софийской полиции, - писал Романов, - который заявил: "Я не узнаю нашего народа, он стал глупее. Как может быть, что при возвращении господина Филова (премьер-министр Болгарии. - Прим. А.В.) из Германии, где решался вопрос о Добрудже, его встречали сотни человек, при царских торжествах царя встречали 2 - 3 тысячи, на больших праздниках Болгарии выходит несколько тысяч, а тут приехали какие-то футболисты, и их вышла встречать вся София".

Столичные газеты утверждали, что в день прибытия советских футболистов на улицы вышло сто тысяч человек.

Сцена у гостиницы в изложении Романова: "Во время встречи полиция на наших глазах принимала репрессивные меры против населения. Было избито очень много трудящихся. Более активных, которые были близко к машинам и выражали наибольшие симпатии Советскому Союзу, тут же окружала полиция и отправляла в тюрьму".

Стоп. Для понимания дальнейших событий, включая футбольные встречи, необходим небольшой комментарий.

В 1940 году в отношениях СССР с Германией и ее союзниками существовали две стороны - официальная, парадная, и реальная, тайная, для узкого круга властей предержащих. Правда заключалась в документах, тщательно от многомиллионного населения скрываемых под грифом "Секретно". Таковым был и отчет Романова Молотову, содержавший, например, следующие строки: "Чувствуется очень большое немецкое влияние в Болгарии. В гостиницах и в городе Софии очень много немцев. Характерно отметить, что болгарские футболисты, которые раньше при встрече с футбольными командами приветствовали команды только возгласами "Гип-гип-ура!", на первом и втором матчах кроме возгласов "Гип-гип-ура!" приветствовали фашистским салютом. Этот же салют был изображен на подарке, преподнесенном нам командой "Славия" во время первого матча.

В кинотеатрах, где мы были три раза, на всех экранах идут только германские хроники, показывающие фашистские парады, победу германских войск, германскую военную технику и всячески восхваляющие Гитлера слова, как организатора этих побед".

Заметим: Николай Романов употребляет производное от слова "фашист", уже более года как изъятого со страниц советской печати.

Итак, разместились в гостинице "Славянская беседа", где прожили 11 дней. "Очевидно, с целью лучшего наблюдения за нами мы были помещены в четырех этажах гостиницы так, что ни одна комната не была рядом друг с другом, - делился своими соображениями Романов. - В гостинице почти весь обслуживающий персонал очень хорошо говорит и понимает по-русски. Большинство из них - бывшие белогвардейцы".

Первые два дня питались в ресторане той же гостиницы с белогвардейской обслугой, причем в общем зале, "куда неоднократно, явно с ведома руководителей ресторана, подсаживались с виду пьяные, которых официанты обслуживали за нашими лее столами. Эти люди пытались провокационными вопросами вызвать на откровенность наших товарищей", - жаловался Николай Николаевич Вячеславу Михайловичу.

По настоятельной просьбе руководства делегации питание организовали в отдельном помещении гостиницы "Болгария".

"О ПОЛЕ, ПОЛЕ, КТО ТЕБЯ?.."

Что же, быт москвичей устроили: есть где спать, где и что поесть. Пора и потренироваться. Первая тренировка состоялась 7 августа в два часа дня на стадионе "Юнак", где должны были пройти обе встречи.

Гости при виде, с позволения сказать, поля пришли в шок. Было отчего. "Поле действительно очень плохое, - писал Романов. - Местами песок, камни, шлак не давали возможности точно и быстро передавать мячи. По нашей просьбе перед тренировкой восьмого числа, которая была наиболее продолжительной перед матчем, поле было полито и укатано. Но несмотря на это играть было очень трудно, так как нельзя было делать резких бросков вперед и точно бить по воротам ввиду того, что земля и песок все время как бы уходили из-под ног".

Романов поделился визуальными наблюдениями. Для полноты впечатлений передам мнение людей, чья нога ступила на поле стадиона "Юнак".

Капитан "Спартака" Андрей Старостин: "Когда мы, получив недостаточно хорошо накачанные мячи, первый раз вышли на тренировку, многие из наших игроков напоминали новичков, не умеющих ни остановить мяча, ни точно ударить. После этой тренировки в софийских газетах писали о нас в несколько покровительственном тоне. Было ясно, что нас похваливают больше из чувства гостеприимства и вежливости. Надо честно признаться, что ни первая, ни вторая наши тренировки не могли, конечно, произвести убедительного впечатления. Шипы на наших бутсах приспособлены к травяному покрову. На гаревом поле мы скользили, не могли обрести устойчивость и бесконечно много "мазали".

Тренер спартаковцев Петр Попов в корреспонденции из Софии явно сдерживал себя, деликатничал, что стоило огромных усилий: "Поле в удовлетворительном состоянии" ("Красный спорт", 13 августа). Однако, побывав по прибытии в редакции "Вечерки", дал волю чувствам: "На первой же тренировке мы ознакомились со всеми особенностями стадиона "Юнак". Зеленого поля на нем нет. Скорей - это плац с устаревшими по форме воротами.

Спартаковцы несколько раз ударили по мячу. Однако он вел себя необычно, и у многих вытянулись лица. Ударяясь о твердый, как дерево, но неровный грунт, он неожиданно прыгал не в ту сторону и, как казалось, явно капризничал... Многие пробежали все поле. Твердый грунт был местами покрыт гравием, попадались участки с песком и камнем, по краям виднелась редкая дикорастущая мелкая трава... Во второй игре твердое поле после дождя покрылось мягкой жидковатой массой" ("Вечерняя Москва", 19 августа).

Чтобы пообвыкнуть, приноровиться к искалеченному судьбой полю, спартаковцы накануне игры провели еще одну внеплановую тренировку.

"КРУ-ГОМ!"

У футбольных эрудитов может возникнуть вопрос: почему при живом главном тренере Владимире Горохове командой в Болгарии руководил Попов? Слово "руководил" употребил, видимо, по инерции, в действительности - сопровождал. А руководство осуществлял, по свидетельству Романова (что подтвердил и судья Усов в беседе с корреспондентом газеты "Труд"), совет из восьми "мудрецов". В футболе разбирались только трое - Андрей Старостин, Михаил Якушин, Григорий Федотов - да, пожалуй, Николай Усов. Остальные не тянули и на дилетантов: глава делегации Романов, его зам Андрианов, советский посол в Болгарии Лаврищев и второй секретарь посольства Кирсанов. Тренер Попов, под чьим началом "Спартак" сделал в 1939 году дубль, в число избранных не попал и в Болгарии оказался случайно.

Из прошлой публикации вы, должно быть, помните, что состав делегации, включая игроков и тренеров, утверждали высокие государственные вельможи. Сначала футболистов доверили Борису Аркадьеву. Рулил он недолго. Динамовского тренера сменил Петр Ежов, человек военный, он требовал от подчиненных беспрекословного выполнения всех своих распоряжений, порядка и дисциплины. Вскоре после неудачно сыгранного контрольного матча его уволили. Подробности в книге Андрея Старостина "Флагман футбола":

"Настроение начальства обычно прямо пропорционально забитым и пропущенным голам. Мы еще одеться не успели, как слышим: "Старостина и Федотова просят пройти в центральную ложу".

Входим с Григорием в клубную комнату, смежную с ложей на трибуне, где собрались все члены комиссии.

"Кто атаман?" - спрашивает Мехлис. Я понял, что Лев Захарович имеет в виду капитана... Я выпалил: "Я атаман!.." Все члены комиссии вместе с Мехлисом дружно рассмеялись моему быстрому отзыву.

Гроза обрушилась на замешкавшегося с приходом старшего тренера Петра Ивановича Ежова. Не помню, по какой причине он запоздал. Она показалась недостаточно уважительной Мехлису, отличавшемуся среди крупных военачальников крутым нравом. Ежов в напряженной тишине докладывал, стоя по команде "смирно", - строевик Петр Иванович был отменный. Вдруг раздалась короткая, как дуплет из ружья, команда: "Кругом!" Мехлиса не удовлетворил отчет старшего тренера. Ежов развернулся через левое плечо, четко щелкнул каблуками и двинулся к выходу, полный достоинства.

У нас появился новый тренер - Петр Герасимович Попов, пребывавший (в "Спартаке". - Прим. А.В.) в роли второго тренера".

Перефразируя и дополняя высказывание Квашнина ("СЭФ" № 146), который сетовал на непочтительное, бесцеремонное обращение с тренерами ("В его работу вмешивается кто угодно и когда угодно"), можем заключить: тренеров снимали кто угодно, когда угодно и за что угодно. Случалось - и ни за что.

Поехал с командой в итоге Попов, но какова его роль в подготовке к ответственным международным матчам, уяснить невозможно. Доподлинно известно только, что тренировками он руководил.

ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ

Пока футболисты готовились, за кулисами велись тяжелые переговоры. Касались они разных вопросов - порядка выхода команд на поле, состава судейской бригады, количества замен, культурной программы...

На следующий день по прибытии Романов уточнял с руководством "Славии" досуг советских футболистов. Начал шеф с того, что сократил до минимума запланированные болгарами многочисленные банкеты и многокилометровые экскурсии. Бдительный Николай Николаевич происки "друзей" разоблачил быстро. Он был уверен, о чем писал в отчете, что организовали болгары "поездку на Шипку - 220 километров от города в горах и в Чам-Корт - 70 километров от города... с явной целью утомить наших игроков".

В освободившееся время пошли на футбол. Наблюдали за календарной игрой национального первенства софийских железнодорожников с клубом "ФК-13". Увиденное произвело на гостей неизгладимое впечатление.