Газета Спорт-Экспресс № 290 (4570) от 17 декабря 2007 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 3

Юрий ГОЛЫШАК

ШРАМ НА ШЕЕ

Успел я заметить, казалось, все - и аскетичность номера, и кипу блокнотов, и крохотную иконку на столе. Рядом с портретом Анатолия Тарасова, кстати говоря.

- Пойдем, - Юрий Моисеев, тренер-легенда, открыл дверь.

В столовой "Ак Барса" было людно. Команда ужинала - со страхом глядя на своего тренера. Как Моисеев, пожилой человек маленького роста, ухитрялся внушать здоровенным парням такой ужас, для меня загадка и сегодня. В комнате моментально стало тихо, даже ложки перестали звенеть. Хоккеисты смотрели исподлобья.

- Канадец, - отрекомендовал меня Моисеев. - Центральный нападающий, в "Монреаль Канадиенс" играл. По-русски ни бельмеса, зато руки золотые. 48 килограммов накачанных мышц...

Из-за ближайшего столика недружелюбно поглядывал на меня огромный нападающий Алексей Чупин. Возможно, мне, "канадцу", предстояло конкурировать именно с ним.

Было это четыре года назад. А кажется - целую вечность.

...Предыдущая моя колонка, про стариков, вызвала большой резонанс - до сих пор поражаюсь. Не ожидал. Спасибо вам всем, похвалившим. Поэтому рассказываю еще.

Тот вечер с Моисеевым на базе "Ак Барса" закончился любопытно. Расстегнул Юрий Иванович ворот рубахи, показал страшный шрам. Будто из-под гильотины заслуженный тренер вырвался.

- В декабре 65-го, накануне Нового года, Стас Петухов наступил мне на горло коньком. Надрезал сонную артерию. Получается, с того света я вернулся. Столько крови потерял - страшно вспомнить. Оперировали три часа, а уже 5 января Тарасов заставил выйти и играть в каком-то проходном матче.

Я и сейчас вспоминаю этот разговор. А особенно - тяжелую печаль в глазах Юрия Ивановича. Совершенно для него, заводного, не характерную. Вскоре из "Ак Барса" Моисеева отставили, а через пару лет его не стало. Чувствую - что-то он мне не рассказал.

Прошло время, я заглянул в один из самых знаменитых домов Москвы. Дом на "Соколе" когда-то знал весь футбольный мир. Это в нем получила квартиры вся пятерка нападения ЦДКА, а Валентина Николаева, последнего живого из "команды лейтенантов", и сейчас можно увидеть гуляющим во дворике. Хоть, говорят, плох Валентин Александрович.

До сих пор живут здесь вдовы Алексея Гринина, Всеволода Боброва и Анатолия Тарасова. Историю, которую помнят эти стены, кожей чувствуешь. Непередаваемое ощущение. Когда захлопываются за тобой двери древнего лифта, когда дотрагиваешься до чугунных ручек - будто руку пожимаешь людям, которые дотрагивались до них полвека назад.

Когда-то был в этом доме один-единственный балкончик над входом в гастроном. Сохранился он и сейчас. Только вряд ли знают новые жильцы этой квартиры, что смастерили этот балкон специально для Всеволода Боброва - с разрешения Василия Сталина. Годы спустя, но еще при жизни Всеволода Михайловича, ту квартиру обменяли на другую, побольше - в соседнем подъезде.

А в квартире Анатолия Тарасова до сих пор стоят клюшки и удочки. Будто завел Анатолий Владимирович свою "Волгу" и отправился на дачу. Но вот-вот вернется. И томик писем Антона Чехова к брату Михаилу заложен на том самом месте, которое Тарасов так часто зачитывал команде.

История о том, как динамовец Петухов едва не отправил на тот свет армейца Моисеева, всплыла в памяти, когда я заехал однажды в этот самый дом. Елена Николаевна, вдова Всеволода Боброва, живет сейчас с тем самым Станиславом Петуховым. Человеком большого обаяния. Как, сидя на их кухне, не расспросить было под рюмочку про декабрь 65-го?

Петухов, легендарный динамовский защитник, чей именной свитер висит под сводами Малой арены, вспомнил моментально:

- Матч-то ЦСКА с "Динамо" был тренировочный, несерьезный. На открытом катке. Шайба, как сейчас вспоминаю, застряла у правого борта, и Юрка Моисеев ринулся за ней. Я тоже в борьбу полез и чувствую: сзади летит стокилограммовый Женька Мишаков. Тогда модный был прием - "шлагбаум". Держишь клюшку в двух руках и засаживаешь в спину. Только он хотел еще жестче со мной обойтись, клюшкой дать в шею. Но я каким-то шестым чувством этот момент уловил, сжался. Мишаков мимо меня проскочил, сверху навалился Толя Ионов - настоящая куча-мала. Внизу этой кучи - бедняга Моисеев. Тогда-то все и случилось. Когда я через него перешагивал, видно, задником конька и зацепил ему горло. Даже не почувствовал, что задел. Между прочим, крови вообще не было. Моисеев спустился вниз, в тоннель, на своих ногах. А вот там, в медкабинете ка-а-к хлынуло! Артерия перерезана! А много лет спустя Моисеев тренировал "Динамо". И, меня встречая, все приговаривал: "Никогда не думал, что с тобой в одном обществе окажусь..."