Газета Спорт-Экспресс № 20 (4300) от 30 января 2007 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 2

ЕСЛИ У БОБА НИЧЕГО НЕ "БОЛИТ", ЗНАЧИТ ОН УМЕР

После окончания воскресного турнира двоек чемпионат мира взял перерыв до четверга. Воспользовавшись паузой, специальный корреспондент "СЭ" посвятил свой сегодняшний репортаж устройству бобов, на которых выступает сборная России.

СЕКРЕТНЫЕ ЖЕЛЕЗЯКИ

Спустившись поздно вечером в гараж гостиницы Stille, где на время чемпионата мира разместилась российская сборная, я, как и предполагал, застал у бобов механика нашей команды Владимира Тулякова. Пространство вокруг было заставлено банками-склянками, от которых разило так, что хоть святых выноси. Раствор в пластиковой бутылке из-под кока-колы, куда Васильич (именно так зовут Тулякова в сборной) периодически обмакивал кисточку, воздуха также не озонировал. Тщательно обработав этой пахучей жидкостью боб, механик наконец переключил свое внимание на вашего корреспондента и, как заранее обещал, прочитал ему небольшую лекцию о конструкции бобов.

Вообще-то, боб - снаряд секретный, не любящий чужого внимания. Помнится, стоило россиянам перед Олимпиадой в Турине начать выступать на машинах производства известных немецких конструкторов братьев Зеппа и Тома Зингеров, как бобы россиян на всех без исключения соревнованиях стали объектом самого пристального интереса иностранцев. Посторонний человек тонкостей не подметит: корпус, рама, ручки тормоза, рычаги рулевого управления - все, как и у остальных. Но глаз истинного знатока, настоящего профессионала обязательно ухватит какую-нибудь пусть малозаметную, но важную деталь, и такая наблюдательность, по словам Тулякова, может потом, во время соревнований, выйти вам боком.

Вице-президент отечественной федерации Владимир Мысев, сам в прошлом известный бобслеист, вспоминал, что законодатели мод в конструировании бобов - немцы - раньше прятали свои боевые машины от постороннего глаза под чехлами. Времена изменились, и теперь куда важнее знать не что, а из чего. А еще - как. Вот поэтому "СЭ" (разумеется, с согласия руководства сборной) и публикует сегодня снимки "внутренностей" боба, которые в газете или по телевизору вы прежде вряд ли когда-либо видели.

Снаружи боб представляет собой огромную железяку, увешанную, как новогодняя елка, наклейками партнеров и спонсоров. При его производстве используются супертехнологичные материалы (высококачественные сталь и плексиглас), призванные обеспечить саням максимальную скорость при минимуме веса. Существуют определенные ограничения: по длине - 2,7 м для бобов-двоек и 3,8 м для четверок, по ширине - 67 см для обоих видов бобов, а также по весу - 390 кг и 630 кг, учитывая совокупный вес экипажа.

- Обтекатель обязательно проходит тестирование в аэродинамической трубе, - рассказывает главный тренер сборной России Олег Сухорученко. - Боб ставят на платформу и направляют на него сильнейший поток воздуха. С помощью специальной аппаратуры проводится анализ скоростных характеристик машины.

Корпус боба, дабы не ухудшать пресловутые скоростные характеристики, должен состоять из минимума деталей. На носовой части есть утопающая в металле дуга - это ручка, за которую держится пилот на разгоне. После посадки он убирает ее сам: внутри есть небольшой рычажок, с помощью которого эта нехитрая процедура и производится. (Туляков продемонстрировал, как это делается, и в пустом гараже раздался жуткий грохот, словно капкан захлопнулся).

Сзади расположены еще два металлических рычага, обмотанных изолентой. Они предназначены для боковых разгоняющих и закрываются изнутри задним брейкменом одновременным движением двух рук. Еще две ручки, держась за которые задний разгоняющий первым срывает боб со льда, закрывать не стоит вовсе - они выпилены прямо в металле. Внизу расположены две площадки для ног, на которые "боковики" опираются в момент посадки. Под ними - конькодержатели и сами коньки (по паре задних и передних), без которых далеко не уедет даже суперскоростной боб. Вот, пожалуй, и все - но только снаружи. Потому что самое интересное, как водится, внутри.

ТРИ ИЗВЕЧНЫХ ВОПРОСА

Любой, кто впервые заглядывает в боб, обязательно делает круглые глаза и задает как минимум три вопроса. Первый: "А где же они тут сидят?" Отвечаю: прямо здесь и сидят. Задницами, пардон, на железяке. В четверке Евгения Попова к бокам прикреплены резинки, за которые держатся члены экипажа во время спуска. В машине Дмитрия Абрамовича, который "унаследовал" ее от травмированного Александра Зубкова, таких приспособлений нет, поэтому разгоняющие хватаются, кто за что: можно держаться за раму, можно за сиденье пилота. Предвосхищая еще один вопрос, отмечу, что держаться за самого пилота не рекомендуется категорически.

Если при слове "сиденье" вы вообразили себе откидывающееся кожаное кресло, вы это дело бросьте. Лучше представьте себе пластиковую табуретку, которой отпилили ножки и приделали спинку, - вот теперь вы на верном пути к пониманию настоящего комфорта в бобслее. К слову, о комфорте. Внутри боба, по бортам, есть поролоновые прокладки. Боб от них быстрее не едет, зато разгоняющие, которых во время спуска швыряет во все стороны, не так сильно бьются о борт плечами и предплечьями.

Теперь второй вопрос хит-парада: "А тормоз здесь есть?" Отвечаю: как такового - нет и в ближайшее время не предвидится. Процесс торможения осуществляет задний разгоняющий: поднимая вверх одновременно два металлических рычага, он приводит в действие гребенку, для которой в днище боба сделан вырез. Говорят, снега от торможения порой залетает в боб не один килограмм.

Любопытная деталь: серебряный призер Олимпийских игр в Турине Алексей Воевода своими большими и сильными руками однажды такой вот рычаг погнул. Попробовав его на ощупь, скажу, что не понимаю, как ему такое удалось сделать даже в соревновательном запале. Это вам не кочерга, которую легко скрутил в бараний рог доктор Гримсби Ройлотт на глазах у Холмса с Ватсоном. Впрочем, с Воеводы (9-кратного чемпиона мира по армрестлингу в тяжелом весе) станется.

Наконец, последний вопрос: "А как же они рулят?" Устройство рулевого управления - тайна за семью печатями в любой стране - производителе бобов. У нас, как шутит механик сборной, своих бобов нет, значит, нет и секретов. Собственно, нет и никакого руля. На заре бобслея он и впрямь существовал, но в итоге от него отказались - слишком медленно реагировали полозья на команды пилота. Нынешний "руль" - две ручки, держащиеся на капроновых канатах, которыми регулируются коньки. Когда боб стоит на "лыжах" (деревянных подставках для коньков), ощутить их чувствительность невозможно. Но вот Васильич приподнимает нос боба, и я пробую пошевелить одной ручкой. Она реагирует на любое, даже малейшее колебание пальцев. К "рулю" подведены так называемые резинки-обратки, или резинки обратного хода. Когда пилот отпускает ручку, коньки обязаны встать в исходную позицию - и ни сотой доли миллиметра в сторону. От этого во многом зависит, "довезет" ли пилот экипаж до финиша или "положит" его вместе с бобом на одном из первых же виражей.

Устойчивость бобу придают сразу несколько основополагающих элементов: рама, задняя и передняя оси, а также ребра жесткости, находящиеся прямо над рулевым управлением. Их можно сравнить с кольцом у бочки - выдерни его, развалится вся бочка. Каждый конструктор устанавливает столько ребер, сколько считает нужным, и Зингеры посчитали нужным поставить два. Денферная ось соединяет корпус с носовой частью боба таким образом, чтобы она оставалась подвижной. Если она таковой быть перестанет, боб на виражах будет в буквальном смысле переламываться пополам.

Подчеркнуто пристальное внимание в бобслее уделяется центровке экипажа, ведь каждый пилот сидит и едет по-своему. В этом деле все продумано до мелочей, учтены вес членов экипажа, их манера посадки. Скажем, экипаж действующего олимпийского чемпиона Андре Ланге в четверке уплотняется до предела. Задний брейкмен Кевин Куске и вовсе сидит прямо на раме, фактически на месте третьего разгоняющего.

Каждый старт - нешуточный стресс не только для спортсменов, но и для железных машин. Как правило, после каждого соревнования с бобом что-то случается, так что механик сборной без работы не сидит.

- Когда случается падение, у меня сердце щемит в два раза сильнее, - признается Туляков. - Во-первых, за ребят переживаю, а во-вторых, за машину. Она же для меня одушевленный предмет.

Так что, слегка перефразируя известное изречение, можно сказать: если утром после старта у боба ничего не "болит", значит, он умер.