Газета Спорт-Экспресс № 20 (4300) от 30 января 2007 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 2

Алена САВЧЕНКО: "НАДЕЮСЬ, НЕМЦЫ МЕНЯ ВСЕ-ТАКИ ЛЮБЯТ"

На завершившемся в Варшаве первенстве континента золото в парном катании впервые завоевали Алена Савченко и Робин Шелковы, представляющие Германию.

С 13 ЛЕТ МЕЧТАЛА О ГЕРМАНИИ

Всего за месяц до Игр в Турине пару в составе украинки Алены Савченко и немца польско-африканского происхождения Робина Шелковы называли главным открытием сезона и одними из основных претендентов на олимпийский пьедестал. Они стали серебряными призерами европейского первенства в Лионе, но тут грянул скандал: их тренеру чемпиону мира и Европы Инго Штойеру предъявили официальное обвинение в том, что в годы своих выступлений за сборную ГДР он активно сотрудничал с восточногерманскими службами безопасности. В связи с чем немецкий олимпийский комитет вознамерился лишить его аккредитации в Турине.

Потянулась череда разбирательств, затем - судов, которые Штойер выиграл и добился права выводить своих спортсменов на олимпийский лед. Но все это сопровождалось такой нервотрепкой, что шансов на успешное выступление почти не осталось. Савченко и Шелковы заняли в итоге на Играх 6-е место, и неприятности на этом не закончились. Немецкая федерация фигурного катания прекратила финансирование спортсменов и тренера, причем по отношению к фигуристам эти действия смахивали порой на откровенный шантаж. Мол, решение за вами: откажитесь от Штойера, перейдите к любому другому специалисту - и получите благополучное существование на блюдечке с голубой каемочкой.

В качестве потенциальных тренеров Германия готова была предложить своей первой паре две кандидатуры. Олега Васильева, который подготовил к Турину Татьяну Тотьмянину и Максима Маринина, ставших олимпийскими чемпионами, и Тамару Москвину, тренировавшую в свое время самого Васильева.

Однако Савченко и Шелковы от этих предложений отказались. Все лето они готовились за свой счет, и готовились, как выяснилось, очень серьезно. Их победа в Варшаве оказалась предельно убедительной.

На следующий день после финала мы встретились с Савченко на катке. Глянув на часы (на интервью спортсменка пришла минута в минуту), я не удержалась от шутки:

-Поистине немецкая точность. Алена, а почему, собственно, Германия?

- Мне с 13 лет безумно хотелось жить именно в этой стране. Самые первые международные соревнования, на которые я попала, когда выступала со Станиславом Морозовым за Украину, турнир "Голубые мечи", проходили в Хемнице. Мне там очень нравилось. Чистота, другая еда, даже воздух другой. С тех пор я постоянно всем говорила, что, когда мне исполнится 18 лет, уеду жить в Германию. К тому же мне все чаще стало казаться, что, если я буду продолжать выступать за Украину, никогда и ничего не выиграю.

-Но вы ведь стали с Морозовым чемпионами мира среди юниоров в 2000-м, выступали в том же году на взрослом чемпионате Европы в Вене и заняли там 7-е место...

- Но потом все как-то остановилось. А мне хотелось большего.

-С самого начала вашей карьеры?

- Да. Жила я в то время под Киевом, в Обухове, который даже городом сложно назвать. Занималась у Галины Кухар и ездила на тренировки каждый день два с половиной часа в один конец. Это было тяжеловато. Тогда очень плохо ходили автобусы...

-Чья была инициатива отдать вас в фигурное катание?

- Родителей. Мама у меня всю жизнь работала учительницей, а папа был неплохим штангистом, входил в сборную СССР, еще до моего рождения становился чемпионом страны. Но потом у него возникли большие проблемы со спиной, и со спортом пришлось закончить. Однако он очень хотел, чтобы я стала известной спортсменкой.

-Ваше желание продолжить карьеру в другой стране не повергло родителей в шок?

- Они знали, что я ищу партнера, однако никакой определенности на этот счет не было. Я периодически писала в Германию, ответы приходили расплывчатые: мол, может, будет партнер... А потом вдруг мне позвонил Инго Штойер. Он разговаривал со мной на какой-то жуткой смеси русского, немецкого и английского языков, и все, что мне удалось понять, это что партнер есть и я могу приехать.

-С Робином Шелковы вам приходилось до этого встречаться?

- В 2000-м он выступал на том же юниорском чемпионате с Клаудией Раушенбах. На них тогда все обратили внимание: слишком непривычным было то, что фигурист - черненький. Для меня было главным подготовить к этому маму. Я не знала, как она отнесется к такому экзотическому варианту. Но мама восприняла все спокойно. Вздохнула только: "Ну что делать, если других партнеров нет. Черненький так черненький".

ЗВАЛИ В РОССИЮ

-А что чувствовали вы, приехав в Германию и оказавшись среди людей, ни один из которых толком не говорит по-русски?

- Я до такой степени хотела в эту страну, что, когда это произошло, ежеминутно упивалась совершенно непередаваемым чувством самостоятельности, взрослости и свободы. Мне дали однокомнатную квартиру которую оплачивала немецкая федерация фигурного катания, там были все удобства. Кухня, жилая комната. Деньги на еду мне тоже выделяли. Тренировались мы постоянно в Хемнице, на катке, на котором всю свою жизнь проработала знаменитая Ютта Мюллер.

-Почти одновременно с вами с Украины в поисках нового партнера уехала ваша ровесница Юлия Обертас. Но - в Санкт-Петербург. Вам не предлагали последовать ее примеру и перейти под российский флаг?

- Предлагали, но раньше. Когда я еще не думала о том, чтобы куда-то переезжать. Да и у моих родителей это не вызвало никакого энтузиазма. Ведь по логике, если бы я согласилась, кто-то из них должен был бы поехать со мной, как поехала вместе с Юлей Обертас в Санкт-Петербург ее мама. А в нашей семье это было исключено.

-Помню, когда вы с Робином только-только появились на соревнованиях, Игорь Москвин сказал, что восхищен грамотностью вашего тренера, тем, насколько интересно он работает, ставит программы. Штойер действительно сам занимается всеми постановками?

- Он все делает сам. С ним очень интересно. Поэтому и было жутко обидно, когда немецкая федерация фигурного катания перестала платить Инго зарплату и стала за нашей спиной подыскивать нам других тренеров.

-Согласитесь, не самые плохие были кандидатуры.

- Дело не в этом. Я прекрасно отношусь к Москвиной, очень уважаю этого тренера. Несколько раз мы с Робином занимались у Москвиных во время их семинаров в Германии, и они, безусловно, в каких-то вещах нам помогли. Но, на мой взгляд, современное парное катание требует чего-то иного, чем то, что способны дать тренеры прежних поколений. К тому же я всегда считала и продолжаю считать, что наш тренер - самый лучший. Кстати, никто из российских специалистов никогда не вел с нами разговоров на тему сотрудничества. Она поднималась только немецкой федерацией, причем в ультимативной форме: либо мы уходим к другому тренеру, либо бросаем спорт. Мы сразу сказали: уходить от Штойера не собираемся и бросать кататься тоже не намерены.

-Но это же ужасно - так много и тяжело работать и постоянно чувствовать, что все против вас. Руки не опускались?

- Скорее наоборот. У меня достаточно сильный и жесткий характер, папа всегда учил меня бороться до конца. Когда началась вся эта история, я постоянно пыталась понять: ну почему это происходит со мной? Я столько лет работаю, не думаю ни о чем, кроме результата, - и так много сложностей на пути. А потом успокоилась: значит, так надо. Когда-нибудь все обязательно изменится в лучшую сторону.

-Как вы считаете, вас любят в Германии?

- Большой уверенности в этом у меня нет. Но, надеюсь, тех, кто любит, кто с удовольствием смотрит, как мы выступаем, все-таки немало.

-Я слышала, вы сильно подмочили свой имидж в стране каким-то высказыванием в телеинтервью во время Олимпийских игр. Это так?

- Там произошла некрасивая история. Во время Игр, как вы, наверное, помните, обстановка вокруг нашего тренера очень обострилась. Нам с Робином постоянно говорили, что, даже если Инго приедет в Турин, его не допустят на каток и он, соответственно, не будет стоять у бортика во время наших выступлений. Это решение удалось опротестовать через суд, однако сама ситуация сделала нас в какой-то степени изгоями в команде. И на один из торжественных ужинов, на котором присутствовал крупный немецкий политик и на который была приглашена вся олимпийская сборная Германии, нас не позвали. Мы даже не знали об этом мероприятии. А после проката журналисты спросили, счастливы ли мы, что столь видный политический деятель присутствовал на этой встрече. Я толком не поняла, о чем речь, и сказала, что мне все равно, кто из политиков с кем встречается. Мои слова тут же были переданы руководству, и получилось, что мне вообще наплевать на все немецкое руководство. Причем все считали, что мы присутствовали на том ужине.

КАРЬЕРА - ЭТО ЛЕСТНИЦА

-Когда вы приехали в Варшаву, у вас было ощущение, что вы стопроцентно готовы к выступлению?

- На пик формы мы, безусловно, не вышли - только начинаем подниматься. Но внутренняя уверенность в том, что выступим хорошо, была сильной. Утренняя тренировка в день финала прошла замечательно, и, хотя последняя разминка получилась ужасной, это не играло для меня никакой роли. В голове четко сидело: мы выступаем последними, значит, надо беречь силы и нервы. Поэтому на разминке сама себе сказала: "Ну эти элементы в баню, выйдем на лед и все сделаем". А вот Инго был от нашей разминки в шоке. Когда мы закончили, он сказал: "Похоже, надо снимать ботинки и отправляться домой". Мне даже не по себе стало - неужели все так плохо? И поняла, что теперь нам с Робином уж точно надо все сделать, чтобы хоть как-то себя перед тренером реабилитировать. Пришлось собираться.

-Штойер очень требователен как тренер?

- Да. Он сильная и сложная личность. Я тоже не подарок в этом отношении. Поэтому мы постоянно спорим. Но это может касаться каких-то второстепенных вещей. Моей прически, например, костюмов... Во всем, что касается тренировки, слово Инго - закон. Мне остается утешать себя тем, что он - главный на льду, а я - в паре. Робин гораздо более спокойный.

-Как вы намерены готовиться к чемпионату мира? Будете что-то менять в программе?

- Сначала на две недели отправляемся в гастрольный тур Art on Ice, где выступаем до 15 февраля. Ну а поскольку тренер у нас совершенно сумасшедший, я даже не сомневаюсь, что за это время он придумает что-то новое и еще более сложное.

-Как быстро вы учите элементы?

- Это зависит от того, как настроен Инго. Скажем, тройную подкрутку мы учили все лето, в том числе и на семинарах Москвиной, но этот элемент совершенно у нас не получался даже на полу. Не могло быть и речи о том, чтобы вставить его в программу. А за неделю до начала сезона Инго пришел на тренировку и сказал: "Я хочу на этой неделе увидеть тройную подкрутку. Либо вы ее делаете, либо мы не будем кататься вообще". В итоге сделали. Деваться-то было некуда.

-На что вы живете сейчас? Зарабатываете в шоу?

- Да. Приглашают нас много, однако часто приходится отказываться. Сочетать показательные выступления с тренировками очень тяжело. Это совершенно разные вещи. К тому же, если честно, я не люблю шоу. Нет таких ощущений, как на соревнованиях. Гораздо больше нравится бороться. И когда выступаю, испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие.

-Мне иногда кажется, что вас интересует только первое место.

- Ну... да.

-А как вы представляете себе дальнейшую карьеру?

- Как лестницу. Далеко вперед стараюсь не загадывать. Вижу перед собой очередную ступеньку и стараюсь на нее подняться. Главное, чтобы хватило здоровья добраться до самого верха.

-Чем вы готовы ради этого пожертвовать?

- Всем!