Газета Спорт-Экспресс № 176 (4155) от 4 августа 2006 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

СВЕТ И ТЕНИ ПАРИЖА

В 1997 году "СЭ" открыл свой первый зарубежный корпункт - в Париже.

Александр ПРОСВЕТОВ

Жизнь приучила верить в поговорку, что нет ничего более постоянного, чем временное. В 1990 году меня оформили как корреспондента ТАСС (еще без приставки ИТАР) в Намибию на три месяца, а задержался я в этой стране на пять с половиной лет. Наступил год 1997-й. К тому времени я проработал два с половиной года в "СЭ", съездил на Euro-96, и вдруг руководство редакции предложило: "А ты не поехал бы на годик во Францию? Освещал бы ход подготовки к футбольному чемпионату мира".

Предложение было во всех отношениях заманчиво. Все-таки и в школе, и в инязе, я изучал французский язык, историю, географию, литературу и прочее, связанное с Францией, был в ней на студенческой стажировке, а вот работать там не доводилось. У Африки, в которой провел в общей сложности 11 лет, была и есть своя прелесть, но Париж... Словом, над предложением я долго не размышлял, хотя ехать предстояло одному - у старшего сына подошло время оканчивать школу. Тогда я и не предполагал, что руководство продлит командировку еще на два года. Но сборная России попала в одну отборочную группу Euro-2000 с Францией, соседней Андоррой, а также Украиной и Арменией, да и финальный турнир проходил "под боком" - в Бельгии и Голландии.

БЕЗ БУМАЖКИ ТЫ БУКАШКА

Въездную визу посольство Франции выдало довольно быстро. Но мне и в страшном сне не могло присниться, что это только старт нудного оформления моего статуса, занявшего в итоге всю вторую половину 1997 года. Недаром бюрократия - французское по происхождению слово. А общаться с ней пришлось один на один. "СЭ" - негосударственная организация, и родной МИД, как объяснили еще в Москве, отношения к "частным лавочкам" не имеет.

Поначалу я был в ужасе, но постепенно изучил правила игры и стал в два счета собирать ворох необходимых для продления своего пребывания бумаг. В частности, каждый раз в префектуру надо было относить копии контракта на жилье, копии квитанций за оплату электроэнергии, газа и телефона (как подтверждение того, что человек и впрямь живет по данному адресу), выписки с банковского счета, страховку копии свидетельств о рождении всех членов семьи с заверенными консульством России переводами на французский и т.д. При этом складывалось впечатление, что документы изучали только при их приеме, а потом про них забывали. Главное - чтобы был полный комплект.

Казалось бы, зачем всякий раз предоставлять свидетельства о рождении? Необходимость заверять документы в родном консульстве особенно раздражала, потому что для этого надо было дважды отстоять большущую очередь: сначала - чтобы сдать бумаги, потом - чтобы их получить. Переводы я сделал сам, не прибегая к дорогостоящим услугам переводчика, а затем даже помогал знакомым соотечественникам, которые, в свою очередь, объяснили дураку - лучше поздно, чем никогда, - что префектуре достаточно и копий ранее заверенных документов. На этом хоть походы в консульство прекратились.

На первых порах визиты в префектуру пришлось наносить каждые два месяца. Выдавали только временные разрешения на пребывание в стране. Чтобы получить полноценный вид на жительство сроком на год, журналист должен был пройти собеседование в МВД. Во всяком случае, так на официальном языке называлось заведение, в которое меня никак не приглашали. То ли из-за летних отпусков, то ли потому что присматривались: что за странный одинокий тип, который ходит на "Парк де Пренс", посещает редакции L'Equipe и France Football, а большей частью сидит дома? Наконец префектура жестко предупредила, что выдает мне временное разрешение в третий и последний раз: "Раз не вызывают - значит, на то есть причины". Я понял, что могу во Франции до ЧМ-98 и не дожить. Обратился за помощью к Жану-Франсуа Рено, заместителю главного редактора L'Equipe, а также руководителю французского союза спортивных журналистов.

Не успел вернуться домой - от здания L'Equipe до моей квартиры было 20 минут пешком - как раздался звонок из того самого МВД. "Почему вы так торопитесь?" - спросил женский голос. "Я-то не тороплюсь , но на меня давят", - сама собой у меня получилась игра слов (глаголы "торопиться" и "давить" во французском созвучны), которую собеседница в устах иностранца оценила.

Через несколько дней эта дама, оказавшаяся симпатичной француженкой азиатского происхождения, провела меня по лабиринту коридоров административного здания в кабинет, где, конечно же, не спрашивали о склонности к разбою, поджогам автомобилей и прочим правонарушениям, а попросили подробно в письменном виде изложить биографию. Явок и шифров я не выдал (вниманию французского посольства: это - шутка!), но вопрос был решен положительно.

Дело в шляпе? Не тут-то было! Оставалось еще пройти медкомиссию. Таким образом, во Франции отсекают иностранцев с тяжелыми заболеваниями, которые могли бы лечиться в стране за счет страховки. В спецполиклинике, как назло, сломался аппарат для флюорографии. Мои попытки ускорить процедуру успехом не увенчались. Редакция предписывала ехать в испанский Вальядолид на игру Кубка УЕФА с участием "Спартака", однако формально покидать пределы Франции лишь с временным разрешением вроде бы не полагалось. И я позвонил своей знакомой из МВД. Она дала понять: вообще-то нельзя, но если очень нужно, то можно. В крайнем случае развернут на границе.

Не развернули. Потом таким же образом я наведался в германский город Карлсруэ, где также играл "Спартак". А к новому году как подарок подоспел вид на жительство, так что в дальнейшем я часто и без каких-либо страхов выезжал в другие страны: Бельгию, Голландию, Испанию, Италию, Германию, Андорру, Англию, Швейцарию и даже Исландию. Благо проживающему во Франции человеку либо вовсе не требовалось въездной визы, либо ее - при наличии банковского счета - выдавали очень легко.

ОХ УЖ ЭТОТ КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС!

Естественно, что с первых дней командировки встал вопрос о жилье. Хотя бы потому что, не имея физического адреса, немыслимо ни начать процедуру получения вида на жительство, ни открыть счет в банке.

Собственно, Париж сравнительно невелик. В нем проживает порядка 2 миллионов. Но к городу примыкает множество предместий, населенных пунктов с автономными органами управления - как совсем крошечных, так и больших. Ближайшие из них связаны со столицей ветками метро. Некоторые отделены от нее рекой Сеной. В то же время, скажем, предместье Булонь-Бийянкур, в котором я поселился, имеет с Парижем абсолютно условную границу. Прямо на ней и сооружен стадион "Парк де Пренс", возвышающийся над парижской кольцевой дорогой, так что одна из трибун, на которой, к слову собираются самые радикальные фанаты "ПСЖ", носит название "Булонь".

Расположенный к юго-западу от столицы Булонь-Бийянкур - самый крупный (с населением немногим более 100 тысяч) и один из самых благополучных пригородов. Кстати, в 20-е годы там поселились свыше двух тысяч русских иммигрантов, в основном бывших солдат царской армии, многие из которых работали на заводе Renault (от него теперь остался лишь заброшенный остов). Я тоже руководствовался служебными соображениями. Рядом был не только стадион, но и знаменитые теннисные корты "Ролан Гаррос".

Искать жилье, не зная города, крайне затруднительно. Приехав без семьи, я не ломал себе голову: купил газету с объявлениями, позвонил, да и вселился в первую попавшуюся квартиру на улице Данжу в старом доме со скрипучей лестницей, извещавшей о прохождении каждого соседа. Тем не менее я был спокоен. Не столько от осознания того, что "жизнь простого журналиста тяжела и неказиста", сколько потому что в любой момент мог расторгнуть контракт, предупредив хозяина за два месяца. Что и собирался сделать через месячишко. Но вы помните, что нет ничего более постоянного, чем временное? Как я мог тогда предположить, что процедура получения вида на жительство, не позволявшая мне сменить адрес, растянется на полгода! А потом вроде и ни к чему было переезжать - изначально согласованный срок командировки приближался к концу.

Смена жилья произошла уже после ЧМ-98, когда ко мне приехали жена и младший сын. В соседнем доме началась стройка. С восьми утра под окнами громыхала техника, шумели рабочие-арабы. Жара, а окна из-за строительной пыли не открыть. В России между тем разразился финансовый кризис августа 98-го года - и сдающие квартиры французы стали относиться к россиянам с повышенным подозрением, требуя оплаты за год-два вперед.

Мы известили хозяина, что съезжаем, он уже и новых жильцов нашел, а для нас подходящая крыша над головой никак не находилась, в том числе при помощи агентств по недвижимости. Где-то у черта на куличках, куда не ходит метро, нас не устраивало - сын должен был ездить в школу при посольстве. Менять одну халупу на другую тоже не хотелось. "Вы случайно не рукастый? - спросил, если перевести дословно, владелец одного незатейливого жилища. - Слышал, что русские могут сами и стену покрасить, и обои поклеить". Я честно ответил, что уверенно держу в руках только шариковую ручку.

В тот непростой момент и помог, поручившись за нас, Жан-Франсуа Рено из L'Equipe. Какой еще француз будет хлопотать об иностранце, предоставит все данные о своих доходах и налогах? Причем, если бы я не погашал вовремя арендную плату, деньги автоматически снимались бы с его счета. Не допустить этого было делом чести, хотя иногда деньги изыскивались тогда не без труда.

ВООБЩЕ-ТО ВСЕ БЫЛО СОВСЕМ НЕ ПЛОХО

О Франции я иногда вспоминаю с эдаким веселым ворчанием, потому что человек-корпункт невольно очень много усилий тратит на организационные вопросы и обеспечение собственного быта. Но если серьезно, работать было интересно. С удовольствием вспоминаю, что единственный раз в жизни неприлично скакал от радости в ложе прессы, когда 5 июня 1999 года Валерий Карпин забил гол французам и российская сборная победила на "Стад де Франс" - 3:2.

Были постоянные встречи с великими игроками на базе сборной в Клерфонтэне, матчи ЧМ-98 и чемпионата Франции, прежде всего с участием "ПСЖ", за который в течение двух лет моей командировки выступал Игорь Яновский - и мы до сих пор поддерживаем отношения и с ним, и с его родителями. Приятельские отношения сложились и с людьми из волейбола: работавшим со сборной Франции тренером Владимиром Кондрой и лучшим в то время игроком страны Дмитрием Цветковым. С другой стороны, в Париже я освоил, как журналист, теннис, мне довелось писать о баскетболе и велосипедном спорте, благодаря помощи знатоков создавал статьи о фигурном катании и гимнастике, боксе и дзюдо, даже бейсболе, хотя его правила, если честно, понял очень поверхностно. К счастью, есть жанр интервью, и я с гордостью вспоминаю, что довелось беседовать с замечательными тренерами и спортсменами, такими как Татьяна Тарасова и Елена Чайковская, Мария Бутырская и Марина Анисина, Марат Сафин, Вячеслав Екимов и Сергей Панов - всех не перечислишь.

Это был связанный с "СЭ" пласт жизни. Потому Париж иногда вызывает ностальгию.